Жертва искусства

                из цикла  «Моя   Греция»

       Если вы купили билет на концерт в афинский Дворец Музыки, то это ешё не значит,  что непременно туда попадёте. Не спешите радоваться. Помните, что искусство требует жертв. И у вас есть все шансы стать этой жертвой. В прямом смысле.
    Я работала в пиццерии. Сил после работы оставалось на тупое сидение у телевизора и жевание пиццы, с  работы же и принесённой
 Пикантный запах жареного - « Жанель № 6» так прилип к одежде, что бездомные псы облизывались, провожая меня голодными взглядами.
«Что это от неё так вкусно пахнет?» -   читалось на смышлённых физиономиях  . Я опасалась, что когда-нибудь они захотят меня попробовать.  Так прошёл месяц, в конце которoго душа взбунтовалась. Она потребовала праздника.
    В Афины привезли тогда Баварскую оперу  с «Лоэнгрином» Рихарда Вагнера.  Дирижёр Мишель Плассон.
Идти или не идти?
Я собрала военный совет в своём лице и тщательно взвесила все «за» и «против». Проверила наличие соответствующей одежды. Просчитала последствия столь легкомысленной траты денег. Я учла всё, кроме одного: Дворец Музыки находится как раз напротив американского посольства.   Этот факт, на первый взгляд незначительный, привёл к некоторому смешению жанров, и, уверенная, что иду в оперный театр, я попала совсем в другой - театр военных действий.
    Из дома  выехала задолго до спектакля.
Троллейбус тащился еле-еле, застревая в в узких переулках и бесконечных пробках, и, .  наконец, встал, намекая, что дальше следует добираться на своих двоих.
     Вокруг творилось что-то непонятное.
Группы возбуждённых людей с плакатами и транспарантами, обилие полицейских и солдат в боевом облачении, чёрные «воронки», приветливо распахнувшие свои бронированные двери , внушали беспокойство, которое витало в воздухе, отражаясь на лицах.  Толпа густела по мере приближения к Дворцу, и наконец я увидела демонстрацию, которая совсем не напоминала праздничную. Она надвигалась на меня как лавина, готовая смести всё на своём пути.  Людское море направлялось вниз, к площади Конституции, и лишь я - вверх. У меня билет в театр. Я поднималась.как форель в горном потоке, преодолевая немыслимое сопротивление людской волны, продираясь сквозь ряды полицейских и лавируя между воронками.
Я поняла, что опаздываю. Скоро начнётся увертюра!
На театре же военных действий начался первый акт, обозначенный взрывом ручной гранаты.
Хлопнули выстрелы. Засвистели булыжники - орудие пролетариата, а протестующие крики демонстрантов слились в один протяжный рёв. Кто-то плеснул бензин и чиркнул спичкой. Я успела отскочить и ещё быстрее заработала ногами, что не дало, впрочем, ожидаемой прибавки в скорости.  Вон они - спасительные ворота Дворца Музыки !  Осталось проскочить пару полицейских кордонов и шеренгу солдат - и я в храме искусства ! Высоченный полицейский, который с интересом приглядывался ко мне, вдруг широко раскинул руки, словно хотел поймать рыбку в потоке воды. Что он хочет ? Мне некстати вспомнилось, что нахожусь я на территории Греческой Республики незаконно, и объятия полицейского, возможно, приятные в другой ситуации,  не сулят  ничего хорошего.  Вон и  «воронок »  рядышком . Но ворота ещё ближе! Я выхватываю из кармана билет, и, махнув им перед носом ошеломлённого блюстителя порядка, кидаюсь к спасительным воротам. 
Они закрыты!  Как же так?!  У меня билет  на спектакль!  Просунув руку сквозь прутья решётки, я машу билетом, как белым флагом, готовая сдаться на милость секьюрити театра. Охрана, за стеклянными, наглухо закрытыми дверями, делает ответные пасы, показывая то на часы - я опаздала - то на толпу за моей спиной.  Я их понимаю . Если демонстранты ворвутся в театр, то Лоэнгрин - легендарный рыцарь германского эпоса - может хоть замахаться своим волшебным мечом. Но мне-то что делать?!
Силы порядка, между тем, приступили ко второму акту : разгон демонстрации. Чёрные фургоны, набитые участниками событий, отходили один за другим. Взвыли сирены.  Солдаты, в касках и со щитами, начали теснить демонстрантов, дробно топая ногами и стуча дубинками по щитам. Атака была устрашающей. Я вцепилась в прутья решётки, готовая отстаивать своё право на культурный отдых. Шеренга солдат прокатилась, не причинив мне существенного вреда.  Толпа поредела. Я облегчённо вздохнула: скоро антракт
    И тут пустили слезоточивый газ.
Это было уже лишнее. Газ оказался не столько слезоточивым, сколько обжигающе-удушающим. Может, они там баллончики перепутали?
Газ обжигал горло, не позволяя дышать.  Куда деваться? Бежать? Отступить сейчас, когда до начала второго акта остались считанные минуты ?! На склонах небольшого холма, окружающего театр с тыльной стороны, я заметила красиво подстриженные шарообразные кусты с блестящими плотными листьями. Кашляя и обливаясь слезами, я рванула к кустам.  Забралась внутрь одного из них, и, -     о     чудо! -  там был воздух.. Внутри куста было уютно и красиво. Не хотелось вылезать. Раздвинув ветви, я высовывала нос, и, как кошка, нюхала воздух: ещё воняло.  Сизый дым застилал проспект. Машины скорой помощи подбирали пострадавших, которых мучали рвота и судороги.
    Наконец всё успокоилось. Ветер разогнал газ. Машины увезли пострадавших и задержанных. Можно было покидать уютное убежище.
          Когда я вновь приблизилась к воротам и помахала билетом, работники театра посмотрели на меня... скажем так, очень странно.
 - Иди и посмотри на себя в зеркало, - сказал  охранник, отрывая корешок билета.
     А вы как бы выглядели, попав в газовую атаку при полной вечерней расраске? 
    Я умылась, расчесалась и прослушала второй и третий акт оперы, которая, право же, заслуживала такой жертвы.
Когда зазвучал антракт ко второму действию, с замечательным, потрясающим соло трубы, слёзы  хлынули по щекам, заливая программку. Эту увертюру я знаю наизусть: она попалась мне для анализа  на экзамене в институте.Вспомнились студенческие годы, беззаботная, бестолковая молодость, так быстро пролетевшая.   
-  Ну вот, -  ругала я себя под звуки музыки, - под пулями не ревела, а от музыки расквасилась...
  Неисповедима душа человеческая.
Наутро я увидела репортаж о прошедших событиях.Увидела шеренги солдат и полицейских, всю эту устрашающую машину подавления, и свой розовый пиджак, мелькнувший в гуще заварухи.
И вот тут я испугалась. Как только хватило ума?

Наталья Володина (Саркавази)