Годфри Мейкон

— Так, что же я забыла?.. Обязательно приберись в своей комнате, — давала наставления худощавая женщина среднего роста с вьющимися волосами и очками на маленьком остром носу.
— Хорошо, мам, передам.
— Поменьше заглядывай в паб.
— Ладно.
— Не засиживайся допоздна, и я прошу: не наделайте каких-нибудь глупостей с Питером!
— Слушаюсь!
— Вот так-то лучше. Ну вроде все… Руперт, ты готов?!
— Да, Корделия, — улыбаясь беспокойству жены, сказал Руперт Мейкон. Он был высоким и немного полным мужчиной сорока двух лет, а темно-коричневый цвет его волос заметно контрастировал с ярко-голубыми глазами. Он подошел к сыну, — Что ж, Годфри, теперь ты, ты здесь хозяин. Слава богу на одно лето.
Годфри сердито нахмурился.
— Я шучу, шучу я, — быстро сказал отец и засмеялся. — Кстати, триста золотых галеонов лежат на столике в холле.
Наконец, Руперт и Корделия Мейкон вышли на улицу, погоняя волшебной палочкой чемоданы.
— Пока, мам. Пока, пап, — попрощался с родителями Годфри и захлопнул дверь. Прошла секунда, и он подпрыгнул на месте, — Да!!! Я один и дом в моем полном распоряжении на ВСЕ ЛЕТО!
Вдруг сквозь дверь просочилась чья-то полупрозрачная голова и широко улыбнулась.
Ух! — воскликнул Годфри. — Это ты, Корнел. Так и до инфаркта довести можно.
Здравствуй, Годфри, — призрак медленно влетел в прихожую.
Он был очень похож на древнего рыцаря и выглядел довольно грозно. На самом деле, вся деревня знала Корнела. Он был довольно мирным, но и необычным призраком, и необыкновенность его заключалась в том, что он не имел местожительства, в отличие от других приведений, которые всегда жили в каком-нибудь старинном замке или рядовом доме.
Да что там, и деревня была необычная — это была деревня Хогсмид. Единственная деревня в Британии, где живут одни волшебники. Да, именно, волшебники. Они живут в каждой стране, в любом городе, только обычные люди (или маглы, как их называют волшебники) об этом не подозревают. Для того чтобы уберечь маглов от магов и наоборот, существуют всевозможные заклинания и заклятия.
Семнадцатилетний Годфри Мейкон был как раз волшебником, хотя с виду походил на обычного человека: высокий шатен с прямыми волосами и всегда непослушно стоящей челкой. Его отец Руперт Мейкон работал в Министерстве Магии и был заместителем министра. Его интервью порой печатали в еженедельном «Пророке» — самой популярной газете волшебников в Британии, и весь Лондон с окраинами знал Руперта. Корделия, его жена, была домохозяйкой. В последние семь лет главной ее заботой было воспитание Годфри, а, если быть точнее, неусыпный контроль над его учебой в Хогвартсе, одной из лучших школ для волшебников в мире. К счастью, деревня располагалась близ Хогвартса. Так что осенью, зимой и весной Корделия жила в этом самом доме, невдалеке от любимого сына, а Руперт в Лондоне, часто приезжая в Хогсмид навестить жену.
Несколько дней назад Годфри закончил школу (между прочим, с радужным дипломом волшебника 2-ой категории) и уговорил родителей поехать отдохнуть на лето к старшему брату Морису, который занимается археологией в Египте.
— Что ж, Корнел, все летаешь? — попытался поддержать беседу Годфри.
— Помаленьку, да потихоньку. Вот недавно залетал в Хогвартс.
— Как там, все по-старому?! — Годфри вспомнил, что не прошло и недели с момента окончания им школы, и, не дожидаясь ответа, пошел к себе в комнату.
Здесь все стены были уклеены фотографиями самых известных мракоборцев, тех, кто ловит магом, использующих запретную черную магию. Он и сам очень хотел стать мракоборцем, но отец решил взять сына на должность в Министерстве и не очень обрадовался его желанию учиться в Институте Борьбы с Темными Искусствами — сокращенно ИБТИ. Руперт Мейкон говорил: «Зачем тебе это нужно. Ведь давно, давно известно, что после окончательной смерти Сам-Знаешь-… то есть Волан-Де-Морта, черных волшебников не осталось. Да и Пожиратели смерти повывелись!». Однако Годфри продолжал лелеять свою мечту и предполагал уговорить отца, когда тот вернется из Египта.
Письменный стол был завален тетрадями и прочими вещами, оставшимися после обучения. Здесь был Кубок Загонщика в квиддиче, самой популярной игре у волшебников. Годфри получил его в последний год обучения, чем был несказанно горд. Он умиленно посмотрел на Кубок, затем взял волшебную палочку и сказал:
— Месиндо вернус.
Вещи, наваленные в кучу, поползли кто куда. Одни протискивались в ящики, другие прятались в шкафу.
— Эй, Годфри! — это произнесла голова юноши, весело глядевшая на уборку из камина, который у волшебников приспособлен не только для обогревания, но и в качестве быстрого средства связи.
— А это ты, Питер!
— А кто же еще. Родители уже уехали? — спросила голова Питера Донахью, лучшего друга и бывшего однокашника Годфри.
— Уехали.
— Пошли в «Три метлы», ты ведь теперь свободен как птица, — услыхав слова Питера, филин Чедвик, сидящий в клетке, хлопнул глазами и отвернулся к окну. Каждый маг имеет птицу (как правило, сову) для доставки писем.
— Ну полно, Чедвик, — заговорил с ним Годфри, — Скоро и тебе работа найдется: родители-то будут часто писать. Филин повернулся к хозяину и благодарно кивнул мохнатой головой.
— Отлично, Питер, — Годфри положил птице корма, — встретимся там через полчаса.
Произошел небольшой хлопок, и голова друга исчезла.

В пабе, как обычно, было людно. Питер уже занял место за столиком у окна с двумя кружками сливочного пива и тарелкой сушеных молодых соплохвостов. Он был ниже Годфри почти на полголовы, а шапка поразительно желтых и кудрявых волос покрывала его широкую голову.
Годфри подсел к нему и, поздоровавшись, осмотрел посетителей. Тут были и знакомые ему преподаватели в Хогвартсе, и, сидящая за его спиной, компания гоблинов (как известно, где гоблины, там неприятности), и жители деревни.
— Чувствую, развлечемся мы этим летом, — проговорил Питер и сделал большой глоток из кружки. — Ты читал последний «Пророк», там интервью с твоим отцом. Смотри.
Годфри взял газету, быстро пробежал глазами по странице и перевернул. На развороте оказалась статья, озаглавленная «Жесткое убийство в Хогвартсе». В ней говорилось:

Три дня назад в школе Хогвартс неизвестным было совершено убийство. Жертвой стал завхоз школы Эдвард Барроуз. Директор Альбрус Дамблдор и Министерство Магии попытались скрыть это от прессы, но им это не удалось. Вот, что заявил пресс-атташе министра Септимуса Соджера Бруно Руффлз: «Пока рано говорить о причине случившегося. Предположительно ночью, примерно часа в два, Эдвард Барроуз появился в запретной секции библиотеки школы, где и умер от заклинания «Авада Кедавра» спустя десять минут. Общеизвестно, что данное заклинание запретно для использования. Никаких отпечатков пальцев, кроме библиотекаря мисс Кроггли, которая по своей работе каждый день заходит в запретную секцию, не было найдено.
Мы получили много писем от обеспокоенных родителей, чьи дети учатся в Хогвартсе. Некоторые боятся отправлять своих детей в школу ближайшей осенью. Я от имени министра Септимуса Соджера заявляю, что причин для беспокойства нет. За главную взята версия самоубийства, однако, другие версии также прорабатываются. Но повторяю, причин для беспокойства нет».
А вот слова Альбруса Дамблдора: «Хотя мы прекрасно помним, что нам удалось пережить несколько лет назад, это очень тяжелая минута для нашей школы и меня. Я выражаю глубокие соболезнования матери Эда, которая живет в Хогсмиде. К сожалению, никто не вернет этого действительно прекрасного человека».
Итак, что же послужило причиной трагедии. Обыкновенное самоубийство или все-таки убийство, а может быть история повторяется… Мы обязательно будем держать наших читателей в курсе событий.
Специальный корреспондент Брунхильда Юцкер

На фотографии был показан читальный зал, в котором толпились люди. В стороне стояли Альбрус Дамблдор с толстым, абсолютно лысым министром Септимусом Соджером и о чем-то говорили. У волшебников все фотографии живые, этим и отличаются от «постоянных» картинок маглов.
— Ты это читал? — Годфри сунул статью Питеру. Тот аж чуть не поперхнулся ножкой соплохвоста.
Через минуту Питер воскликнул, — Не может быть! — группа гоблинов изумленно покосилась на него. — То есть я хочу сказать, это ведь наш Эд, он не мог совершить самоубийство. Ну мы ведь его знаем… э-э-э… знали.
— Да. Эх, тут еще мой отец ушел в отпуск, а здесь такое… — вздохнул Годфри.
— Слушай, — заерзал Питер, — а вдруг это он вернулся.
Волан-де-Морт, — гоблины неодобрительно уставились на Годфри. — Неужто ты веришь в это, Питер?!
— Ну… — тот лишь пожал плечами.
Несколько минут сидели молча.
— Слушай, Годфри, а давай, мы расследуем это дело!
— Что?!
— Ты же сам хочешь стать мракоборцем, а здесь явно дело не чисто, за милю черной магией пахнет, — гоблины, видимо навострившие уши после услышанного ранее, теперь и вовсе быстро пересели за другой стол в углу.
Годфри несколько секунд раздумывал.
— Да, — протянул он, — достанется нам. Но попробовать стоит. Я согласен!

Утром следующего дня Годфри и Питер направились к Эмилии Барроуз. Ее одноэтажный дом был выкрашен в голубой цвет и украшен орнаментом из разных зверей и птиц. Он стоял обособленно и примыкал одной стороной к озеру, что по праву делало его одним из самых симпатичных строений в деревне. У входа Годфри случайно столкнулся с высокой мужеподобной дамой, выходящей из дома Барроузов.
— Простите, — извинился Годфри.
— Вам осторожней надо быть, юноша, — с грубым акцентом произнесла женщина и зашагала прочь.
— Что это за баобаб? — удивился Питер.
— Не знаю, я ее первый раз вижу…
— Вы еще не ушли, я же сказала…, — раздался женский голос из дома и оттуда выскочила пожилая женщина. Она быстро вытирала мокрые глаза платком, — Ой, простите, молодые люди. Проходите, пожалуйста.
Друзья переглянулись и вошли в дом. Хозяйка провела их на кухню. Это была невысокая женщина с прямыми седеющими волосами, убранными сзади в пучок; одета Эмили Барроуз была в черную траурную мантию.
— Сделай нам чай, Озли, — обратилась она к домовому эльфу, который что-то помешивал в кастрюле большой ложкой.
— Озли сделает чай, и еще подаст печение и вареную сгущенку с фруктовыми хрустолетами, — затараторил эльф.
Домовые эльфы, или домовики, живут в домах у некоторых волшебников и помогают по дому. Эти маленькие смешные существа с чересчур большими круглыми глазами способны вывернуться наизнанку, лишь бы услужить любимым хозяевам.
Миссис Барроуз усадила гостей за стол. Молчание нарушил Годфри.
— Мы э-э-э… хотели бы выразить соболезнования по поводу смерти Эда.
— Спасибо, — с горечью улыбнулась женщина, — вы были знакомы?
— Да, — вступил в разговор Питер. — В этом году мы закончили Хогвартс и прекрасно знали его.
Озли разлил по чашкам чай и вышел из кухни.
— Я уверена, что мой сын не мог совершить самоубийства, — глаза Эмилии Барроуз заблестели от слез. — Я не должна никому говорить, но Эдди и раньше замечал, что в библиотеке не все чисто, кто-то там бывает. Сам Септимус Соджер просил меня об этом никому ни слова, вы тоже никому не говорите.
— Конечно, — деликатно пообещал Годфри и попробовал горячий чай. Чай был очень вкусным с ароматом лесных трав, а домашнее печенье было необыкновенно рассыпчатым и аппетитным.
— Зато ей я ничего не сказала.
— Кому? — Питер зачерпнул печеньем сгущенку, — той женщине, что вышла от вас?
— Именно. Она репортер «Пророка» и такая пронырливая. Остановилась у нас в гостинице и постоянно вынюхивает что-то. Зовут ее необычно…
— Случайно не Брунхильда Юцкер.
— Верно. Она очень интересовалась Эдом и Хогвартсом. Очень неприятная женщина. Мой бедный Эдди, я чувствовала, что работа в этой школе не принесет нам ничего хорошего. Пожалуй только Озли. Эд принес его из Хогвартса с полгода назад, их там много. Порой и поговорить не с кем, а домовик и выслушает и поможет по хозяйству.
Через десять минут Годфри с Питером выходили из дома.
— Заходите еще, — попросила миссис Барроуз, — Обязательно заходите.
— Хорошо, спасибо, — хором ответили друзья.
Они пошли в сторону местной гостиницы. Погода была великолепная, такого ясного и солнечного, но не жаркого лета, деревенские жители не видели давно. Птицы пели день напролет, и ветер щекотал верхушки высоких осанистых сосен – эта картина совсем не гармонировала со случившимся в Хогвартсе.
— Годфри, как считаешь, эта репортерша Брушында просто информацию для статьи ищет или еще чего? — спросил Питер.
— Во-первых, Брунхильда, а во-вторых, я ни в чем не уверен. Уж больно она железобетонная.
— Какая? — изумленно поглядел на друга Питер.
— Это слово отец случайно у маглов услышал, — засмеялся Годфри, — не знаю его смысл, но звучит грозно!
Они прошли мимо гостиницы. Внезапно из нее послышались крики:
— Вы мне уже порядком надоели!
Этот голос невозможно спутать с другими — кричала Брунхильда. Спустя секунды три из стены вылетел как ошпаренный Корнел. Заметив Годфри с Питером, он приблизился к ним.
— Невыносимая особа, — бескомпромиссно заявил он и, гордо подняв голову, полетел прочь.
Тут же дверь гостиницы резко отворилась и Брунхильда Юцкер, выйдя из нее и осмотревшись по сторонам, направилась в сторону «Трех метел». Питер предложил проследить за ней. К удивлению товарищей репортерша проследовала мимо паба и широким шагом стала подниматься вверх по склону: туда, где находилась знаменитая Визжащая хижина. Раньше хижина имела плохую славу. Говорили, будто это самое посещаемое приведениями место, оттуда часто слышались крики и визги, а люди держались от нее в стороне. Но потом все прекратилось, и теперь это был просто старый заброшенный дом.
Брунхидьда обошла хижину, где ее поджидал седой старик с трубкой и кривой деревянной тростью. На голове его сидела соломенная шляпа с большими полями. Это был Джоб Уоллес — хозяин «Трех метел». Его не любили в деревне. Его по праву считали скрягой и самодуром. Лет двадцать назад пошел слух, будто Уоллес — швах. Швахом называют человека, который родился в семье колдунов, но сам не обладает магической силой: это довольно редкое явление в мире волшебников. Этот слух донельзя обострил отношения жителей Хогсмида с Джобом Уоллесом, что, однако ж, не помешало последнему держать собственный паб и скупать местные дома, чтобы затем сдавать их за приличные деньги. Многие стали поговаривать, что в главном отделении банка «Гринготтс» — самого крупного банка для волшебников в Британии — у него хранится кругленькая сумма.
— Узнать бы, о чем они разговаривают, — сказал Годфри, прячась за деревом.
— Нет ничего проще, — Питер взмахнул волшебной палочкой и произнес заклинание. Из палочки стало слышно разговор у хижины. Друзья прислушались.
— Откуда у вас сведения такие об Эдварде Барроузе? — негодуя, говорила Брунхильда.
— Похоже мы что-то пропустили, — шепнул Питер. Годфри поднес указательный палец к губам.
— Я не хочу разглашать источник, кхе-кхе, — деловым тоном отвечал старик, — И советую вам поскорее написать об этом, кхе-кхе. Поскорее! Понимаете меня.
— Полный вздор, — резко бросила репортерша. — Что сегодня за такой денек?! Один бесконечно выпытывает, другой писать предлагает о невероятном.
— Как вам угодно, — жестко произнес Уоллес, — Я откланиваюсь, кхе-кхе.
Друзья увидели, как он выпрямился (даже так он еле доставал до плеч собеседницы) и быстрыми шагами удалился. Годфри успел заметить, что на его лице играет ехидная улыбка.

Вечером в своей комнате Годфри обсуждал с Питером увиденное и услышанное за день. Главной тайной, естественно, оставался разговор Брунхильды Юцкер с Джобом Уоллесом. Друзья строили возможные предположения, но ничего путного не выходило.
— Что же все-таки старик Уоллес знает об Эдварде Барроузе? — задумчиво протянул Годфри и развернул шоколадушку, купленную в «Рахатлукулле», известной местной кондитерской. Внутри оказалась карточка с изображением колдуна Альберика Грунниона. — Еще одна в мою коллекцию.
— Что бы это ни было, ясно одно — это как-то связано со смертью Эда. — Питер подошел и погладил Чедвика, который сладко спал в клетке. Филин проснулся и злобно глядел на нарушителя сна. — Ясно и то, что Брунхильда неспроста поселилась здесь в гостинице…
В этот момент на первом этаже послышался шум. Товарищи выбежали из комнаты и увидели в холле Руперта Мейкона с чемоданами.
— Па, что ты тут делаешь? — изумленно спросил Годфри.
— Здравствуйте, мистер Мейкон, — поздоровался Питер.
— Добрый вечер, Питер, — Руперт опустился в кресло. — Я вот вернулся. Не мог, не мог больше оставаться, когда здесь такие события.
— Вы говорите об убийстве в Хогвартсе? — спросил Питер, усаживаясь с Годфри на диван.
— Убийство или не убийство, это еще предстоит выяснить. Я узнал обо всем еще в поезде в день отъезда. Хотел тотчас вернуться, но ты ведь знаешь маму, Годфри. Уговорила остаться. Но сегодня утром я получил письмо от Септимуса Соджера. Он просил вернуться как можно скорее, и я сразу трансгрессировался сюда. Много, много дел навалилось.
Трансгрессироваться — значит мгновенно оказаться в любом месте по своему усмотрению. Но далеко не каждый волшебник способен это сделать, так как можно ошибиться и попасть не туда. Поэтому существуют специальные курсы, и только те колдуны, которые прошли их и успешно сдали экзамены, могут использовать трансгрессию.
— Надолго ты? — поинтересовался Годфри
— Теперь уж насовсем. Мама осталась с Морисом. Кстати, тебе подарок от брата.
Мистер Мейкон достал из чемодана коричневый черепок шириной примерно два дюйма и размером с ладонь. С одной стороны он был исчерчен надписями на непонятном языке.
— Что это? — спросил Годфри, вертя его в руках.
Морис сказал, что это осколок очень, очень древней плиты, времен Мерлина. Ладно. Я устал и иду спать. А завтра, — Руперт Мейкон зевнул, — принимаюсь за работу.

Дни проходили, но новой информации, способной помочь в расследовании, Годфри и Питеру добыть не удалось. Из газет почерпнуть было практически нечего. За месяц в «Пророке» появились две статьи Брунхильды Юцкер, касающихся смерти в Хогвартсе. В одной она строила воздушные предположения о возможной связи Эдварда Барроуза с темными волшебниками; и даже вскользь намекнула на Пожирателях смерти. В другой говорилось о начале расследования мракоборцами и упрекалось за бездействие Министерство Магии, которое «Сидит сложа руки… работает спустя рукава… и опустило руки вообще».
— Вам надо осторожней быть, юноша, — передразнивал Брунхильду Питер. — Да что она понимает? Только бумагу марает, а толку — ноль.
Годфри пытался вытянуть сведения у отца, но Руперт сразу раскусил сына.
— Я тебя знаю, Годфри, — назидательно говорил он. — Но здесь, здесь дело сложнее, чем ты думаешь.
Корделия Мейкон присылала каждую неделю длинные письма, в которых рассказывала о своих впечатлениях и вкладывала фотографии. Были там снимки с раскопок, которыми занимается Морис, несколько, где мама и Морис стоят перед египетскими пирамидами. Особенно Годфри понравилась карточка, где мама стоит у вольера с африканским песочным драконом, который неожиданно дыхнул огнем и поджег ей сумочку. Корделия Мейкон и так побаивалась драконов, а теперь не подойдет к ним и за милю. Чтобы сова матери не скончалась от переутомления, Годфри посылал с ответами Чедвика, который и так уже долго сидел в клетке и даже располнел.
Залетал Корнел; интересовался Египтом и разглядывал черепок. Потом рассказывал последние новости, будто Джоб Уоллес повышает цены в пабе.
— Он может! Еще тот сквалыга!! — с жаром ругался Питер
Таким образом, жизнь текла в обычном русле, и наступил дождливый август.
— Однако была еще одна возможность продвинуться вперед — это посещение Хогвартса. Можно было осмотреть библиотеку и ненавязчиво расспросить учителей. И внезапно такая возможность появилась.

Часов в девять утра Годфри, еще немного сонный, вошел в «Три метлы», куда его позвал чем-то взбудораженный Питер. Несмотря на раннее время посетители уже прибывали. За стойкой сидела Брунхильда Юцкер. С того момента, как состоялся ее разговор с Уоллесом у Визжащей хижины, Годфри не разу не видел ее в Хогсмиде.
Годфри подсел к Питеру за любимый стол у окна. С восхода солнца темно-серые тучи заволокли небо, и по крыше барабанил проливной дождь. От этого монотонного стука хотелось спать еще больше, но Питер окончательно разбудил вялого друга.
— Годфри, ты, конечно, уже знаешь, — взволнованно заговорил он.
— Знаю, что?
— Вот смотри, заметка в «Пророке», — Питер дал Годфри последний номер. — Великолепная возможность попасть в Хогвартс.
«Внимание всем поклонникам и фанатам квиддича! — читал Годфри. — В среду 6 августа в полдень в школе чародейства и волшебства Хогвартсе состоится отборочный матч на Кубок Британии по квиддичу между командой «Плимутские Чародеи» и командой «Искры Манчестера». Мы ждем Вас!!!».
— Я слышал, на площади установят портал, и мы легко попадем в школу! — радовался Питер.
Портал у волшебников чем-то напоминает трансфигурацию, но многим отличается от нее. Обычно, порталом является какая-нибудь неприметная для маглов вещь (старый поношенный ботинок, пустая бутылка и проч.). Они разбросаны в самых стратегически важных местах, и чтобы воспользоваться порталом, достаточно дотронуться до него пальцем.
Три дня Годфри жил в ожидании среды. Он не мог решить, что для него важнее: информация о смерти Барроуза или сам матч. Тем более что Годфри слыл в школе великолепным загонщиком в квиддиче.
Команду в квиддиче составляют семь человек; все летают на метлах. Два загонщика отбивают битами черные мячи бладжеры, которые постоянно летают по воздуху и норовят сбить зазевавшихся игроков обоих команд, поэтому задача загонщиков защитить от бладжеров игроков своей команды и попытаться направить их на противников. Еще трое — охотники. Они пытаются забить красный (размером с футбольный) мяч квоффл в два обруча, расположенных на вражеской стороне на двух шестах, высотой пятьдесят футов. За каждый гол команда получает десять очков. Вратарь, или голкипер, должен защитить от квоффла свои ворота-обручи. И последний икрок — ловец. Его цель — крылатый мяч величиной с грецкий орех, называемый золотым снитчем. Снитч передвигается по воздуху с огромной скоростью и может не показываться долгое время и вдруг появиться совершенно в любом месте. Когда он словлен, игра заканчивается; и та команда, чей ловец поймал его, получает 150 очков, и в большинстве случаев одерживает победу: если, конечно, не отстает от противника больше чем на 150 очков. Все это захватывающее действие происходит в воздухе над огромным зеленым полем.
Ностальгия по школьным ежегодным играм мучила Годфри. Он с нетерпением ждал 6 августа.

— Не ожидал, что здесь будет столько народу, — покупая бронзовый омниноколь за восемь галеонов, говорил Питер.
С помощью омнинокля удобно следить за игрой. К тому же, можно увеличивать изображение, повторять или замедлять любой эпизод; для этого на окуляре сделано множество разных кнопок и шкал.
— Странно, что матч назначили в такое время, — Годфри приглядывал себе атрибутику любимой команды «Искры манчестера». — Чуть больше месяца прошло со смерти Эда.
— Ну, это легко, легко объясняется, — ответил Руперт Мейкон, ярый любитель квиддича. Он пришел на матч вместе с Септимусом Соджером и должен был занять место в Высшей Ложе. — Что ни говори, а случившееся подпортило репутацию Хогвартса, и чтоб как-то это исправить Дамблдор предложил провести игру здесь. Уже без пятнадцати двенадцать; я должен идти, встретимся после, после матча.
— Хорошо, па! — крикнул вслед отцу Годфри. Он пытался найти знакомое лицо в толпе, но безуспешно.
— Клянусь хвостом гиппогрифа, что только что видел Джоба Уоллеса, — сказал Питер.
«Странно. Он ведь терпеть не может квиддич и всю эту шумиху, — успел подумать Годфри, как знакомый голос окликнул его».
— Годфри, здравствуй. И ты здесь, Питер?!
Голос принадлежал семнадцатилетней девушке Натали Вейн. Она была очень красива. Стройную фигуру обтягивало короткое желто-зеленое платье с эмблемой «Искр Манчестера». Черные волосы доставали до открытых гладких плеч, и одна светлая прядь спадала на смеющиеся карие глаза. Она училась в Хогвартсе с Годфри и Питером в одно время, но в разных группах.
— О!! Вы тоже болеете за Искры?! — приятным, струящимся голосом произнесла она и подошла к друзьям, указывая на их довольно слабую экипировку.
— Да… — только и смог ответить Годфри.
— Ой, мальчики, пора занимать места. Скоро начнется. Надеюсь, еще увидимся.
И легкой поступью Натали скрылась в толпе. У Годфри даже пересохло во рту.
— И давние чувства нахлынули на влюбленного Годфри, окатив его волной ее необыкновенной красоты! — Питер спародировал строки современной любовной беллетристики и ухмыльнулся. — А я ведь давно говорил, пригласи ее куда-нибудь…
— Прекрати, — перебил Годфри, — Она…
— Она, она! Лучше поспешим, а то пропустим начало.
Их трибуна, которая была, как положено, футов пятьдесят в высоту, располагалась близко к воротам «Плимутских Чародеев», а места оказались в первом ряду. До начала матча оставалось пять минут. Годфри навел омниноколь на центральную трибуну, где сидел комментатор, и находилась Высшая Ложа.
Руперт Мейкон сидел рядом с министром Соджером и о чем-то увлеченно с ним беседовал. На трибуну поднялся директор Хогвартса Альбрус Дамблдор и сел по другую сторону от министра. Он был высоким, худым и очень старым человеком с длинной белоснежной бородой. Одет Дамблдор был в длинную разноцветную рясу, и на его крючковатом носу находились очки со стеклами в форме полумесяца. Несмотря на его эксцентричный облик, он вызывал глубокое уважение и доверие у всякого, кто хоть раз встречался с ним и смотрел в его добрые голубые глаза. В том же, что Альбрус Дамблдор великий маг, никто не мог усомниться.
Годфри снова перевел взгляд на комментатора. Им был Бейн Квиклич, самый популярный представитель своей профессии и, по словам многих, любимец женщин. Он уже готовился произнести заклинание «Сонорус», которое сделает его голос слышным для всех собравшихся на трибунах. Людей пришедших посмотреть игру было действительно огромное множество. Места пестрели желто-зелеными цветами Искр и фиалетовыми Плимчаров (как сокращенно называли болельщики «Плимутских Чародеев»).
Дамблдор не поскупился на проведение матча. Все было устроено великолепно, а игру ожидали самую, что ни наесть захватывающую, так как Искры плохо выступили в предыдущих матчах, и надежду на выход в Кубок Британии им могла дать лишь победа в сегодняшней игре. Плимчаров же устроила бы ничья.
Радости не могла испортить даже пасмурная погода, установившаяся с утра. Солнце скрылось за непроницаемыми темными облаками, и многие ожидали сильного дождя.
— ДОБРЫЙ ДЕНЬ, ДАМЫ И ГОСПОДА, ВОЛШЕБНИКИ И ВОЛШЕБНИЦЫ, ДОБРЫЙ ДЕНЬ! — поприветствовал всех Бейн Квиклич, и в ответ трибуны взорвались громовыми криками и аплодисментами.
Пока комментатор говорил, Питер обратил внимание Годфри на последний ряд, где Натали вытягивала шею, пытаясь хоть издали увидеть Квиклича.
Годфри секунду размышлял и просящим взглядом посмотрел на Питера. Тот кисло улыбнулся и, качая головой, пробурчал:
— Ну ладно, ладно…
Затем он встал и направился в сторону Натали. Полминуты он что-то ей объяснял; потом она поднялась и пошла к Годфри, а Питер опустился на ее место и с наигранной обидой сложил руки на животе.
Натали подошла и села рядом с Годфри, где минуту назад располагался Питер.
— Годфри, — изумленно произнесла она. — Я не подозревала, что Питер так боится высоты, что даже пострашился сидеть в первом ряду.
— Да… — неуверенно сказал Годфри. — Он вообще, немного не от мира сего.
— Не может быть! — и брови Натали в изумлении поднялись.
«Зачем я это сказал?! — винил про себя Годфри свою неосмотрительность».
— КОМАНДЫ ВЫХОДЯТ НА ПОЛЕ! ВСТРЕЧАЙТЕ ИХ! — воскликнул комментатор.
— Правда, он очень мил? — растроганно произнесла Натали. — Вот бы взять у него автограф.
Вначале появились «Плимутские Чародеи» и первым вышел их опытный двадцатишестилетний вратарь Зоно Валлентайн. Пресса называла его «непробиваемым». За ним показалась и остальная команда: загонщики Чарльз Хидли и Мирабель Конти, охотники Мерк Шиллер, Стенли Гойл и Бриджит Томпсон, ловец Элмер Гастингс.
Затем на поле появились «Искры Манчестера»: опытный вратарь Джеймс Пичер, загонщики Элен Хоуп и Чэн Энь, охотники Арчи Грин, Дейзи Перкинс и Том Камерлеф. Последним показался ловец, девятнадцатилетний Рон МакМилан — молодая надежда Искр.
— ПОПРИВЕТСТВУЙТЕ И АРБИТРА СЕГОДНЯШНЕЙ ИГРЫ, РУДЕНСИЮ ПАЛМЕР!
Невысокая женщина вышла в центр поля и дала краткие указания капитанам команд.
— ИТАК, ИГРА НАЧИЛАСЬ! — произнес заветные слова Бейн Квиклич; пятнадцать метел взмыли вверх, и судья дала свисток.
С самого начала Плимчары заиграли жестко и даже жестоко. Они припирали охотников к трибунам, от чего болельщики Искр бесновались.
— ЕЩЕ ОДНА АТАКА ИСКР! К КОЛЬЦАМ МЧИТСЯ АРЧИ ГРИН, НО… НО СТЕНЛИ ГОЙЛ НАРУШАЕТ ПРАВИЛА, ТОЛКАЯ ГРИНА В СПИНУ. ОДНАКО СУДЬЯ РАЗРЕШАЕТ ИГРАТЬ!
— Самое начало игры, — говорила вжавшаяся от восторга в кресло Натали. — Поэтому судья решила пока не назначать штрафного, чтобы не обострять обстановку.
— ЕЩЕ ОДНА АТАКА ИСКР! ЭТО ДЕЙЗИ ПЕРКИНС! ОНА ЛЕТИТ НА ВСЕХ ПАРАХ! ВЕЛИКОЛЕПНО ЕЙ УДАЕТСЯ УВЕРНУТЬСЯ ОТ БЛАДЖЕРА, ПУЩЕННОГО В НЕЕ ЧАРЛЬЗОМ ХИДЛИ! ПОТРЯСАЮЩЕ!
Годфри посмотрел в омниноколь, снизу на бегущий строке было написано, что Дейзи Перкинс использовала «финт Паулюса», довольно сложный для исполнения на большой скорости, уход от бладжера.
— ОНА ПРИБЛИЖАЕТСЯ К ВОРОТАМ ПЛИМЧАРОВ! БРОСОК!
— Ну же, ну! — с ожиданием гола кричал Годфри. Натали не могла отвести взгляд от неба.
— АХ НЕТ — ЭТО ОБМАННЫЙ МАНЕВР! ЕЩЕ БРОСОК И… ЗОНО ВАЛЛЕНТАЙН БРОСАЕТСЯ ВПРАВО, НО НЕ УСПЕВАЕТ ДОСТАТЬ КВОФФЛ! ГОЛ! ДАМЫ И ГОСПОДА, ИСКРЫ ОТКРЫВАЮТ СЧЕТ!!!
На громадном черном табло под названием команды «Искры Манчестера» зажглось число 10. Желто-зеленая половина трибун встала, и радостные крики прокатились по стадиону.
Годфри и Натали одновременно подпрыгнули и в восторге обнялись. Годфри даже не ожидал такого, это вышло совершенно спонтанно.
— Я… э-э-э, — он чуточку пришел в себя. — У тебя же нет омнинокля?! — нашелся он.
— Да, я забыла его купить, — улыбаясь, ответила Натали
— Так возьми мой!
— Нет, я не могу.
— Бери, бери!
— Спасибо, Годфри! — Натали приняла омниноколь и они сели на место.
Через полчаса табло уже показывало: 130:20 — в пользу Искр.
— ДА! УДИВИТЕЛЬНАЯ ТАКТИКА ВЫБРАНА ТРЕНЕРОМ ПЛИМЧАРОВ ЖОРДЕСОМ БИГГЕТОМ! — вещал Квиклич. — ЗНАЯ ИСТОРИЮ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ЭТИМИ КОМАНДАМИ, А ЭТИ ОТНОШЕНИЯ ДАЛЕКО НЕ САМЫЕ ДРУЖЕСТВЕННЫЕ, Я ВЫСКАЖУ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, ЧТО ПЛИМЧАРЫ ЧТО-ТО ЗАДУМАЛИ!
Действительно, вратарь Плимчаров Зоно Валлентайн будто и не собирался брать мячи.
— Зачем он это делает? — повторяла Натали.
— По-моему, — Годфри пытался перекричать толпу, — Плимчары специально ведут к большой разнице в счете, чтобы потом поймать снитч, и легко выиграть матч. Вроде как показать, что вы можете надрываться, а выиграем все равно мы!
Гениально! — воскликнула Натали и прижала омниноколь к глазам. — Только победа все равно за нами!
Иногда Годфри искоса смотрел на нее: ее красивый профиль, маленький носик, симпатичные ямочки на щеках и блестящие волосы – любовался ей.
— НЕУЖЕЛИ! ЛОВЕЦ ИСКР, РОН МАКМИЛАН УВИДЕЛ СНИТЧ И НА ВСЕЙ СКОРОСТИ РВЕТСЯ К ЗЕМЛЕ! НАПЕРЕРЕЗ ЕМУ МЧИТСЯ МЕРК ШИЛЛЕР И ЛОВЕЦ ЭЛМЕР ГАСТИНГС! ОНИ ХОТЯТ СБРОСИТЬ РОНА С МЕТЛЫ! НО, ЧТО ЭТО?!
Трибуны ахнули. В этот момент загонщик Искр Элен Хоуп попыталась воспрепятствовать вражеским игрокам, летящим в направлении снитча. Она метнула бладжер в сторону Шиллера, но безуспешно. Тогда она бросилась на них с надеждой помешать их полету и выиграть время, но врезалась в них, и без сознания рухнула с метлы на землю.
— Боже! — воскликнула Натали.
— СУДЬЯ ОСТАНАВЛИВАЕТ ИГРУ! ПОХОЖЕ ЭЛЕН ХОУП ВЫВЕДЕНА ИЗ ИГРЫ И ПОСЛЕДУЕТ ЗАМЕНА!
Врачи вынесли загонщицу Искр с поля, и ее команда взяла тайм-аут. На лицах игроков Плимчаром зияли довольные усмешки.
Тем временем ударила молния и прогремел раскат грома. С неба обрушился холодный ливень и подул сильный ветер. Это нисколько не испугало зрителей — все прекрасно знали, что на трибуны наложены специальные заклинания, защищающие их от плохой погоды.
Прошло пять минут, а игра не продолжалась.
— Что-то не так, — сказала Натали и поглядела а омниноколь на Высшую Ложу. — Ух ты! Это же тренер Искр Баблз Дергош о чем-то советуется с Дамблдором. Они оба уходят.
Через минуту к Годфри подошел бывший школьный преподаватель квиддича Бэзил Литтлруф.
— Здравствуйте, мистер Литтлруф, — поприветствовали его Годфри и Натали. — Как вам игра…
— Добрый день, вы мне позволите украсть у вас кавалера, — обратился он к Натали и быстро увел ничего непонимающего Годфри.
Они спустились с трибун и зашли в здание школы, где проследовали в небольшую комнату для персонала. Там их ждали Альбрус Дамблдор, тренер Искр Баблз Дергош и Руперт Мейкон.
Осмотрев Годфри, Дергош с сожалением проговорил:
— Нет, ничего из этого не выйдет.
— Успокойтесь, мистер Дергош, — перебил его Дамблдор и подошел к Годфри. — Я уверен, что он справится. Ведь так? — Дамблдор заглянул Годфри в глаза.
— Справлюсь с чем, профессор?
— Понимаешь, Элен Хоуп не может играть, а других запасных загонщиков у «Искр Манчестера» нет.
— Да… да! — оправдывался тренер. – Игра была перенесена в Хогвартс по совету Септимуса Соджера за несколько дней до матча и… один загонщик не смог приехать…
— Но почему именно я? — спросил Годфри.
— Как же? Все помнят твою превосходную игру в этом году! — сказал Дамблдор. Годфри почувствовал, что краснеет. Директор повернулся к Дергошу, — В конце концов, выбора у вас нет.
— Да да да… Ну хорошо, пусть он переодевается, а я пойду… пойду дам наставления игрокам.
— У тебя получится! — шепнул сыну на прощание Руперт Мейкон.
Только переодеваясь, Годфри осознал, что будет играть в профессиональном матче. От этого ему стало не по себе. Но потом он представил, какое впечатление произведет на Натали, если пронесется на огромной скорости рядом с трибуной.
В раздевалку вбежал Баблз Дергош. Он все еще волновался и продолжал быстро говорить.
— Так так так. Ты готов? Превосходно. Тогда пошли.
У выхода на поле его встретили члены команды.
— Здравствуй, Годфри, — дружески пожал ему руку Рон МакМилан. — Ты главное не волнуйся, и все будет нормально!
— Хорошо, я постараюсь, — пообещал Годфри, взглянув на Плимчаров, которые шептались и с улыбками глядели на нового игрока противников.
Команды вышли на поле. Еще одну трудность составляла погода. Дождь лил как из ведра, и Годфри опять засомневался в своих силах.
— И МАТЧ ПРОДОЛЖАЕТСЯ! — с энтузиазмом воскликнул засидевшийся без дела комментатор. — КАК Я И ПРЕДПОЛАГАЛ В КОМАНДЕ ИСКР ЗАМЕНА! ВЫПУЩЕН НОВЫЙ ЗАГОНЩИКА И ЕГО ИМЯ… ХМ, ДА, ДА… И ВОТ МНЕ СООБЩИЛИ, ЧТО ИМЯ ЗАГОНЩИКА ГОДФРИ МЕЙКОН! ЕМУ ВСЕГО СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ, И ОН ВЫПУСКНИК ХОГВАРТСА.
Среди зрителей пошел удивленный гул.
— ИНТЕРЕСНЫЙ ХОД! А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ИГРА РАЗВИВАЕТСЯ!!!
Годфри сел на прекрасную метлу последней модели, и легко поднялся в воздух. Он немного покружил на месте, чтобы приноровится к метле. Она была великолепна. Годфри взглянул на трибуну, где сидят Натали и Питер. Он разглядел, что Питер занял его место, и, не отрываясь, смотрел в омниноколь; впрочем, как и Натали. Годфри помахал им битой, и друзья в ответ начали махать ему флажками.
Годфри зазевался и чуть было не нарвался на бладжер, но успел сильно отбить его в сторону противников.
— А ВОТ И ПЕРВЫЙ УДАР НАШЕГО НОВИЧКА! НАДЕЮСЬ, ЕМУ СЕГОДНЯ УЛЫБНЕТСЯ УДАЧА!
Но Годфри слушал комментарии вполуха, так как целиком втянулся в игру. Несколько раз он удачно отбивал бладжер, и мешал охотникам Плимчара подойти к своим кольцам. Игра накаливалась, все ждали снитча.
— ЧАРЛЬЗ ХИДЛИ ПОДБИРАЕТСЯ К ГОЛКИПЕРУ ИСКР ДЖЕЙМСУ ПИЧЕРУ! ГОЛ!… ОХОТНИК ДЕЙЗИ ПЕРКИНС ТЕРЯЕТ МЯЧ!… ИГРОКИ ПРОМОКЛИ ДО НИТКИ!… КАМЕРЛЕФ БЬЕТ И РАЗРЫВ УВЕЛИЧИВАЕТСЯ!… НАРУШЕНИЕ И ШТРАФНОЙ!… ГОДФРИ МЕЙКОН КРАСИВО ПОДРЕЗАЕТ КОНТИ!… ПРОРЫВ МЕРКА ШИЛЛЕРА БЫЛ НЕУДАЧЕН!… ЧЭН ЭНЬ ОТБИВАЕТ КВОФФЛ!… ОПАСНОСТЬ У ВОРОТ ЗОНО ВАЛЛЕТАЙНА!… ГОЛ! ГОЛ!! ГОЛ!!! — комментировал Квиклич под оглушительный рев болельщиков.
Годфри несколько раз пролетал под трибунами и слышал восторженные вопли. Он увлекся игрой настолько, что даже не смотрел на зрителей.
«Только бы не подвести Искр! — постоянно думал он, стирая с лица прохладную воду».
— ДАМЫ И ГОСПОДА! РАЗРЫВ В СЧЕТЕ ДОСТИГ ОПАСНОЙ ЧЕРТЫ! РАЗНИЦА СОСТАВЛЯЕТ 150 ОЧКОВ! — табло показывало 240:90 в пользу Искр. — ЧЕГО БЫ НЕ ДОБИВАЛИСЬ ПЛИМЧАРЫ, ОНИ ЯВНО ПЕРЕСТАРАЛИСЬ! МЕРЛИН МОЙ! ЧТО ЭТО?!
Ловец Плимчаров Элмер Гастингс несся к центру площадки, где блистал долгожданный снитч. За ним устремился и Рон МакМилан, но было ясно, что он не успевает. Люди на трибунах затаили дыхания.
«Если Плимчары поймают снитч, — промелькнуло в голове Годфри, — то будет их устраивающая ничья, а для нас все потеряно!»
Он находился у ворот противника, куда приближался Арчи Грин с квоффлом — последняя надежда Искр!
— Ну, забивай… — шептал Годфри, переводя взгляд то на снитч, то на квоффл.
Неожиданно сверху выскочил Стенли Гойл и сбил Грина. Они вдвоем полетели вниз, но квоффл подскочил; и последний, кто мог бы воспользоваться им был Годфри.
— КТО ЖЕ БЫСТРЕЕ! ЭЛМЕР ГАСТИНГС ИЛИ… СМОТРИТЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ У ВОРОТ ПЛИМЧАРОВ!!!
Годфри за какую-то долю секунды ринулся на мяч. Откуда не возьмись, на него двигался бладжер. Годфри из последних сил размахнулся битой и отбил его во вратаря Зоно Валлентайна. Тот потерял равновесие и заскользил влево, открывая ворота. И уже на огромной скорости разрывая дождевую завесу, Годфри слета ударил ветвистым концом метлы по квоффлу и… ПОПАЛ В КОЛЬЦО!
Тут же он оглянулся туда, где был снитч. В этот момент ловец Плимчаров Элмер Гастингс схватил золотой мячик в руку.
Мгновенье зрители молчали и вдруг… будто произошел взрыв планетарного масштаба.
— ДАМЫ И ГОСПОДА! СОВЕРШИЛОСЬ НЕВОЗМОЖНОЕ! — надрывал горло комментатор. — ПЛИМЧАРЫ ЛОВЯТ СНИТЧ И КОМАНДА ПОЛУЧАЕТ 150 ОЧКОВ! НО ЗА СЕКУНДУ ДО ЭТОГО ГОДФРИ МЕЙКОН, ЗАГОНЩИК ИСКР, ЗАБИВАЕТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ, НЕОБЫЧАЙНЫЙ МЯЧ НЕПРОБИВАЕМОМУ ЗОНО ВАЛЛЕНТАЙНУ! И СЧЕТ СТАНОВИТСЯ, — Бейн Квиклич сделал театральную паузу и наконец выкрикнул. — 250:240 в ПОЛЬЗУ «ИСКР МАНЧЕСТЕРА»!!!
Такого ликующего рева и таких аплодисментов еще не видывали эти трибуны!! Счастливы были абсолютно все: поклонники Искр, потому что их команда победила, а болельщики Плимчаров, потому что смогли увидеть действительно непревзойденную, интересную игру. Ловец Элмер Гастингс до сих пор не мог очухаться: он держал в руках снитч и глядел по сторонам пустыми, непонимающими глазами. Похоже, он не мог поверить в проигрыш своей команды. Даже дождь, повинуясь всеобщему веселью, перестал лить, и в трещины тучевых облаков заглядывало солнце.
— ДА! ДА И ЕЩЕ РАЗ ДА! ДАМЫ И ГОСПОДА, ВОЛШЕБНИКИ И ВОЛШЕБНИЦЫ! О ТАКОМ МАТЧЕ МЫ И НЕ МЕЧТАЛИ! ПОЧТИ ДВА ЧАСА УВЛЕКАТЕЛЬНЕЙШЕЙ СХВАТКИ! СПАСИБО ОБЕИМ КОМАНДАМ, СПАСИБО ВСЕМ БОЛЕЛЬЩИКА И СПАСИБО ВАМ! ИГРУ ДЛЯ ВАС КОММЕНТИРОВАЛ БЕЙН КВИКЛИЧ! ЛЮБИТЕ КВИДДИЧ И БЕРЕГИТЕ СЕБЯ!!!
Мокрый Годфри опустился на поле, как в прострации. К нему подбежали члены команды и стали поздравлять и благодарить. Тренер Баблз Дергош подскочил к новоявленной звезде, взъерошил ему на голове волосы и вымолвил:
— Да да да, так… это просто… уууух!!! — чем вызвал всеобщий смех.
Годфри потихоньку приходил в себя. Он увидел, что к нему по полю идут Альбрус Дамблдор, министр Септимус Соджер и отец.
— Я был уверен в тебе! — сказал Дамблдор и отошел, тихо повторяя. — Великолепный гол, просто великолепный.
Септимус Соджер поблагодарил Годфри за игру и пожал ему руку (оказывается «Искры Манчестера» была его любимой командой). Руперт Мейкон обнял сына и в чувствах сказал:
— Вот бы мама это видела!
Годфри перевел взгляд на трибуны. От них в его сторону мчались Питер и Натали.
— Это было классно! — поздравлял Годфри Питер. – Как ты отбил бладжер и потом забил!
— Да я чуть не потеряла сознание, когда ты вышел на поле! — призналась Натали. — А уж, когда ты забил гол! Теперь я буду хвастаться, что знакома с самим Годфри Мейконом! — и Натали внезапно поцеловала Годфри в щеку. Он почувствовал, как к лицу приливает краска.
— Ой, я, кажется, забыла омниноколь на сидении. Сейчас сбегаю, — сказала Натали и поспешила в сторону трибун.
— Мистер Мейкон! Годфри! Я представляю спортивный еженедельник «Квиддич сегодня и завтра». Можно взять у вас интервью?
— Все потом, потом, — запротестовал Руперт Мейкон. — ему надо обсохнуть, а то чего доброго подхватит простуду.
И тут случилось нечто настолько необычное, что все от неожиданности стали, как вкопанные. Волшебные палочки тех, кто находился на поле вокруг Годфри, сами повылазили из карманов, сумок и других мест и медленно поднялись в воздух дюймов на десять выше людей и зависли в таком положении. Более того — так сделали палочки всех находящихся на трибунах людей.
Отовсюду послышались испуганные охи, как вдруг откуда-то с неба послышался тихий хриплый голос, произнесший длинное неразборчивое заклинание. Вслед за этим палочки завибрировали и все как одна выпустили вверх фейерверк из желтых лучей, на секунду озаривших небосвод и мгновенно испарившихся. Все палочки упали на землю.
Дамлдор быстро поднял свою, направил ее себе на шею и произнес:
— Сонорус.
Теперь его могли слышать зрители.
— Уважаемые гости Хогвартса, — неуверенно начал он. — Не бойтесь и не волнуйтесь. Этот небольшой салют устроен в честь победителей сегодняшней игры.
Послышались редкие крики одобрения, но большинство волшебников с недоверием поглядывали на свои палочки.
Годфри посмотрел на директора, который взял под руку Септимуса Соджера и быстрым шагом увел с поля. Годфри воспользовался всеобщей сумятицей и, схватив Питера, побежал за ними. По дороге они наткнулись на Натали.
— Вы видели… — она не успела договорить, потому что Годфри махнул ей, в знак того, чтобы она скорее следовала за ним и Питером.
Друзья вбежали в школу и отправились к кабинету директора. Дойдя до него, Годфри приоткрыл дверь, присел и стал слушать. Натали вопросительно посмотрела на Питера, но ответа не дождалась.
В комнате были лишь Альбрус Дамблдор и Соджер, который ходил из угла в угол и, видимо, сильно волновался.
— Что же будет? Что же будет? — причитал министр.
— Успокойтесь Септимус, — строго сказал директор. — Слезами горю не поможешь.
— Ха. Вам легко говорить. Репутация школы итак всем известна, а теперь народ скажет «как такое могло случиться в присутствии министра магии Соджера?».
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря о репутации Хогвартса, — твердо заметил Дамблдор.
— Простите, простите, Альбрус, — извинился министр и, судя по звуку, сел в кресло. — Я погорячился. Однако ж завтра все газеты взорвутся статьями о странном поведении волшебных палочек, о голосе с неба. Все шишки посыплются на меня.
Альбрус Дамблдор молчал.
— А смерть Барроуза, — продолжал Соджер. — Хорошо, что пресса не разнюхала, что его волшебная палочка исчезла. Пошли бы разные толки, пересуды.
— Так она исчезла? — прошептал Питер и получил легкий удар локтем от Годфри.
— Нас кто-то подслушивает, — сказал Септимус Соджер и шаги стали приближаться к двери.
Друзья вскочили и побежали по коридору. Им удалось забежать за угол и перевести дух.
— Смотрите, Дамблдор, омниноколь! — слышался голос министра. — Нас кто-то слышал! У вас в школе вечно что-то не так.
Годфри с Питером взглянули на Натали. Та виновато пожала плечами.
Друзья шли по знакомым коридорам и лестницам в библиотеку. Люди и другие существа с картин с интересом поглядывали на пришельцев; некоторые узнавали бывших учеников и приветствовали их. По дороге Питер объяснял Натали обстоятельства и ход расследования дела.
— Вам срочно нужно сообщить обо всем Дамблдору, а лучше Соджеру, — возмущенно говорила Натали. — Это безумие самим искать убийцу, а если это к тому же связано с сегодняшней левитацией палочек, то вам лучше держаться подальше. Подчинить палочки не может даже самый сильный колдун.
— Тише, — сказал Годфри, приближаясь к входу в библиотеку.
Дверь оказалась не заперта, и друзья осторожно вошли в помещение.
— Что это? — Натали что-то подняла с пола.
— Это же волшебная палочка, — Произнес Питер. — Но чья?
— Действительно чья? — послышался сзади знакомый голос Альбруса Дамблдора.
— Где вы ее нашли? — выступил вперед Септимус Соджер, отнимая у Натали находку.
— Так здесь же, — Питер указал на пол.
— Как она сюда попала? Это ведь палочка Барроуза, — еле слышно сказал министр Дамблдору.
— Я понял это, Септимус, — спокойно ответил тот. — А можно узнать, что наша звезда со своими товарищами делает в библиотеке?
— Мы… ну…, — промычал Годфри. — Мы хотели взять книжку. Да, книжку по истории о…
— О Мерлине, — подхватил Питер.
— Пускай берут и поскорее уходят, — раздраженно сказал Соджер.
Годфри быстро нашел совершенно ненужную ему книгу «Времена Мерлина».
— Кстати, — Дамблдор остановил друзей, которые уже собирались улизнуть. — Не вы, случаем, обронили этот омниноколь.
— Нет, — в унисон произнесли они.
— Я так и думал, — улыбнулся Дамблдор и загадочно провел рукой по густой бороде.
Через час Годфри с Питером распрощались с Натали Вейн. Она должна была возвращаться домой в Лондон.
Вечером товарищи неспешно шли по Хогсмиду и делились впечатлениями дня. После дождя, прошедшего днем, воздух стал необычайно свеж. Уличную темноту нарушали огни в окнах жителей Хогсмида. Удивительная тишина стояла вокруг, и только цикады ласкали слух своим размеренным стрекотанием.
— И ты сразу согласился играть? — живо узнавал подробности Питер.
— Сразу.
— Здорово. А метла как?
— Последняя модель, легкая и очень быстрая.
— Как Натали?
— То есть?
— Ну, целуется легко и очень быстро! — засмеялся Питер.
— Вечно несешь всякую чушь, — рассердился Годфри. — Это был просто дружеский поцелуй.
— Угу, угу, — поддакивал Питер.
— Ты лучше бы внимательней был.
— Ты о чем?
— А ты заметил, чем пахло в библиотеке? — лукаво спросил Годфри.
— Хм, — задумался Питер. — Нет. И чем же?
— Табачным дымом — вот чем!!

На следующий день Годфри проснулся от шума, издаваемого Чедвиком.
— Что такое? — сказал Годфри спросонья. — Я же покормил тебя вчера вечером, а для завтрака еще…
Но он не договорил, потому что его взгляд приковало окно, в сторону которого энергично указывал филин. На улице перед домом сидели несколько сотен сов, разных размеров, цветов и пород. Некоторые примостились на подоконнике и с интересом поглядывали через стекло на комнату. Другие облюбовали белый забор вокруг дома и почтовый ящик. Остальные сидели на газоне или летали по воздуху, стараясь привлечь к себе внимание. В клюве у каждой было письмо.
— Ой! — протянул Годфри и зевнул.
Оказалось, что эти письма прислали поклонники Годфри из разных мест Англии, которые видели его вчерашнюю игру. Вначале Годфри хотел ответить на все письма, и даже подключил к этому Питера, но спустя час друзья поняли, что не осилят и половины, и забросили это дело.
Несколько дней «новоявленная звезда» собирал письма фанатов и складировал их в пустой шкаф под лестницей, который еле-еле закрывался. Один раз Годфри чуть не запихнул туда письмо от матери, но вовремя это заметил.
Корделия Мейкон очень радовалась за сына, чья слава докатилась до самой Африки. Вместе с ответным письмом Годфри послал матери омниноколь Питера, чтобы она и Морис могли в деталях посмотреть игру. Для этого пришлось отправить сову матери и Чедвика вместе.
Спортивные журналы тоже много писали об игре в Хогвартсе и загонщике, спасшем «Искры Манчестера». Много говорилось и о колдовстве, заставившем подняться в воздух палочки. Только через неделю шумиха более-менее улеглась.
А в «Пророке» появилась очередная статья Брунхильды Юцкер, в которой она рассказывала, что:

…мне удалось выяснить важную, скрытую Министерством Мании от читателей, информацию. А именно, оказалось, что волшебная палочка Эдварда Барроуза, убитого в середине июля в школе чародейства и волшебства Хогвартсе, не была найдена. Понятно, почему это обстоятельство скрывалось; теперь говорить о самоубийстве не приходится.
Более того, до сих пор Септимус Соджер хранит молчание о том, что палочка неожиданно нашлась. И нашлась в библиотеке в день известной игры между «Искрами Манчестера» и «Плимутскими Чародеями» в Хогвартсе. Хотелось бы задать вопрос министру Соджеру: Что происходит в этой школе, чем или кем вызвано чудовищное своенравие волшебных палочек и что нам стоит ожидать теперь?…

А перед Годфри и Питером становился новый вопрос: откуда Юцкер известно о находке в библиотеке, если никто из высокопоставленных людей и словом не обмолвился об этом.
— Если только она сама не подбросила эту палочку, — говорил Питер.
Погода продолжала стоять ни ахти какая, и дни тянули за собой скуку. Гофдри даже начал читать книгу, взятую в библиотеке. В ней описывалась история жизни величайшего волшебника Мерлина, жившего несколько столетий назад. Самым захватывающим моментом в книге был рассказ о битве Мерлина с необычайно сильным злым колдуном того времени, чье имя стерлось в летописях за давностью лет. Именно благодаря победе над ним Мерлин прославился. После он совершил много добрых дел, скреплявших союз между магами всего мира и способствовавших устранению вражды.
Больше ста лет назад была основана награда — Орден Мерлина — которую и по сей день вручают магам, внесшим непосильный вклад в жизнь волшебников. В конце книги приводился список награжденных. Среди них был и Директор Хогвартса Альбрус Дамблдор, который имеет Орден Мерлина первой степени. А в колдовской обиход прочно вошло выражение крайнего изумления — «Мерлин мой!».
«Да, — витая в облаках, думал Годфри. — Вот бы мне совершить что-нибудь такое, чего не забудут потомки».
Но ничего такого в голову не приходило.
Один раз друзья навестили Эмили Барроуз. Оказалось, женщина собирается продать дом и уехать жить к дальним родственникам подальше от деревни.
— Мне здесь нравится жить, но соседи на меня уже косо поглядывают, — объясняла она. — Все считают, что мой сын занимался черной магией. А все из-за этой палочки, недавно найденной. Уж не знаю, что и думать.
Лето подходило к концу. В школе зашевелились: началась подготовка к очередному году обучения. Годфри и Питер часто засиживались в «Трех метлах».
Однажды в них отварилась дверь и в паб вошла Натали Вейн.
— Что ты здесь делаешь? — хором воскликнули друзья.
— Я тоже вас рада видеть, — сказала Натали. Она подсела к ним и, сняв легкий красный берет, улыбнулась. — А я вот решила провести последние летние деньки здесь. Живу у знакомых мамы, в желтом доме рядом с площадью. Вы лучше расскажите, что у вас с расследованием.
Годфри заказал еще три кружки сливочного пива и расписал ситуацию.
— Не густо, не густо, — Натали отпила из кружки, и смешные белые усы появились у нее над верхней губой.
За соседним столом сидел хозяин «Трех метел» Джоб Уоллес с двумя гоблинами и довольный собой рассказывал им какую-то историю.
Годфри напряг слух и кое-что разобрал.
— Кхе-кхе, такое дельце провернул…, — говорил старик. — Дом Барроузов… Наконец мой… Подкинуть палочку и все…
Гоблины мерзко засмеялись.
Годфри мгновенно сообразил, в чем дело, и резко подошел к Уоллесу.
— Мистер Уоллес. Это ведь вы подкинули в библиотеку волшебную палочку Барроуза, — он произнес эти слова громко, чтобы посетители их услышали. Эффект превзошел ожидания, люди обернулись и с интересом ждали продолжения.
— Молодой человек, — торопливо заговорил старик. — Пойдемте поговорим в другом месте.
Уоллес поднялся и повел Годфри в комнату для персонала. Изумленные Питер и Натали поспешили за ними. Когда все четверо остались наедине, Уоллес закурил трубку и с ноткой негодования в голосе заговорил.
— Я думаю, вы кое-что услышали из моего разговора…
— Да! — уверенно перебил его Годфри. — Вы подбросили палочку Эда в день матча. Питер видел вас в тот день (лицо Джоба Уоллеса не выражало никаких эмоций, что свойственно человеку дела). А когда мы нашли ее… это мы нашли ее. Я почувствовал запах табака.
Старик пыхнул изо рта кольцо густого дыма и спокойно заговорил.
— В любом случае, кхе-кхе, это не доказательства. Если же вы думаете, что я убил Барроуза, то ошибаетесь. Я нашел палочку у «Визжащей хижины».
— Во встречу с Брунхильдой Юцкер, которой вы передавали сведения для газеты? — спросил Годфри.
— В одну из встреч, — поправил Уоллес. — Странно, что вы, кхе-кхе, знаете о них.
— Но зачем вы это сделали? — не удержалась Натали.
—А здесь все яснее ясного, — опередил старика Годфри. — Мистер Уоллес скупает дома в Хогсмиде. А дом Барроузов славится своим местоположением и привлекательностью.
— Только все это пустые слова, — проговорил Джоб Уоллес. — Я ничего не боюсь. Я, кхе-кхе, не убивал, а за остальное меня к ответственности нельзя привлечь. Считаю наш разговор, молодые люди, исчерпанным.

— Уууух, противный старикашка! — не мог успокоиться Питер.
— Я верю, что он не убивал, — сказал Годфри.
— Я тоже, — согласилась Натали и погладила Чедвика. — У него не было мотива. Но ты здорово его прижал.
Друзья сидели в комнате Годфри. В окне показался Корнел. Призрак влетел в дом и поприветствовал собравшихся.
— Что же вы не предупредили, что здесь будет прекрасная дама, — он подлетел к Натали и попытался поцеловать ее руку; как следовало ожидать, его голова прошла сквозь кисть Натали. Это заметно расстроило деревенское приведение.
— Корнел, — обратился к нему Питер. — Ты ведь везде бываешь. И в хижине визжащей.
— Да, я такой.
— Не видел ли ты чего-нибудь необычного?
— А что случилось?
Друзья поведали ему историю с палочкой Барроуза, особенно не вникая в подробности. Призрак минуту напряженно размышлял.
— Гм… — наконец, произнес он. — Я кое-что видел. Но это тайна, большая тайна.
— Что же, что? — допытывался Питер.
— Ну только ради прекрасной молодой леди, — Корнел приосанился и посмотрел на Натали.
— Пожалуйста, Корнел, — попросила она.
— Ну, хорошо, — призрак гордо взмыл под потолок. — Вы сами все узрите. Завтра в полночь я буду ждать у «Визжащей хижины». Приходите.
Он сделал вираж и выскочил на улицу сквозь стенку.

С самого утра следующего дня Питер и Натали не могли нигде отыскать Годфри. Наконец, к обеду они таки застали его дома, но прогуляться Годфри отказался, сославшись на головную боль и недомогание. Оставалось ждать ночи.
Без четверти двенадцать Питер и Натали постучали в дверь дома Мейконов. Прошло минуты две-три, и из нее торопливо выскочил Годфри, что-то бубня себе под нос. Вся троица молча двинулась к назначенному месту встречи.
Чтобы скоротать путь, друзья пошли по узкой тропке через лес. Ночь ожидалась темная: звезды кое-как проглядывались из-за черных облаков, а долька луны светила еле-еле. Натали пришлось вытащить волшебную палочку, чтобы произнести «Люмос»: заклинание, благодаря которому конец палочки засветился желтым цветом.
— Хоть у кого-то мозги не атрофировались, — с иронией сказал Питер. Он уже два раза спотыкался о корни, торчащие из земли, и с трудом шествовал по ухабам и выбоинам.
Вскоре невдалеке показалось жидкое строение Визжащей хижины. Пара минут и товарищи уже стояли у нее, с опаской озираясь по сторонам.
— Где же Корнел? — попытался прервать замогильное молчание Питер.
— Что значит «где»? — призрак вылетел из-за угла строения. — Тянуть ни к чему, следуйте за мной!
Произнеся эти слова, он влетел в хижину. Годфри подошел к здоровой двери и дернул за ручку. Было не заперто, и троица вошла. Внутри оказалось темно, хоть глаз выколи. Натали медленно продвигалась по скрипящим доскам, держа перед собой светящуюся палочку. Питер и Годфри тоже зажгли волшебные палочки. Питер тихонько напевал какую-то песенку; Годфри выглядел сосредоточенным.
— Корнел, — позвал Годфри. — Корнел, где ты?
В воздухе что-то вспыхнуло и помещение осветилось.
— Я здесь, — произнес призрак, находящийся перед напугавшимися друзьями.
Только его голос, этот голос… Он изменился до неузнаваемости. Из глуповатого, простецкого он превратился в грозный, утробный, вызывающий ужас. Корнел продолжал висеть над полом и смотреть колющим взглядом на изумленных подростков.
— Вы озадачены, — наконец произнес он.
— Но… — попытался вступить Питер.
— Молчать! — заорал Корнел. — Ух, как долго я ждал этого момента. Сколько пустых столетий я провел в этой дрянной деревушке. Но теперь все изменится, теперь все начинается. Для меня, конечно, — он усмехнулся. — Для вас все заканчиваться.
— Нет! — встрепенулась Натали. — Я ничего не понимаю.
— Хорошо. В качестве вашего последнего желания, я объясню вам.
Призрак подлетел к столу, стоящему у стены. На нем были разбросаны книги, пергаменты и всякая всячина. Корнел поднял вверх полупрозрачную руку и дернул ей вниз. Неожиданно, рука не прошла сквозь стопку книг на столе, а резко ударила по ним, и несколько томов с грохотом повалились на пол.
— Как вам такое? — спросил Корнел и засмеялся. Не дождавшись ответа, он продолжил. — Вы спрашиваете себя, как могло приведение (тем более такое тупое, как этот Корнел!) научиться этому. Но вы и не подозреваете, кто я. Мое настоящее имя Моргул Всененавистный. Вы слышали его когда-нибудь?
Годфри, Питер и Натали отрицательно покачали головой.
— Еще бы! — со злобой воскликнул Корнел, а вернее Моргул. — Все знают глупца Мерлина, а меня… Меня! Меня забыли. А ведь было время, от одного упоминания моего имени люди теряли рассудок, а от взора моего — жизнь. Пускай Мерлин когда-то смог одолеть меня, однако не до конца, как видите.
Моргул замолчал. Он будто бы воскрешал в памяти что-то давнее. Годфри набрался смелости и задал вопрос:
— Так ты тот колдун, которого победил Мерлин много столетий назад?
— Пока нет. Но благодаря вам, а в особенности тебе, Годфри, я скоро им буду снова. Снова и навсегда.
— Значит, — тихо начала Натали, — все странные события…
— Да, все странные события моих рук дело, — и Моргул похлопал в лодоши, словно желая удостовериться в их подлинности. — Я расскажу вам. Я смог добиться слабой материализованности буквально год назад — на это ушли столетия. Но этот шаг был решающим. Теперь я мог копаться в библиотеке Хогвартса. Я делал это осторожно ночью: меня никто не мог увидеть. Если бы не этот чурбан Барроуз. Я убил его и почувствовал, что силы возвращаются ко мне впервые за столько лет. В школу я больше не наведывался. Все, что мне было необходимо, я успел узнать. И вдруг совершенно случайно я вижу у тебя, Годфри, кусок плиты.
— Тот, что подарил мне брат, — подхватил Годфри.
— Именно. Если бы ты знал, что значили для меня надписи на нем. Благодаря ним, мне открылся путь к воскрешению. Это был кусок Плиты Всевластия, одной из девяти плит, утерянных столетия назад. Я был в восторге, и даже смог устроил небольшое представление, — призрак разразился неудержимым хохотом. — Какие глаза были у людей на стадионе, когда я заставил плясать их палочки под мою дудку. В них был страх, который питал меня. И вот остался последний этап, для которого понадобились вы.
— Что вы хотите сделать? — вскричала Натали.
— Убить, — холодно ответил Моргул. — Вы молоды, вас трое: вашей энергии хватит, чтобы вселить в меня жизнь. Но довольно. Пора приступать, — призрак быстро вытащил волшебную палочку и направил на оцепеневшую троицу.
— Ты думал, что никто ничего не заподозрит, — заговорил Годфри срывающимся голосом. Казалось, он старался удалить ужасный миг; Моргул молчал и ничего не предпринимал. — Но в день, когда мои родители уезжали, ты проговорился, что «недавно залетал в Хогвартс» — и вдруг весть об убийстве. Тогда я не обратил на это внимание. Потом мы с Питером видели, как тебя обругала Брунхильда Юцкер, корреспондент «Пророка». (После она обмолвилась, что кто-то выпытывает у нее информацию). Все сходилось. Да и кто же мог попасть в Хогвартс незаметно — лишь приведение.
— Ты умен, но тебе и твоим приятелям это не поможет.
— И, наконец, — Годфри почти кричал, — вчера ты зовешь нас сюда, увидеть что-то необычное. Что же, как ты думаешь, мне оставалось сделать?!
— Что?! — гневно выкрикнул Моргул. Но его вопрос потонул в коротком взрыве, на мгновенье сотрясшим воздух. Питер и Натали зажмурились от слепящего света и ожидания смерти. Когда через секунду они открыли глаза, они увидели Моргула зажатого кольцом лучей, направленных с разных сторон. Эти лучи имели начало в палочках людей, окружавших призрака. Их было человек двенадцать, среди них был Дамблдор. Годфри тоже держал палочку перед собой и повторял за всеми какое-то длинное заклинание.
— Гонорус падо рети… — в унисон твердили они. От их слов Моргул пронзительно визжал и рвался из огненного круга, но безрезультатно.
— Варнолти корси аце сторотус!
Когда эти слова были произнесены, крик Моргула, казалось, достиг несуществующей высокой ноты (Питер и Натали даже закрыли уши руками) и призрак в одно мгновение рассыпался на мириады осколков.
— Что же это? — спустя минуту Натали сидела на полу и плакала.
Годфри с Питером пытались успокоить ее, но истерика не прекращалась.
— Не бойтесь, — к ним подошел Альбрус Дамблдор. — Мы отвезем ее в больницу, и завтра все будет хорошо.
— Кстати вам тоже не мешал бы покой, — эти слова принадлежали министру Соджеру.
К Годфри подбежал отец, Руперт Мейкон. Он тоже был среди двенадцати, спасших троицу сыщиков от Моргула.
— Да ведь это Лео Ассанте! — воскликнул Питер, глядя на одного из волшебников, столпившихся вокруг приятелей.
— Вы правы, мистер Донахью. А также еще восемь лучших мракоборцев из разных стран мира, — сказал Дамблдор. — Если бы Гофдри не предупредил нас сегодня утром, вас, молодые люди, смогло спасти лишь небывалое везение. Однако, — спохватился директор Хогвартса, — вы очень устали, и вам нужен покой.

Через два дня друзья сидели в комнате Годфри. Они все еще не пришли в себя после событий в хижине и в который раз обсуждали подробности случившегося.
— Так ты сразу догадался, что Корнел вовсе не Корнел? — спросил Питер у Годфри.
— Нет. Я и понятия не имел, кем он окажется на самом деле. Просто утром я рассказал мои подозрения отцу, а он посоветовал пойти к Дамблдору.
— И что Дамблдор?
— Он сразу вызвал мракоборцев. Затем они подготовили специальное заклинание против приведений…
— А я думала, что приведений нельзя убить, — перебила Натали.
— Я тоже так думал, — Годфри отхлебнул сливочного пива. — Но оказывается это возможно, только нужно специальное, очень сильное заклинание. Дамблдор сказал мне, что за всю историю известен лишь один случай убийства призрака, и это чревато опасными последствиями.
— Ну и что дальше?
— А дальше вы знаете: мы отправились к хижине и так далее.
— Здорово.
— Да, — протянул Годфри. — Жаль только, что об этом никто не узнает. Дамблдор был против, но Соджер настоял на том, чтобы все осталась в секрете.
— Ну и отлично. Хватит с тебя славы супер-игрока в квиддич, — ухмыльнулся Питер.
— Он завидует тебе, Годфри, — сказала Натали.
— Ничего подобного, — пробурчал Питер.
— Нет, завидуешь!
— А вот и не завидую!
— Ну ладно, хватит, — перебил Годфри. — Знаете, что самое главное?
— Что?
— Отец согласился, чтобы я стал мракоборцем. И с первого сентября я начинаю учиться в ИБТИ.
— Ура!!! — хором воскликнули друзья и чокнулись кружками с пенистым сливочным пивом.