Зигмунд

   
       - Голубчик, продолжай.
     Зигмунд откинулся в креслах, устроился поудобнее, поправил свой чрезвычайно крикливой расцветки галстух, и приготовился слушать.
       - Ну, слушай же...
     Мой второй сон не менее странный, чем первый. Представь себе. Лето. Высокое, голубое, чистое небо. Мы стоим на вершине холма. Везде буйство зеленой травы, нигде ни деревца – в общем, луга, холмы; хорошо и привольно. Внизу, под нами плавно течет река, а на противоположном холме раскиданы белые пятна-дома. Какое-то селение с мазанками, утонувшее, почему-то, в кустах сирени. К нему вьется в гору пыльная проселочная дорога, берущая свое начало у моста, перекинутого по реке. Именно по, как дамба. Как вода не образовала водохранилища, разлившись у этой запруды, не знаю – сон. В общем, некая пастораль, картина, сказка. Тут мы, а нас в машине было четверо, съехали с холма вниз, к реке. Нам почему-то надо было приехать в селение, но глядь – что за диво – моста нет! Вместо него след насыпи песка, уже начинающий размываться водой. Что делать? Объезжать? Делать многокилометровый крюк? Кто угодно, но только не мы! Водитель давит на газ – и мы выезжаем на этот водянистый песок.
     Двигатель ревет, колеса буксуют, но мы довольно быстро едем. Вот добрались до середины реки. Я сижу сзади. Бабка рядом со мной что-то шепчет себе под нос. Я смотрю в окно: вокруг одна холодная, безжалостная гладь-убийца. Я вспоминаю, что не умею плавать.
     Скоро берег, но мы еле ползем, машина По-колеса в песке, мотор надрывается, мы постепенно тонем. Дергаю за ручку – дверь не открывается. Мой рот начинает непроизвольно повторять: «Господи, Господи, Господи…»
     Вот уже песок лезет в окна, закрывая от нас синее небо. Я понимаю – все кончено, закрываю глаза…
     И вдруг – о чудо! Мы выехали, мы едем, мы мчимся в гору. Заработали «дворники» и вот, вот они – желто-бурая дорога, кусты душистой сирени, первые дома, голубое, ясное, приветливое небо и выше  - теплое, сверкающее, зовущее солнце. И все это несется на нас сверху, как будто это не мы едем вверх, а они падают вниз. И в спокойном, прогретом, лениво-сытом воздухе разлит такой аромат свободы, душевного умиротворения и счастья, что голова идет кругом…
     Проснулся я весь в поту… Ну, что ты на это скажешь?
   
 Мой приятель впервые пошевелился за время моего рассказа. Он весь сощурился – так он был доволен. Еще чуть-чуть, и он стал бы потирать от удовольствия руки. Вместо этого он пригладил свои черные курчавые волосы, поерзал в кресле и, наклонившись ко мне, радостно сообщил:
       – Все понятно.
       – Что?
       – Да все.
       – Послушай, Зигмунд. Ради Господа, скажи мне, как другу, что все это значит? Я пришел к тебе только потому, что все говорят, каких высот ты достиг в психотерапии и толковании сновидений. Не мучай меня, не тяни, выкладывай все сразу.
       – Ну, хорошо, Max. По-моему, все просто и понятно, как я уже упомянул. Ты любил, любил сильно, страстно и, быть может, даже был любим в какой-то мере. Или ты сами себе это внушил. Ведь так?
     Я в изумление посмотрел на него:
       – Откуда ты знаешь?
       – Так, – не обратил он внимания на мой вопрос. – Дальше. Чтобы добиться взаимности ты должен был пойти на сделку со своей совестью, ну, к примеру, ограбить банк или пристраститься к наркотикам, но ты, после мучительных сомнений и раздумий не поддался искусу Диавола и сейчас, хоть и потеряв любовь, тебе хорошо и спокойно на душе. Вот и все. Ну что скажешь?
       – Ты прав во всем, кроме одного – мне сейчас совсем не хорошо и не спокойно, мой милый Зигмунд! – Мрачно заметил я.
       – Да? Ну, этому помочь проще простого. Хочешь не покривить душой и вернуть свою любовь?
       – Конечно. А разве это возможно?
       – Запомни: нет ничего невозможного на этом свете, mon ammie. Слушай же: первым делом тебе надо…
     Ддррр… Ддррр… Ддррр….

     Чертов будильник! Разбудить на таком месте! Козни Сатаны! Я хватаю его и швыряю в стенку. По дороге он разбивает последнюю склянку морфия. В стороны летят осколки, писк смолкает. Раздосадованный и злой я переворачиваюсь на другой бок и пытаюсь снова уснуть, но сон не идет ко мне…

                1995