Люди на ночь

Все герои – не придуманы. Имена и фамилии изменены, но от этого ничего не меняется. Кто вспомнит – молодец.

Ах шарабан мой, американка –
Какая ночь, какая пьянка.
Хотите, пейте, посуду бейте –
Мне все равно, мне все рав-но!

(Из русской классики).

Ах, как сладко и гладко едет электричка в снегах! Как она жужжит и как приятен дым в тамбуре! Лешенька удобно устроился на скамеечке, аккуратно разделенной полосочками  на прямоугольнички. Одна попа – одна полосочка. Рядом – любимая лизина попа. Только она уже давно соскучилась от созерцания друг друга, и вот теперь – можно выпускать себя из клетки совместной жизни – пить водку, буянить – это все простительно… И как это хитро придумано с дверьми, похожими на двух толстых людей – съезжаются и снова порознь – когда кто-то идет покурить в тамбур. Хорошее место и славное слово – тамбур. Лешенька не дремал, как дачник – он выспался, позавтракал плотненько. И потом, он – часть компании, стаи, которая едет на дачу – встречать Леночкин день рождения. Такой странный и ладненький – в конце первого месяца весны, накануне бума денерождаемости. Лица – знакомые и незнакомые, близкие и далекие, любимые и ненавистные, родные и чуждые. Но – лица. На вечер и ночь – только они. Шутят и обсуждают пакетики с выпивкой и докторской колбасой. Это – главное, аз и буки радости – бухло и закусь. А салатики всякие – это уже дело домашние. Либо уже готовы и ждут, как на детском дне рождения с лимонадом «Буратино» – на белой скатерти, либо будем все вместе чистить картошку, втихоря попивая водочку. Кука везет виски, но об этом еще никто не знает. Вот уж дядюшка Бегбедер в обнимку с праотцами – Бодлером, Верленом, Рембо и Вианом порадовались бы. Зеркало книги, фильма, картины, рисунка, песенки. То, о чем все это такое мармеладное, что хочется самому таким же стать – принимать полчаса ванну, нюхать кокаин, любить всех, сидеть, даже почти жить на биде. Все эти лица Лешеньке ничего не говорят – только нос такой-то, рот сякой-то и т.д. Но теперь будут значить. Будут значить перегар, больную голову, привкус рвоты во рту и бессмысленно уничтоженные салатики – все равно обратно так же выйдут.  Но как все не было противно, они будут с гордостью вспоминать эту пьянку. Будут хохотать, узнавая то, чего они, якобы, не помнят.
А вот и станция, и тепленько одетые, вываливают на станцию, в снега-леса:
ничего не забыли?
В смысле, никого, - да. Наш Лешенька любит пошутить. Шутничок он такой вот.
Главное, бухло…
У меня – все на месте. – Кука хитро улыбается. Ах, как все будет эффектно, когда он подарит виски Леночке. И деньги надо жечь. Только чтоб что-то осталось – на сигареты и дорогу с утра. Надо не забыть вынуть полтинник из бумажника, а остальное – по ***. Тихонько, пальчиками в портмонЭ – хрясь, полсотенную в курточку положил. Теперь гуляй-не хочу. А вот и будочка. Место действия, так сказать… Крылечко, засыпанное снегом. Печурка уже топится, в домике – тепло.
Лен, а тут курить можно?
Да, везде. Папа – курильщик заядлый, так что ничего страшного, если куревом пахнуть будет…
Смешно, как взрослые люди скрывают, что они курят. «Зачем это надо? Пусть думают, что я еще маленький/ая». И вот они, салатики, аккуратненько разложенные на столе, за которым сидят мужУки – БАБЫ готовят. Ну, или муШШЫны и жЭнШШЫны. Сидят, покуривают свои сигаретки. Кука рад – виски пришлось по вкусу и стоит на комодике, дожидаясь своего часа – перед зеркалом, рядом с вином… А водка – дремлет в холодильнике.
В этой деревушке, наверное, и танцы будут…
Ну вот, как раз, стакан хлопнем, да и пойдем…
Ага, палки возьмем – местных ****ить…
Шутка за шутку цепляется, и пошел разговор. В такие вечера нельзя без алкоголя. Ну, попробуй без бухла – никак, будешь всем чужой. Поэтому пока не пьяные – разговоры не вяжутся. А выпьют – так уже и весело, и слов не надо. Все хорошие.
А вот и салатики подоспели – из крабовых палочек, «Оливье», помидоры маринованные – все как надо. И первые рюмки. Лешенька – на диване, рабом – уютно устроилась Лиза, поджав ноги. Кормят друг друга, как голубки, салатиком. Пьяный человек чувствует себя богом рядом с трезвым.
А мы кого-то еще ждем?
Ага, должны еще ребята приехать… Через часок пойдем их встретим.
Вот и выпьем.
Этот тот самый? – все-то Лизе надо знать.
Нет, его я не пригласила, - Леночка очень легко краснеет, и всем все сразу становится ясно… даже не интересно. 
Вот люди уже пьянеют и поднимается занавес забавной и грустной чеховской комедии, до сих пор не найденной и существовавшей только в голове драматурга. Но она всем известна, хоть ее и не все понимают.

Действующие лица:
Лешенька.
Лизанька – его жена.
Леночка – молодая вдова.
Люпинский – богатый молодой человек.
Сидоров, он же Кука – молодой человек.
Вафля – человек с гитарой не из той пьесы, влюбленный в не ту женщину – вдову.
Рублев – похож на кого-то из других героев, не то на Глагольева, не то на Сорина.
Галушкина – дева с понятиями.
Маша – дурочка
Игорь
Петя                безотцовщина
Вася
Однофамилец известного писателя
И еще многие, многие. Читатели, пьяные, бутылки, салатики.


Мартовский вечер. Комната со столом посредине. За столом – безтцовщина. Рублев и Лешенька – в креслах, оба – сильно пьяные. Их разговор – еле слышен. Говорят о чем-то отвлеченном.

Игорь. Так вот, он вообще не пьет.
Вася. Как это? Вообще, ни грамма?
Игорь. Ну, рюмочку на новый год опрокинул, так потом все блевать бегал.
Петя. Ну, дела. Вот нерусский…
Игорь. Вот именно – нерусский.
Лешенька. Ну и что, нерусский. Он поллитру выпьет и вдохнет.
Игорь. Ну вот. Я и говорю – нерусский.
Рублев. Ну выпьем за нас.
(Наливают, подносят к губам стаканы. В дверях появляется Однофамилец известного писателя. Например, Пушкин. Или Толстой. С сигаретой в зубах, в пальто нараспашку.)
Игорь. О, какие люди – и без охраны!
Пушкин. Здорово (жмет всем руки). Где же остальные.
Петя. Кто-то на веранде сидит…
Вася. А вообще, встречать пошли.
Пушкин. Вот всегда так! Доедешь – темень, мрак, маршрутки еле ходят… Меня, паразитыыы, не встретили…
Лешенька. А чего тебя…
Рублев. Добрался, и хорошо. Выпьем.
(все пьют водку).
Пушкин. (Поднимая пустую бутылку)Ооо.. А кто тут у нас вискач трескал?
Игорь. А, это… Как его… Ну, длинный…
(Появляется Сидоров)
Сидоров. Я, что ли?
Вася. Ага, ты куда провалился?
Сидоров. Писать ходил. Скоро поеду уже.
Петя. А на ночь что, не останешься?
Сидоров. Нет.
Игорь. Ну, и скатертью дорожка.
Лешенька. (уже сильно пьяный) Ну и поезжай к своей бабе миловаться, фетюк!
Сидоров (смеется). Н-да. (Садится за стол, наливает себе вина)
Игорь. О, так и винишко есть! Я тоже. (все пьют вино, и дальше, по ходу действия, уже не перестают)
О, кажется. Пришли…
Рублев. А нам-то что? Сами придут знакомится и в ноги кланятся.
Лешенька. Это точно…

Входит толпа гостей – Где-то внутри нее растворены Люпинский с Вафлей, последний виден только из-за гитары. Все рассеиваются по комнате, Лиза хохочет, разговаривая с Леночкой.
Лена. Ну, это оччень странно…
Лиза. И так бывает.
Лешенька. (обнимает пьяно Лизу) Это вы о чем.
Лиза (умиленно) О своем, о девичьем. О трусах, о лифчиках…

Игорь хохочет во все горло, его активно поддерживают все остальные. Полнейшая суета – все куда-то идут, ищут сигареты, полную бутылку, друг друга. Лешенька натыкается у двери на Лоюпинского, прислонившегося к косяку и смотрящего в упор на все компанию.

 Люп. Саша (протягивает руку).
Леша. (Весело)Алексей
Вафля. Споем.

Остаются девушки, Рублев, Вафля. Иногда вылезает из щели Люпинский. Вафля наигрывает на гитаре, поет, но его никто не слушает.
Лиза. Рублев, я давно хотела кое-что спросить у тебя (Рублев краснеет). Да не это (хохочет громко). Ты Вазгена Пытрымпердыева знаешь?
Люпинский (весело). Это кто, чеченский сепаратист?
Лиза. Нет.
Рублев. Сволочь он. В день, когда дочка родилась, на ****ки звал.
Игорь, появляясь, хохочет. Ну, дела. Я б тоже так отпраздновал рождение первенца…
Лиза. Все вы, мужики, такие.
Лешенька. (уже пьяный в жопу, вламывается танком в комнату и начинает дурным голосом орать песню, которую чуть не шепотом поет Вафля). Уууу. Лимпампундия моя… (целует Лизу в затылок)
Лиза (с улыбкой) И я еще могу про кого-то спрашивать…

Как ребенка, обнимает Лешеньку. 

Лешенька. Эх, гудим, братцы (подумав) и сестры. Шумим… Шумел камыш, деревья гнулись…
Леночка. А ночка темная была.
Люпинский.(многозначительно) Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра. (Садится рядом с Лизой на кресло-качалку).
Лешенька куда-то незаметно исчезает. 
Входит вся безотцовщина.
Петя. Этот длинный уехал.
Вася. Правильно. Виски привез – можешь ехать домой. (смеются).

Тишина. Только где-то слышны крики из другой комнаты, звон бутылок, наигрывание на гитаре Вафли. 

Рублев. Н-да… (поворачивается к Галушкиной). Выпьем.
Галушкина. Выпьем. На брудершафт. (пьют, целуются еще минут десять, лежат на диване, почти не шевелясь)
Лиза. Ну что ж, все выпьем.
Люпинский. Давайте (протягивает ей стакан)..

Снова шум, гам, крики. В комнату вбегают Дурочка с бутылкой вина, за ней – Леночка в исподнем.
Игорь, входя. Ну, дела. Наклюкались…
Пушкин. Проспиртованы… А Леша где? Где Лешенька? А ну ка…
Рублев. (яростно) А ну не сдаваться! Вперед! Всем пить! Веселиться! Кто первый остановится – слабак!
Пушкин. А ну-ка…
Лиза. (встает с бокалом) Ну…
Люпинский и Лиза пьют. С последним глотком, Люпинский хватает Лизу за талию, она роняет рюмку, бросает ее на электрическую плитку и крепко целует. Она пытается встать с раскаленной плитки, но не может.
Вася.(хохочет) Ну, дела…

Проносится Игорь с Дурочкой. Останавливается. Смотрит внимательно на Лизу и Люпинского. Вот это да…
Дурочка. Пока он там… она тут…

Вбегают все, кроме Леши, с огнями и бутылками, в которые воткнуты свечи. Вафля с гитарой, гремит музыка, яростные пляски. Игорь хватает Лизу, танцуют, истово топоча, Вася, Пушкин, Петя – сами по себе. Рублев – с Галушкиной. Дурочка – с Люпинским. Леночка – уже оделась, с ней пытается плясать Вафля…Все гости – яростно кричат. 
Игорь. Да у меня ко всем косяки есть. Все вы передо мной виноваты.
Лена. Тихо-тихо-тихо.
Игорь. Что тихо? Что тихо? Ты чего меня ****ь, затыкаешь. Я щас вам всем морду бить буду! Дурочка – вешается у него на шее, крепко целует. Музыка – все громче. Гвалт и грохот идиотских песенок – все громче.
                Конец первого действия.


В антракте – действие не прекращается. В этой пьесе нет антракта. Есть только яростные пляски до утра. Но вот кончилась водка, выпито вино, наступает тишина. Все веселятся по инерции.

Та же комната, что и в первом действии. Заставлена раскладушками, завалена бутылками, прокурена, грязная. На одной из раскладушек – дремлет Люпинский. Кроме него в комнате – никого. Входит заспанный, протрезвевший Леша.
Леша. Ну и где все? Куда подевались?

Входит дурочка.

Леша. Где все?
Дурочка. Ну, дела. Ты спишь, а тебе жена изменяет…
Леша. Чего? Что ты несешь? Окстись!
Дурочка. Ну, да, изменяет.
Леша. С кем?
Дурочка. С ним. Он ее как схватил, скрутил да (смеется) на печку…
Леша. Сволочь! Я убью ее…
Дурочка (смеется) Ее?
Леша. Его!
Дурочка. Так его или ее?
Леша. Не знаю… (убегает)
В дверях появляется Лиза
Лиза. Я здесь посплю…
Дурочка. Ладно… Спокойной ночи…
Лиза. Пока.
Леночка. Ну вот, все уже нашли себе место. А эти, которые на кухне, сами пускай ложатся. Я им матрасы дам…
Появляется Леша.
Леша. Что это?
Лиза. Ничего.
Леша. Почему она мне это сказала?
Лиза. Так значит надо.
Леша. С кем спать будешь?
Лиза. С ним. (кивает на Люпинского)
Леша. (достает кухонный нож) Я тебя убью.
Лиза. Иди дальше спать.
Леша. Нет, убью.
Лиза. Отстань. Я спать хочу. Раздевается. Ложится на раскладушку рядом с Люпинским.
Леша. (плачет) Убью! Убью! (падает на колени, сползает на пол) Убью.
Лиза. Заткнись. Я его люблю.

Ложится под одеяло и засыпает.

Леша. Тогда себя… Целится.
Солинский (просыпается, вскакивает с постели). Нет, нельзя, не глупи (хватает нож, вонзает его себе в грудь, заливает всю сцену кровью)…
Финал.
Занавес опускается. Люпинский и правда спал с Лизой. Лешенька вышел в кухню.
Да ладно, все бабы ****и…
Вся жизнь – говно, все бабы – ****и, а солнце – ****ый фонарь.
Вышли на улицу. Пошел снег. Последний снег в году, не снег даже – манная каша.  В полной тишине.
Вернулись в дом. Лешенька сидел в кресле, и чувствовал, как засыпает. Но засыпать не хотел – ведь было бы лучше, эффектнее, если б не спал. Его бы жалели, а значит – любили… Игорь снова что-то говорил, ерунду какую-то. А потом и он пошел спать. И стало тихо. Рублев спал в Галушкиной в обнимку, счастливый и пьяный; спал с Лизой Люпинский, спал с Дурочкой Игорь, спали все вповалку. Сонн – это конец дня. Сон – это конец всего. В конце концов, смерть – это тоже сон. Спал Леша, и снилась ему лысая Лиза в подвенечном платье и на мотоцикле, несущаяся к Люпинскому во фраке…
А потом было утро. У всех болела голова и всем не было друг до друга никакого дела. А когда головы прошли, они снова стали одни, и больше никогда друг друга не видели. Потому что люди – это те самые двери в электричке, которые сходятся и расходятся. А чтоб сойтись, они должны быть пьяными. Пейте больше водки, чтоб быть ближе друг к другу!