Bleak... того, чего не жаль

А люди, милые хорошие человечки будут сидеть по своим милым домикам и смотреть в милый цветной экран. И хлопать, и смаковать подробности во время рекламного блока, и быстро-быстро запихивать в себя спагетти, чтобы ни в коем случае не пропустить мелькнувший среди стиральных порошков и прокладок обрывок дешевого ужастика.
Что такого странного произошло? А ничего. Осень… Ну и хрен с ней, с осенью. Тут важно ничего не прозевать.
Голова болит ненормально – на поражение. Медленно вытягивает силы надоевшая музыка, прослушанная тысячи раз, черненькие буковки, которых полно на жестких дисках, и которыми старый «Целерон» перекормлен до не могу.
Бродила по пустому дому. Ветер играет занавесками. В комнате полно разноцветных листьев – но это всего лишь повод забраться под плед с громадной чашкой чая, только бы не в коем случае не закрывать окно.
Ходила, прикасалась к предметам. Никакой пыли, никакой грязи, вообще ничего. Идеальный дом с идеальной мебелью. Пустое зеркало, изломанные уголки письменного стола. Газеты.
Пустота и тишина. Холодно. Не потому, что открыто окно – а как следствие пустоты. Будто внутри совсем-совсем ничего нет, и туда можно запихнуть что угодно – батарею, закипающий чайник, теплую ванную – только бы там, внутри, хоть немного согрелось, хоть не до ожогов и испарений кипящей воды – а просто. Банально. Уютно.
Не греет. Ощущение проглоченной льдинки. Только не маленького такого голубоватого камешка мерзлой воды, а громадного пласта льда. И лед этот медленно плавится, растекается по всем капиллярам и венам и замерзает вновь.
На улице жгут листья. Ну откуда, откуда свалилось это непонятночто? Дым? Неправда. Листья? Нет. Осень? Возможно.
Даже если до изнеможения буду бродить по пустому дому, никто не появится. Сколько бы не звала – хоть до истерики, хоть до зуда в деснах, срывая горло – никого не будет, никто не выйдет из-за двери, никто не материализуется за занавеской. Никто не посмотрит, как я торопливо накидываю на шею шарф и убегаю в серую вечернюю муть, в тишину и пустоту, только чтоб стряхнуть с себя лохмотья той самой пустоты и одиночества, содрать темную пленку давящей музыки, непонятных намеков и чужих зеркал.
К людям, как Ленин, в массы. Только мне все равно не туда. Даже если по белой полоске – то на запад, даже если по тротуару – на север, если по крышам домов – подальше от прожорливой серой толпы, похожей на праведницу-моль, которая уничтожает все. Есть ли у моли зубы? Зубищи, я бы сказала. Плевать.
И что необычного? Осенняя меланхолия. Два дня потерпеть + одежки поярче + разноцветный шарф + огненные тона макияжа + улыбка (хоть притворная, но…) – я, может, еще захочу полетать. Но пьяным от горечи костром тлеют банальные, видимо, чисто девчоночьи строчки, и 100 гривен, выброшенных на новую музыку, можно с той же завидной уверенностью отдать хромой нищенке в метро – пусть даже через пять минут она будет прыгать и чирикать, как воробей. Никто не собирается читать новых книг о вампирах и космосе, листать старые дневники и звонить старым друзьям. Никто не включит на полную громкость первый из кучи диск, чтобы слушать о чужих боли и отчаянии. И того, и другого… А…
Маленькая белая лодочка прямо в центре Днепра. Хорошая река. Небанальная. Уставшие мосты, обожженные трамвайные провода, сумерки и листья под ногами. Дети. Парочки с зонтиками (зачем…). Голубое, совсем не вечернее небо.
И пустой дом. Первая осень в полном, абсолютном, безумном одиночестве. Побеги из одинаковых стен в другие одинаковые стены, прогулки по городу, встречи, книги, конспекты, ручки, кисти, бумага. И обожженные провода над Днепром.
Вырваться куда-то. Забыть про все на свете и позвонить вообще всем, кого я знаю, кого я знала – без всякого порядка – по всем телефонным книгам.
Засмеяться, сообразив, что тебя не узнают, спросить, как жизнь, как бывшие и будущие планы и повесить трубку, не назвавшись – жива!
Но только нет ничего и не было. Все так же, день за днем, брести к неизвестной и совсем не манящей цели, напутывать дни на руки, запутываться и в днях, и в свете фонарей, смотреть на освещенные окна и думать – а дальше, дальше что? Не сейчас, потом? Потом, когда…когда…
Неужели вот так – всю жизнь – просто ловя моменты, которые зацепятся в памяти или на обрывках бумаги? Неужели всегда – одинаковые, уже пережитые чувства, одинаковые эмоции – и ничего, совершенно ничего нового и неизведанного?
Обычный кофе, пусть я успею попробовать все сорта, надоест. Пусть даже сигареты и вино, пусть прыжки с парашютом и без страховки – а дальше, дальше что?
Неужели вообще все человеческие занятия придуманы только затем, чтоб как можно дольше не заглядывать в глаза собственной судьбе? А что она, у всех одинаковая, у всех пережитая уже, кукловодка-судьба?
Только бы прятаться от нее подольше и дергать за случайные нити, целовать случайные губы, прятаться от случайных опасностей и всегда понимать, что все это – фальшивка, наигранность, свод чопорных правил и путей, которые никуда не ведут?
И что все вокруг – фикция. Простая до гениальности. И все, живущие в этой фикции, хоть и догадываются, но не знают, хоть и знают, но далеко не всё.
И все-все шаги уже заранее, с невинной жестокостью отрывающего у куклы голову ребенка, загодя, предопределены.
И просто плыть и плыть, впитывая осень, лето и зиму, и еще сотни подобных случайностей, пока не пресытишься. А тогда – что? А вообще – зачем?

- Кто там?
- Это Вася.
- Вася?
- Да, я тут со стройки неподалеку. Заметил, что ты сама живешь. Решил зайти. Впустишь?
- …как тебя зовут?
- А это так важно?
- Слушай, я чувствую, тебе нужен кто-то. Я вот вина принес.
- Вина? А дальше что?
- Ой, ну ты что, не понимаешь? Ну потом…ну…ну ты же не маленькая!
- Нет, я вообще – что потом?
- А ты не думай, ты наслаждайся мгновением!
- Философ ты, Вася. Убирайся.
- Послушай, ты чего? Все ж так неплохо шло!
- Вон!
- Ну и дура! Дура ты!
…Я знаю.

- Привет, скажите, а Диму можно? (Старая записная книжка, год этак 2001-ый).
- А Дима тут не живет.
- А… Извините.

- Скажите, а можно…?
- Его нет дома.

- Он тут не живет.

- Она тут не живет.

- Пи.   Пи.   Пи.

- Ее нет.

- Он тут не живет.

- Алло, а Олега можно?
- Его нет.
- Тогда передайте ему, что звонила…
- Девушка, ему сегодня 9 дней.
- 9 дней? Да? Но вы передайте…передайте, чтобы…что…
- Пиии…пиии…пии…
А дальше?