О становлении законности на Диком Западе

Нельзя сказать, что до прихода европейцев к северу от Рио-Гранде законов не было. Они были, плохие и хорошие, возможно даже, очень хорошие. И изучали бы сейчас наряду с римским какое-нибудь ирокезское право, не цари в Северной Америке единый для всех племен закон: “Помоги своему, прогони чужого”. Чужих гнали, как правило, до смерти, что весьма способствовало сохранению популяции бизонов. Но когда пришли европейцы, оказалось, что местные жители, быстро научившиеся скакать на лошадях и попадать точно в глаз, не в состоянии овладеть главным умением пришельцев: выставлять большие группы четко взаимодействующих между собой людей. Бизонам, кстати, досталось больше всех.
Надо заметить, с точки зрения юриспруденции европейские колонизаторы не принесли аборигенам ничего нового, ибо закон силы, бывший тогда главным, индейцы знали и так. Приезжающих в Америку европейских крутых такое законодательство вполне устраивало, тем более из Европы они уезжали в основном из-за трений с более развитыми местными кодексами. И быть в Америке царству анархии, но вместе с крутыми рванули за океан и толпы лохов, уверенных, что на новых местах будет полная халява, да еще и бесплатно. Понятное дело, по прибытию обнаруживалось, что все не так, и еще крутые издеваются. Лохи, естественно, обижались и стучали в метрополию. Оттуда присылали губернаторов для ознакомления с ситуацией и установления порядка. Крутые вежливо посылали губернаторов на три русские буквы, что являлось непростительной ошибкой. Власть – дама злопамятная. Выгнанные губернаторы капали на мозги своим величествам, и те, не выдержав давления, посылали их обратно. Но уже с войсками. Бороться с продажными пацанами позднего феодализма крутые были не в состоянии, потому принялись вымирать от разнообразных неблагоприятных факторов типа виселицы или плахи. На восточном побережье восторжествовал закон. Что же касается Запада, никого он тогда особо не интересовал.
Установив законность, губернаторы с удивлением обнаружили, что, как только крутые прекратили гнобить и третировать лохов, те принялись подозревать, что в метрополии тоже не ангелы сидят. Со временем подозрения переросли в твердую уверенность. Наибольшую нетерпеливость проявили англичане. Ну не понравилось сынам туманного Альбиона, что уехав со своего острова в далекую Америку, они теряли избирательные права. Но при этом должны были платить налоги. И когда попытки договориться с метрополией закончились швырянием высококачественного индийского чая в грязную воду Бостонского залива, некоторые англичане вдруг осознали, что, во-первых, они американцы, во-вторых, англичане их совершенно не понимают, в-третьих, каждый уважающий себя американец должен по этому поводу дать англичанину в морду. Свершив сие великое открытие, американцы принялись воплощать идею в жизнь, пока не обнаружили, что давать в морду больше некому. Тогда они с чувством выполненного долга объявили независимость и принялись думать, где бы взять граждан США. Ведь англичане тоже показали себя неплохими драчунами, здорово подсократив мужское поголовье молодой республики. В прежних местах вербовки блудных сыновей ждали, как минимум, с добротной английской кочергой, и несчастным американцам пришлось по всей Европе пиарить свою страну как некую землю обетованную. Перестарались. Желающих стать гражданами США оказалось так много, что пришлось в срочном порядке покупать у французов Луизиану и впаривать приезжающим лохам, что земля обетованная находится не на побережье, а несколько западнее. Крутым ничего объяснять не требовалось, приехав, они быстро обнаруживали, что США не смогли до конца отказаться от наследия английского колониализма, и закон по эту сторону океана уважают также, как и по ту. Крутые тяжко вздыхали и шли воплощать свою мечту подальше от начальства.
Понятное дело, от воплощения чужих мечтаний переселяющимся на Дикий Запад лохам легче жить не стало. По старой памяти они принялись стучать в метрополию, то бишь центральной власти. Та обещала разобраться и помочь, но войск не давала, ибо в этот самый момент какое-нибудь племя Прыгающего Бобра или Парящего Бизона решительно отказывалось от переселения в районы щедрого произрастания рукояток для томагавков, так как кроме рукояток для томагавков там ничего не росло. Что были готовы подтвердить все восемьсот сорок два винчестера племени. Власть разводила перед бедными посланцами руками, просила немного подождать, а заодно намекала, что неплохо бы на местах провести инициативу по превращению встреченных индейцев в хороших индейцев. Основная масса лохов, конечно, совершенно не желала подставлять свои мягкие места под острые индейские пули. Но отдельные идейные личности вдруг решали, что чем пропивать, проигрывать и про… тратить на продажных женщин последний доллар, лучше купить на него кривой револьвер и помочь стране. А за компанию с краснокожими попытаться еще какому-нибудь крутому прострелить часть тела, да так, чтобы полетальней вышло. Крутым такие мысли не нравились, револьверы их были куда менее кривые, потому идейные отстреливались по мере активизации. Однако теория вероятности работает в любых местах, в том числе и на Диком Западе. Так как желающие использовать крохотный шанс на упокоение самого настоящего крутого не переводились, рано или поздно кому-нибудь элементарно везло. Счастливчик получал народное признание, удовлетворение от мести за убитых предшественников, а также комплект нормального оружия. И тут обнаруживалось, что полковник Кольт и иже с ним потрудились на славу, многие крутые в деле попадания в глаза разнообразным мелким животным и крупным насекомым звезд с неба не хватают, а крутостью своей обязаны в основном качеству стволов и вместимости патронташей. К тому же в отличие от крутых, которых не поддерживал никто, кроме продажных чиновников, а также богатых скотовладельцев и нефтедобытчиков, за идейными стоял народ. Так что наиболее удачливые экземпляры вскорости удваивали количество носимого оружия и с неудовольствием замечали, что дополнительные револьверы сильно натирают место, крайне необходимое для встреч с восторженными поклонницами. А уж когда количество удачных перестрелок переваливало за три, возникала проблема: куда девать весь этот металлолом. Идейным были чужды торгово-закупочные операции, а средства к существованию черпались из пособия по идейности, щедро предоставляемого местным населением. Раскидывать работающие механизмы по прериям не давала крестьянская бережливость, и они принялись раздавать лишние единицы стрелкового вооружения всем желающим побороться за идею. А какой мальчишка откажется популять из настоящего револьвера, да еще и по движущейся мишени? Число идейных неуклонно росло, и крутым пришлось бы совсем туго, но на их стороне было время. Личное время. Если крутого от стрельбы отвлекали только грабежи, пьянки и женщины, то идейный рано или поздно становился человеком семейным, а тут уж любому личному времени каюк. Стратегическое равновесие на Диком Западе держалось бы и до сих пор, но вмешалось правительство США, сообразившее, что порядок могут и без него навести, а это ни в какие ворота не лезет. Правда, войск все равно не хватало, ибо всякие Прыгающие Бобры и Парящие Бизоны упорно не желали окончательно решать индейскую проблему. Потому было принято решение поддержать идейных морально, надавав им пятиконечных звездюлей с поперечной надписью “шериф”.
Моральный дух идейных неимоверно возрос, так как теперь было чем перед приятелями хвастать. Акция имела и большое практическое значение. Если раньше бравый американский офицер, навещая в перерывах между уговорами индейцев какой-нибудь городок, мучился проблемой отделения козлищ от законопослушных козлищ, то теперь задача упростилась. Достаточно было согнать все бандитские рожи в одно место и определить их звезданутость. Незвезданутые превращались в отягчающие виселицу обстоятельства, звезданутым полагались медаль Конгресса, ящик патронов бесплатно и обещание всяческого содействия в дальнейшем. Столь мощная поддержка помогла идейным окончательно навести порядок. Законность на Диком Западе восторжествовала.