Когда ничто уже не важно

Всё кругом – ложь. То, что видишь, что слышишь.
Всё – ложь. С которой обязана жить.
Потому что никому не откроешь, что видится в глазах твоего зеркального я. Что плачется ночами, что кричит и не находит выхода в ночной темноте!
Лишь я - и Господь где-то там в небесах - знает, как я скучаю. И как устаю. Как больно, всё чаще и чаще. И я вынуждена лгать себе, что всё пройдет, что все забудется, что время все исправит. Почему?! Почему я лгу себе?! Ведь ничего, ничегошеньки не меняется с каждой ночью, с каждым прожитым в одиночестве днем. С каждым шагом, кинжалы режут все больнее, немудрено… все глубже и глубже раскрывается изрезанная кровоточащая плоть. И каждый стон все надрывнее и дольше. И тише. Потому что никому - не признаешься в этом.  Лжёшь. Скрываешь, притворяешься. А слезы текут внутрь, кислотой. Пытаешься оправдаться, оправдать себя и его.  Понимая, что нет оправдания. Что время – великий лекарь, снисходительно и жалостливо отвел глаза.
На сколько, на сколько хватит сил бороться с собой и с призраками того, что исчезает с каждой минутой все дальше и дальше. Он так близко – и так  далеко. Безумием считать, что подсыхающая корочка скроет то, что болит сильнее и сильнее.  Попытка заделать корабль по шву, когда он разламывается пополам.
Я уже знаю, что это бесполезно. Но я знаю, что ты слышишь. Я лишь прошу, и не устану просить. И не устану верить. Хотя иногда, в минуты, когда болит так, что хочется в бессилии просто раскрыться и полететь, в безумном порыве отдать себя всю в эту беззвучную и безответную пустоту, кажется, что вера уйдет со мной, туда, где ей не будет места. Как не будет места ничему, что одолевает нас здесь.
Я уже изменилась так, как не менялась никогда, и никогда не думала, что способна. Есть ли предел? Уже ничто не важно, ничто не держит и не зовет.
Каждая нота, из тех, что были рядом в минуты любви и покоя, подает сейчас в душу расплавленным свинцом….
Я смотрю в ночь другими глазами. Я вижу другую луну. Другие звезды. А ведь та же луна светит ему в окно, и те же звезды ему снятся. И ветер поет мне другие песни. И по-другому зовет меня. И страшно признаться себе самой, хотя – вот сейчас я признаюсь – да, я знаю, куда он зовет меня.
Ну почему так больно!!! 
Уже не можешь плакать, уже нет сил. Можешь только тихонечко стонать. Тихонечко. Так, что слышишь лишь ты. 

И та муза, что зовется душой, тихо стонет в ночи, тихо плачет со мной.
И каждый рассвет приносит печаль.
Хочу рассыпаться и осесть каплями росы на влажных холодных листьях. И испариться с последним рассветным лучом. Интересно, это больно? Больно ли каплям росы, что лежат на разных листьях – почти рядом – и не могут быть вместе? Могут только ждать, когда они станут легким паровым облачком, и ветер соединит их в небытии. Больнее ли им, чем мне? Страшно ли так ждать? Чувствуя, как все теплее и теплее кругом, как медленно встает солнце, знать, что его последний луч принесет тебе мучительное – но избавление?
Я пока не там.  Смиренно просить и пытаться понять, за что, что ты сделал не так, где ошибся? Нет. Слишком долго мы смирялись.
С каждым разом губа кровоточит все сильней и сильней. Ты открываешь глаза и видишь в окно тот мир, где есть он. Закрываешь глаза – и видишь его.  Таким, какого запомнила его душа, губы, тело, вся ты. Что делать? Не думать, не чувствовать, не помнить?! Как, как, как, как, как, как, как, как, как, как, как, как, как, как, как…………….
Как? Цепью бесконечных вопросов.
Только сейчас я могу кричать и плакать, пока никто не слышит меня. Потому что днем, утром, ради кого – не знаешь, и ради чего, ведь его нет рядом все равно, - ты встанешь и оденешь ту маску, которую носишь уже вот почти,  боже, как же больно, господи, дай сил, дай вытерпеть, - ведь даже никаких таблеток нет, а те, что есть -  от них тебя рвет, от них тебя тошнит, - вот уже почти три месяца! Эту лживую насквозь, эту маску безразличия и бесшабашного веселья, эгоизма и циничной стервы. А под ней – сплошь язвы и кровоточащее мясо. Плоть, которую отдирают от костей, вживую.
И не хочу и не могу просить о помощи. Некого.
Я уже не боюсь. Я безумно устала и безумно соскучилась.
Милый, где же мы ухитрились потерять друг друга?