Враг поневоле 8-10

                           Глава VIII. На Тирекийской горе

   Рано утром следующего дня карета с почетным эскортом отъехала от  дворца. Нельзя было медлить с доставкой жертвы: от момента открытия пещеры до того, как требуемая красавица перешагнет «порог» обиталища Фиобиса, могло пройти не более трех суток, дабы гнев чудовища не обрушился на прОклятую страну.
   Женщины рыдали в голос, мужчины стояли в скорбном молчании, когда одетая в небесно голубое платье со шлейфом, затканное золотым узором, и пурпуровый плащ до самой земли, Иоланта садилась в карету. В последнюю дорогу принцессу наряжали как невесту. Высокая прическа из роскошных золотых волос вся была пронизана нитями жемчуга, ее венчала небольшая изящная корона, удерживавшая длинное покрывало из тончайшего голубого полотна, которое спускалось с головы до пят и было чуть-чуть короче плаща. Жемчуг и алмазы, вшитые в узоры платья, сверкали под лучами утреннего солнца. Самая роскошная жертва за всю тысячелетнюю историю проклятия отправлялась к Тирекийской горе.
   Рыдания раздавались не только в королевском дворце. Толпы простого народа на улицах города провожали свою принцессу.
   – Да где же эти рыцари? Где защитники? На что их мечами-то махать учат? – шептались в народе.
   – Ах, какая красавица, королевская дочь…
   – А проку-то, монстру, ему все едино, съест и не подавится.
   – Может, объявится кто? – неуверенно произнес молодой еще женский голос.
   – Жди. Разбежались как крысы, сеньоры высокородные, благородные. Пропала наша принцесса. Эх!
   Карета ехала целый день. На ночь печальный кортеж остановился в небольшой деревеньке, в виду Тирекийской горы. К обеду следующего дня карета и сопровождавший ее эскорт достигли цели своего пути – подножия горы, у вершины которой и находилась пещера Фиобиса. Дальше карета проехать не могла, принцессе подали верховую лошадь. Дорога позволяла добраться верхом до рощи, расположенной на склоне горы ближе к вершине. Дальше следовало идти пешком по тропе, крутым серпантином обвивавшей эту часть горы и заканчивающейся перед входом в логово монстра.
   По обычаю никто из сопровождающих, если он не собирался сразиться с чудовищем, не поднимался с жертвой на гору. Поэтому, пересев на коня, Иоланта простилась с провожатыми и медленно направилась к роще. Она могла еще не торопиться и даже провести ночь на склоне горы. Эскорт и карета развернулись и поехали прочь от страшного места. Никто никогда не стерег или не привязывал жертву, потому что убежать от Судьбы невозможно. Ее можно только преодолеть или претерпеть.
   Солнце уже клонилось к горизонту, хотя стояло еще довольно высоко, когда Иоланта въехала в рощу дикорастущих фруктовых деревьев. В этом месте бил чистый родник с прозрачной и холодной водой, росла мягкая густая трава, словно все приглашало сделать последнюю остановку. Лошадь принцессы негромко фыркнула, из-за деревьев послышался звон конской сбруи.
   –  Кто здесь? – окликнула Иоланта.
   Из-под низко склоненных ветвей выступил человек, которого девушка не заметила сразу в полумраке рощи. Рыцарь – а это, безусловно, был не крестьянин или торговец – приветствовал принцессу салютом короткого меча и предложил ей помощь, чтобы сойти с лошади. 
   –  Это вы – Рыцарь Верного Сердца?
   Костюм незнакомца несколько отличался от того, в каком рыцарь Зарока выступал на турнире. Сейчас на нем не было брони, а только кольчуга и шлем, кожаные панталоны, сапоги и такие же перчатки, через плечо накинут плащ. Щита, по которому можно было бы узнать рыцаря, при нем также не было. Вместо ответа рыцарь стянул с руки левую перчатку. Ее перстень оказался на мизинце рыцаря. Он сделал жест, словно подносит перстень к губам.
   –  Вы так и не заговорите со мной? Скоро мы оба погибнем.
   Смутная догадка шевельнулась, было, где-то на окраине сознания принцессы, но рыцарь ответил:
   –  Нет, я спасу вас. Сейчас я начну подниматься к пещере, а вы останетесь здесь. В седельных сумках моего коня есть запасы: хлеб, копченое мясо и иридийские сладости для Вашего Высочества. Завтра, чтобы ни случилось, не покидайте рощу. Если встать вон у того дерева, – он показал рукой, – можно видеть вход в пещеру. Когда все стихнет, подождите несколько минут, если никто не появится у порога, спокойно уезжайте к отцу.
   Рыцарь говорил совершенно правильно, не коверкая слов или фраз, но Иоланта сразу поняла, что он не иллиатец. Характерное растягивание гласных звуков, проскальзывало в некоторых слогах довольно отчетливо.
   – Вы постоянно рискуете своей жизнью, сэр рыцарь. Каждый миг пребывания на земле Иллиаты грозит тальвийцу смертью. Неужели вы действительно надеетесь сразить Фиобиса? Зачем эти бессмысленные жертвы?
   – Жертва бывает невинной, как вы, Ваше Высочество, но никогда – бессмысленной. Смысл может быть неочевиден, от чего и гибель кажется нелепой.
   – И в чем же смысл? Тысячу лет люди гибли, пытаясь обуздать чудовище. Вам лучше уехать. Никто никогда не узнает, что вы пытались спасти меня.
   – Смысл в том, что без вас моя жизнь не будет иметь смысла, – твердо ответил рыцарь.
   –  Но вы не знаете меня. Мы впервые сказали друг другу несколько слов, – возразила принцесса.
   –  Не важно. Я люблю вас. 
   – Одну лишь внешность,– грустно улыбнулась девушка. – А если я злая, глупая, лживая, хотя и красивая кукла?
   – Это не так. И ваши слова – тому доказательство. Даже людская молва, которая действительно нередко бывает лживой, ничуть не искажает истину, расхваливая вас как обладательницу возвышенной души, ума и совершенной красоты. Нет большей чести, чем умереть с вашим именем на устах. Я не знаю другого такого нежного имени – Иоланта.
   – Благодарю. Никто не хвалил мое имя.
   – Оно как сияние Истинного совершенства. Как волшебство Очарования природы. Как трепетная Лазурь небосвода. Как бесконечность Абсолюта и как пламень Надежды. Оно как средоточие Тайны бытия, как Аккорд высшей гармонии. Каждый звук вашего имени прекрасен, но в целом оно – словно дыхание самой жизни, – рыцарь на мгновение прервал свою речь, заметив, что его слова вызвали румянец волнения на лице девушки. – Должно быть, я смутил вас. Прошу прощения, Ваше Высочество. Я так много хотел бы сказать вам, но, наверное, мне следовало промолчать.
   –  О, нет. Говорите, говорите еще. Не знаю почему, но ваши слова почти рассеяли мой страх. Когда-то (кажется, это было так давно, еще до объявления приговора) мне говорили много комплементов, возможно, искренне. Но вот, они ничего не стоили. Целая армия рыцарей вступила в борьбу друг с другом на том злосчастном турнире, где предсказатель Синего Омута объявил мою Судьбу. Я право не смущена, скорее удивлена. Не скажу, обрадована, ведь вы идете на верную смерть. Ах, рыцарь, если бы любовь и вправду могла побеждать! – на глазах принцессы сверкнули слезы. – Но мне уже не страшно, почти совсем не страшно.
   – Верьте мне, вы вернетесь домой живой и невредимой, принцесса. Но не жалейте обо мне, если я не выйду из пещеры, и не ходите туда сами. Впрочем, я обязательно должен выйти оттуда, чтобы рассказать вам о вас. А теперь мне пора, – рыцарь тихонько свистнул. Из-за деревьев вышел боевой конь. – Не забудьте о сладостях, принцесса.
   – Спасибо, – только и нашлась ответить она. 
   Рыцарь Верного Сердца снял с коня притороченный к седлу щит, большой двуручный меч и два копья, одно из которых оканчивалось крюком. На поясе у него уже висели кинжал и холщовая сумка, короткий меч он оставил.
   –  Я спасу вас, – повторил он вместо слов прощания.
   –  Пусть Судьба пошлет вам удачу, сэр рыцарь.
   Девушка остановилась на краю рощи и долго смотрела на взбирающегося в гору рыцаря, пока поворот тропинки не скрыл его фигуру из вида.
   Тогда, на турнире она видела человека, только что убившего другого человека в жестокой схватке за королевскую корону. Это был первый случай, когда Иоланта стала свидетельницей боя насмерть. Безмолвная железная статуя победителя с окровавленным мечом в руках заставила сердце девушки сжаться от ужаса. Разные слухи ходили о рыцарях Зарока. Порой под наглухо опущенным забралом скрывали позор и бесчестье, иные – горечь сокрушительных поражений.
   Ни до, ни после турнира никто не слышал о Рыцаре Верного Сердца. Когда обреченную принцессу покинули все те, кто увивался вокруг целый год, нанося визиты в Иленополь едва не каждый месяц, ей даже не приходило в голову надеяться, будто безвестный незнакомец встретит ее на Тирекийской горе.
   То, что рыцарь оказался тальвийцем, объясняло его молчание, но делало непонятным присутствие на турнире. Он не мог надеяться, не назвав имени, получить корону, а, открывшись, был бы немедленно схвачен и предан казни.
   Иоланта вспомнила строфу из прекрасной и грустной поэмы знаменитого тальвийского поэта, которую, по-видимому, имел в виду рыцарь Верного Сердца:
В свиданья быстротечный час
Вам рассказать спешу о Вас.
Без этих несравненных глаз               
Весь мир бы для меня угас.
   Она удивительно подходила к этому моменту их краткого знакомства перед лицом смертельной опасности. Кажется, гордая дама – героиня поэмы – не желала слушать признаний бедного рыцаря и оценила его любовь и преданность, только когда он отдал жизнь ради ее спасения.   
   –  Весь мир бы для меня угас, – вполголоса произнесла девушка.
   Теперь для самой Иоланты это были не просто красивые слова, ласкающие слух своей музыкальной поэтичностью. Это была нерушимая клятва бескорыстной любви и беззаветной верности. Образ всесокрушающей, бездушной железной статуи, каким ей представлялся прежде победитель турнира, рассыпался на кусочки. Увы, она не могла вообразить его лица, не знала имени, но сердце этого человека виделось ей как пылающий факел во мраке беззвездной и безлунной ночи.
   Какие удивительные люди – тальвийцы. Выговор рыцаря воскресил в памяти Иоланты давно забытую картинку из самой счастливой поры ее детства, когда еще была жива мама.
    « –  Ну, что ты так растягиваешь слова, как будто засыпаешь по дороге, – говорила маленькая Иоланта худому черноволосому подростку старше нее шестью годами, что-то рисовавшему прутиком на песке, – я не могу тебя понять.
   –  Это ты тааратооришь как сороока, по полслова проглаатываешь, – в свою очередь предъявил претензию он. – Смоотри, вот это каак, по-ваашему, будет?
   Девочка посмотрела на рисунок.
   –  Дерево.
   –  Знааю, что дерево. Вот это.
   – А, это – ствол.
   –   Нет, дырка в ствооле?
   –   В стволе, – поправила иллиатка, – дырка будет «дупло».
   –  Вот в дупло боольше не пряатайся, вытааскивать не стаану.»
   И все равно Робер снимал ее с веток, откуда она боялась спускаться сама, и вытаскивал из дупла.
    «Может быть, они все такие. Зачем папа рассорился с Тальвией?».
   Еще на том злополучном турнире, а там присутствовало очень много иностранцев, Иоланта слышала, что принц Робер давно не появляется на турнирах, так как с год назад уехал в дальние страны «искать достойную невесту». 
   Ее мысли все крутились вокруг да около загадочного тальвийского рыцаря. Да, на ристалище он был лучшим, но теперь его противник – неуязвимое чудовище, с которым не справились бы и все вместе взятые участники прошлогоднего турнира. Было очень больно думать о предстоящей битве бесстрашного рыцаря с Фиобисом, о его вероятной гибели. Она почти забыла о том, что угрожало ей самой.
   Чтобы отвлечься от мучительного предвосхищения результатов роковой схватки, Иоланте не оставалось ничего другого, как вспоминать все хорошее в своей еще совсем короткой жизни. Но светлые воспоминания почему-то переплетались с тем, о чем вспоминать не хотелось. Вот она танцует на балу. С кем? С принцем Албано. Нет, тогда она танцевала с Леони. Леони танцует, то есть танцевал, лучше брата. Кажется, он до сих пор почти не ходит, а танцевать, наверное, не будет уже никогда. Это он первым обозвал ее живой покойницей. Наверное, с досады, страдая от боли и поражения. Бедный принц Леони.
   Мысли девушки начали перескакивать с одного на другое, и странным образом они удалились от Фиобиса и смерти. Начало смеркаться. Иоланта почувствовала, что проголодалась. Оказывается, она не ела уже сутки. Принцесса решилась воспользоваться любезной предусмотрительностью рыцаря: достала из седельной сумки хлеб, отломила кусок, вытащила серебряный кубок, наполнила его водой. Потом снова заглянула в мешок и нашла там сладости. «И откуда он знает, что я люблю иридийские сладости?», – недоумевала она. Утолив голод, Иоланта выбрала место на склоне, чуть выше рощи, чтобы деревья не закрывали небо. Первые звезды загорались на все более темнеющем небосклоне. Девушка легла прямо на свой роскошный пурпурный плащ – знак принадлежности к королевскому роду – и долго-долго смотрела на алмазную россыпь над головой.
   Гораздо выше по склону, почти у самого входа в пещеру, только несколько левее, сидел и смотрел на звездное небо рыцарь Зарока. Его шлем и оружие лежали рядом. Укрытый скалой от страшного зева пещеры, он зажег факел и начал что-то чертить и высчитывать на листе, который нашелся в его сумке.   
– Судьба потакает бесстрашным,
Но знающих любит вдвойне.
Кто славен в бою рукопашном,
Не выиграет в каждой войне.
   Вполголоса процитировал Робер Лоннеран, известный как Рыцарь Хрустального Водопада своими победами не только на ристалище, но и в настоящих сражениях с врагом.
   –  Завтра будет удачный день, моя принцесса. Звезды на нашей стороне.
   Ветер стал задувать слишком сильно, и Иоланта вернулась в рощу, деревья шумели, но внизу было почти безветренно. Прислонившись спиной к стволу, девушка незаметно для себя задремала. 
   Она проснулась от оглушительного рева, разнесшегося  на всю округу. Мгновенно девушка оказалась на ногах, ей хотелось бежать без оглядки вниз к подножию горы, подальше от чудовищного рыка, очень похожего на львиный, только гораздо более громкого и ужасного. Но ноги словно приросли к месту. Солнце уже взошло, и его лучи ярко освещали вход в пещеру и, по всей видимости, проникали и внутрь логова.
       – Солнце-звезда, испокон ты освещаешь пути благородства и чести.
       В час испытания дай силы поборнику света, –
губы сами зашептали слова древнего гимна, который она учила на уроках словесности у профессора Беренито.
       – Доблесть, сражаясь со злом, за справедливость и правду
       Славы достойна твоей, блеск твой пусть в ней отразится!    
   Рев Фиобиса повторился, заставив девушку задрожать всем телом. Зубы ее застучали и слова застряли в горле. Несколько минут Иоланта не могла совладать с сотрясавшей ее мелкой дрожью.
       – Тьму отступить за предел, что нарушен противно порядку,
       В хаос кромешный ее водворить помоги ты герою.
   Надрывный вой пополам с рычанием снова накрыл Тирекийскую гору, Иоланте показалось, что земля вздрогнула под ногами. Внезапно наступившая тишина окутала гору покрывалом безмолвия. Минуты тянулись бесконечно, никакого шума не доносилось из пещеры Фиобиса, не было и малейших признаков движения.
    «Погиб, неужели погиб», – стучала кровь в висках девушки.
   Она так и стояла, не сделав ни одного шага. Пять, десять минут, или целая вечность прошла, Иоланта не могла бы сказать, когда из тьмы пещеры шагнул навстречу Солнцу рыцарь Зарока. Он начал спускаться, опираясь не то на меч, не то на обломок копья, девушка не могла разобрать издалека. Но, судя по тому, с каким трудом ему давался каждый шаг, рыцарь был ранен, и вряд ли был в силах дойти до рощи.
   Иоланта сорвалась с места и хотела уже кинуться вверх по тропинке. Тут ее взгляд задержался на коне рыцаря. К седлу кроме переметных сумок была приторочена большая кожаная фляга для воды. «Воды, надо взять воды». Девушка наполнила флягу ледяной водой из родника. Та оказалась тяжелой, и нести ее было неудобно. Плащ принцесса оставила в роще, а шлейф пришлось наскоро приколоть повыше булавками, чтобы не мешал двигаться.
   Она бежала вверх, задыхаясь и останавливаясь. К счастью, утренняя прохлада еще не сменилась зноем летнего дня. Наконец, тропинка сделала очередной поворот и Иоланта увидела его. Он сидел прямо на тропе, привалившись спиной к крутому склону. Кольчуга на левом плече и руке была разорвана и залита кровью. При ее приближении рыцарь даже не шелохнулся.   
    «Умер?»
   Тяжело дыша от быстрого подъема и волнения, девушка протянула руку к забралу. Руки дрожали от напряжения – принцесса не привыкла носить тяжести. Но еще больше они дрожали от страха. Поднять забрало и увидеть остекленевшие глаза незнакомца… Глаза были закрыты. Прислушавшись, Иоланта поняла, что рыцарь еще дышит. Но жизнь вытекала из него вместе с кровью, струящейся по левой руке и уходившей в сухую землю. Чтобы освободить раненого от кольчуги, сплетенной в единое целое с подшлемником, понадобилось сначала снять шлем.
   Совсем непросто без всякой подготовки выполнять обязанности оруженосца, ворочать тяжелое тело рыцаря почти двухметрового роста и соответствующего сложения. Он был без сознания, но стонал от боли, когда она волей неволей задевала его раны, значит, его еще можно позвать, вернуть обратно, не дать уйти в черную пропасть, откуда нет возврата. Вот на нем осталась набухшая от крови рубашка, девушка распорола ткань кинжалом рыцаря. Когти монстра оставили три рваные раны, одну – на плече, другую – на груди, а третья – располосовала мышцы руки почти до самой кости. Иоланта стала смывать кровь, иначе было невозможно понять, куда следует наложить повязки. Рыцарь снова застонал. Девушка не могла разобрать, насколько серьезны повреждения, но, скорее всего, главной опасностью в первую очередь была большая потеря крови. Великолепное головное покрывало небесно-голубого цвета было безжалостно разрезано и разорвано на ленты.
    Она не очень разбиралась в анатомии, но все же изучала кое-какие основы на уроках живописи, близкое общение с художником двора Ее Высочества также пополнило ее знания в этой области. И теперь ей это пригодилось. Во всяком случае, Иоланта сразу поняла, что ручьем кровь льется из разорванной сердечной вены, проходящей по бицепсу левой руки. Рана на груди тоже сильно кровоточила, коготь Фиобиса вертикально проскреб по сердечной мышце, предварительно разорвав крепчайшую кольчугу  ольсской ковки, но, к счастью, явно не достиг артерии. Девушка лихорадочно соображала, куда нужно накладывать жгут, и в каком месте следует затягивать повязку.  Неимоверными усилиями принцессе удалось остановить венозную кровь и перевязать грудь и плечо раненого. Кровь перестала сочиться сквозь повязки.
   Только теперь она вгляделась в лицо своего спасителя. Оно было очень бледное и очень красивое. Черные крупные кудри падали на высокий лоб, рыцарь был молод, но уже не юнец. Она смочила его сухие губы и приложила ко лбу мокрый обрывок покрывала. Что делать дальше, она не знала.   
   Иоланта снова намочила подсохшее полотнище и прикоснулась им ко лбу раненого. Дрогнули густые черные ресницы, рыцарь открыл глаза. Шевельнулись губы. Она не расслышала, но догадалась, и дала ему сделать глоток воды. Раненый пришел в себя. 
   –  Ваше платье в крови, – уже внятно произнес он.
   Она взглянула на себя, он был прав, она вся перепачкалась.
   –  Вы потеряли ее слишком много, – ответила девушка.
   –  Это ничего.
   –  Вы сможете встать? Нужно спуститься в рощу к воде. Там растут травы, я знаю такие, что останавливают кровь и снимают жар.
   –  Кажется, я недалеко ушел от пещеры.
   Иоланта встала и начала оглядываться.
   –  По-моему, расстояние почти равное. 
   Он ухватил обломок копья и, опираясь на него правой рукой, поднялся.
   –  Будем спускаться, – губы рыцаря скривила вымученная улыбка.
   В голове у него шумело, и земля качалась под ногами, левая сторона груди, рука и плечо пылали адской болью, но он отказался от ее поддержки и сам побрел по тропинке вниз. Иоланта захватила пустую флягу и шлем, добровольно продолжая исполнять роль оруженосца. Меча, к счастью, она не обнаружила. Поднять его она бы уже не смогла. Рыцарь сам просил ее бросить рваную кольчугу.
   Рыцарь шел медленно, но упорно. Он потерял сознание уже совсем недалеко от рощи. Иоланта спустилась за водой и вернулась приводить его в чувство. Когда они оказались у ручья, оба были совершенно без сил. Раненый находился в полубессознательном состоянии и уже плохо понимал принцессу или не слышал ее. Напившись свежей воды, он провалился в сон. Девушка кое-как отмыла на себе платье и разыскала те самые травы, которые научил ее распознавать еще в детстве дядюшка Гаринати. Нужно было приложить травы к ранам и сменить промокшие повязки.
   На следующее утро рыцарь проснулся с более или менее ясным сознанием, но с ощущением такой слабости, что не хватало сил даже поднять здоровую руку. Иоланта растирала рукояткой кинжала в кубке какие-то травы и не  заметила, что он открыл глаза и наблюдает за ней.
   –  Что вы делаете, Ваше Высочество? – разорвал он запекшуюся пленку на бескровных губах.
   Голос прозвучал тихо и хрипло, заставив девушку вздрогнуть.
   –  Молчите. Сейчас я дам вам воды.
   Принцесса высыпала толченую зелень на расстеленную рядом полоску ткани и набрала в кубок живительной влаги горного родника. Сделав с ее помощью несколько глотков, рыцарь повторил свой вопрос:
   –  Что вы делали?
   –  Растирала травы для лечебного настоя, – ответила на этот раз Иоланта.
   – Мне крайне неловко за свою забывчивость, принцесса. Вчера я плохо соображал… Я доставил вам столько беспокойства…
   – О чем вы, рыцарь? Вам вредно говорить.
   – Просто у меня в седельных сумках есть три флакона. Это почти волшебные средства доктора Дарине. Я нарочно запасся ими. А вам пришлось собирать травы…
   Иоланта не дослушала путаные извинения рыцаря. Она уже вытаскивала из глубины сумки прежде незамеченный ею мешочек с лекарствами великого лекаря.
   Благодаря настоям и мазям Дарине к полудню рыцарь Верного Сердца уже мог самостоятельно сидеть. У него появился аппетит, и мертвенная бледность лица сменилась более естественным цветом.
    Раненый сам осмотрел свои раны:
   – Надо же, рука двигается. Я думал, он порвал мне сухожилие, выходит, не достал. Когти соскользнули по кольчуге, – едва сдержав крик во время попытки покрутить рукой (которая, впрочем, удалась), прокомментировал рыцарь.
   Принцесса заставила его подкрепиться из имеющихся  запасов. На следующее утро он чувствовал себя уже намного лучше.
   – Я не нашла вашего меча, – заметила позже Иоланта.
   – Он остался в животе Фиобиса, придавленный его тушей.
   – Наверное, это был волшебный меч, ведь никакое оружие не приносило вреда этому чудовищу, – предположила она.
   – Насколько я знаю, волшебных мечей не бывает, – слабо улыбнулся он.
   – Тогда как вам удалось справиться с монстром?
   – Узнав о грозящей вам участи, я стал искать в древних книгах описание Фиобиса, составленное еще в те времена, когда монстр опустошал Иллиату. Там оказалась одна интересная деталь: на голове громадного зверя с телом медведя и головой льва в два с половиной человеческих роста высотой – если встанет на задние лапы, красуется золотой венец с сияющими драгоценными камнями, – рассказывал рыцарь. – Известно, что в давние времена колдуны хорошо знали магию камней, забытую в наш просвещенный век. И я подумал, что неуязвимость чудовища должна заключаться именно в этом. В общем, мое предположение оказалось верным, достаточно было сбить венец с головы Фиобиса, и меч поразил его.
   – Неужели за тысячу лет никому в голову не приходила такая мысль? – спросила принцесса.
   – Возможно, рыцари в те времена не читали книг. Темное время, как выразился один ученый, Средневековье.
   –  Вы использовали тот крюк на конце копья, – догадалась она.
   – Двух копий, соединенных в длинный шест, иначе бы мне роста не хватило, – поправил он, – Фиобис шел как нападающий шатун, видно, медвежьего в нем было больше.
   Иоланта попробовала представить себе существо, которое ожидало ее в пещере, и содрогнулась. 
   – Я не знаю слов благодарности, какими можно было бы выразить мою признательность, сэр рыцарь. Я не знаю награды, достойной вашего подвига, – смущенно сказала принцесса.
   – Вы спасены. Что может быть дороже?
   Он ничуть не кривил душой.
   – Вы не только спасли меня, но и сняли древнее проклятие с Иллиаты. И будет справедливо, если когда-нибудь, когда наступит время покинуть этот мир моему отцу (пусть этого не случиться еще много–много лет!), будет справедливо вам стать следующим королем Иллиаты, – Иоланта опустила глаза.
   – Но вы не знаете меня, Ваше Высочество. И не любите.
   – Мне кажется, я знаю вас, – еще больше смутилась девушка. – Может быть, мы когда-то встречались. В детстве я несколько раз бывала в Тальвии.
   Это было странное чувство, ей казалось, что она так хорошо знает его глаза, как будто видела их каждый день. У кого могли быть такие же большие карие глаза с густыми черными ресницами и тем же взглядом, светящимся умом и искренностью? У кого-то очень знакомого. Но это были не детские глаза.
   –  Я знаю, но это было слишком давно, и вы были еще совсем крошкой. С тех пор вы изменились и в тоже время остались прежней. Я могу рассказать вам о вас. Вы были такой задорной и озорной, что в играх выматывали нас, мальчишек, которые были старше на пять-семь лет. Порой вас было трудно понять, но ваш смех не нуждался в переводе. Когда я увидел вас вновь, спустя годы, я был поражен тем, как сочетались в вас женская красота и детская непосредственность, нежность и грация девушки с чистотой сердца маленькой девочки. Я люблю вас, принцесса. Корона Иллиаты – ценный приз. Глупо утверждать, что мне нет до нее никакого дела. Но я прекрасно обойдусь и без нее. Уехали бы вы со мной, Иоланта, став супругой безвестного рыцаря Зарока?
   –  Да, – просто ответила она, – я не знаю человека более достойного моей любви. Вы правы, я, конечно, не могу вспомнить вас. Имена друзей принца Робера давно стерлись из моей памяти.
   – Знайте только, что у вас нет долга предо мной. Вы спасли мне жизнь также, как и я – вам. А сейчас вам надо ехать в Иленополь, ваш отец оплакивает вас, и страна в трауре.
   – А вы?
   – Я еще не удержусь долго в седле. Я приеду, обязательно. Раны мои не смертельны. Сейчас я уже в состоянии позаботиться о себе сам.
   – Я буду ждать.
   Иоланта не стала возражать. Она часто думала об отце и о немногочисленных, но верных друзьях. Она так и не спросила имени своего спасителя, не смея нарушить последний запрет. Кто знает, в силу каких жизненных обстоятельств один из товарищей детских игр наследника тальвийской короны скрыл свое лицо под забралом рыцаря Зарока, и какой дурной ветер занес его во враждебную теперь Иллиату. Прощаясь, он просил никому не говорить, что она знает его в лицо. Это было понятно.
   – Сохраните обрывки моего покрывала, это будет доказательством, – посоветовала принцесса.
   – Есть еще доказательство – венец Фиобиса, он у меня.


                           Глава IX Рыцарь Верного Сердца

   Если турниры и балы, устраиваемые в честь дня рождения принцессы, были в основном праздником для высшего общества, то спасение Иоланты стало причиной всеобщего ликования. Королевство избавилось от тысячелетнего проклятия. Совершенно невозможно описать на страницах нашей маленькой повести это событие во всех подробностях. Пусть каждый даст волю своей фантазии и попытается представить, как это было.
   Только один человек не разделял этой радости. Конечно же, им была графиня Амелина. Ее утешало только то, что рыцарь-спаситель до сих пор, а прошло уже две недели со дня возвращения принцессы в Иленополь, не предъявил своих прав на корону. Графиня всеми силами своей черной души надеялась, что он умер от ран.
   Когда Иоланта вернулась, было очень много слез и смеха. Король Родерико едва не сошел с ума от радости. Лисия,  Дамина, Ажиана и Мальвия тысячу раз заставляли Иоланту пересказывать со всеми подробностями историю о чуде ее спасения. Эрбино тут же сочинил героическую балладу о славном Рыцаре Верного Сердца, и ее уже распевали десятки менестрелей по всей стране. Не оказалось во дворце только Карни.
   Принцесса спросила о художнике, подруги рассказали, что Карни уехал сразу же после отбытия ее печального кортежа.
   – Амелина невзлюбила его за тот портрет, вот он и поспешил убраться подальше от гневных очей госпожи графини, – пояснил Эрбино.
   – Теперь он обязательно вернется. Наверное, он не успел уехать дальше Картинелии, – предположила Ажиана.
   Карни вернулся как раз через две недели. И только увидев его в нескольких шагах от себя, а он появился в разгар очередного бала, Иоланта вдруг поняла, откуда возникло то странное чувство, будто она давно и хорошо знает Рыцаря Верного Сердца. Все встало на свои места и совпало до мелочей. Длительная отлучка художника во время затянувшегося турнира и его немедленный отъезд после ее проводов в «последний путь», его уверенность в том, что кто-нибудь непременно бросит вызов Судьбе и встанет на ее защиту, и даже иридийские сладости, привезенные рыцарем на Тирекийскую гору. И, конечно же, немота художника и обет молчания рыцаря.
   Два года влюбленный рыцарь был буквально в двух шагах от нее. Иоланта почувствовала, что ее собственное сердце сейчас расплавится в груди от радости и нежности. О, она, безусловно, любила его. Отчаянно храброго и прекрасного Рыцаря Верного Сердца, умного, талантливого и образованного художника Карни. Однако же и маскировка была у него! Фактически рыцарь в облике живописца был неузнаваем.
   Принцесса поспешила покинуть Большой зал и выйти в сад, ей было ужасно жарко.
   Он нашел ее в одной из дальних аллей, не столь освещенной как те, что прилегали к дворцу.
   – Идем в студию, там есть бумага, уши не умеют читать, – тихо сказала она.
    «Это на самом деле Вы», – написала она по-тальвийски.
    «Вы согласны уехать, став супругой безвестного рыцаря Зарока?» – повторил он свой вопрос тоже по-тальвийски.
    « Хоть на край света», – она перешла на родной язык.
    «Согласны ли Вы, Ваше Высочество, ждать его?»
   – Ты снова уезжаешь, Карни? – спросила она вслух, голос ее прозвучал спокойно, но глаза затуманились.
    «Да, и не знаю, как скоро смогу вернуться. Через месяц или через полгода».
    «Это Зарок?»
    «Долг и веление сердца».
   – Жаль, что ты поспешил выдать обязательства на длительный срок, Карни. Нам всем будет не хватать тебя.
    «Я люблю Вас, Ваше Высочество. Пока бьется мое сердце, оно принадлежит самой Прекрасной Даме на Земле».
    «Я буду ждать, мой храбрый рыцарь».
    «Если Вам будет грозить опасность или потребуется защита, пошлите Эрбино с сообщением по этому адресу».
   – Что ж, возвращайся, как сможешь. Твое место не займет никто другой, лучшего художника мне не найти.
   Он отдал Иоланте свернутую бумажку. Их руки встретились и долго не могли расстаться.
   Потом они сожгли лист бумаги с «разговором», и рыжеволосый художник с безобразным шрамом на лице, преклонив колено перед принцессой в знак прощания, быстро вышел из студии.
   После того, как Иоланта покинула Тирекийскую гору, Робер отлеживался еще дня четыре. Ослабевшему рыцарю, почти невооруженному, без копья и щита, с одним коротким мечом (что оставался притороченным к седлу боевого коня) и практически без доспехов, было небезопасно в одиночку пробираться через Сельинский лес. Там всегда пошаливали разбойнички, подстерегая одиноких путников на лесных дорогах и тропах. А именно туда лежал путь Рыцаря Верного Сердца.  Его тяжелый щит остался в пещере, Робер не стал тратить силы на восхождение на вершину.
   Ему удалось благополучно доехать до лесной землянки, где его ждали двое верных слуг. Прежде чем объявить себя в качестве победителя, следовало пополнить комплект вооружения (не пристало рыцарю являться к королю в таком виде), да и ранам требовалось время. Робер знал, что ему невероятно повезло: вонзись коготь чудовища чуть глубже в шейно-плечевую мышцу, и паралич руки и шеи был бы ему обеспечен. Недаром принц в свое время не поленился прослушать курс лекций у доктора Даниана Дарине, касавшийся рубленых, резаных и колотых ран. Что ни говори, а лучше ольсской стали не найти, кольчуги тольсских мастеров надежнее панциря любой другой работы.
    Кроме того, оставалась еще одна вещь, в которой принц Робер хотел как следует разобраться. Рассказывая Иоланте о сражении с Фиобисом, он умолчал о некоторых свойствах волшебного венца. Когда венец слетел с головы чудовища, он резко уменьшился в размерах, так, что стал впору человеку. Рыцарь увидел это только после того, как вогнал свой меч в живот монстру. Фиобис разорвал кольчугу и ранил противника в момент падения венца, сбитого специально заготовленным шестом из копий.
   Чудовище издохло, и тогда в игру вступил заколдованный венец. От него исходила невероятная притягивающая сила, руки сами схватили его. Одно желание владело рыцарем – сейчас, немедленно примерить на себя этот источник силы и неуязвимости.
   Почти теряя сознание, помутившееся от боли и магической силы венца, Робер вытащил кинжал и выковырял из него два огромных красных рубина, расположенных по бокам друг против друга. Наваждение исчезло.
   Недаром он потратил немало времени на поиск и перевод древних источников о магии камней. Залогом непобедимости Фиобиса были не только «камни жизни» – три сапфира и изумруд, определенным образом взаимодействовавшие в общей конфигурации венца, но и «камни страсти» – два рубина, а также алмаз. Рубины вызывали у победителя страстное желание увенчать себя трофеем, после чего человек терял разум и превращался в чудовище. Робера спасло только то, что он заранее предположил существование подобной «ловушки для победителя».
   До сих пор он не знал, какую роль в этом сочетании играл алмаз.
   Дожидаясь, пока верные люди доставят из Картинелии все необходимое для достойного появления при дворе короля Родерико, поборник знаний набирался сил и копался в древних фолиантах.
   Слуга, посланный с заказом, вернулся со срочной депешей от Дарине. Несчастье обрушилось на королевский дом Тальвии. Со старым королем Валерном случился удар, парализовавший половину туловища. Доктор Даниан Дарине уже несколько лет назад предупреждал о возможности удара, но подобные вещи всегда происходят неожиданно. Сейчас прогнозы знаменитого врача были далеко не оптимистическими. Антуас Дарине не обмолвился о том, что наследному принцу необходимо вернуться в Лоннерну, Роберу это было очевидно и без напоминаний. В этом и была причина поспешного визита во дворец иллиатского короля художника двора Ее Высочества Карни и его бесследного исчезновения.
   Прошло еще три месяца. Осень вновь позолотила листья в саду Иленопольского дворца, давно закончился праздник, жизнь вошла в свою колею, а рыцарь-спаситель так и не появился. На днях до Иллиаты дошло известие о кончине Тальвийского короля.
   – У короля Тальвии есть законный наследник, а вот кому достанется корона Иллиаты в случае вашей смерти, Ваше Величество? Не останется ли принцесса вечной невестой неизвестного спасителя? Скорее всего, он умер, – говорил королю граф Аротани.
   Родерико и сам задумывался об этом. Стоит ли ждать появления Рыцаря Верного Сердца, которого можно так никогда и не дождаться.
   Со своей стороны затянувшееся ожидание уже стало надоедать и Амелине. Ей очень хотелось стать, наконец, королевой и отодвинуть в сторону ненавистную соперницу по красоте. Никто, кроме самой Иоланты, уже не сомневался в гибели рыцаря Зарока, но Родерико не желал изменить своему королевскому слову.
   Но вот однажды вечером, когда в Большом зале королевского дворца придворные и гости собрались, чтобы послушать известного менестреля, приехавшего ко двору Иллиаты из герцогства Друтейта, герольд вдруг возвестил о прибытии Рыцаря Верного Сердца.
   Сердце радостно забилось в груди Иоланты, все эти месяцы она ждала и тосковала. Рыцарь вошел, громыхая железом доспехов, в точности похожих на те, в каких сражался на турнире. 
   – Мы рады приветствовать вас, сэр рыцарь. Готовы ли вы теперь назвать нам свое славное имя? – обратился к прибывшему сам король.
   Рыцарь приветствовал короля и принцессу, встав на одно колено, поднялся и сказал:
   – Да, Ваше Величество, но прежде я предоставлю доказательства своих прав.
   Услышав эти слова, Иоланта замерла и до боли вцепилась в подлокотники своего трона. Это был не он! Не его голос и, главное, не его выговор. Звук голоса мог быть искажен шлемом, хотя до подъема к пещере, Карни, как она называла любимого про себя, разговаривал с ней с закрытым забралом, но акцент…
   – Что с тобой? – шепнула на ушко подруге Ажиана.
   Иоланта не успела ничего ответить, как рыцарь-самозванец достал из кошеля, укрепленного на перевязи, ее кольцо. Принцесса побледнела.
   – Вот перстень Ее Высочества, – заявил рыцарь, – врученный ее прекрасною рукой мне на турнире.
   Ловкий паж принял кольцо у рыцаря и передал королю.
   –  Вот покрывало, что отдала мне принцесса, дабы я мог перевязать рану.
   Покрывало из тончайшего голубого полотна со следами крови, которые, по-видимому, было невозможно отстирать, появилось из того же кошеля.
    «Подделка», – поняла Иоланта. Она сказала, что ее покрывалом были перевязаны раны, но никому, кроме ближайших подруг не было известно о том, что принцесса сама рвала то покрывало и собственноручно накладывала повязки.
   –  Отец, – поднялась она с трона, – я не узнаю этого рыцаря. Я хочу задать несколько вопросов.
   –  Но как ты можешь узнать его, как не по этим вещам? – удивился король.
   –  По разговору. Он говорил со мной на Тирекийской горе.
   –  Ты могла забыть голос, прошло немало времени, – резонно возразил Родерико.
   –  Нет, я помню хорошо. Но пусть сэр рыцарь развеет мои сомнения.
   – Спрашивайте, Ваше Высочество. Клянусь мечом, которым я сразил чудовище, я рассею все сомнения, – с готовностью отвечал самозванец.
   – Вот этим мечом? – уточнила принцесса, показывая на огромный двуручник, под тяжестью которого сгибался оруженосец рыцаря.
   –  Да, Ваше Высочество.
   – Хорошо. А как именно вам удалось свершить этот подвиг? – поинтересовалась Иоланта.
   Чем больше она присматривалась к рыцарю, тем больше различий с настоящим своим спасителем находила в нем. Самозванец был несколько ниже ростом, это не сразу бросалось в глаза благодаря высокому шлему, шлем Карни был чуть-чуть другой формы.
   – Я поразил  Фиобиса в самое сердце, – без запинки ответил рыцарь.
   – С ним сражались целые армии, и только ваш удар достиг цели, почему?
   – Сила моей любви к вам, Ваше Высочество, так велика, что разрушила чары неуязвимости монстра.
   – Я вам не верю, сэр рыцарь, – упрямо покачала прекрасной головкой несговорчивая принцесса.
   – В доказательство своей любви, я прошу у Его Величества короля Родерико руку Ее Высочества принцессы Иоланты и отказываюсь от короны Иллиаты.
   Это был сильный ход. В глазах всех присутствующих такое заявление стало лучшим доказательством правдивости и искренности рыцаря. Все решили, что принцесса капризничает. Именно на это и рассчитывала графиня Амелина. Кому бы пришло в голову, что «благородный» рыцарь был подкуплен с тем, чтобы освободить путь к короне Амелине Аротани. Он был не глуп и понимал, что если попытается обойти сообщницу, то, скорее всего, попадется на чем-нибудь или она его подставит. Амелина тайно заказала копию перстня и достала похожее покрывало, теперь все зависело от убедительности лже-рыцаря Верного Сердца.
   – Назовите себя, сэр рыцарь, – потребовал король.
   – Антио Клоридо, барон Тэсанто.
   Лучшей кандидатуры для своего плана Амелина не могла бы сыскать. Получивший в наследство полуразрушенный замок и жалкий клочок земли, Антио Клоридо нанимался в различные армии, часто воевал за морем. Трудно было сказать, в каких землях носило его последние три года, а раз его не было на турнире претендентов, он вполне подходил на роль рыцаря Зарока. Клоридо обладал хорошо подвешенным языком, изворотливым умом и не страдал избытком совести. В свои двадцать восемь лет он успел столько перевидать и испытать, что его уже ничто не смущало. Авантюрист по натуре, барон  Тэсанто не мог просто жить без того, чтобы не ввязываться постоянно в какие-нибудь рискованные предприятия.
   Объявив себя, Антио снял шлем и отдал его оруженосцу.
   Его достаточно заурядная физиономия принадлежала к тем лицам, которые трудно запомнить с первого раза. Он не был ни красив, ни некрасив, его серые глаза, русые волосы и мелковатые черты лица создавали общее впечатление безликости.
   – Могу я посмотреть на перстень, – попросила отца принцесса.
   Она взяла кольцо и примерила его, оно оказалось точно в пору на ее указательный палец, кольцо же  Филианы было немного великовато принцессе.
   – Я, принцесса Иллиаты Иоланта Ранторни, ставлю свое слово против слова этого человека. Это кольцо – не перстень моей матери. Мое покрывало было разорвано мною на ленты. Меч Рыцаря Верного Сердца остался в теле Фиобиса. У победителя монстра Тирекийской горы должно быть доказательство, о котором лучше спросить у прорицателей. Антио Клоридо, вы никогда не были в пещере на Тирекийской горе, и я докажу это.
   Обвинения принцессы были высказаны с такой силой убеждения, что окружающие начали переглядываться.
   –  О каком доказательстве ты говоришь, дочь моя?
   –  На голове Фиобиса был золотой венец.
   –  Это правда, но он рассыпался в прах, когда я поверг чудовище, – тут же нашелся Клоридо.
   –  Вы лжете, венец у Рыцаря Верного Сердца.
   –  Достаточно. Я пошлю за Великой Кенеей, – решил Родерико. – А вы, барон Тэсанто, будьте гостем в моем дворце до тех пор, пока сомнения не будут устранены и спор ваш не решится.
   В тот же вечер Иоланта отправила Эрбино с мольбой о помощи по указанному в записке Карни адресу.
   Через несколько дней вернулись гонцы, посланные за прорицательницей, они не смогли разыскать Великую Кенею. Не оказалось на месте и предсказателя Синего омута. Не было никого, кто мог бы подтвердить обвинения Иоланты. Антио утверждал, что девушка заблуждается. Что она была слишком напугана, и поэтому многое путает и не узнает его. Над королем Родерико довлело его королевское слово. 
   Спустя две недели, король повелел всем собраться в Зале Совета.
   – Готов ли кто-нибудь из вас отказаться от своих слов? – спросил он у спорщиков.
   Каждый стоял на своем.
   – Дочь моя, тогда я должен решить этот спор своей королевской и отцовской властью, ибо слово мое нерушимо.
   –  Я требую Суда Судьбы, – не дрогнув, ответила Иоланта.
   –  Кого ты назовешь своим защитником?
   –  Я не знаю, пусть объявят герольды.
   –  Если Ваше Высочество позволит, я выступлю на Суде в вашу защиту, – вдруг вышел вперед рыцарь Наррато, картенелиец по происхождению, также как и Клоридо много сражавшийся как наемник по всему белому свету. Наррато было уже под сорок, и он был в числе восьми лучших участников турнира претендентов.
   – Благодарю вас, – искренно поблагодарила рыцаря удивленная Иоланта.
   – Согласен ли барон Тэсанто?
   – За руку прекрасной Иоланты я готов вступить в бой с кем угодно и когда угодно.
   Антио не обольщался по поводу легкой победы, но отступать было некуда.
   Было решено подождать с назначением Суда, пока не прекратятся бесконечные дожди и не установится солнечная погода. 
   – Почему вы поверили мне, сэр рыцарь? – спросила принцесса, случайно встретившись на следующий день в одном из дворцовых коридоров с Наррато.
   –  Потому что истина на вашей стороне, Ваше Высочество.
   Она вопросительно посмотрела на сурового неулыбчивого воина.
   –  На том турнире мне не пришлось скрестить оружие с Рыцарем Верного Сердца, жребий не выпал. Но я узнал удар, которым был сражен Дени Фаскати. Это… как бы сказать, весьма своеобразный удар. Я видел его несколько раз у одного и того же человека. В бою, разумеется, не на турнире. Клоридо – не тот человек. Если он лжет о турнире, значит, он лжет и о Фиобисе. Я не могу назвать имени вашего спасителя, но около трех лет тому назад мне довелось участвовать в кампании против горных племен, я сражался в тальвийской армии, Ваше Высочество.
   Иоланта поняла намек, который, кстати, подтверждал, что думают они об одном и том же человеке.
   – Спасибо вам, сэр Наррато. Судьба не допустит, чтобы такая беззастенчивая ложь восторжествовала.

                       *     *     *

   – Вот же какая неугомонная эта графиня! – искренне возмутился Пьено. – И жениха сгубила, а все не успокоится. Помню, в моей деревне, где я жил-то, была одна такая. Двух парней до смертоубийства довела, и девушка, славная такая, милая, приветливая из-за той злыдни утопилась, русалкой стала. А сама-то за купца замуж вышла, в город уехала. Говорили, жила богато и совесть ее не мучила. Нет правды на свете.
   Барбатош с удивлением воззрился на массариола. Он никак не ожидал от Пьено такой гневной тирады.
   – С коварной личностью всегда тяжело бороться. Все же ты не прав, Пьено. Злодеи не всегда одерживают победу, иначе Мироздание давно бы рухнуло. Тот частный случай – о чем ты говорил – печален. Понимаешь, оно всегда так: в одном случае добро оказывается сильнее, в другом – зло берет верх. Но добро – это созидание, а зло – разрушение. Если нечего будет разрушать, то и зло исчезнет. Не знаю, может ли существовать добро без зла, на этот счет у мудрецов были разные мнения… Однако зло без добра быть точно никак не может, – заключил Барбатош, довольный что так удачно вывернул из пике вечной философской проблемы.
   – Н-да, вот как оно.., – покрутил головой гном-крестьянин. – Мудрёно. А как же в этот раз дело закончилось, хозяин?
   Барбатош кинул взгляд на часы:
   – Пожалуй, я успею закончить до ужина. Немного уже осталось. Так и быть, слушай.


                           Глава X Враг поневоле

   Дожди затянулись почти на неделю, потом еще два дня ждали, пока подсохнет земля. Наконец, Суд был назначен на третий день в полдень.
   Солнце пригревало, даруя последнее тепло перед наступлением зимы. Зрители собрались на трибунах, закутанные в теплые плащи с меховой подбивкой, несмотря на пар, шедший изо рта при дыхании и разговоре.
   Противники были готовы и герольды уже подняли трубы, когда за оградой проиграл одинокий рожок. Рыцарь, въехавший на ристалище, имел такой же щит, как у готовящегося к бою барона Тэсанто. На его копье развивались пятнистые ленты, голубые с коричневым. Он не был закован в железо, только шлем и кольчуга поверх обычной одежды.
   Рыцарь отсалютовал мечом Наррато, как бы благодаря его за заступничество. Картинелиец ответил и отъехал в сторону. Рыцарь Верного Сердца направил коня к королевской ложе и приветствовал тех, кто находился в ней тем же безмолвным способом.
   – Кто вы, сэр рыцарь, и какие у вас основания находиться здесь? – спросил король.
   Рыцарь стянул кожаную перчатку и снял с мизинца перстень Иоланты. Теперь принцесса была уверена, кто перед ними. И ленты на копье были без сомнения обрывками ее покрывала. Это заметила не одна она.
   – Ее высочество сказала, что вы разговаривали с нею. Не удостоите ли вы и нас честью и не назовете себя? – спросил от имени короля граф Аротани.
   – Одно лишь слово будет стоить жизни, когда не докажу правдивость этих слов, – громко произнес рыцарь.
   На других сторонах поля, конечно, не могли его слышать, но мужчины, сидящие рядом с королевской ложей, повскакивали с мест. Король поднял руку, призывая к спокойствию:
   – Итак, рыцарь – тальвиец. Ты узнаешь его «по разговору», Иоланта?
   – Да, отец. Победитель Фиобиса говорил именно так, – подтвердила она.
   – Какое еще доказательство вы можете представить? – снова обратился к рыцарю король.
   – Венец проклятия Иллиаты.
   Он достал из седельной сумки золотой венец, похожий на королевскую корону.
   – Он очень мал, – заметил Аротани.
   – Он меняет размер в зависимости от размера головы, которую желает увенчать. Слетев с одной, он метит на другую. В нем вся непобедимость монстра и сам монстр. Пока венец на голове, чудовище неуязвимо. Но если его сдернуть, свободен путь мечу. Венец зовет носителя себе, коснется головы, и станешь монстром. Вот здесь изъян, там были камни зла. Без них венец теперь стал безопасен, – ритмичная речь рыцаря, выдавала в нем человека образованного и обладателя легкого пера.
   – Если ваши слова правдивы, это многое объясняет. Но как вы докажете, что это не какая-нибудь корона, например, как на моей голове?
   – Венец – источник неуязвимости. Я надену его, и пусть кто-нибудь из присутствующих попробует проткнуть меня насквозь, – уже в другом тоне заявил рыцарь.
   Он снял шлем. Кожаный подшлемник закрывал пол лица и имел прорези для глаз. Рыцарь надел венец сверху, тот сидел как влитой.
   Иоланта еле сдерживалась, чтобы не закричать. Все это время Клоридо и Наррато оставались в седлах на ристалище. Король сделал знак Наррато подъехать ближе.
   – Вы, как защитник, вызвавшийся отстаивать слово принцессы, можете теперь привести последнее доказательство.
   – Ударьте меня в грудь, сэр рыцарь. Мне нужна ваша помощь, – попросил Рыцарь Верного Сердца.
   Наррато немного колебался, но, зная наверняка, что перед ним не сумасшедший, решился. Меч разрубил кольчугу и прошел сквозь одежду, но отскочил от груди человека как от гранитной скалы.
   Женщины взвизгивали и падали в обморок, Иоланта закрыла на миг глаза, но сознания не потеряла.
   – Нужны ли еще доказательства, Ваше Величество? – поинтересовался, снимая венец, как ни в чем не бывало Рыцарь Верного Сердца.
   –  Это – вернейшее доказательство, – скрипнул старческий голос. Великая Кенея стояла в проходе между королевской ложей и ложей, где до боли щипала себя за руку, чтобы не выдать своей бессильной злобы, графиня Амелина.
   –  Спросите у другого, где он взял подложный перстень, Ваше Величество, и, возможно, вы еще сумеете избежать многих бед, – посоветовала предсказательница.
   Родерико подал знак, и стража окружила самозванца Клоридо, он не сопротивлялся, понимая, что покинуть огороженное ристалище, где присутствует не менее сотни вооруженных рыцарей, ему не удастся.
   В наступившей тишине отчетливо прозвучало:
   – Я – Робер из рода Лоннеран прошу руки Иоланты, принцессы Иллиатской.
   Такая формула – без перечисления земель и титулов – была приемлема только в устах короля. Робер был коронован чуть больше месяца назад. Он получил призыв о помощи, едва окончились положенные по протоколу торжества в честь коронации, и помчался в Иленополь, загоняя коней. 
   Рыцарь Верного Сердца стянул подшлемник.
   – Король Тальвийский, – ахнули где-то на трибунах.
   – Робер?! – вполголоса вздохнула Иоланта.
   – Судьба, – пробурчал себе под нос граф Аротани.
   Наверное, он был прав. Вечером во время бала король Родерико, глядя на танцующих Робера и Иоланту, думал, что сбывается желание Филианы. Сердце королевы не ошиблось: трудно было бы представить себе лучшую пару, чьи достоинства бы так подходили друг другу во всем. Но пути Судьбы запутаны и извилисты, ибо

Не загадывай слишком вперед
Путь короткий становится длинным,
И уводит к проклятьям старинным
Волей чуждой судеб поворот.

   Нам осталось добавить к этой истории лишь несколько строк. Вняв совету мудрой Кенеи, король Родерико приказал допросить разоблаченного самозванца с пристрастием. Но Антио и под пыткой не назвал имени графини, при всей своей беспринципности он все же был рыцарем тех времен, когда культ Прекрасной Дамы стоял на вершине понятий кодекса рыцарской чести. Выдал Амелину ювелир, сделавший копию перстня. При одной мысли о дыбе и клещах он сам рассказал все с подробностями, признавшись, что делал кольцо по имеющимся у него меркам принцессы, поэтому оно и оказалось меньше настоящего. Нашли и торговца, доставившего подложное покрывало из тончайшего кишенийского полотна по специальному заказу графини Аротани.
   Старый граф был сражен низостью и коварством дочери и вскоре умер, не перенеся позора. Графиню выслали в ее родовой замок без права покидать пределы собственных земель. Самого же Антио Клоридо король Иллиаты предал в руки Роберу, дабы подлинный Рыцарь Верного Сердца решил судьбу самозванца. Король Тальвийский не стал казнить барона и отпустил его. Вскоре за морем объявился новый рыцарь Зарока, называвший себя Рыцарем Верным Слову.
   Всякому известно, что такое королевская свадьба, а по сему мы не станем задерживаться на описании этого великолепного события, ибо оно потребовало бы слишком много страниц. Здраво рассудив, что две короны не уместятся на одной голове, Робер Лоннеран отказался принять корону Иллиаты. Он увез Иоланту в Тальвию, Тальвийский двор при их правлении приобрел законную славу самого изысканного и просвещенного в культурном мире. Король – художник и ученый – и королева, искусная в музыке, танцах и пении, неизменно оказывали покровительство всем многочисленным талантам, стекавшимся под их щедрую руку. Лоннерна стала самым красивым городом того времени, в нем строились дворцы и университеты, разбивались площади с фонтанами и скульптурами. Науки развились и способствовали процветанию и силе государства. Благосклонная судьба подарила Роберу и Иоланте двух очаровательных девочек-близняшек и сына.
   А король Родерико снова женился, взяв в жены бывшую фрейлину принцессы, разумную и милую Ажиану, и вскоре Иллиата праздновала рождение маленького принца.
   Так закончилось история ужасного монстра Тирекийской горы, поверженного невольным врагом некогда прОклятого королевства. Венец чудовища хранится в королевской сокровищнице Тальвии. Король Робер, привыкший доводить все дела до конца, перечел множество книг и узнал-таки, какую роль играл волшебный алмаз в венце Фиобиса. В алмазе заключалось бессмертие. Робер знал не только то, что две короны не уместятся на одной голове, но и то, что один венец, увы, невозможно носить на двух головах одновременно. Поэтому король и королева Тальвийские закрыли это чудо в самой дальней комнатке хранилища ценностей, никто из них не пожелал вечно жить без другого.

                       *      *      *

   – О-ох! – снова всхлипнул чувствительный массариол. – Так хорошо, и так.., – он не мог сразу найти подходящего слова, чтобы выразить нахлынувшие эмоции, – так трогательно. 
   Сам автор тоже проникся собственным сочинением, на глазах Барбатоша, словно крошечные алмазы, блеснули две непрошеные слезинки умиления. Чтобы скрыть свою непростительную слабость, гном-ювелир извлек из кармана большой носовой платок в крупную коричневую клетку и громко высморкался.
   – Ну, что же, друг мой Пьено. Накрывай, пожалуй, ужин в столовой. Накрывай на двоих, да бутылочку вина прихвати. Отметим завершение, так сказать.
   Расчувствовавшись, Барбатош подобрел, не часто он приглашал Пьено разделить трапезу.
   – Одно мгновение, хозяин!
   Оценив высокую честь – отужинать с писателем, только что завершившим очередной труд – массариол мгновенно выскочил из кабинета.
   – Да, это стоит отметить, – сам себе сказал Барбатош. – И еще новшество это как раз с утра подключили – Интернет! Положительно, сегодня удачный день.
   Гном довольно потер руки и немножко покрутился во вращающемся кресле.
   – А что же я буду делать завтра? – вдруг озадачился писатель. – А… выберу вот. Что у нас тут?
   Он достал из вороха бумаг на столе распечатанный список кассет с записями видеофильмов.
   – М-да… так-с… хм-хм… Золушка… Златовласка… Красная Шапочка… Кот в сапогах… Дикие лебеди… Красавица и Чудовище… снова?… ммм… надоело. А здесь? Принцесса на горошине… скучновато… Это я уже исправил… Минутку! Любопытный эпизод… но опять же… хм… надо подумать… да… пересмотреть...
   Его мучительные раздумья прервал появившийся в дверях пещеры Пьено.
   – Все готово, хозяин!
   – Аааа, вот и славно, вот и славно! Идем, дружок, идем.
   На этот раз Барбатош даже обрадовался, что массариол отвлек его. Выбор – это очень нелегкая проблема, решение всегда лучше принимать на свежую голову.