заточка

- Влад, ты что делаешь?
- Сама не видишь? В карманах роюсь.
- Что ищешь-то? Сигареты я на шкаф переложила.
- Да хрен с этими сигаретами. У меня тут где-то заточка была.
- Какая такая заточка? Ты чё, совсем умом поехал? Какого чёрта тебе заточка сдалась?
- Слушай, помолчи хоть полминуты. Дело есть одно.
- Какое дело? Совсем очумел – заточки в кармане таскать?
- Ольга! Сейчас в нос дам. Трещотка херова. Не заткнёшь, прям. А, вот она. Родимая.
- Батюшки, чего ж она большая такая?
- Так надо. Петров дал.
- Твой что ль Петров? Белобрысый?
- Он самый. После смены, когда переодевались, у меня на боку пятно родимое увидел. Держи, говорит, заточку. Ею дома три раза под пятно ткнёшь, и зарплату тебе на заводе повысят.
- А это точно?
- Не, ну а чего Петрову врать-то? У него и разряд выше, и у начальства он на хорошем счету. Совет старшего товарища, так сказать.
- Ну, если Петров сказал, то ладно. Валя мне рассказывала, будто и не пьёт он совсем.
- Ладно. Держи её. Крепче держи! Я сейчас рубашку задеру, а ты пыряй. Давай!
- Прям туда? Сейчас.
- А-а! Больно-то как. Зачем глубоко так?
- Ты ж сам сказал – крепче!
- Так крепче, а не глубже. Жжёт всё. Словно крапивой по кишкам стеганули.
- Потерпи, касатик! Ещё два раза. Я быстренько.
- Ой! Ай! Больно!!! Всё?!
- Всё-всё. Все три раза. Как ты, Владик?
- Не знаю. Болит всё. Плохо мне, Оль. Ой, как плохо.
- А чего ж у тебя кровь-то так хлещет? Не уймёшь. Позвонить на завод, спросить про зарплату?
- Да по субботам в бухгалтерии нет никого. Ой, Оленька! Что-то кажется мне, умираю я.
- Скорую вызвать?
- Да в ****у твою скорую. Они только клизмы пионерам ставить умеют. У меня, поди, литр крови уж вылился. И руки. Руки, Оль, холодеют… Неужели Петров обманул меня, сука? Точно. Обманул, потрох сучий. Как же он меня… Да что ж я ему сделал? Умираю я, Оленька. Умираю.