4. Легенды Сотворения Лауреат Выбора Председателя Жюри

Моей Любви…во имя…

Глава 1. К’Шаат.

Окровавленная белая сталь сияла в руках девушки. Смертельное оружие со скоростью призрака рассекало плоть. Она была одна, и им почти удалось окружить её со всех сторон. Одежда давно почернела от крови и пота. К’Шаат сражалась, как загнанный в угол зверь.
Детство проведённое среди демонов навсегда наложило отпечаток тоски на янтарные глаза. Её забрали от матери драконицы. Даже свои не приняли её из-за крови демона, который был отцом К’Шаат. Не демон, не дракон, но она несла в себе их Силу… Дар, граничащий с Проклятием… Ребенок с призрачным клинком в руках, убийца не ведающий пощады – таким она помнила своё детство. Дракон, у которого нет стаи. Демон познавший слёзы.
Девушка огляделась. Вокруг не осталось ни одного противника, тела мёртвый людей лежали на земле, истекая кровью. Она посмотрела на них безразличным взглядом и, не оглядываясь на своего Учителя, пошла в строну леса.
-- К’Шаат. – Дэрл резким голосом окликнул девушку.
Она повернулась к нему, готовая отразить новое нападение, но его не последовало. Демон внимательно посмотрел в жёлто-серые глаза и бросил отрывисто:
-- Ты хочешь уйти.
Она безучастно смотрела в его черные глаза.
-- Я всегда ухожу в лес. Мне нужно побыть одной.
-- Ты знаешь, о чём я.
Девушка промолчала. Она уходила в лес после каждого убийства, будто только деревья и травы могли выслушать и понять её боль. Там у неё было даже собственное дерево, которое восемь лет хранило её под широкими ветвями от всего мира. Здесь она не думала о следующем дне, о новой боли и убийстве. Выживали лишь сильнейшие, но все те немногие, кто решался прийти в Забытые Земли Кровавого Ветра приходили сюда по своей воле, у неё этого выбора не было. Драконы отвергли порождение демона и драконицы уже через несколько лет после рождения. Её сила пугала и завораживала из, она была одиноким изгоем даже среди своих. Её воспитали демоны, но они запретили ей воплощаться в своё тело, даже крылья за спиной стали редко позволительной роскошью. Больше она не могла платить такую цену. Сейчас К’Шаат действительно хотела уйти, погибнуть или выжить, но только не быть больше среди этого бескрылого безумия.
-- Знаю.
-- Никогда не была многословной,  К’Шаат. Он любил тебя, по-настоящему любил, хоть никогда не выказывал своих чувств. Ты знаешь, о ком я говорю. Ты слишком сильна, что бы можно было  любить тебя или ненавидеть, но он Любил.
Время остановилось для неё на мгновение. Она вспомнила отца, чёрные алмазы его глаз и вороную ночь волос, плотно сжатые губы и ястребиный нос. Она не была похожа на него ничем, только глаза такие же острые и ясные. Глаза дракона-демона – золотисто-серые или иногда чёрные, когда она позволяла себе быть демоном и отпускала свою яростную Силу. А в белых волосах сияло серебро Тамотсу, в них словно вплели сотни звёзд.
-- Когда он привёл тебя в эти Земли, тебя, маленькую девочку отвергнутую всеми, никто не назвал твоего Имени, никто вообще не думал, что ты будешь жить, но он верил в тебя, К’Шаат. Он покинул этот мир, как покидают его Воины, и Имя его останется на губах каждого обладающего Силой. Он был лучшим, потому что сумел найти не только боль в своём Даре. Он всегда верил, что ты тоже сможешь. Когда он умирал, на его губах было лишь твоё имя, он дал тебе его очень давно, ты ещё не родилась тогда, а он был мальчишкой, который впервые попал в Земли Ветра. Я помню его чёрные глаза, которые с вызовом смотрели на этот мир не ведая страха, но это не значит что он не боялся, ему пришлось пережить такое, от чего обычный человек сойдет с ума, конечно ему было страшно, но когда я впервые увидел его глаза, то понял, что уже никогда не забуду их. Ему дали Имя Тёмный Алмаз, я помню, как долго он смотрел тогда сквозь Них, сквозь каждого из своих Учителей, как будто заглядывал в тайны доступные лишь Миру, а потом тихо прошептал, посмотрев в небо: «Чёрный Ветер». Никто не понял, что он имел ввиду, но спустя много лет, когда он снова появился в этих Землях, с ним был Чёрный Ветер, это Имя знал каждый, но никто не произнёс его. Нет, К’Шаат, ты никогда не была воином без Имени…
Девушка с трудом заставляла себя дышать. Слёзы застилали её глаза, но она не плакала. Она почти не знала отца. Они не привыкли показывать своих чувств, оба были холодны и неприступны, как самые высокие скалы. Но было в нём что-то до боли родное, загнанное в самую дальнюю тьму одинокого сердца.
-- Ты винила его за то, что он привёл тебя сюда, что запретил быть драконом… но именно он научил тебя быть сильной. Докажи, что в тебе есть Сила, и ты сможешь уйти. Никто не пытался заработать это право, не пройдя обучение, но Он верил тебе, верил в тебя. Лучшие из Нас погибали в последнем Испытании, но те, кто выживал… Их помнят… Если ты хочешь бежать, то уже не сможешь остановиться. Ты должна смотреть в лицо страху, хотя бы ради Него.
Дэрл неуверенно улыбнулся ей и медленно пошел к Башне. Шелест ветра донёс до её острого слуха лишь одну фразу:
-- С тобой Сила и Ветер…
К’Шаат осталась одна, среди мертвых тел и песка, впитавшего в себя кровь. Она словно во сне опустилась на колени и уставилась на красную землю, будто та могла что-то сказать ей. Девушка закрыла глаза, на неё навалилась усталость тысячи жизней. Она бессильно повалилась на песок и уснула.
В полночь следующих лун Они ждали её на болотах. Десять лучших воинов. Дэрл стоял в стороне, словно тень, наблюдая за приближением девушки. Она шла уверенным шагом, одетая в черную обтягивающую куртку под горло с серебряной вязью на вороте, такие же штаны и сапоги, только пояс с ножнами как всегда сиял светом луны. К’Шаат заплела волосы в тугую косу. В темноте ночи её глаза горели, как два чёрных алмаза, как Его глаза. Сегодня она пришла убивать.
В глазах Дэрла К’Шаат увидела лишь щемящую тоску. Когда она подошла, он заговорил, и голос странно зазвучал в неподвижном воздухе:
-- Ты выбрала Путь, и это только твой Выбор. К смерти или к свободе. Клятва сердца твоего звучит ритмом в душе мира, с тобой Сила и Ветер, прими их. И помни, когда уйдёшь, Чёрный Ветер, – бой в небесах с самим собой страшнее боя на земле…
Он ушёл, а она всё стояла неподвижно, глядя на его удаляющуюся фигуру. Но потом все мысли исчезли из головы. Битва началась. В её плавных движениях были ярость и боль, она ещё никогда не встречала таких противников. Они словно молнии нападали на неё и казалось, что победить их может только само небо. Спустя некоторое время девушка уже истекала кровью и практически валилась с ног от усталости, но только двое были ранены, К’Шаат почувствовала за спиной дыхание смерти. Оно словно коснулось её плеч, но она продолжала сражаться. К смерти или к свободе… Она судорожно вдохнула воздух, словно стены сковывающие её разом рухнули и превратились в пыль. …это только твой Выбор… За спиной распахнулись светлые перепончатые крылья. Клятва сердца твоего… Она слышала лишь чёткий ритм. Кровь пульсировала в голове. К’Шаат закрыла глаза и почувствовала каждое мгновение сражения. Её клинок танцевал танец смерти где-то на грани мира живых. Музыка в ушах стала громче. С тобой Сила и Ветер… К’Шаат почувствовала как в лицо брызнула тёплая кровь. Она стала единым целым со своим клинком, он повиновался каждому движению руки, став её продолжением. Чёрный Ветер… Её словно пронзила Сила, заскользив по позвоночнику. Девушка невольно раскинула руки в стороны и откинула голову назад. Тут же её настигла жуткая боль, когда меч воина распорол ей живот. От боли К’Шаат открыла глаза и увидела, как он занёс клинок для последнего удара. Одной рукой она разорвала ему горло. Потоком энергии её отбросило назад, как тряпичную куклу. Девушка упала на чьё-то мёртвое тело, но сил подняться уже не осталось. Из распоротого живота текла кровь, её вырвало. В затуманенное сознание проникала лишь непрерывная пульсация боли.
 Предрассветная дымка застыла в воздухе, в ноздри проникал горьковатый запах болот и влажный холодный воздух. Левой рукой она сжимала живот, из которого вываливались кишки, склизкая кровь под пальцами струилась на землю. Сквозь безумную, сводящую с ума боль, в легкие поступил еще один глоток воздуха. Она растворялась в собственной боли, плавая на самой грани жизни и смерти. К’Шаат никогда ещё не ощущала такую силу и бессилие в себе, словно демон и дракон слились в ней. И теперь – полная опустошенность, словно её выпотрошили и бросили умирать. Она все ещё видела разбросанные по небу звёзды.
Только сейчас К’Шаат поняла, что она никогда не смогла бы быть другой, и этот меч, что так безумно сжат в её руке, всегда был её неотделимой частью, и эта сила тоже всегда была в ней. Когда отец привёл её в Земли Кровавого Ветра на небе сияли полные луны – Артаир и Тамотсу… Они долго смотрели на них, и стало казаться, что с неба опускаются две дорожки серебристого света. Тогда она увидела, как улыбка осветила обычно жесткие черты его лица, и он, опустившись на колени рядом с девочкой, произнес тихо: «Пока они светят нам, мы в пути…».

Девушка была так слаба, что уже который день не приходила в сознание, но в ней ещё теплилась жизнь, словно она ни за что не хотела покидать этот мир. Самэшу положила на её лоб мокрую тряпицу. Осторожно сняв с живота девушки белую ткань, она осмотрела рану. Опасности заражении уже не было, но та потеряла так много крови, что в любой момент могла уйти за Грань. Самэшу поднялась на ноги и подошла к грубо сколоченному шкафчику, где стояли многочисленные баночки и колбочки с разными травами, настоями и порошками. Её рука потянулась за одной из маленьких баночек, но потом остановилась и женщина посмотрела на странную девушку, пытаясь понять, что же она из себя представляет. Женщина не знала её происхождения, кожа её на запястьях, острых ушах и висках была покрыта маленькими алмазными чешуйками, а волосы такого белого цвета, что сам снег показался бы серым, они отливали серебристым светом луны, словно кто-то рассыпал на них звёзды. Самэшу не видела её глаз, но при мысли о них в ней поднималась волна необычных ощущений. Она долго смотрела на лежащую без сознания девушку, потом подошла к окну и отдернула шторы. Лунный свет проникал в комнатку, по стеклу стучали капли дождя, но на тёмном небе почти не было ни одного облака. Самэшу закрыла уставшие глаза и прислонилась лбом к холодному окну, она не понимала, что с ней происходит последние несколько дней. Она слишком долго жила в полном одиночестве, и теперь даже молчаливая компания этой умирающей девушки внесла сумятицу в её мысли, хотя кто знает, чем были вызваны эти чувства.
Самэшу нашла её на болотах на окраине Забытых Земель Кровавого Ветра. Ещё десять мужчин были мертвы. Лишь чудом девушке удалось выжить. Она была тайной для Самэшу, неразгаданной загадкой, и это очень волновало женщину. Она ухаживала за ней, поддерживая жизнь в угасающем сердце, и всё время думала, что заставило её пройти такой бесконечно долгий путь. Сначала Самэшу думала, что девочка умрёт сразу, но та упрямо продолжала хвататься за жизнь, судорожно вдыхая воздух маленькими глотками. Может быть, это необычайно сильное желание жить привлекло старую женщину, она сама не знала.
Самэшу села на пол рядом с кроватью, на которой лежала девушка и устало сняла с пояса мешочек, в котором хранила древние руны. Который день она спрашивала у них об этой девушке, но они молчали, словно мёртвые. Рука женщины коснулась гладкого дерева с выщербленными символами, оно было тёплым и несло в себе мудрость. Самэшу осторожно высыпала содержимое мешочка на пол, но их глухое молчание опять смутило старую женщину. Она нахмурила брови и провела ладонью по рунам, они отозвались на её жест незаметной пульсацией и снова умолкли. Несколько минут она сидела неподвижно и смотрела куда-то в пространство. Почувствовав шевеление на кровати, Самэшу взволнованно вскочила на ноги. Воздух со свистом выплеснулся из её груди, когда она увидела, что незнакомка открывает глаза. Зачарованно глядя в черные провалы в Бездну, Самэшу не могла произнести ни слова. Её рука коснулась влажного лба девушки: жар спал, и дышала она более ровно. Чувство облегчения смешивалось с волнением и каким-то непонятным страхом, какой-то обреченной предрешенностью.
Девушка приложила руку к перевязанному животу и поморщилась от боли. Словно выйдя из состояния транса, Самэшу подошла к столу и взяла в руки небольшую чашечку с зеленоватой жидкостью. Подойдя к кровати, она протянула её девушке и сказала немного резко:
-- Выпей – это немного снимет боль.
Девушка благодарно посмотрела на неё, и Самэшу только сейчас заметила, что её глаза стали жёлто-серыми. Она отступила от кровати на шаг и тепло улыбнулась.
-- Не волнуйся ни о чём, если ты сумела вернуться сюда, значит, смерть не смогла забрать тебя и уже не сможет. Прими мой скромный кров. Я еще не знаю, кто ты, но я вижу, что в тебе есть Сила. И ещё что-то…
К’Шаат допила зелёную смесь и протянула женщине чашку.
-- Спасибо, это всё мой Демон-Хранитель… – Только и смогла пробормотать она, с трудом ворочая разбитой челюстью. – Я благодарна вам, и вряд ли когда-нибудь смогу заплатить за свою жизнь. Но это месиво просто ужасно.
Самэшу расхохоталась, забирая протянутую чашку. Ей было по-настоящему весело, и она подумала, что уже слишком давно не смеялась, и почти забыла, как это делается, но девушка будила в ней всё новые эмоции.
-- Меня зовут Самэшу, -- сказала она, продолжая улыбаться. – Это место является моим домом уже не первый десяток лет, но за свою жизнь я успела увидеть столько, что другие не находят за столетия. Люди назвали бы меня ведьмой или колдуньей, хотя это совершенно не важно. Я живу у самого края Забытых Земель, потому что это мой выбор… 
Потом её лицо сделалось серьёзным, и она продолжала:
-- Туман и бури окутали твой путь. Кровь и смерть застилали твою дорогу. Руны молчат, глядя в твои глаза… Кто ты?
-- Чёрный Ветер, К’Шаат, изгнанница… Какое имя тебе больше нравится? – Она закрыла глаза и отвернулась. – Кровь запятнала не только мою одежду, но и душу, а боль разорвала сердце. Мне иногда кажется, что я иду под руку со смертью, и она никогда не заберёт меня, но я уже давно мертва. Само моё рождение было смертью. Земли Кровавого Ветра стали моим единственным домом и тюрьмой, но даже освобождение принесло боль, не покой. Я жрица смерти на войне, но я устала убивать…
Мокрых щёк  К’Шаат коснулась рука Самэшу. Она осторожно, словно боясь поранить, провела пальцами по закрытым глазам и солёным ручейкам слёз.
-- Не все проходят через это. Некоторые ломаются, многие остаются в Башне. С тобой Сила и Ветер… -- Последние слова она почти выдохнула, и  К’Шаат удивленно открыла глаза, в которые читался вопрос.
-- Ты…
Самэшу приложила руку к её губам и не дала ей сказать что-то ещё.
-- Послушай меня, К’Шаат. Слишком мало времени, я не могу поддерживать в твоем теле жизнь слишком долго. Тело умирает, но смерть никогда не заберет тебя.  Тела, они так непрочны, так хрупки. Но твоя душа найдет Путь даже из Пустоты. Я не знаю Дар это или Проклятие. Но память тебя не покинет, в каждом перерождении, с каждым приходом, ты будешь помнить бесконечные цепочки своих жизней. Ты будешь рождаться из камня и пепла, из чрева матери или из яйца драконицы, ты будешь дарить жизнь и отнимать ее, тебя будут называть святой и проклятой, твое Имя останется в Летописях Миров и навсегда исчезнет из памяти каждого, ты всегда будешь одинока, но Он будет рядом, следовать своими дорогами ради Вашей Встречи. Поэтому слушай внимательно, крылатая. Ты Воин, я вижу это в твоих глазах, но ты ещё не прошла своё Испытание. Надеюсь, мужество всегда будет в сердце твоём, Чёрный Ветер. Ты пришла сюда из Иного Мира. Ты пришла вопреки или во Имя, я не знаю. Ты пришла, чтобы уйти туда, где начнется бесконечный Путь твоей души, Странствующая. Туда, куда ушли те, кто впервые за этот цикл начал отсчет твоих странствий.
-- Ты говоришь о моем отце и матери?
-- Я говорю о Вечных Странствующих душах, которые не единожды еще пересекут твой Путь, о тех, кого ты повстречаешь не раз на Перекрестках Судеб. Об отцах и матерях, о сестрах и братьях, о друзьях и врагах, и о твоем вечном Предназначении… Ты будешь сиять от Силы и мощи, ты будешь ласкать небо взмахами своих крыльев, ты будешь целовать воздух огненным дыханием, ты поведешь за собой легионы и даже солнце померкнет в глазах демона, в твоих глазах, ты будешь выть от ярости и бессилия, не находя понимания среди Людей, ты будешь слабой и бескрылой, вечно помнящей… Ты будешь называть свой Дом разными именами и ты будешь вечно брести Домой. Эпохи сменят Эпохи, столетия перетекут в столетия, твои жизни будут измеряться веками и вёснами. Но ты никогда не забудешь, кто ты, демон-дракон, ты никогда не забудешь свой первый полет и первую кровь на сияющем лезвии твоего клинка. И я склоняю колени перед Силой твоей и болью твоей, Воин Кемет. И в каждом Имени твоем, подаренном Вечностью никогда не угаснет Музыка Миров.


Глава 2.
Сэткх.

Сэткх окинул пустыню хмурым взглядом и снова уставился на темно-красный горизонт. Рука непроизвольно потянулась к черному шарфу, закрывающему половину лица. Переступив с ноги на ногу, он крепче сжал витой посох из легкого сплава, испещренный древними рунами. Земля здесь напоминала древнее кладбище, занесенное темно-оранжевыми, почти красными песками, среди которых огромным черным монолитом возвышалась высокая башня со множеством спиралей-шпилей, уходящих в кровавое небо. Последнее, что он помнил – это вершина башни и картинки перед глазами, одна за другой сменяющие друг друга. Было еще что-то, странное ощущение, как будто в него пытались впихнуть разом слишком много всего, заставить понять. Голова Сэткха все еще заполненная туманом с трудом воспринимала происходившие с ним изменения. Он в один момент чувствовал себя везде: тогда и сейчас. Словно проживал множество жизней в одном миге вечного с е й ч а с. Он снова коснулся рукой закрытых глаз, испытывая странное ощущение: со всех сторон тянулась бесконечная пустыня, он Видел ее. Пальцы медленно скользнули к вискам, ощутив мелкие чешуйки, этим странным зрением он мог видеть, как они переливаются в свете Кровавой Звезды черным сиянием, такая же чешуя была на внутренней стороне левого запястья, на шее и ушах, плотно прижатых к голове.
Еще несколько мгновений потребовалось Сэткху, чтобы осознать эти изменения. В его сознании словно появился барьер, отделяющий его от его прошлого до этого момента. Было только действие и искаженная реальность.
Сэткх опустился на колени, руки коснулись раскаленного песка, холодного посоха, заскользили по земле. Он открыл глаза, но увидел лишь тьму вокруг, совершенную, почти ощутимую темноту, и только пальцы все еще ощущали песчинки.
Сэткх повалился на горячий песок, шарф соскользнул на шею, открыв шрам, рассекающий щеку. Темнота все также застилала глаза, он словно на ощупь пробирался по неровной стене. Сэткх замер на месте, остановил дыхание и открыл глаза, позволив себе видеть.  Он стоял в абсолютно черном зале, гладкий пол под ногами пропитывал тело холодом; после теплого песка этот гладко отполированный камень пробирал до самых костей почти смертельным холодом. Словно сама тьма, первозданная тьма его мозга, окутала весь мир тишиной.
Сэткх поднял свой посох с гладкого пола и сделал несколько твердых шагов во тьму. Сапоги не издавали никаких звуков, здесь вообще ничего не было, абсолютная смерть. Так бывает только после сражения, когда окровавленные земли, заваленные кусками мяса и изуродованных тел, патрулируют вороны или другие Дети Ночи. О, он слишком хорошо запомнил эти картины множества сражений, их он помнил, даже когда хотел забыть все, даже когда воспоминания разрывали его на части.
Тишина Небытия, как перед битвой… Битвой?
Костяшки пальцев побелели, рука, затянутая в перчатку сжалась в кулак. Сэткх не мог выбраться из этого мира, он был в себе, в темноте своего мозга. Можно было бесконечно долго идти по этому чернеющему пространству-вне-времени и искать ответы на несуществующие вопросы.
Он остановился и снова закрыл глаза, пытаясь услышать биение своего сердца, вспомнить ритм-вибрацию Бытия. Перед глазами нарисовались яркие вспышки белого света, мир поплыл куда-то.

…Казалось, что туман здесь никогда не рассеивается. Сэткх сумел различит лишь расплывчатые очертания городских строений. Создавалось впечатление, что этот заброшенных город еще совсем недавно находился на морском дне, и только сейчас предстал  из его глубин во всем своем мрачном величии. Он стоял на какой-то огромной площади. В самом ее центре виднелись очертания высокой статуи. Сэткх подошел ближе, чтобы лучше ее разглядеть. Это была красивая женщина в длинном платье, черты ее лица не смогли испортить ни вода, ни время. Она возвышалась на своем пьедестале, словно древняя богиня, сошедшая с неба. Ее властный взгляд, пронзал небесный свод, ускользая еще дальше в холодные глубины космоса. Сэткх перевел взгляд на длинные пальцы, сжимающие странного вида посох, который показался ему очень знакомым. Статуя женщины буквально пульсировала силой. Ее создавали явно не человеческие руки.
Он проследил за направлением посоха, который указывал на странное здание, наполовину скрытое туманом. Черный полированный камень оброс грязью и илом. Ракушки и водоросли создавали впечатляющий рисунок на поверхности стен. К массивным дверям вела широкая лестница, некоторые ее ступени потрескались. Сэткх не нашел ни одного окна в этом сооружении. Любопытство заставило его подойти ближе, подняться по ступеням. Это потребовало больших усилий с его стороны, потому что при каждом новом шаге воздух все больше уплотнялся, не желая подпускать путника. Наконец Сэткх поднялся к старинным дверям. На месте ручки был проем, напоминающий ровную четырехгранную пирамиду. Видимо кристалл необходимо было вставлять вершиной внутрь. На какой-то миг Сэткх почувствовал, что открывал эти двери не единожды. Когда-то. Пальцы заскользили по странным рисункам на черной поверхности, узор напоминал запутанный лабиринт, начинающийся как раз там, где должна была располагаться пирамида. Единственный выход из лабиринта заканчивался где-то на самом верху дверей ровной кристаллической сферой.
Сэткх чувствовал, что он непременно должен войти внутрь, к основному источнику Силы, который и притягивал, и отталкивал одновременно.
-- Любопытство тебя однажды уже погубило. Ты ведь не хочешь оказаться в Пустоте второй раз?
Голос показался ему знакомым, но вспомнить его так и не удалось, память играла в какие-то свои странные игры. Сэткх медленно развернулся на пятках и увидел поднимающуюся по ступеням женскую фигуру,  завернувшуюся в белый плащ. Капюшон был надвинут так низко, что он не смог увидеть ее лица. Окруженная серебристым туманом она плавно скользила к нему. Остановившись в двух шагах от Сэткха, она достала откуда-то светлую пирамиду. Он отступил в сторону, и женщина вставила кристалл в небольшой проем двери.
Сэткх почувствовал сильное головокружение, словно сам забытый город хотел вытолкнуть его из своих недр. Он успел заметить, что с женщиной происходит тоже что-то необычное.
-- Ивару анарэ…
Сэткх услышал ее тихий голос, перед тем как потерял сознание.

Погружение или пробуждение было приятным, несмотря на то, что Сэткх лежал на раскаленном песке, глядя в огненно-красные глаза Последней Звезды Шан’т’ары. Сильно кровоточил шрам на щеке, кожа потрескалась и болела, а изо рта тонкой струйкой текла кровь, окрашивая песок в еще более темный цвет. Сэткх провел языком по пересохшим губам, ощутил чуть солоноватый вкус запекшейся крови и попытался подняться на ноги. Воздух казался ему невероятно горячим и сухим, каждый новый вдох вызывал приступы боли, легкие горели, готовые разорваться от хотя бы одного глотка воздуха. Он перевел взгляд на левое запястье, на котором не было перчатки. Тонкие чешуйки сияли в красном свете Последней Звезды.
Водоворот мыслей захлестывал, Сэткх уже не мог нормально соображать. Такое ощущение, что память самой вселенной билась сейчас о непрочные стены барьера, возведенного Сэткхом в его собственной голове. И только один шаг отделял его от безумия. Он понимал, что если отпустить поток этих мыслей, этой недавно обретенной памяти, то он вырвется наружу сметая все преграды. Сэткх зачерпнул из чаши слишком много, он просто не в силах был держать все ЭТО в себе, а уж тем более воспользоваться хоть каплей нового Дара.
Только одна картина не желала оставлять его. Черные массивные двери и кристалл… Сэткх чувствовал, что разгадка где-то рядом, стоит лишь совсем немного приподнять эту туманную завесу в его голове.

Сначала небо изменило свой цвет, потом хлынул дождь, словно слезы Древних Богов падали на землю.
Они думали что справятся. Эта иллюзия сопровождала Их всегда. Но планета оказалась сильней. Целые города уходили под воду. Каждый, кто пытался улететь, убежать навсегда с этой планеты, находили свою смерть в когтях разъяренных стихий. Они снова ничего не поняли, не смогли принять свой урок.
На вновь образовавшихся клочках земли селились те немногие выжившие, кто не ушел вслед за своими народами, но время превратило их тела в пыль, а их историю в легенды и мифы. Литания стала частью бесконечных вод Леты. Вновь пришедшие не помнили даже настоящего имени своего дома, и они назвали его просто Земля.
Это время стало началом новой истории и новых народов, новых открытий и завоеваний. Это было время Земли, время Перемен…

Солнце ужа начало разъедать кожу, еще немного и появятся ожоги. Сэткх попытался усмехнутся, но улыбка получилась похожа на оскал. Безумно хотелось пить, но вода представлялась сейчас чем-то нереальным.
Перспектива подохнуть «так» показалась Сэткху унизительной. Он попытался вспомнить, где оставил свой даркар, когда прилетел сюда, но этот момент времени словно стерли из памяти. Сэткх еще мог дышать, но с каждой секундой грудь все больше болела от нового вдоха. Перед глазами замелькали красно-черные пятна. Сэткх открыл сознание, позволяя потоку памяти хлынуть сквозь него. Балансируя на грани безумия, он заскользил в темноту. Лишь одно  все еще не давало ему покоя, пульсируя болью в потоке мыслей. Литания.



Глава 3.
Ксанад Ра.

Ксанад Ра вдохнул свежий соленый воздух полной грудью. Он стоял на балконе высокой башни, откуда открывался потрясающий вид моря, уходящего далеко за горизонт. Сам замок располагался на скале и был по истине огромен, его шпили протыкали небо своими вершинами, самая высокая из них, выполненная из прочного сплава стали и стекла уходила далеко за пределы человеческого восприятия.
Ксанад опустил взгляд на свои руки, крепко впившиеся в перила. Когда он, наконец, разжал пальцы, на коже остались красные следы. Эта планета ему осточертела. Наверное, Тиватахх заметила, как груб стал он в последнее время, но она никак на это не реагировала, проявляя потрясающее терпение. Хотя кто знает, может быть, именно такого поведения она от него и добивалась. Во многих отношениях Ваяту Тиватахх была лучшей, в игре разума и в игре слов ей  не было равных. И она нужна была Ра, только для того, чтобы раскрыть тайну смерти его родителей, по крайней мере, именно это он пытался внушить себе, когда сердце твердило другое.
Ксанад достал из кармана чёрной куртки небольшую капсулу памяти, повертел в пальцах.
-- Ксанад …
Он даже не заметил, как она вошла. Как она сумела настолько незаметно снять все его щиты?! Ну хорошо, силовое поле убрать не сложно, но вот психо-кинетический барьер…
Ра стоял неподвижно, словно давно знал, что она здесь. Его могла выдать лишь напряженная спина несколько первых мгновений. Он медленно развернулся на пятках и увидел ее у самого входа на балкон. Ветер слегка касался белых волос – единственный признак возраста. На молодом лице этой женщины не было ни одной морщины. Тиватахх не была красивой в общепринятом смысле этого слова, но ее внешность притягивала. Светлая перламутровая кожа почти сияла, как будто она излучала серебристый свет. Волосы не были седыми, но это был самый совершенный белый цвет без капли меланина. Нос правильной формы, небольшие губы, ровный изгиб бровей. Но ее глаза… абсолютно черные, без белков и зрачков, два провала в Пустоту Космоса. И взгляд неподвижный, словно она была одновременно Здесь и Сейчас, внутри себя и внутри того, кого касался взгляд этих невероятных глаз.
Она увидела капсулу в его руке и неодобрительно нахмурилась.
-- Ты стал слишком часто принимать их…
-- Как ты вошла? – Спросил Ра, не обращая внимания на ее слова.
-- Не забывай кто твой учитель, Ксанад. Я сама учила тебя контролю мысли и этим защитам. Неужели ты думаешь, что я не могу пройти сквозь них? – В ее голосе звучала едва слышная насмешка.
Ра мысленно коснулся двери и почувствовал, что она успела установить защиту, причем ее щиты вряд ли сумел бы пройти кто-либо. Еще один урок. Спасибо, Ваяту.
Внезапно лицо Тиватахх изменилось, она расслабила мышцы и, пройдя несколько шагов вперед, села на мягкое кресло. В ее глазах можно было прочитать сейчас умиротворение. Редко Ра видел ее такой. Это вообще было большой редкостью. Он отвернулся от Верховной Императрицы и посмотрел за горизонт.
 -- Ночь опустилась уже. Здесь этого не заметно, тут вообще ничего не заметно. Мы как будто засели в своем вакууме и ждем чего-то… Я устал ждать, понимаешь, мне не хватает твоего самообладания.
-- Такей маве, такей…
-- Хватит, Ваяту… Ты знаешь, я не говорю на этом языке.
-- Действие, действие, действие! Остановись на мгновение! Без этого ты подобен слепому… Нужно в любой момент уметь остановиться и посмотреть вокруг, все может оказаться совсем не таким, каким казалось в начале.
-- Снова играешь в загадки, или хочешь что-то сказать мне?
-- С чего ты взял? – уголки ее губ слегка приподнялись, хотя глаза по-прежнему сосредоточенно смотрели на Ксанада.
-- Не знаю, возможно, мне просто хочется так думать.
-- Ты в последнее время совсем забросил свои занятия…
-- У меня в голове настоящий хаос, я пытаюсь найти новые способы, но понимание всё время ускользает. Кажется нужно еще мгновение, чтобы ухватить его, а сквозь пальцы снова проходит песок. Нужны новые способы. Иногда ожидание отдаляет от цели.
-- Ты должен четко понимать, как движется мысль. Научись отделять их в бурлящем потоке. Справившись с водоворотом своих мыслей, ты сможешь увидеть новое решения.
-- Я начинаю ощущать себя одним сплошным п р о т и в о р е ч и е м.
-- Разум борется с чувствами, это двигатель действия. Пока есть эта борьба, ты действуешь. Но за некоторой гранью происходит Нечто, что дает тебе силы для слияния, и ты становишься частью в себе. Чтобы управлять собой, нужно уметь быть каждой частью себя. Это один шаг в обучении: контроль и слияние.
-- Я становлюсь жестоким демоном в этой борьбе. Ты говорила, что политика – моя главная игра, и я овладел ею в совершенстве. Я наблюдаю за интригами моих врагов-союзников, тех, кто ненавидит меня настолько, что они готовы сжечь саму память обо мне, превратить в Ничто землю, по которой я проходил однажды, они ненавидят меня так же сильно, как вынуждены любить. И я ненавижу себя за это. За свою жестокость, за свою силу и слабость, за то, что в моей власти уничтожить галактику и за то, что я бессилен перед мощью каждой отдельной планеты – творения Вечного.
-- Вся твоя жизнь – это борьба. Знай, что тебе должно проявлять жестокость. Но не забывай о той черте, перешагнув которую все становится бессмысленной жаждой. Каждое твое действие должно быть четко сбалансировано, Бытие построено на Гармонии. Здесь нельзя ошибаться. Даже убивая и разрушая, помни,  – все это часть Вселенных, часть тебя.
-- Я не умею как ты, Ваяту Тиватахх. Кажется, я всегда отстаю на какую-то долю секунды, и всегда оказываюсь на секунду «не здесь». И когда я думаю, что время пришло, то снова на секунду ошибаюсь.
-- Есть время для слез и время для радости, время сеять и время собирать урожай, есть время сражений и время покоя… Ты должен чувствовать, когда оно приходит. Эти изменения слышны сердцу, так слушай же его. Ты будешь блуждать где-то-между, пока не найдешь в себе точку, пока не услышишь себя …Это то, что дает тебе новые знания. Ты либо принимаешь их, либо… И помни, всё имеет великое множество смыслов. Никогда не выбирай всего один, – это может стать смертельной ошибкой.   
-- Прости, Тиватахх, я просто устал. Последние годы сильно изменили меня. – Ксанад откинул прядь черных волос упавшую на глаза и отвернулся от императрицы.
-- Сын Владыки Эа и Тэвоир, правитель Литании, иногда я теряюсь в тебе… просто не понимаю. Я вижу на твоем лице тень отчаянья, но внутри… там что-то иное, Ксанад Ра, и это «что-то» - загадка для меня…
Она положила на высокий столик небольшой гладкий камень мерцающего черного цвета, который до сих пор держала в руках, и, развернувшись, тихо покинула комнату.
Очередная звезда плавно соскользнула с неба, падая в тихие воды спокойного моря. Вода, повсюду вода. На этой планете так много воды…
Ксанад провел рукой над теплой поверхностью яйцевидного камня, от его ладони разливалось мягкое сияние. Он чувствовал жизнь в этом камне, пульсирующую вместе с ритмом его сердца. Ра вздрогнул от такого единения, невероятного и полного единения двух жизней, двух энергий, двух душ. Жизнь в камне лишь рождалась, это был миг нового Прихода. Единственное мгновение, когда Ксанад Ра не отставал на неизбежные секунды, когда он был полностью «здесь» в миг Рождения Странствующего, который будет идти с ним по острым как бритва граням его жизни, по его следам, оставленным в небе, по кровавым полям сквозь битвы и смерть. Тиватахх подарила ему Свободу бесконечного Парения, душу, которая больше не будет одинокой, больше никогда… Ксанад прижал к груди теплый камень, из плоти которого родится иная плоть. Слезы катились по щекам, а он все целовал камень солеными губами, и тот отвечал ему такой нежностью, что захватывало дух, и с каждым вдохом их души сплетались, отвечая зову, что древнее самой жизни.


Глава 4.
Странствующие.

-- Что значит «Она покинула нас?!» Кто-нибудь может нормально объяснить, что здесь произошло?
-- Она оставила Вам послание, Великий, сказала, что вы поймете ее. Верховная Императрица Ваяту Тиватахх оставила свои полномочия и покинула эту Грань. Она сказала, что отправляется к своему Предназначению…

«Не ищи меня, Ра. Я прожила так долго, что века перестали иметь для меня значение. Я правила целыми планетами и галактиками, на моих глазах Расы сменяли одна другую. Мой вечный Путь начался в другом Мире, и до сих пор память о тех веках болью отзывается в сердце моем. Я ждала столетия, века, целые жизни… Я ждала Тех, кто прошел со мной темными тропами в иных мирах, я ждала того, кто создан был как часть меня, мое вечное Предназначение, моя душа, моя радость и боль… Ты ведь понимаешь о чем я.
Я слишком много теряла, Ра. Так давно, что уже и Летописи Миров не сохранили это, я потеряла свою перворожденную и своего возлюбленного, ах, как долго я ждала, пока закончится цикл их перерождений в иных мирах, пока смогут они прийти сюда. Я Люблю тебя, Ксанад Ра, и я доверяю тебе самое дорогое, чего лишили меня много жизней назад. Она – твое Предназначение, она будет творить и разрушать с тобой, она будет рядом и далека как небытие. Вы вместе увидите, как небо поменяет свой цвет, как  придут новые расы и дадут вам новые Имена, и назовут вас своими Богами. Еще много позже исчезнет настоящая память о Мире и превратиться в Легенды. В сумраке исчезнут лики ваши. Легенды исказятся и станут мифами, а вновь пришедшие, наказанные за совершенные ошибки, потеряют навсегда свою память о прошлом этого мира. И время это станет Тьмой для мира Людей.  Но придут из Сумрака те, кто помнит еще как все начиналось, придут они в телах человеческих, чтобы не дать угаснуть пламени, горящему с сердце Этого Мира. И станут говорить они странные вещи и рассказывать странные истории. Лишь немногие пойдут за ними, когда пробудится в них память этого мира. И нарекут тех пришедших Странствующими среди Людей. Но даже им неведомо, чем закончиться эпоха Перемен…
Ксанад Ра, сын Эа и Тэвоир, великих правителей этого Мира, прошу тебя, Сохрани…
И пусть не угаснет пламя в ваших сердцах, Странствующие. И да хранит вас Сиянье последней звезды Шан’т’ары…
Моя любовь никогда Вас не покинет
Ваяту Тиватахх в вечности…»


Глава 5.
Кровавая звезда Шан’т’ары.

Тиватахх опустилась на колени радом с телом мужчины, неподвижно лежащем на горячем песке. Она нежно коснулась воспаленного шрама на его щеке.
-- Любимый, – почти беззвучно шептали ее губы, - прости меня за эту бесконечность, сердце мое…
По щеке скатилась одинокая слеза и упала на его иссохшие от жары губы.
-- Как же долго мы шли друг к другу. Во скольких ты был Мирах, прежде чем пришел сюда, где я смогла ощутить свет твоей сияющей души..? Как же я люблю каждую часть тебя, моя вечная жизнь. Как же долго длилось наше ожидание…
Она  склонила голову, целуя его лицо, передавая жизнь нежными касаниями губ.
-- Каким одиноким было мое существование без тебя… Я искала тебя в веках и столетиях на протяжении многих жизней. Я ждала эту Встречу, чтобы вновь почувствовать ритм твоего сердца, Темный Алмаз души моей.
Нет больше сил. Одиночество искажает, ломает, меняет. Я была одинока так долго, что разум не может уже принять эти цифры, он лишь безмолвно отступает перед мощью времени, перед силой Испытаний и неизбежностью каждого Предназначения. Рано или поздно нити душ смыкаются. Люди, так мало прошли, так мало знают еще, ах, если б они только могли представить себе как долг будет Путь их. О Вселенная, как бесконечно долог нескончаемый поток жизней! И даже великие Воины среди Людей назовут бесконечным этот поток, даже их сияющие души не могут вобрать в себя невероятное количество жизней-дорог, которые предстоит им преодолеть. И даже они назовут свой Путь вечностью. Вечность Обретения. Долгое странствие за Мечтой-Предназначнием.
Я иногда думаю, что же может быть больней этого бесконечного о ж и д а н и я. Одиночество, которое нельзя понять, его можно только прочувствовать, кровавыми пальцами лаская клавиши фортепиано, раздирая руки в кровь, карабкаясь на высокую скалу для первого полета, или глядя в черный провал неба, стоя в дремучем лесу поздней ночью. Подобно крику волка-оборотня, без семьи, без стаи, вливаются внутрь потоки памяти-боли, толи руки, толи лапы, ласкают землю в погоне за Сиянием единственной звезды, в поисках единственного Дома, в котором находят друг друга души в своем последнем путешествии. В погоне на грани полета. Подобно воплю сумасшедшего, который все твердит странные песни на чужом языке, в сердца людей вторгаются воспоминания о позабытых мирах и жизнях. Только кто будет слушать? Медсестры в психушке? Но ради таких «сумасшедших», возвратятся не раз еще призрачными дорожками из лунного света Души Завершившие Путь, ибо не должно погаснуть сиянье Последней звезды для ищущих душ.
И пусть Странствующие Души Ищущих веками будут называть странными и сумасшедшими, не погаснет Их сияние, пока горит холодная Звезда Шан’т’ары. Это сложно ощутить, понять изливающуюся в тебя вечную Пустоту, что поглощает чувства, Радость. Так же сложно, как заставить кого-то не отворачиваться от Предназначения. Так же сложно, как помогать Людям не терять Свет своих родных Душ. Вечный Свет жизнь дарящий – нескончаемый поток Любви, рожденный в чреве Нашедших друг друга.
Я пытаюсь представить, что же может быть страшнее этого  з а б ы в а н и я  для каждого из людей. В одной из моих бесчисленных жизней, вампир выпил почти всю мою кровь, и я лежала беспомощная и умирающая в какой-то сточной канаве, не было сил даже для одного вдоха, в растерзанное горло попадала грязная протухшая вода, а смерть все не приходила. Казалось, целая вечность прошла в нескончаемых муках изменённого тела, моего нового духа-вампира, еще одной моей инкарнации. Но это НИЧТО по сравнению с мгновением без Тебя. Я люблю в себе дракона, оборотня, вампира, человека, или кого-то иного, я люблю каждое из своих перерождений, но как же я ненавижу их все, эти одинокие жизни вдали от Тебя…
Сеткх открыл влажные от слез глаза и сел на колени.
-- Не важно как звучит твое имя в Этом мире, больше не будет Имен, больше не будет разлук. Как же Люблю я бездну льдин твоих расширенных зрачков, мое Предназначение. Здесь под огненным небом Последней звезды Шан’т’ары завершится этот бесконечный Путь. Завершится, чтобы однажды вновь начаться, но это будет через много миллионов жизней. На этом Перекрестке встречаются лишь единожды, чтобы никогда больше не покидать друг друга. И нет пределов у вечного Колеса Перерождений.


Глава 6.
В просвете неба, порванного когтями сокола.

Безмолвна тишина уснувших ветров. На тонкой едва различимой грани дня и ночи, что сумраком зовут. На звездах-льдинках в еще светлом небе. Когда Луна и Солнце – разлучённые возлюбленные – встречаются, чтобы вновь расстаться для новой встречи. На кронах деревьев Её теплом за день согретых и ночью в холодных Его объятьях. В неуловимой песне тьмы, что слышна лишь открытому сердцу.
Как прекрасен танец возлюбленных в темнеющем небе, разрисованный в краски Вселенной. Погружаясь в тепло Их Любви, забываешь о жизни и смерти, становясь частью огня, рожденного в чреве холодных небес.
Скинув тело как ворох ненужных одежд, подглядев волшебство бытия, смущенно взглядом ласкать облака чьих-то душ. И ликующим ритмом в бестелесном размахе крыла уносится все дальше, растворяясь, чтобы вновь обрести.
Даже Люди бывают безумно крылаты – сумасшедшие души, влюбленные в небо.
В Междумирье, что Сумраком здесь называют, влюбленные души танцуют средь звезд в разноцветных одеждах небес свой танец свободный.
Дети Льда и Огня, Сохраните! Ведь не важно, холодная тьма или огненный свет. Ведь Любовь не рисует различий для вечно свободных. Сохраните в сердцах, пронесите в себе этот пламенный бред, как частицу живого огня в бесконечность влюбленных.

Wet