Точно - воскрэсэнье

Весна 1994 года. Санкт-Петербург. Я руковожу шарашкиной конторой, занимающейся производством кондитерских изделий, в просторечии именуемыми булками и пирожками. Контора у меня своя, два десятка человек, нанятых мною, особо не безобразничают, аренда за помещение, в коем располагается мое хозяйство, уплачена за полгода вперед, день недели - воскресенье, поэтому я преспокойненько сплю в своем кабинетике, ни о чем не думая и ничего не боясь.
Звонит телефон. Просыпаюсь. Снимаю трубку.
- Паша, едрит твою налево! Ты что там делаешь?
- Сплю.
- Где?
- Здесь.
- В столовой?
- Да.
- Ты в своем уме?
- Ну не в твоем же. Вчера немного посидели. Не хватило. Когда хватило, домой ехать было уже поздно.
Знакомая ситуация. Голос на том конце провода оттаял.
- С кем сидели-то?
- С Серегой и Савиком.
- А они где?
- Внизу, наверное. Не знаю.
- Паша, едрит твою! Срочно приезжай на Финляндский. Седого менты прихватили.
- За что?
- За яйца! Сертификаты требуют.
- Какие сертификаты?
- Обыкновенные! На сосиски в тесте, на кексы, на пироги твои, долбанные. Короче на всё!
- Пошли их знаешь куда. Мы сами являемся производителями. Нам никакие сертификаты не нужны. Пускай в СЭС обратятся - там подтвердят.
- Какая СЭС! Выходной день! Паша, едрит твою. Бери все бумаги и дуй сюда. Торговля стоит. С седого последние штаны снимают. Беляши-Кибальчиши тухнут. А ты: не хватило, не хватило.
- Ладно, Саня, не ори. Сейчас приеду.
- Давно бы так. Давай скорее. Ждем.
Мне-то хорошо. У меня в кабинетике - диванчик. А Серега с Саввой, бедные, - на стульях, прямо у жарочного шкафа.
- Вставайте, заклейменные проклятьем. Фунт сел!
- Какой Фунт? - чуть приподняв голову, вопрошает Серега. - Где я?
- Там же, где и я, - не открывая глаз, отвечает ему Савва.
- А ты где?
- Черт его знает. Кажется, в аду.
"Ад" трехэтажный. На первом этаже - столовая, на втором - служебные помещения: душ, раздевалки, кабинеты, в том числе, и мой, на третьем - сапожная мастерская. Лестница общая. Между первым и вторыми этажами - решетка.
- А решетку что - не будешь закрывать?
- Зачем? Там же сапожники.
- Какие сапожники в воскресенье?
- Точно. Никаких.
Закрываю решетку.
- Ну, здрасьте - приехали, - подойдя к входной двери и толкнув ее, возмущается Савва. - Заходи, кто хочет, бери, что надо. Совсем эти кондитера обнаглели, не могли перед уходом нас разбудить. Всё нараспашку.
- Странно, - удивляюсь я. - Женщины - серьезные, ответственные. Замок - внутренний. Ключи у них есть. Вы им случайно не наливали вчера, после того как я уснул?
- Да ты чего, Паша, сдурел? - обиделся Серега. - Мы себе-то уже были не в состоянии налить, еле до кровати... тьфу ты, до стульев дошли.
- Странно...
- Ничего странного, - Советский Союз. Закрывай. Поехали.
Закрыли. Уехали.
А когда вернулись (вдвоем с Саввой), на пороге стоял пьяный от рождения армянин-сапожник, человек пожилой, но активный, и будоражил окрестности такими чистосердечными ругательствами, что сразу становилось ясно - произошла трагедия!
- Павил, это ты?! Эт-то ты, Па-вил?! - Далее хоть и по-армянски, но, судя по интонации, что-то очень нехорошее.
- Это я, Айрапет Иванович, - отвечаю, насторожившись. - Что стряслось?
- Вай, что стряслось! Ара, ты минЭ будешь спрашивать: что стряслось? Дэвушка с подругой черт знает откуда, из Свердловска, всего на два дня прилэтэл - много ходыл, много смотрэл... Вай, думает, какой красывый город! Какой замычательный луди в нем живет! В какие дворцы и рэстораны прэкрасные ми бил! Какой плохой скотына этот сапожник, который туфли взял, велел полчаса гулять, а сам замок закрыл и водка пошел пить.
- Какие туфли? Какой замок?
- Какой замок? Это Я тэбэ, Павил, должен сказать, какой замок? - Опять по-армянски, и опять нехорошее. - Если армян - значит, жулик! Во-ор! Значит, совсэм совэсть нэт! Пускай дэвушка босиком домой лэтит, да? Дэвушка прилэтэл, много ходыл, бродыл туда-сюда, каблук сломал, ко мнэ пришел - сдэлай, просит, Айрапет-джан срочно, я очень тороплусь. Я сдэлал. Жду-у-у - нэту. Еще жду-у-у - нэту. Как так? Встал, по ступэнька вниз пошел... - по-русски, но матом. - Ара, ты говори минэ: кто-о-о на рэшетка замок одел и вот тут закрыл, а?
- Я. Но кто же знал, что вы здесь?
- Я - здэсь?! Ара, это ты минэ сэрьезно сказал? Молодой человэк, ты слышал: я - здэсь! Я двадцать лэт здэсь! Я всю жызн здэсь! Твой бабушка совсэм молодой бил, а я уже здэсь сыдэл и вэщь дэлал! Если я не здэсь, значит я умэр! Если я умэр, кто лудям обувь поправлять будет? Твой кондытер, Свэточка? Кассыр Валя Васыльевна? Или ты сам? - По-армянски. - Где же минэ быть? На луне? На солнце? - Внимательно осмотрев Савву. - В Тэл-Авыве?
- Дома.
- Как дома?
- Так - дома. Сегодня же воскресенье. Выходной день. Вы ведь в воскресенье не работаете.
- Воскрэсэнье... Нэ работаете... - Сапожник вытаращил на меня свои прекрасные красные глаза и заткнулся.
Но не прошло и минуты:
- Это ви... - по-армянски, по-армянски, по-армянски... - нэ работаете! А минэ нэту врэмя нэ работать! Башмак нэ разбирает: когда воскрэсэнье, а когда чатвэрг! Каблук отлэтэл, набойка отвалился - иды, Айрапет-джан, дэлай. Я... - по-армянски... - сдэлал. И что?
- Что? Что ты орешь? Что вы на нас тут орете? - не вытерпел Савва. - Говорите толком: что случилось?
А случилось вот что:
Пока я, как уже отмечалось - преспокойненько, спал себе в столовском кабинете, разбуженный пунктуальным похмельем сапожник Айрапет, человек без мозгов в голове и отрывного календаря на стенке, должным образом восстановил здоровье, упавшее за ночь до минимума, сложил свой нехитрый рабочий инвентарь в ридикюль и отправился на службу.
Достигнув места назначения, Айрапет, человек без задней мысли, но с ключами от входной двери, поднялся на третий этаж, в мастерскую, после чего, в виду отсутствия клиентов, незамедлительно принялся за дело: вызволил из ридикюля маленькую и стал выпивать, не закусывая.
Прошел час, другой. Сапожник, делая вид, что смотрит телевизор, дремал. И тут в его служебные палестины вошли двое.
"Двое" оказались весьма привлекательными особами женского пола, прибывшими в Петербург на два дня, с целью экскурсии и "там видно будет". Одна из особ была обута в нечто напоминающее банные шлепанцы. Вид ее представлялся печальным.
- Вот, - сказала особа, вызволив из полиэтиленовой сумки иную, отличную от банных шлепанцев обувь, - каблук сломался. Полгорода оббегали - никто не работает, только вы.
"Ну так, - по-армянски подумал про себя сапожник Айрапет. - Все только жрать и спать мастера. А как туфли починить - один Айрапет-джан".
- Что тут у вас? - уже вслух и по-русски сказал он. - Давай суда.
Особа дала и при этом поинтересовалась:
- К часу успеете сделать? У нас в два регистрация на самолет, - пояснила. - Мы из Свердловска. Приехали всего...
Айрапет делал три дела сразу: осматривал требующую ремонта вещь, слушал особу, которую мысленно обозначил как девушку, и думал о том, сколько сейчас времени.
- А сэйчас сколько? - спросил он.
- Двенадцать десять.
- Это как?
- Десять минут первого, - догадалась сказать попутчица девушки.
- Успэю, - делово произнес сапожник, человек, не желающий попусту тратить слова не ветер, а желающий поскорее заработать еще на одну маленькую. - Погуляйте пока.
Пока девушка и ее подруга, не посмев ослушаться Айрапета, гуляли, я, разбуженный своим неуемным администратором Саней, в сопровождении двух приятелей, Сергея и Саввы, отправился на Финляндский вокзал - вызволять из беды еще одного своего администратора, по кличке Седой.
Входную дверь в помещение, где, как выяснилось позже, оставался сапожник, я закрыл, потому что был абсолютно уверен... Впрочем, читающий эти строки уже ознакомлен с аргументами в мою пользу.
Наконец - гостьи из Свердловска нагулялись. И что?
- Что оны тапэр через минэ обо всем армянском народе смогут думать? Получается, раз армян - значит, жулик, во-ор...
- Айрапет Иваныч, не повторяйтесь, - сказал Савва.
- Не терзайтесь, Айрапет Иванович, - сказал я, и добавил: - Пойдемте лучше наверх. У меня в кабинете бутылка водки есть, почти целая. Пожертвую ее вам в качестве компенсации за армянский народ.
- Откуда они знают, что вы армянин? - уже на лестнице резонно заметил Савва. - Может, вы азербайджанец.
- Я?! - всплеснул руками сапожник. - Я, - проорал он, - Айрапет Иванович Бабунц - азербайджанец?! Ара, думай иногда, что говоришь.
Савва наверняка подумал, но промолчал.
И только тогда, когда недопитая мною и моими товарищами пол-литра обернулась собственностью Айрапета Ивановича, мы с Савиком не без удовольствия услышали:
- Павил, а сегодня точно - воскрэсэнье?

9 января 2005