Двенадцать на дюжину

Весьма старый рассказ.



Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый
Та-ра-кан!
К. Чуковский.


– Господи, опять!..
На столе сидел и нагло шевелил усами таракан. Обыкновенный рыжий таракан. Таких двенадцать на дюжину – наглых и рыжих.
– Ну, сволочь! Ну ты у меня дождешься! – Глаза человека торопливо зашарили по сторонам, ища, чем бы ударить. Как назло, под рукой ничего не оказалось. "Уйдет… – тоскливо подумал он. – Уйдет ведь, гад, пока за газетой хожу!"
– Тварь! – человек занес над столом сжатую в кулак руку. Какие-то секунды ненависть боролась в нем с отвращением. Отвращение проиграло. И кулак с грохотом впечатался в полированную поверхность. Подпрыгнула и, жалобно звякнув, завалилась набок настольная лампа; рассыпались, покатились в разные стороны из пластмассового стаканчика карандаши-ручки; а человек взвыл от боли и принялся трясти в воздухе рукой. И неудивительно: в ребро ладони впилась острая кнопка.
Рыжий таракан молча взирал на все это непотребство.

Дзи-и-инь! – верещит звонок в прихожей. – Дзинь-дзинь! Иду открывать. Это Витька.
– Здорово, Санек, – говорит он.
– Привет. Руку сильно не жми.
– А что? – спрашивает он и только потом замечает кусочек пластыря на моей ладони. – Порезался что ли?
– Почти. Да ты проходи, чего на пороге стоишь?
– Не могу, – Витькина физиономия жалобно кривится. Понимаешь, жена с балкона видела, как я в подъезд входил. Так что… – он пожимает плечами. – Вечером, наверное, загляну. Если получится. Держи пока, – и мне в руки перекочевывает увесистый пакет.
– "Клинское"? – спрашиваю я.
– Ага, "Бочкарев" еще и чипсы там всякие.
– "Бочкарев" – это правильно. Ну, давай, Вить, до вечера, – я закрываю дверь.
Витька – мой сосед этажом выше, а жена у него… ой-ей-ей. Нет, не буду я пока Ольге предложение делать. Поживу, так сказать, свободной жизнью. Иду на кухню, кладу бутылки в холодильник, потом возвращаюсь в комнату. На часах – полшестого. М-да, раньше семи Витька не придет. Что ж, подождем.
И вот: вечер, мы сидим в креслах, неспешно потягиваем пивко, в углу тихо бормочет телевизор.
– Слышь, Витек, – я пристально смотрю на бутылку и зачем-то понижаю голос, – у тебя тараканы есть?
– Нет, конечно. Ты что, шутишь так, да? В нашем доме их вообще нет. Ведь это, – он прищелкивает пальцами, – аппаратура какая-то стоит… излучает. А что?
– Ничего. Просто у меня – есть.
– Тараканы?
– Таракан. Один. Достал уже, гад, по самое не могу. Вторую неделю терроризирует.
– Ну так убей, – Витька пожимает плечами. – В чем проблема-то?
– В том и проблема. Не могу я его убить, не получается.
– Да ты что, Санек? – Витька в изумлении смотрит на меня. – Газетой там или еще чем, отраву положи.
– Клал. И газетой – бил. И вообще… У меня скоро крыша поедет от всего этого.
– Ты что, серьезно?
– Нет, шучу!
– Бли-и-ин, – Витька задумчиво булькает пивом. – А может, и нет его, а? Это же… аппаратура ведь… Ни у кого нет.
– Я тебе, Вить, щас бутылкой по голове дам – и все будет. Ты что, думаешь, я псих что ли? Думаешь, он мне мерещится?
– Ну…
– Пошли, – я тяну его из зала в комнату. – Сейчас сам увидишь.
Я сажусь на кровать, а он – на стул. Ждем. Пьем пиво. Время от времени я посматриваю на стол: таракана нет. Я начинаю потихоньку злиться. На себя, на Витьку, на проклятое насекомое… Проходит час. Пиво уже давно выпито, Витька насмешливо поглядывает на меня; потом встает.
– Знаешь, Санек, я, пожалуй, пойду. А таракана своего ты мне потом… э-э… покажешь. Ладно?
– О чем речь? – говорю. – Потом так потом. Конечно. Заглядывай как-нибудь, – закрываю за ним дверь, иду в комнату.

– Ба, кого я вижу! – человек театрально разводит руками. – Что ж ты, урод, раньше не вылез?
Рыжий таракан на столе чуть подергивает усами.
– Вот ты где у меня, тварь! Вот!!! – человек чиркает ладонью по горлу. Ну, подожди, скотина, я до тебя доберусь, слышишь?!
Он выбегает из комнаты. Возвращается с инсектицидным баллончиком-распылителем в руках, но таракана уже нет.
– Я тебя достану, – говорит человек и ставит баллончик на подоконник. – Я из тебя душу выну. Понял? Убью гада!
Человек кладет на стол коробочку-ловушку для тараканов, а на трельяж – свернутую в несколько раз газету. Человек улыбается. Человек потирает руки. "Не уйдешь… – шепчет он. – Достану. Убью паршивца".

* * *

В соседней квартире, но не в этом подъезде, а в следующем, двое людей колдуют над какими-то приборами. "Все, – говорит один. – Запускаю". Потом садится, открывает толстую общую тетрадь и пишет: "14 июля. 20 ч. 40 мин. По-моему, у испытуемого легкое психическое расстройство. Но он так и не заподозрил, что таракан не настоящий. Усложняем эксперимент".
– Чего ты на него взъелся? – спрашивает второй. – Все равно бы ты Ольгу бросил.
– Понимаешь, Влад, тут такой нюанс: это бы я ее бросил, а не она – меня.
– Ага, – соглашается Влад. – А изобретение надо опробовать, протестировать и вообще…
– Ну разумеется, – собеседник, кажется, не замечает иронии (или делает вид, что не замечает). – Обязательно надо протестировать. И заявлять патент только на готовый продукт, а не так – тут чего-то работает, там – не работает.
– От такой работы у человека скоро крыша поедет.
– Не поедет, не беспокойся. Я ж сначала на себе все опробовал. Как видишь – жив, здоров, даже к психиатру ходил – все нормально.
– А если это зависит от особенностей индивидуального восприятия?
– Вот и проверим.
– Хм… Ничем тебя не прошибешь, – Влад взял тетрадь, полистал. – Мало пишешь.
– Достаточно. Я когда на себе опыт ставил, знаешь, сколько исписал?
– Черствый ты человек, Жора, можно даже сказать – циничный, и людей не любишь.
– А за что их любить?
– Вот, – Влад воздевает вверх палец. – Ты даже не пытаешься оправдаться. Кстати, – и он этак небрежно помахивает тетрадкой, – работа так и не названа.
– Ну, напиши… а-а… напиши "Наведенная реальность".
– А почему не виртуальная?
– Так та уже есть.

* * *

– Господи! Да что же это такое!..
На столе сидела и нагло шевелила усами крыса. Обыкновенная серая крыса с длинным голым хвостом. Таких двенадцать на дюжину – наглых и хвостатых.

24 – 25.01.02