о всепознаваемости

Удастся ли человеку полностью познать окружающий его мир, такой сложный и многоликий? И какой инструмент поможет выстроить окончательную мировую парадигму? Наука или философия? Эмпирика или рассуждения, на первый взгляд кажущиеся далекими от реальности?
Хотя, бесспорно, что всегда философия и наука шли рука об руку. Философия изначально поддерживала науку, и когда в Римской империи (приемник античных традиций) установилось Христианство со свойственными ему догматизмом, дидактикой, и как итог, схоластической логикой, — философия на многие столетия почила в небытии.
Но наступают XV-XVI вв. — «Ренессанс». Острая потребность в новых неретроспективных воззрениях предваряет появление знаменательных философских и научных идей.
Поэтому я ни в коем случае не пытаюсь противопоставить науку и философию, а лишь хочу осмыслить возможности практики и теории в деле «всепознаваемости».
К сожалению, практика явно дает сбои на этом пути. И не потому, что она плоха или неверна, а просто потому, что хитроумное устройство мироздания превосходно держит удар. Как только человек прикасается к основам и пытается манипулировать ими в своих целях (будь то в благих или не очень), он оказывается на шатком навесном мостике, раскачивающемся от малейшего движения.
Чтобы проиллюстрировать мою мысль, приведу пример из оптики. Не буду вдаваться в тонкости; не к чему.
У нас есть включенный в цепь фоторезистор — небольшой по размерам слой полупроводника, электрические свойства которого зависят от поглощенного числа фотонов, попросту говоря, света. Чтобы усилить получаемый сигнал, мы должны увеличивать коэффициент усиления этого фоторезистора. Коэффициент усиления прямо пропорционален времени жизни носителей заряда и обратно пропорционален времени дрейфа носителей между контактами фоторезистора.
Начинаем уменьшать время дрейфа. Есть два варианта. Первый: уменьшать расстояние между контактами, НО мы не можем делать его бесконечно малым, так как невозможно сделать очень маленькую моду, и технология не позволяет. Второй: увеличивать напряжение, НО встает проблема отвода тепла.
Тогда пробуем увеличивать время жизни, НО в этом случае падают частотные свойства, то бишь быстродействие.
И остается нам балансировать между этими величинами и отыскивать приемлемое соотношение между ними, обязательно чем-нибудь да жертвуя. И ведь дело не в том, что мы не можем приблизиться к некоему «идеалу» (если бы только так!). Здесь не об «идеальной» системе разговор, здесь сама постановка бытия загоняет нас в капкан уже на первых парах. Мы играем с миром, а Божий промысел играет с нами. И не только в физике, но и в других науках так, и в жизни только так! Вечный поиск баланса, чтобы хоть как-то, хоть чуть-чуть «воспользоваться» этим миром и сохранить себя.
А что же теория? Вот она, есть. Есть все зависимости, логические построения, однако их пользование ограничивается конкретными задачами, практикой. Мы снова напарываемся на набивший оскомину релятивизм. Кроме того, проблема «единой теории» до сих пор будоражит лучшие умы.
Вернусь к возможностям философии: отрежу ее на минуту от науки, придам ей характер «чистого» знания. Что остается? Остаются гениальные мысли гениальных мыслителей; пытливый ум, Sophia, величайшее историческое наследие… Но, знакомясь с историей философии, меня тихонько точила одна мысль. Приближаясь к нашему времени, философия утрачивала «универсальность», ну что ли… устремлялась к обескураживающей разнородности. Ощущение такое, будто философы шли, шли по длинному коридору, а вдруг взяли, и быстренько, — кто вправо, кто влево, — разошлись по душным комнатушкам. Теперь они то порхают высоко в облаках, то строят на земле аляповатые высотки неполноценных теорий. Однако же, я могу и ошибаться…
В памяти всплыли слова Александра Сакурова. Дословно не помню, но смысл в том, что наш мир — всего лишь набросок Бога, неоконченная работа, выполненная с ошибками, топорная и неполная. А ведь, если вдуматься, есть своя правда…