Иринка

 
 Oстались позади гостеприимные Санаксары с их кошками, зелеными березками и запахом свежеиспеченного хлеба из братской пекарни. Автобусы с глухим урчанием набирают
ход. За окошком мелькают бесконечные капустные грядки с темными фигурками монахов, черно-белые коровы, пастухи-послушники с кнутами и сосны, сосны…

 Направляемся в Параскево-Пятницкий монастырь. Солнышко припекает через окна, глаза поминутно слипаются, слышно, как залетевшая бабочка бьётся о стекла. Сквозь монотонный гул мотора доносятся неясные обрывки фраз. Завтра - Яблочный Спас, Преображение, и старушки волнуются, поспеем ли на стареньких автобусах к празднику и где купить яблок. Путь неблизкий.

 Внезапно автобусы останавливаются. Те, кто бывал здесь раньше, говорят об источнике св.Георгия Победоносца. Выходим из душного салона и жадно хватаем сладковатый, с горчинкой, аромат соснового бора вперемешку с острым запахом придорожной полыни. Хочется упасть в траву, усыпанную редкими хвоинками, и остаться здесь навсегда, среди стрёкота кузнечиков и щебета ласточек. К источнику решаются идти только пятеро: я с мамой и Иринка
с родителями. Приходиться, хватаясь за чахлые кустики можжевельника, спускаться с высокой, по пояс черноногим мордовским соснам, песчаной насыпи.

 Вот и родник. Купальня - несколько аккуратно уложенных на землю досок, огороженных простым куском зеленой клеёнки, рядом скамеечка для одежды. К стволу дерева прибита полочка с иконкой святого. Ручеёк мягко журчит, вытекая из свежесколоченного сруба, и теряется среди корней вековых сосен, чтобы, наверное, где-то вдалеке влиться в Мокшу. Сразу вспоминается объявление на дверях трапезной: «Братие,купание в р.Мокше запрещено по санитарным показателям. О.игумен», а чуть ниже - обращение к прихожанам с просьбой пожертвовать чеснок для озимой посадки.

 Лес пронизан солнечными лучами, по ним желтыми бабочками кружат опадающие берёзовые листья. Рыжие муравьи тащат вверх по насыпи извивающуюся зелёную гусеницу, песок под их лапками осыпается и все соскальзывают вниз.

 После омовения радостно и спокойно. Фотографируемся на память. Я смотрю на Иринку – весёлую двадцатипятилетнюю девушку с копной темных кудрявых волос и почему-то думаю, что именно такими должны быть русские женщины - крепкими, невысокими…. Я ещё не знаю, что у Иринки рак - циничные последние два месяца, скупо отпущенные врачами. Осенью её умирающую, обессиленную чёрной кровавой рвотой отвезут в монастырь, где она примет постриг и … исцелится, полностью переродится для новой жизни. Но это будет через два месяца, а сейчас мы счастливо улыбаемся в объектив фотоаппарата. Щелк – жёлтые листики медленно ложатся на крышу сруба, скамеечку, дощатый пол купальни. Щёлк – вершины сосен тихо шумят, в просветах – оконца голубого неба с черными точками ласточек. Щелк - впереди дороги, храмы, монастыри, вся жизнь, долгая и неведомая…

 Вспоминай нас в своих молитвах, Иринка, в монашестве раба Божия Илария.