Собачий вальс

- Да  мне  по  фигу!
 Выпучив  глаза,  Старый  стоял  перед  хозяйкой.  Его  лысина  вспотела,  клок  седых  волос  на  затылке,  воинственно  топорщился. 
- Что  вы  на  меня  кричите!… - удивленно-обиженно  воскликнула  хозяйка  интеллигентного  вида.
Антону  было  неприятно  смотреть,  как  Старый   «разводит»  эту  женщину.  По  виду  ее  можно  принять  за  учительницу  музыки.  Может  быть  аккомпаниатор  в  местном  доме  культуры.  Родственная  душа,  коллега… Хотя… Какая,  к  черту  коллега,  если  он  по  другую  сторону  пианино!  И  чтобы  заработать  на  жизнь,  ему  надо  засунуть  профессиональную  солидарность  глубоко  в  задницу…
- Я  не  кричу…- сбавив  тон  и  изобразив  подобие  улыбки,  басил   Старый. – Диспетчер  говорила  вам,  про  пятьдесят  рублей  за  этаж?  Правильно… Пятьдесят… на  каждого…  Нас  четверо,  спуск,  подъем,  вот  и  посчитайте…
 Старый  только  с  виду  грозный.  Любит  покричать  своим  зычным  голосом,  повозмущаться  на  всех  и  вся.    На  самом  деле  добродушный  человек.  Но  дело  свое   знает!
- Но  ведь  это  много… получается… -проговорила  хозяйка.
- А   вы  думаете,  пианино  таскать  по  этажам  легко?  Тяжелая  вещь  и  очень  неудобная  для  переноски.  И,  будь  моя  воля,  я  бы  ни  за  что    его  не  таскал… - Старый  взял   мхатовскую  паузу,  потом  шумно  вздохнул. – Но  кто-то  должен  играть  на  пианино,  а  кто-то  его  носить…
- Хорошо… несите… -тихо  сказала  женщина,  осознав  наконец,  какой  урон  семейному  бюджету   нанесут  наши  услуги.
 Антон  и  не  ждал  другого  ответа.  Старый  и  мертвого  сможет  уговорить  на  бок  перевернуться.  Женская   логика  ничто,  по  сравнению  с  его  логикой.
- Теперь,  в  сторонку,  мадам… - Старый  кивнул   своей  бригаде.
 Бригада – это  еще  трое  потных  мужиков  на  подхвате.  Антон,  Миша  и  Афоня.
 Конечно,  Афоню  по  паспорту  звали  не  так.  Просто  такое  прозвище  дали  этому  безобидному,  полноватому  человеку.  Афоня  всегда  работал  не  спеша,  с  расстановочкой,  но  аккуратно.
 Да  и  Мишу,  Мишой  никто  не  звал.  Сначала  его  звали  Топтыгин,  потом  Потапыч,  а  после  пары  анекдотов,  рассказанных  им  во  время  перекура,  его  кличка  трансформировалась  сама  собой  в  Похабыча. Будто  оправдывая  свое  имя,  Похабыч  был  косолап.  Да  к  тому  же  еще  и  очень  суетлив.  Но  по  натуре  своей  был  художником – на  прошлой  работе  он  гробы  обивал  тканью.
 Ну,  и  он,  Антон…
 Афоня  уже  стоял  около  инструмента  и  флегматично,  будто  гипнотизируя,  смотрел  на  него.  Может  быть,  фокус  и  удался  бы,  и,  пианино  само  собой  поскакало  бы  вниз,  но  голос  Старого  вывел  гипнотизера  из  транса:
- Афоня,  не  жалей  себя! 
 Вздохнув,  Афоня  стал  прилаживать  ремни.  А  Старый  и  Антон  подошли  к  ручкам  на  задней  стенке  пианино.
 Старый  нисколько  не  лукавил -  пианино  нести  довольно-таки  тяжело  и  неудобно.  Особенно  в  старых  домах,  как  этот,  где  ступеньки  высокие.  Косолапый  Похабыч  никак  не  мог  к  ним  приноровиться  и  вполголоса  матерился.  Он  клял  все – и  строителей,  которые  сделали  такие  ступеньки,  и  тяжелую  работу,  за  которую  платят  совсем  неадекватно.
- А  ты  думал,  что  в  сказку  попал? – добродушно  съязвил  раскрасневшийся  Афоня.
 Похабыч,  задыхаясь,  стал  вспоминать  про  свои  любимые  гробы  и, как  ему  хорошо  при  них  жилось…
 Антон  тоже  в  такие  минуты  думал  о  своем,  благо  голова  была  незанята  работой.  Он  думал,  что  его  призвание  как  раз  играть  на  пианино,  а  не  носить  его.  Он  вспоминал,  какие  по  ночам  ему  снились  чудные  мелодии,  которые  волшебно  звучали  в  сопровождении  оркестра!
 Но  кому  они  нужны?  Антон  приносил  свои  песни  на  радио,  предлагал  их  певцам  и  везде  получал  отказ.  На  радиостанциях  с  большим  снобизмом  ему  твердили,  что  песни  не  вписываются  в  «формат»,  певцы  требовали  сделать  вещь  попроще:
- Должно  быть  просто… «Я  - шоколадный  заяц,  Я -  ласковый  мерзавец,  я  так  тебя  лублу,  бу,  бу…»  Чтоб  в  каждый  мобильник  можно  было  поставить  эту  мелодию!  И  не  надо  онегинских  страданий,  побольше  оптимизма: «Харашо,  все  будет  хорошо,  все  будет  хорошо – я  это  знаю!..» Легко,  доступно… Глупо?  Ничего –пипл  все  схавает!…
Но  Антон  не  хотел  так  писать… Да  и  не  умел…  Даже  если сознательно пытался  создать  какой-то  примитив,   все  равно  получалась  художественная  вещь… Это  как  у  подрабатывающих  в  метро  студентов  консерваторий,  которые  играют  классику,  хотя  если  бы  играли  блатные-хороводные-народные-задорные  песняки,  зарабатывали  бы  побольше… Но  они  не  умеют  их  играть,  рука  не  поднимается!...
 Так,  в  размышлениях  и  думах,   они  спустили  пианино  вниз,  погрузили  в  машину  и  перевезли  его  на  новый  адрес.  Вытащили  из  машины  и  поставили  около  подъезда.
- Ну,  и  куда  теперь?- пробасил  Старый. -  Где  хозяйка?
 Хозяйка,  ехала  на  своей  машине,  но  видно  отстала.  Пока  ее  не  было.
- В  пробку,  наверное,  попала… -предположил  Афоня,  подставляя  свое  лицо  весеннему  солнышку.
- Да  что  она,  издевается,  что  ли!  Что  мы  тут  до  вечера  будем  стоять? – забубнил  недовольно  Похабыч. – Сейчас  быстро  бы  подняли  пианино  наверх  и  -  в  магазин!…
А  Антону  вспомнилось  старое  кино  про  войну,  где  герой  фильма  играл  около  дома  «Сказки  Венского  леса».  Вот  и  ему  вдруг  захотелось,  пользуясь  паузой,  сыграть  для  своих  товарищей.  Он  подошел  к  инструменту  и  заиграл  любимого  Шнитке.
 Минуту  на  него  взирали  с  удивлением.  Потом  Старый  завопил:
- Э,  да  ты  совсем  играть  не  умеешь!  Чего  инструмент  колдобить!  Не  можешь  срать -  не  мучай  жопу!  Отойди…
 Он  оттер  Антона  плечом,  встал  около  пианино  и,  умильно  улыбаясь,  заиграл  «Собачий  вальс».
- Вот  как  надо!
 Вульгарные  аккорды  больно  ударили  Антона  по  ушам.  Из  его  глаз  потекли  слезы…