Цена счастья

Её лицо перекосилось от неудачных попыток сдержать хохот. Не выдержала, прыснула.
--Что тебя так развеселило?
--Прикинь, к хирургам обращаются девушки и просят сделать из них Джулию Робертс…
Взрыв хохота. Под её покрасневшими глазами появились капельки слез.
--Ну и что такого?
--Сейчас… подожди… отсмеюсь.
Она стерла с щек слезы и попыталась задуматься.
--Ну, как объяснить-то? Не могу понять, как можно НАСТОЛЬКО ненавидеть свою внешность, чтобы хотеть ЧУЖУЮ!
--Странное у тебя какое-то чувство юмора. А если вправду природа жестоко посмеялась?
--Ну, подкорректировать можно.. Но зачем чужую рожу стряпать? Умерла бы, если бы проснулась с физиономией какой-нибудь Николь Кидман. Красиво, конечно, но не моё.
--Ну не всем же так повезло как тебе. Внешность почти модельная, фигура отличная, изюминка есть… Вон как тебя любят!
Она тут же погрустнела.
--Что с того, что любят? Счастья от этого никакого. Одно разочарование и трата времени. Лучше б не любили…
И вправду, давно её глаза не сияли. Настроение чаще было плохим, а чуть поднималось только от удачно выполненной работы.
Пашка приходил регулярно. Тратил на неё все среды и субботы, а иногда и деньги. Почему среды и субботы? Потому что в остальные дни он пропадал на работе и закидывал её смсками. А когда приходил, то приносил несколько скрепленных между собой листиков со стихами. Работа у него была нудная – целыми днями сидел в ожидании звонков и писем от клиентов. А когда дожидался, перенаправлял по нужному адресу.
Чтобы не сойти с ума от скуки, он писал стихи, а потом таскал их Ленке. Ленка почему-то от них только бесилась.
--Что ты такая грустная все время? Может расскажешь – легче станет?
--Да, что тут рассказывать – чемодан без ручки. Пишет фальшивую лирику пачками, тратит на меня выходные, а мне он зачем? Он ведь слабак ещё тот! Все эти месяцы я была у него единственной – точно знаю. Но не от любви это, а от самооценки на уровне плинтуса. Завтра ему последняя шваль улыбнется и все – снеговик растаял. Любовь улетучится! Потом он подумает, поймет, что я для него выгоднее – вернется, хныкать будет… Ты даже на осанку его посмотри! Подленькая такая… Пашка не урод и не дурак, а сидит на работе, от которой мозги вянут. И девчонки на него не смотрели никогда и не будут… Одна я – дура! А завтра ведь суббота… Не хочу! Уеду на дачу, отключу трубку, а к среде придумаю, что ему сказать, чтобы ушел, наконец, вместе со своими стихами.
Кажется, я её поняла. Пашка и для меня был скучен, хотя и безупречен. Лучше явные недостатки и явные достоинства, чем ни того, ни другого.
Ленка не ждала ответа и после своего короткого монолога резко развернулась в сторону кухни. Она обожала готовить: в супчике непременно плавал укропчик, жареная картошка была вся как на подбор – румяная и ровная, а на пирогах красовались идеальные розочки.
Кулинария – главная отдушина моей сестры, хотя это и не вяжется с её образом и характером. Ленка быстрая, резкая, энергичная и непредсказуемая. И вдруг – розочки!
Но на то и непредсказуемость. Самым интересным было то, что Пашка не подозревал об этой её страсти. Пирогами Ленка его не кормила ни разу, а супчик наливала, не уточняя его авторства.
Странно: мне Ленка рассказывала все. Не специально, а так, будет к слову – расскажет. И я удивлялась всегда её смелости и откровенности. Ленке исполнилось 21, а умна она была на все 30. И ещё страшно своеобразна. К двадцати годам две лучшие Ленкины подруги уже обзавелись детишками, а она не спешила с личной жизнью. То есть не с семьей, а вообще. Пашка был её первым парнем. Он не поверил, когда узнал, что Ленка девственница, а потом страшно опешил, поняв, что она не умеет целоваться. В 20 то лет! А Лена всю свою жизнь только и делала, что училась и читала умные книжки. Она расцветала, как нежная альпийская роза и в парни напрашивались чуть не десятки, но ей это было не нужно. А с Пашкой вот, почему-то захотелось попробовать. Что-то вроде эксперимента. Причем попробовать ей захотелось все и сразу, а потому на второй неделе после знакомства (и первого поцелуя), она высыпала перед Пашкой презервативы и коротко сказала: «Я хочу».
Он не возражал, думая, что Леной движет безумная любовь, которая ему безумно льстила.
Прошло 2 месяца и Ленка убедилась, что совершенно равнодушна к своему первому.
У неё была новая работа, которой она отдавалась без остатка, и на Пашку не хватало ни сил, ни времени, а главное – она перестала в нем нуждаться. Секса с тех пор не стало, но в остальном все оставалось по-прежнему: он приходил, ел суп, читал свои стихи, жаловался на зарплату и уходил.
Полтора месяца я не появлялась в родительском доме. Муж вернулся из командировки, и забрал меня домой. Так было уже два года: он уезжал, я не могла оставаться в пустой квартире и переезжала  к родителям. Благо отношения и с ними, и с сестрой были отличными, да и квартира была недалеко от работы. Зато, как я возвращалась в свою новую семью, так даже на звонки не хватало времени: дом, заботы, муж, по которому я безумно скучала во время его отъездов, и бросалась на его шею, как только он ступал на порог.
И вот, он снова уехал. На этот раз в Бельгию. И вроде как ненадолго – недели на 2-3.
Я его провожала с небольшой дорожной сумкой, и, после того, как самолет взмыл в небо, я не вернулась домой, а сразу пошла к родителям.
Ленка обняла меня изрядно похудевшими руками. В её личной жизни все было по-прежнему. У неё не хватило смелости расставить все точки над i, хотя ситуация эта её не устраивала.
Ленка менялась на глазах, она превратилась в тряпку, куда-то делись  резкость, эмоциональность, целыми днями она или рисовала (сестра работала художником), или читала. Пашка приходил с прежней регулярностью.   
Он влетел и трясущимися губами едва смог произнести: «Оба… в морге…»
Ленка схватила несколько своих вещей, Пашку и ушла. Три дня она суетилась, вертелась как сумасшедшая: похороны, поминки … Пашкины родители разбились на загородном шоссе. Сразу насмерть.
На четвертый день меня разбудил звонок в дверь. На пороге стояла сестра, с черными кругами под глазами, бледная… она выглядела тяжелобольной.
Прошла на кухню, говорила что-то, пока я заваривала свежий чай. Она не спала три дня и почти не ела.
Из чашки тянулся струйкой ароматный пар. Пока я ходила в зал, где лежали чистые полотенца, Лена уснула, уложив голову на скрещенные на столе руки. Удачной оказалась примерно седьмая попытка поднять сестру. Ленка легла на диван и проспала 14 часов.
Пашка не приходил и не звонил. Ленка, проснувшись, вскочила как ошпаренная: «Сколько времени?»
-Полтретьего.
-Мне пора бежать. Он один не сможет!
Она наскоро приняла душ, собрала чемодан и ушла навсегда.
Ни я, старшая Ленкина сестра, ни родители, которые пришли как раз в тот момент, когда Лена открывала дверь, и слова не сказали, чтобы она осталась. И все мы поняли, что Лена никогда не вернется, она всегда доводила до конца однажды принятые решения. И вот теперь, она решила жить с ним.
Пашка сменил работу. Теперь свободного времени не было совсем. Лена по-прежнему рисовала открытки, хотя в месяц сдавала по три-четыре проекта, вместо обычных шести-семи. Она отдала ему всю себя: вставала чуть свет и готовила завтрак, днем занималась работой и домом, вечером встречала Пашку с работы, кормила вкуснейшим ужином, отводила в нагретую ванну и стелила постель. Она тоже не позволяла себе лишних мыслей. Жила на автомате. Так прошло год и четыре месяца, потом  организм Лены не выдержал и на месяц уложил её в постель. Только тогда, Пашка, наконец, увидел, какая прекрасная, самоотверженная женщина живет с ним. Только тогда он понял, что пришла Любовь. Настоящее чувство, которое посетило их после того, как в памяти поблекло горе.
Они нарушили традиционную хронологию семейной жизни. Как только Ленка выздоровела, будущие молодожены отправились в свадебное путешествие.  Пашка неожиданно для себя заметил, что за эти тяжелые месяцы серьёзно продвинулся по служебной лестнице, и зарплата превысила привычные показатели, поэтому и медовый месяц они заслужили такой , о котором и не мечтали.
Ленка вернулась счастливая, загорелая и «немножко беременная».
Было все: пышное белоснежное платье, в котором Ленка походила на изящный весенний букет, слёзы на счастливом лице,  выкрики «горько» и … второй медовый месяц.