Остров

На берегу океана… Особенно высоко звенит солнце в бирюзовой оправе неба… Нет облаков… Нет печалей и боли… Никто и не вспоминает, что Бог умер…
Свет отражается от маленьких барашков прозрачной, как водка, воды.  В этом прибрежном раю, в самом центре круговой панорамы горизонта мы живем вдвоем – хрупкая ты и молчаливый я. Наше комфортабельное жилище, талантливыми архитекторами снаружи превращенное в деревянное бунгало с крышей из пальмовых листьев (внутри-то у нас есть всё, что нам нужно и, может быть, несколько больше) стоит в песке.
В целом мириаде выгоревших добела песчинок. Ты так любишь босиком бегать по этому песку вокруг меня, когда мы куда-нибудь направляемся, твои ножки по щиколотку погружаются в теплый податливый пляж.
Ты смеешься: «зайя, зайя!» - колокольчики радости так и звенят в сладком теплом воздухе.
Океан пахнет… Пахнет свежей рыбой, ветром, солью. Мы привыкли к этому – никогда не вспоминаем, какой отвратный воздух в центре Москвы. Как будто там мы никогда и не жили. Мы  не любим вспоминать про ту, прошлую, жизнь. Наша новая жизнь на этом тропическом острове нравится нам куда сильнее. Эта благодать продолжается уже довольно долго.
Мы никогда и не думаем о том, что все это от лукавого…
 У них темная-темная загорелая кожа и полный космос в голове.
 Они наши бармены, наши моряки, наша охрана. Замечаю, как похотливо они смотрят на тебя иногда! Когда мы лежим на пляже, или выходим погулять и медленно идем по тропинке вдоль дома. Чувствую этот сальный взгляд спиной - они смотрят украдкой, боятся, что когда-то я его поймаю. Ты тоже знаешь об этом, и тебе нравится, что кто-то кроме меня восхищается тобой – ты пока ещё не привыкла к нашей теперешней жизни отшельников. К жизни в раю нужна привычка…
Иногда мы катаемся на катерах вокруг нашего острова – вокруг нашего мира. Мы оплываем свои владения, любуемся местом своего добровольного заточения, ловим всяких цветных рыб и больших неуклюжих черепах. В маске, ластах и перчатках ты сама похожа на золотую рыбку. Потом вечереет, и лиловый закат солнца смешивается вдалеке с бескрайним, куда ни посмотри, темным зеркалом воды.
Сегодня ты захотела плавать по океану на плоту. Эта идея пришла нам в голову пару недель назад, как-то за обедом. Мы сидели на веранде и пили густой холодный каркадэ. Катер, с его огромной скоростью, уже порядком поднадоел нам. Ты не хотела признать его средством единения с природой – по твоему мнению, современные технологии для этого не подходят. Тогда мы придумали построить плот. Мохаммед и Омар каждый день лазили вглубь леса, выбирали и рубили бамбуковые деревья, потом тащили их на побережье и связывали веревками. Наконец, сегодня к полднику, через десять дней после начала работы, плот был готов. Его спустили на воду и прицепили к небольшому мостику - на сорок метров выступающему в океан пирсу. Уже три часа он покачивался на лёгкой океанской зыби и мы нетерпеливо косились в сторону новой игрушки.
«Малыш! Поплыли прямо сейчас!» – ты не могла заняться больше ничем и кругами ходила вокруг меня – как кошка, которая требует, чтобы её покормили. «Мы ждали целых десять дней, зачем тянуть?» - спрашивала ты. Я, признаюсь, думал о том же. И мы не желали потерпеть до завтра.
Раздумывали мы недолго. Теплый ветерок доносил до нас зовущий гул открытого океана; так и манил освежиться, искупаться, найти новые красивейшие причудливые кораллы. Лучше занятия себе на вечер мы не сумели бы и придумать. Мы не спеша переоделись – ты примерила свой новый купальник, который тебе позавчера прислал Джорджио – ярко-красный, расшитый блестящими стразами. Накинула пареро. прихватил сумку со снаряжением для дайвинга и мы, свистнув гребцов, пошли к притягивающему нас причалу.
Мы запрыгнули на плот – когда ты слезала с пирса Мохаммед снова задержался глазами на твоей попке, снял последние лоскутки ткани с тебя, скользнул по ногам, замерев на секунду.
Наверное, как всегда, мечтая получить тебя…
Это уже вышло за рамки терпимого и начало меня злить…
Но тут же взмахнули вёсла и мы отправились в круиз вокруг острова нашего счастья – помнишь, мы с тобой так иногда называли его в своих разговорах о будущем, ещё тогда, в Москве.
Берег стал потихоньку удаляться. Мы успели отплыть довольно далеко, остров неясными контурами виднелся в отблесках света от застывшей воды. Ты как раз допивала вторую пино-коладу, когда
грациозные фигуры грозовых туч тенью прикрыли океан…
Шторм налетел внезапно, как всегда. Раскаты грома обрушились на остров, как дикая кара воскреснувшего Бога. Даже воздух стал страшным: ощущение создавалось такое, что его пропитали адреналином. Молнии порождали озон. Его аромат свежести кружил голову, заставлял холодеть запястья. Мне стало не по себе. Сердце вздрагивало и пульсировало в моей груди, стараясь выскочить.
Плот скрипел и трясся, как в лихорадке, грозя развалиться на отдельные бревна. Морячки-арабы вцепились в весла, стараясь не дать посудине перевернуться, и с блестящими от страха глазами молились. Мы отчаянно боролись с взбесившейся природой. Словно ещё одно испытание предстояло пройти нам на пути в рай, а все что было за час до этого, всё, что казалось нам раем – лишь мираж. А ты сидела, вся до нитки мокрая, и молчала.
Вдруг египтянин совсем обычно, будто так и должно быть, сказал: «Ей нужен джин-тоник! Только джин-тоник может спасти плот в такой сильный шторм!». Я не удивился. Почему-то даже не было странно, что он что-то говорит мне.
 Думал, что сейчас нас может спасти чудо из чудес.
Его предстояло сотворить.
Знал, что нельзя оставлять тебя одну, мне грезилось, что они только и ждут этого, особенно Мохаммед. Правда, в этих обстоятельствах выбора не было – мне предстояло покинуть тебя – такую испуганную – для нашего спасения. Скинул рубашку и, подождав пока плот окажется между огромными волнами, бросился в воду. Она сразу обожгла мне легкие, сбила дыхание, с чудовищной силой ударила по голове накатившейся массой. Поплыл к берегу.
Стараясь выбраться на сушу, я в кровь содрал ногти на руках – стихия не отпускала меня. Когда мне удалось встать на твердую землю, я оглянулся – плота видно не было за глухой стеной шторма.
Побежал к дому. Ноги зарывались в ставший мгновенно мокрым и тяжелым от ливня песок. Я задыхался, ветер бросал крупные капли дождя мне в глаза. Распахнув дверь, я не удержался на ногах, свалился на пол, разбил лоб, боль привела меня в чувство, ладонью стёр застлавшую глаза пелену, чтобы не мешала смотреть, ничего не увидел в почти кромешной темноте, поднялся, и на ощупь, проник на кухню. Там глаза немного привыкли, и мне удалось осмотреться.
Пульс в голове отсчитывал секунды.
Наконец я нашел несколько ящиков, стоящих друг на друге. В каждом из них было много банок с шипучими алкогольными коктейлями. Я схватил одну и выскочил прочь.
Оглушенный и ослепленный, словно в странном сне, я добрался до пирса. Где ты? Как ты? Что с тобой? – мои мысли не давали мне упасть и забыться. Хотел к тебе, это стучало в висках.
На берегу ветер особенно ожесточенно отхлестал меня по всему телу, оторвал от земли, приподнял и отпустил, как ребенок играл с неваляшкой. Потом вдруг подхватил и понес вверх, всё выше.
Сверху я увидел плот… И тебя…
Ты лежала на плоту, вся в воде, с поднятыми в воздух прямыми разведенными ногами. С каждым его ударом, когда он с дикой звериной силой раз за разом врывался в тебя, ты кричала, так, что я слышал сквозь гром. Ты кончала снова и снова, не могла остановиться, оргазмы один за другим трясли тебя. Твое тело слилось с молнией, ты извивалась… Всхлипывала… На твоем лице застыла неземная маска…
То Бог явил мне свое новое лицо. И Бог была ты…
В моей руке была крепко зажата банка «Джин-Тоника»…

2002