Крушение ****ская любовь

Ничто не переживается так остро и не забывается так быстро, растворяясь в потоке новых событий и чувств, как крушение юношеских надежд.
****ство – вечно. Любовь – бессмертна. И не смотря на разницу преследуемых ими целей, они способны мирно уживаться в каждом человеке.

Очередной съёмочный день подходил к концу. Большая часть героев популярного молодёжного телесериала из жизни старшеклассников, смыв грим с лица, не спеша разбредалась по своим делам.
- Дашуля, как ты смотришь на то, чтобы скрасить вечер одинокого мужчины?
- Так уж и одинокого, Равиль Мартынович? Никто Вас не заставлял перебираться из Москвы в Питер.
Равиль Мартынович, крепко сложенный мужчина, лет тридцати пяти, являлся режиссёром сериала, и с момента полового созревания всегда был слаб на передок. Оставив в столице вторую жену и двух детей от неё, он не задумываясь перебрался в город на Неве, как только ему предложили эту работу. Будучи родом из Казани, своего жилья в Москве он завести так и не удосужился, а постоянное лицезрение «нежно любимой» тёщи способно свести в могилу кого угодно.
- Искусство для меня превыше любых благ, Дашенька!
На что она лишь хмыкнула в ответ.
Даша – высокая, стройная девушка. В свои девятнадцать лет успела не только посниматься на телевидении, но и засветиться на ниве модельного бизнеса, что, правда, не принесло ей особых дивидендов. Её можно было бы назвать красивой, если бы не отчасти глупое выражение лица, свойственное почти всем длинноногим девушкам. А если ещё добавить к этому не по девичьи жёсткий цепкий, временами просто злой взгляд и привычку говорить короткими рублеными фразами, интонация произнесения которых напрочь отбивала у беседующего с ней человека всякое желание возражать, то всё приятное впечатление, которое возникало после первого взгляда на неё, смазывалось начисто.
- Ладно, но Гена пойдёт с нами, - сказала Даша.
- А зачем нам Гена? ...
- Или с Геной, или никак. Выбирайте Равиль Мартынович.
- Лучше с Геной, чем никак. Я согласен.
Гена – высокий, за метр девяносто, молодой человек. Играл в сериале простодушного доброго парня, всегда готового придти на помощь товарищу. Таковым, собственно, он был и в жизни.
Его отношения с Дашей сложны, но в то же время просты до невозможности. И называются они: «дружба». Если спросить их самих, что подразумевает понятие «дружба», то вразумительный ответ получить было бы затруднительно. Ни для кого не секрет, что «дружба» мужчины и женщины возникает лишь тогда, когда кому-то из двоих другой нравится только как человек. В данном случае этого не наблюдалось. Гене Даша нравилась во всех отношениях. Если бы она согласилась – он не задумываясь взял её замуж. Даша также была неравнодушна к Гене, но в силу развитой у неё не по годам прагматичности, причиной которой была работа в модельном бизнесе, он её никак не устраивал, даже в роли временного ухажёра. Но бросить «на произвол судьбы» симпатичного паренька – сил не хватало. Какая девушка не хочет быть любимой? «Кто знает, что и кто может пригодиться в будущем?» - думала она, вертя Геной: себе на забаву, людям на увеселенье.
Купив по пути куру гриль и литровую бутылку Мартини, люди искусства направились в один из спальных районов города, где снимал двухкомнатную квартиру Равиль Мартынович.
- Гена, тебе очень повезло с девушкой: она не пьёт и не курит.
 - Что Вы, Равиль Мартынович, у неё масса недостатков. Во-первых, она не пьёт. Во-вторых, она не курит. И в-третьих – она не моя девушка!
Глаза Равиля Мартыновича замаслились, а выражение лица стало таким же довольным, каким обычно бывает у кота, перед которым неожиданно откуда возникла наполненная до краёв миска со сметаной.
- Даш, я пожалуй домой поеду, - сказал Гена, когда Равиль Мартынович отошёл в метро к кассе за жетонами.
- Не вздумай.  Какой же ты друг, если меня одну оставить хочешь. Да и поедим на халяву.
Последний аргумент оказался решающим. С момента последнего перекуса прошло часов пять-шесть. Живот так пристал к рёбрам, что казалось никакие силы не способны его от них отодрать. Да и Мартини Гена обожал до безумия.

Квартира, где обитал Равиль Мартынович, походила если не на гадюшник или клоповник, то на бомжатник уж точно. Старая потёртая мебель, возраст которой, без сомнения, превышал Дашин и Генин, а некоторой, возможно, приближался к возрасту Равиля Мартыновича. Невыветриваемый, въевшийся в стены запах табака. Груды грязной посуды и шеренги пустых бутылок на кухне. Незастилаемая с момента вселения в эту квартиру постель. В общем, если этот дом и посещали женщины, то отнюдь не для того, чтобы наводить здесь порядок.
К принесённым куре и Мартини присоединились, извлечённые на белый свет из холодильника, маринованные корнишоны, чёрные оливки без косточек, консервированный горошек, твёрдокопчёная колбаса и пол-литровая бутылка тут же запотевшей в тепле водки.
Не успела ещё минутная стрелка описать полный круг, как ёмкость из-под водки присоединилась к своим подружкам, стоящим у окна, оставив стоять в гордом одиночестве бутылку Мартини, которая к этому времени тоже опустела наполовину.
Возрастные барьеры, которые в среде людей искусства и так практически атрофированы, были сметены напрочь.
Даша ползала по полу на четвереньках и орала насколько хватало сил : «Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть на свете красивой такой…».
Равиль Мартынович бил себя в грудь и клятвенно обещал Гене главные роли во всех последующих сериях, а также в других фильмах, куда он будет приглашён в качестве режиссёра, попутно сожалея, что в доме совсем нет травки. И при этом, облизывая губы, всё больше и больше поглядывал в сторону ползающей Даши.
Глянув на часы, а было пол-одиннадцатого вечера, Гена решил, что надо бы позвонить родителям, чтобы они не волновались.
Вернувшись в комнату, он застыл от неожиданно развернувшейся перед ним картины. Нет, здесь не появилось ничего нового, но экспозиция разительным образом изменилась.
Даша, по-прежнему, стояла на четвереньках, но сзади к ней пристроился Равиль Мартынович, который с нескрываемым наслаждением запихивал свой упругий, набухший от прилившей к нему крови, член в Дашу. Вместо слов  песни группы «Белый орёл» Дашины уста издавали нечленораздельные звуки, сопровождаемые мимикой, из которой было трудно понять: стонет она от удовольствия или от боли. Со стороны всё это сооружение больше всего напоминало кентавра, у которого была развёрнута на сто восемьдесят градусов голова.
Гена непроизвольно вспомнил слегка переделанную песню группы «Премьер-министр»: «В каждой сточке только точки перед буквой ять». Мгновение спустя он ретировался на кухню. Первое, что попалось на глаза, был нож, которым четверть часа назад, он резал колбасу. Гена сам не заметил, как он оказался в его руках. Желание нарезать тоненькими ломтиками колбаску Равиля Мартыновича нарастало со скоростью света. Энергия требовала немедленного выхода. И он стал кромсать всё, что подворачивалось под руку. Первыми, смертью храбрых, пали огурцы, за ними последовали оливы и горошек. Всё это, в течение одной двух минут, превратилось в серо-зелёную кашицу. Пора было переходить к колбасе, но тут взгляд упал на бутылку Мартини, которая тут же была опорожнена…. Состояние повышенной боеготовности сошло на нет. И Гена отправился в ванную отмывать руки, откуда, спустя всего несколько секунд, был бесцеремонно выгнан Дашей, гордо проследовавшей туда в рубашке Равиля Мартыновича.
Гена тоже не был святым. Но когда видишь, как на твоих глазах трахают девушку, которую готов был взять замуж, становится как-то не по себе. И это ещё мягко сказано.  С одной стороны, в их отношениях не было намёка на что-то серьёзное, а с другой…. Зачем она знакомила его со своей мамой? Для чего просила выйти за неё замуж, когда думала, что залетела от одного из своих временных кавалеров? Нет, он явно был ей небезразличен.
Прошло около часа. За это время Даша и Равиль Мартынович успели о чём-то мило пощебетать в его спальне, куда они переместились из гостиной, постонать дуэтом и врозь.

Всё, что могло быть сделано этим вечером – свершилось. Равиль Мартынович заметно погрустнел, взор его стал тусклым и ничего невыражающим, член всё больше стал походить на высохший перец чили. Всучив Даше сто рублей на такси, Равиль Мартынович выпроводил уже не просто ненужных, а откровенно мешающих ему «дорогих» гостей за дверь, принял душ и уснул сном пятилетнего ребёнка, проведшего весь день на свежем воздухе.

Даша, которая раньше представлялась Гене, если не недосягаемой, то возвышенной и необыкновенной, стала для него такой же, как все другие девушки. Не лучше и не хуже их. Он даже чувствовал некоторое превосходство. Ей явно было не по себе в его присутствии. О чём говорить с Дашей – он не знал. Но количество алкоголя на килограмм живого веса было явно выше критического и в купе с произошедшими событиями к разговорам не располагало.
На последнюю электричку, а жил Гена за городом – он успевал. Но хорошие манеры сами собой не исчезают: они либо есть, либо их нет. Посему он решил проводить Дашу до дома.
Машину поймали почти сразу. И о цене договорились тоже быстро.
- Даша, дай мне сто рублей, что вручил тебе Равиль Мартынович.
- Зачем?
- Дай говорю!!!
- Держи.
В тоже мгновение Гена опустил стекло и швырнул сотенную на улицу.
- Ты что наделал?!
- Я сам заплачу, - спокойно сказал Гена в ответ.
И хотя всё Генина наличность исчерпывалась сотенной с мелочью, он никак не мог позволить ни себе, ни Даше расплатиться полученными таким образом деньгами.
- Гена, пойдём спать ко мне. Домой уже всё равно не успеешь, - предложила Даша.
- Хорошо, - Гене было в сущности всё равно.
Они тихо, стараясь не разбудить Дашиных родителей, прокрались в её комнату и мирно расположились на её постели.
«Сбылась мечта идиота», - подумал Гена.
«Вот возьму и отымею тебя сейчас. Даже пикнуть не посмеешь», - продолжал размышлять он.
Гениным мечтам не суждено было сбыться. Внезапно в комнате зажёгся свет и на пороге появилась Дашина мама, препроводившая его в комнату Дашиной сестры, которая заняла место Гены рядом с Дашей. Все разбирательства решено было оставить до утра.
Собственно утром, разбирательств никаких и не было. Даша, ничуть не смутясь, сказала, что Гена её молодой человек, и после вечера, проведённого в кафе, он опоздал на последнюю электричку, и ей ничего не оставалось сделать, как пригласить Гену к себе домой. Поверила Дашина мама во всё это или нет, но сделала вид, что объяснения её вполне удовлетворили.
Позавтракав, молодые люди снова направились на съёмки. Даша и Равиль Мартынович вели себя так, как будто ничего не произошло.
 Гена внешне тоже остался таким же, каким и был. Но его отношение к Даше изменилось. Он, по-прежнему, относился к ней с теплотой и заботой, помогал, чем мог, но желание встретить с ней старость пропало начисто.

Вечность поглотила бессмертие, образовав конгломерат ****ской любви. Любви без чувств и обещаний, единственной целью которой является получение сиюминутного удовольствия. Любви, в которой глубина и продолжительность оргазма превалируют над верностью партнёров друг другу, крепостью их чувств, желанием сделать счастливым любимого человека. Так проходит юность и начинается молодость. Человек делает ещё один шаг навстречу познанию мира, имя которому – бесконечность.