Я зажим

– Какая муза тебя укусила?
– Му-му.


Да, я зажим. Самый настоящий зажим.
И ничего лучшего я о себе сказать не могу.
Вся воля моя, весь ум мой, душа с телом, а также фигура моих слов, дел, поступков, кривая судьбы превратились в зажим. Я самый настоящий зажим, которым прикрепляют зеркала.
Зажим ли я на самом деле? – спрашиваю иногда.
Может, это называется по-иному? Может, в каком-нибудь немецком я называюсь иначе? О да, немцы народ дотошный и скрупулезный, и наверняка в немецком у меня есть имя, большое и настоящее имя, например, зеркалодержатель или зеркалокрепитель, или, на худой конец, зеркалозажим. Или что-то невероятное: "зеркало-поддержива-ющее-устройство". И все это в одном слове. Но это невозможно. Потому что наше слово "устройство" только для нас и с виду кажется умным, на самом деле оно ничего не объясняет, оно только заменяет нам что-то непонятное, несуществующее, безымянное. Это устройство можно прицепить ко всему на свете: устройство для размельчения яблока в ротовой полости, устройство для циркуляции крови в ангаре любви, устройство слова, структура дыхания, составляющие движения к беспредельному, счастье в продольном разрезе. Это все жалкие и длинные конструкции вызваны отсутствием самого главного – имени.
Мне нужно имя, и оно у меня есть. В каком-нибудь немецком. Верхнем, нижнем, метафизическом, готическом или в инструкции по эксплуатации, но оно у меня есть. Что-нибудь маленькое или что-нибудь большое, длинное, состоящее из двух или трех корней, что звучит волшебно и непонятно. Так и есть. Die Klemme. И это только начало. А дальше: Klammer, Backe, Aufnahme, Aufspannung, Clip. А дальше идет настоящая фантастика: Drahtbefestigungseinrichtung (для образования пакетов арматуры из проволоки). И это у нас тоже зажим, применяемый. Имена высшей категории, солидные и фамильные: Einspannung, Festklemmen, Gesperre, Haftklemme, Halteklammer, Halterung, Klemme , Klemmen, Presse, Spange, Spannen, Spannzeug, Umklammerung, Verschluß, Verschlußklammer, Zaum, Zwinge.
Так что, клемма, клип и гальтеркламер – это всего лишь клички и синонимы. А Drahtbefestigungseinrichtung чего стоит. Правда, это далеко от смысла, но звучит угрожающе. И за версту не подойдешь, и не ухватишься.

Да, в немецком я живу очень хорошо. Обо мне есть кому позаботиться, накормить, напоить и в футляр уложить на ночь. Да еще пластмассовую прокладку придумали, чтобы не натирать, ни себя, ни зеркало. И о зеркале подумали, и обо мне. Польза обоюдная. А за эту прокладку еще кто-то и премию получил, и потребитель доволен. Так что польза теперь на четыре стороны видна. Советские зажимы не знали этих пластмассовых прокладок, а на Западе их давно изобрели. Ну это же надо так отстать, чтобы не придумать пластмассовых прокладок. Ведь это то же самое что одеяло без пододеяльника или подушка без наволочки – негигиенично и вредно (для подушки и одеяла). А вот как купил человек зажим, а к нему еще и прокладку добавляют, то он от радости под себя писает, потому что думает, что за одну цену две вещи покупает, неразумный. А прокладки давно стали нормой потребления. Ведь дают же нам теперь все в целлофановой упаковке бесплатной. Хлеб, мыло и спички – все равно завернут в пакет и улыбнутся. Вот так. Цивилизация. А мы, получая такой урок мудрости и вежливости, эти пакеты не выбрасываем, а используем по другому назначению и храним в них другие товары, мусор, например. А иначе как же без зажимов и без их прокладок  жить. Ничего держаться не будет.
Итак, я зажим.
Вся сила мышц моих ушла на то, чтобы сжимать и поддерживать зеркало.
Вся красота слов моих (когда-то кого-то волновала) осталась за семью печатями зубов, по ту сторону зажатых челюстей, ушла во влажную немоту пещеры, растворилась на стенках глотки,  ибо зажимы беспрекословно выполняют свой долг, и мне стало понятно и спокойно оттого, что спорить уже не приходится и говорить незачем.
Ах, какое  это мученье и наслажденье.
Даже дышать не нужно.
И сердце бьется ровно и спокойно, ровно и спокойно, ровно и спокойно. Вы послушайте, как бьется сердце у зажима… Тишина.
Я превратился в зажим.
Это очень важное устройство нашей жизни.

Какая великая мысль создала зажим! Ведь сначала должна была зародиться цивилизация и промышленность, чтобы потом был создан штамповочный станок, который  бы  и отштамповал бы зажим. И меня не смущает, что я такая маленькая и незаметная деталь. Мое сердце греет то, что в какой-то части планеты есть страна, а в ней есть завод, в котором кто-то позаботился о штамповке зажимов для населения. Меня не смущает, что в одну секунду в мире штампуют до миллиона и более таких и многих других деталек. Что они годами лежат на складах и десятилетиями перемещаются с рынка на рынок. Во-первых, недостатка в них не будет ни в одной стране, где используют зеркала. Будут случаться кризисы и революции, будет исчезать с прилавков хлеб, а зажимы останутся, даже если зеркала перестанут, зажимы останутся. А во-вторых, надо подойти с другой точки зрения – со стороны зеркала. Каждое зеркало нуждается для закрепления на своем месте в трех, пяти или семи – в исключительных случаях и больше – зажимах-клеммах. Но ведь это же не так много. Объединительным очагом для нас является зеркало, и мы каждый на своем месте, впиваемся в зеркало с определенной стороны, не мешая и не ревнуя друг к другу. Мы каждый делаем свое дело на своем месте и, кроме того, что очень возвышает нас в глазах друг друга, мы делаем общее дело. Поддерживать зеркало в шифоньере на задней стороне двери – это великое общее дело. Чувство, доставляемое этим общим делом, неописуемое. Зажим – гармоническая деталь, в которой принцип индивидуализма уравновешен коллективным мышлением. Никаких сбоев, никаких просчетов. Никаких драм, никаких конфликтов. С миром и собой, между мы и я.
Я зажим и уже не принадлежу себе. Так легче сносить тяготы и лишения, переносить скорбь. Тяготы семейной жизни, скорбь познания.
Я нахожусь в полной неподвижности. Я недвижим, я неподвижен. Я без движения и всякого намека на него. Все мои лучшие свойства уместились в одно, поразительное в своем постоянстве и неподвижности, и прочности. Быть зажимом означает быть неподвижным, быть вбитым в стену, быть вкрученным шурупом (моим собратом) и сжимать всей своей крепостью, всем своим существом – зеркало, чтобы оно не упало.
А ведь в самом деле. Прочность – символ и свойство зажимов. Вы видели когда-нибудь зеркало, выпавшее из зажимов, разбившееся по нашей вине? Зеркала разбиваются по иной причине. Фатальной и роковой. Во всех этих передрягах и битье зеркал виноваты руки, руки человека, трепетные, нежные, холеные, нервные, дрожащие трясущиеся, неумелые и слишком самоуверенные. Человеческие руки, в них слишком пульсирует мысль, и они позволяют себе многое. Руки не держат никогда и ничего. Они поддерживают, пока хватает дыхания, а дыхания хватает ненадолго. Они стучат, бьют, размахивают, прячут и выдают, берут и отдают, сжимают на мгновенье, в основном другую руку, греют, ласкают. Их очень часто целуют. Они действуют непроизвольно. А кому придет в голову целовать и любить зажим?
Если у вас возникнет желание покрутить пальцем у виска, то подумайте о руках, о том, что я сказал выше.
Если вы удивитесь, как я дошел до жизни такой и не выбрал, скажем, участь отвертки или того же шурупа, то должен заметить, что участь не выбирают, а что касается отвертки и более ценных в быту предметов, то с них и спрос больше, и возни много. Отвертка – это орудие в руках человека и потому лицо зависимое. Тут в самом деле зависит, в чьи руки они попадут. Кроме того, возникает опасность потери или ущерба дорогого предмета, а это влечет за собой опасения за себя, что исключается в случае с зажимом. Сложности возникают в устройстве самого предмета – он начинает много думать о себе, перегорает и выходит из строя. А шурупы – это целая категория размеров, равно и дюбеля. Шуруп – лицо зависимое от размера и умения не сорваться. А сколько неприятностей доставляют поперечные пазы для отверток, когда они стачиваются и шуруп приходится выдергивать со всеми корнями, которые он успел пустить. Это просто не эстетично, это даже трагично. В этом смысле зажим одинаков и совершенен.
Покой, абсолютный покой и постоянство действия – это зажим.
Вечный зажим – это вечное действие, вечное объятие – это тоже зажим.
Зеркало мое, и та, что в зеркале – это мое…

Быть зажимом – вот моя пузырчатая свобода.
Почему-то свобода представляется в виде пузырьков, лопающихся на поверхности. Стремление вверх, полое тело, пузырек кислорода, перенасыщенного углекислым газом. Но где это бульканье кипящей воды, где этот пар почти библейский над водой? В кого мне надо перевоплотиться? В кастрюльку с обедом? В чайник? В вечную кухню преображения? В кухню вечного преображения?
Но зажим – это свобода в деспотизме. Это участь пригвожденного к стенке, наслаждающегося последними минутами прекрасной жизни: солнце, ветер, птички, последнее слово, сверкнувшее в памяти. Виновен он или нет – это другой вопрос, ничего общего к казни не имеющий. Время – это казнь, но если ты зажим – казнь становится вечностью, посмертными окрестностями, и можно оглядеться по сторонам, перевести дыхание и продолжить – дышать, надеяться, мыслить страданием и страдать мыслью.
Кого я стесняю, кому я мешаю? Кому я делаю больно? Тому, кого зажимаю, прижимаю, сжимаю, сдавливаю? Как бы не так. Все глаголы, помещенные в мой корень, не выражают того действия, которое совершается помимо моей воли. Они счастливы, зеркала и те, кто попал в зажим. Эта их форма жизни, формула подвешенности, форманта отдачи и вечного дарения, кредо пригвожденности к тому, что помимо них. Верую, ибо больше ничего не остается. Пригвожден эрго сум. Висишь на стене – обеспечиваешь функцию полезности и эстетики.
Никто не жалуется, никто не ропщет, все сыты, довольны и целы. Главное – спокойны. Но чего-то в этой гармонии не хватает. То ли зеркало хочет сорваться с места, то ли виды иные на зажим имеет. Хочет, видно, чтобы зажим превратился в цветок благоуханный или поцелуй воздушный. Как бы не так. А зеркало кто держать будет? Да и не в этом дело. Зажим не кретин, как может показаться с первого взгляда. Он понимает. Он знает, что женщина в зеркале существо не настоящее, а призрачное. Отражение – и реальностью ей ни вовек не стать. Рассудок, трезвость, опыт. А чувства пролетают мимо, как взгляды, скользящие по поверхности зеркала и зажимы, конечно, не замечающие. Конечно, ищите женщину, я и не проговаривался и не пытался ее спрятать, не отрицаю и не бегу, я просто пытался ее увидеть с расстояния ее собственного взгляда, приноровившись к не замечаемым ею (равно и другими) деталям нашего обихода. Вещественное доказательство человека-невидимки (невидимка, кстати, это клип, клипс, die Klemme, заколка для волос и тоже род зажима), соглядатая человеческих чувств, рыбака эмоций, охотника за привидениями.

Какое счастье, что зажим лишен червоточины в душе, как и самой души. Хотя немного души в нем намечается – в качестве идеи зажатия, но червоточины в душе зажим лишен. Лишен тлена, ржавчины, сомнений, угрызений, души ощущающей, души чувствующей и души сознающей, лишен смерти и жизни в обществе здравых и ненормальных. Зажим выполняет следующие функции: он зеркалу не дает упасть и, черт побери, что он делает с этим зеркалом, которому хочется свободы и танцев, хочется сорваться и упасть в объятия, хочется взлететь или покоиться на волнах жизни, хочется быть человеком. Зажим – не дает. Зажим на страже и – как тать в ночи. 
Он муж из домостроя, он кран над стройкой, он землемер в эпоху передела, он музейный экспонат, он кухонная утварь, он большая стирка, он неизбежность, он мелюзга, он комар-кровопийца, он архитектор углов и меблированных комнат СПб Гоголя и Достоевского, он серость никелированная, он выхлопная труба, он неизбывное раскаяние, он длинный свиток, он угол дня, он ноготь, вонзившийся в тело, он след на зеркале и хочет быть им, он то, что в мире, он то, что с тем, что смотрится в зеркало, но увидеть себя не может, даже глазами человека, который видит другие предметы, но это не видит.
Зажим не боится молотка и ударов судьбы, пуля никогда не попадет в зажим, никому не придет в голову снять зажимы, потому что останутся неприятные отверстия. На них можно навязать веревочку и повесить на нее галстук.
Быть зажимом – это целая философия спокойствия и силы.
Быть зажимом – это существовать после катастрофы.
Зеркала перестанут быть, а зажимы останутся.
Мир разрушится до основания, но все равно Бог не оставит зажимы и они воскреснут в новую жизнь, возникнут на витке эволюции, их изобретут на участке между моллюском и водородной бомбой.
Только зажим и та, что в зеркале…


четверг, 24 февраля 2005 г.