Утро

28.01.04.

Утро поприветствовало тоской. Хуже вечера. Тот хотя бы имеет обыкновение заканчиваться и уступать место ночи. Утро давило на грудь, на голову. Нет, не из-за выпитого вчера обжигающего виски. Виски было отличным. Глоток. Несколько секунд жар в горле, затем жар опускается ниже, разливаясь по телу и добираясь до памяти. Память не выдерживает и исчезает, растворяется, тускнеет. Мысли путаются. И это счастье. Короткое, мимолетное, но счастье. Оно обволакивает тело, накрывая белым теплым покрывалом, согревает сердце. Хотя..., может, я опять спутала его с виски. Это не важно; важно, что тоска и грусть уходят, испаряются, не выдерживая этого жара.
Нет, я не заливаю горе спиртным, я просто пытаюсь его отравить. Только один вечер, остальные итак прошли как в тумане - так что пить вообще не было смысла. А сегодня хорошая компания, друзья. Им весело, я тоже разделяю их настроение - играю роль. Она не моя, не по душе мне, но виски помогает войти в образ. Память ему точно не подруга, потому как уменьшается пропорционально напитку в бокале и возвращается только утром.

Утро... улыбнулось мне горечью (не во рту, конечно, - видимо, зубы я вчера все-таки умудрилась почистить). Улыбнулось горечью воспоминаний. Да, память не только виски, но и мне не подруга. Лучше бы не возвращалась, лучше бы заблудилась где-нибудь по дороге или ошиблась адресом.

***

- Привет, дорогая! Как спалось?
- Ты издеваешься. Я опять видела Его. .В темно-зеленом свитере и таких же брюках. Смешной Он. Почему-то в темных очках. Он улыбнулся, кивнул головой, что-то сказал. Я не слышала, вернее, не слушала. Главное, его образ был рядом. Его голос, его лицо, та же улыбка, тот же когда-то разбитый нос, две дуги бровей. Такой же как всегда. Только зеленый цвет ему не идет, делает его смешным. В отражении его очков вижу себя. Короткая стрижка, темные волосы - как два года назад, кода мы только познакомились. Я улыбаюсь ему навстречу, хочу сделать шаг - темнота. Ах, да, я ведь тоже в темных очках. Странно, к чему бы это. Снимаю очки, иду следом. Вдоль пятиэтажного дома… А дальше провал… в памяти. Вернее, во сне – открываю глаза – снова утро.

***

…Его образ, дни под одним солнцем с ним и ночи, жаркие ночи, нежные ночи, сладкие.. Ночи, где были МЫ, не Я, не ОН, а вместе, двое в целом мире.
И кажется, что целый век прожит без него, а мне всего 19.
Глупо это.

- Ты помнишь тот вечер. Ты была с ним, ты была у него, вы…
- Нет
- Я стоял под окном до утра, я ждал, чего – непонятно. Может, ты выйдешь, одумаешься, вспомнишь. Обо мне, о нас. О любви.. Неверная и глупая. Зачем ты это сделала? Зачем…

- Молчи. Я простил, я слишком не хотел тебя терять. Два месяца ожидания, ночных звонков в чужой город. Твой голос в трубке, слова, слезы. Два месяца надежды. Для чего? Чтобы в один миг все разбить, разрушить и растоптать.
- Прости..
- Мне было слишком больно. Слышишь? Ты знаешь, что такое больно? Что такое в один миг потерять все, чем жил эти два года. Потерять любимую… тебя…

***

Невероятно. Рассвет. Утро еще не пришло, оно только показалось на горизонте, а ветер свежести уже здесь. 5 утра, а сна как не бывало. Стук в дверь – или мне кажется. Босиком ползу к двери. Никого. Показалось.
Да нет же, опять стук. К черту новые шторы – срываю (как я только раньше не замечала, что они слишком мрачные для комнаты молодой девушки) – распахиваю окно. Ветер бьет в лицо ароматом сирени. И чем-то еще. Новый, незнакомый запах.
Кажется, письмо от моей мучительницы – памяти. Открываю конверт – там чистый лист. Наконец-то почтальон ошибся. Или бланки у Ее Величества закончились. Не знаю. Понимаю только одно: ни мгновения, ни часа, ни дня, ни события – ничего не приходит на ум. Пустота. Все прожитое уже оплакано, похоронено, отпето и погребено под осколками дней (или лет – я давно уже живу вне времени). Кстати, какое сегодня число? 17 апреля. Отлично. Начинаю жизнь сначала, с чистого листа, с 17 апреля…

Я любила, я кричала,
А теперь душа пуста.
Начинаю жизнь с начала,
Просто с чистого листа...


Крашенинникову Ивану Сергеевичу