Левкои. Небо. Свет Э

И тогда она возненавидела Любовь за банальность. А может возненавидела себя за неспособность и неумение Любить?
Это не важно.
Она перестала верить в Любовь. И этим все сказано. Трудно смириться с тем, что жизнь – набор математических формул. Трудно, но можно.

===
«Любовь – пустота! Не надо чувствовать! Надо делать! Менять себя, менять людей. Жить образцово можно лишь без чувств, без эмоций. Как простой отлаженный механизм. Понимаешь?» - ее голос звучал оживленно и уверенно. Она думала, что это правда. Она была буквально пропитана этой правдой. А я…я не мог поверить, что слова, доносящиеся из телефонной трубки – ее слова. Эдит еще что-то говорила, но я не мог больше ничего воспринимать. Нажал на кнопку OFF. И долго еще приходил в себя. А где-то в другой, чужой стране на деревянном стуле сидела она и слушала зудящие гудки. Она не спешила класть трубку, и лицо ее не выражало никаких эмоций.

Я не слышал с тех пор ее голоса. Наверное, даже разлюбил. И ее, и голос. Доходили слухи, что Эдит сильно изменилась. Стала светской львицей. Что ее никто ни в чем не может упрекнуть, но все осуждают ее поступки. Что она не мучается бессонницей, как пять лет назад. Я должен был найти ее. И я ее нашел.

Один из тех милых городов, которые будто переносят тебя на столетия назад и которые все как один похожи друг на друга. Щурившееся утро и тихое, пустое летнее кафе. Место встречи. Которое, как известно, всегда одно. Я отправил ей записку, пусть считает законченным романтиком. Но свои первые слова я хочу произнести, глядя ей в глаза. За последние годы жутко возненавидел телефон.
Я не узнал. Она заметно постройнела, стала будто бы выше. Не похорошела.
- Здравствуй, Эдит.
Она долго молчала и смотрела на бездомную кошку, сидящую на тротуаре. Но кошка убежала, и нечем было больше отвлечь взгляд:
- Здравствуй.
Теперь я не мог говорить, смотрел на нее. Черные волосы были заплетены в конский хвост, и непослушная прядь, выбившись из упорядоченной прически, закрывала ухо. Меня неудержимо тянуло подойти ближе и поправить ее волосы, но что-то отталкивало в этой высокой незнакомой.
Да, я все еще любил ее. Может даже сильнее, чем в том девяносто шестом.
- Лев. Зачем? ты приехал…, - теперь она не отрывала от меня строгих голубых глаз. Блики играли на дужке очков.
- Эдит! Что ты сделала с собой? Ты же не такая, - мне было больно смотреть на ее равнодушие, - Я же помню тебя. Прежнюю. Помнишь наши прогулки с рассвета до заката. Помнишь, как ты плакала от счастья, тогда…
- Я не заплачу теперь, - она прервала меня, - Лев, пойми ты…Я не умею плакать. Знаешь, есть у меня правило: Не плакать никогда и ни при каких условиях.
Она улыбнулась, или это только показалось мне. Больно и страшно было видеть ЕЕ правду.
- Плакать нужно. Слезы – капли искренности. А ее осталось так мало. Эдит…Чего ты добилась своими убеждениями…Как робот, ты же…
И снова не дала мне договорить. Лицо Эдит изменилось. Она открыла рот, словно от удивления и опустилась на асфальт, судорожно глотая воздух.
- Тебе плохо??? Что! Что с тобой?! Пошли зайдем в здание, - я схватил Эдит за плечи. Она вдруг успокоилась и подняла глаза к небу.
- Ты видишь? – тихо спросила Эдит. Я нахмурился и тоже посмотрел наверх.
- Небо…что ты там видишь?
- Ты видишь!? Ты тоже видишь небо!
- Что? Небо?
- Небо. Я его вижу. Оказывается, оно голубое.
- Но…, - я не знал, что сказать. Не надо было ничего говорить. Я все понял. Рядом со мной сидела счастливая девушка, и, это странно и я до сих пор не нахожу объяснения этому явлению, но вдруг словно с ног до головы окатила волна света. Рядом со мной на асфальте сидел Свет. Ее лицо все еще было обращено к небу, но глаза были закрыты. Эдит сказала:
- Люблю левкои.
Я не знал, что это такое. Но не это было важно.
                Я слушал ее слова и СЛЫШАЛ ее мысли.
- Я тебя понимаю, Эдит.
- А я вижу небо.
Лишь усмехнулся. Эдит потупила взгляд и, словно извиняясь, как-то по-детски произнесла:
- И…я все-таки умею плакать…
и заправила непослушную прядь за ухо