До первого трамвая

В небесах над городом застыла летняя ночь. Летней она, правда, могла именоваться только после взгляда на календарь. Погода, понимаете ли, ничуть не располагала назвать эту ночь летней. Вечером прошел прекрасный, истинно летний ливень, а сейчас на небеса была накинута какая-то неопрятного вида темно-серая рвань, явно давненько не стираная. Из чрева этой рвани с периодичностью примерно в пятнадцать минут сыпалась мерзость премокрая (или мокрость премерзкая, непонятно!), скорее напоминавшая слезы каких-нибудь пичужек, но уж никак не летний дождь. Меня это, хвала небесам, не слишком удручало – к услугам ночных алкоголиков, вроде меня, имелись роскошные остановки общественного транспорта.
От поганой такой погоды и на душе у меня было вполне так прегаденько. Воспоминания какие-то непрошенные в голову лезли. Нет бы сидеть себе спокойно, пиво дуть до полного осоловения, курить любимые «Лаки Страйк»! Не-е-тушки!!! Угодно, видите ли, курить нервно, «Туборгом» жадно захлебываться и воспоминания вспоминать, о прошлом сожалеть, блин!

Снова перед глазами берег Черной речки, два полотенца рядом – синее и оранжевое. Темка достает из воды охлаждавшееся там пиво и громогласно требует открывашку. Мы тогда, в 97-ом, почти все лето у речки пивом наливались по самые глаза. И Темка, вполне искренне, пытался привести меня в порядок, а жизнь мою, неожиданно для меня самой перепутавшуюся, как клубок пряжи, - к общему знаменателю. Получилось у него, вроде бы, неплохо, да только никак не могла я понять, к чему милый этот, в сущности, юноша толкует мне про одиночество, которое каждому, мол, мыслящему человеку, якобы, гарантировано. В монастырь я пока не собралась, а то, что с мужем официально не развелась – так это ничему не поможет и не помешает. Так мне тогда казалось.
Потом, когда в ноябре того же года Темка уехал в Пермь на ПМЖ, до меня таки дошло, какое одиночество он имел в виду. Когда я пришла в себя после расставания с мужем, а жизнь моя вошла пусть в новую, но все же свою, колею, оказалось, что мало кто из людей мне нужен. Не интересуют они меня. А те, кто меня так или иначе заинтересовал, вполне могут в единственной и неповторимой жизни своей обойтись без меня. Так и запишем: одиночество…

Откуда-то из загадочных и дремучих глубин души при слове «одиночество» начинают подниматься темные, как горький шоколад, волны отчаяния и страха. Страх пытается доказать мне, что я одна ничего не стою, а отчаяние, в свою очередь, объясняет, что одиночество – это очень даже не фиговый повод свести счеты с жизнью.
Мне, благо, есть, что противопоставить этим двум никчемным пропагандистам. Есть в моем богатом арсенале такие воспоминания, которые, несмотря на всю их безрадостность, могут заставить меня относиться к себе-любимой с уважением, а к жизни моей человечьей – так и вовсе с пиететом. Они отнюдь не для всеобщего обозрения, да и самой себе их лучше показывать не в четкой, вербализированной форме, а виде легкого, как светлое пиво, ощущения – есть, и ладно…

Играя разрозненными кусочками отчетливых и не очень воспоминаний, я отправляюсь в киоск за следующей порцией слабоалкогольной аквавиты. Добродушная тетка киоскерша честно сообщает мне, что «Туборг» остался только тот, который «грин» (гадость, к слову сказать, редкостная!), запасы обычного иссякли. Хорошо хоть не одна я тут закупаюсь в эту пасмурную летнюю ночь, не то, вполне возможно, пришлось бы мне обвинить себя в безудержном алкоголизме и печально топать домой.
Не тут-то было! Попялившись с минуту на витрину с пивом, я достаю кошелек и торжественно прошу тетку принести мне пару бутылок «Эфеса». Киоскерша, укоризненно качая головой скрывается в подсобке, а вновь погружаюсь в возлюбленные свои воспоминания.
А они уже заждались возможности быть мною замеченными! Засуетились сразу вокруг моей персоны стали под нос совать моменты приятные, романтически окрашенные. О том, как мы с мужем познакомились напомнили. Как мы гуляли вдвоем по Питеру, и он был моим личным экскурсоводом. О том, как… Нет, это тоже - совсем не для всеобщего обозрения. В дождливую ночь такие воспоминания, конечно, согревают, но пусть они будут у каждого свои…
Не успели воспоминания окончательно извинить свое прежнее поганое поведение, как тетка киоскерша принесла наконец таки мое пиво. Что ж, будем радоваться – товарно-денежный обмен все-таки свершился, пиво перекочевало в мои жадные ручонки, можно дальше созерцать ночную улицу сквозь дым сигарет!
(Искренне посмешили меня слова местной работницы сферы услуг, произнесенные вслух, видимо, случайно: «И как она только на ногах держится?!» Хо-хо! Знай наших! «Богатыри – не вы»…)
Я снова комфортно расположилась на лавочке остановочного комплекса, открыла бутылку «Эфеса», закурила и, уставившись на мокрый асфальт, стала ждать первого трамвая. Часы на моей руке показывали 4:42 утра.

Екатерина Самозванец © 2004 г.