Фестиваль искусств в солянкино солянкино -2

 Выборы  прошли,  жизнь  вернулась  в  привычное  русло.  Нефтяные  олигархи    подняли  цены  на  бензин,  тут  же  подсуетился  Конопатый,  подняв  цены  на  свет,  чиновники  втихомолку  «пилили  себе  немного  денег»,  народ  вернулся  в  бараки.  Вообщем,    все  как  всегда.  Любовь  к  народу  в  миг  утихла,  он  вообще  стал  ни  к  чему,  только  мешался.  И  это  справедливо -  ведь  у  нас  прекрасные  чиновники,  просто  им  попался  плохой  народ!
 Жизнь  стала  скучной.  На  телевидение  крутили  бесконечные  сериалы  про  Хуаниту,  которая  любила  Санчо,  но  ей  не  давал  житья  дон  Педро.  Ведь  Хуанита,  хоть  и  жила  во  дворце,  но  была  рабыней.  Наши  женщины  плакали  все  вечера  напролет,  видя,  как  тяжело  приходится  Хуаните,  в  обязанности  которой  входила  подача  чашки  кофе  в  постель  жены  дон  Педро.  А  поутру  наши  женщины  обвешивались  пудовыми  сумками,и  зажав  в  зубах  стольник  для  милиционера,  шли  в  сорокоградусный     мороз  на  улицу  торговать  штопаными  носками.
  Газеты  тоже  стали  скучными.  Многие  газеты  выходили  с  белыми  листами,  потому  что  писать  было  не  о  чем.  Конечно,  можно было  написать  о  замечательной  доярке  или  токаре,  но  писать  о  людях  подлых  профессий – себя  не  уважать! А  писать  про  чиновников – себе  дороже!  У  нас  вроде,  как  бы  свобода  слова,  но  не  так  чтобы.  Выбрали  как-то  средний  вариант,  написали  про  то,  что  у  нас  половина  продавцов   люди  нечестные,  так  те  потом  газетчиков  по  судам  затаскали,  пришлось  писать  опровержение: половина  продавцов  у  нас  честные  люди!
 А  дешевые  газеты,  у  которых  денег  хватало  лишь  на  бумагу  желтого  цвета,  годами  смаковали  развод  певицы  Валерьянкиной.  Валерьянкина  от  семейной  драмы  замкнулась  в  себе,  но   сутки  напролет  давала  интервью  про  то,  какая  сволочь  ее  муж. И  какая  она  хорошая –все  рожала,  рожала,  рожала… И  что  она  теперь  будет  делать,  на  что  жить?  Ведь  все,  все  что она  умела  хорошо  делать,  так  это  рожать.  А  без  мужа  как?  Но  тут  подвернулся  новый  мужик,  хоть  лысый,  но  богатый,  идеальный,  как  яйцо  Фаберже,  и   Валерьянкина  успокоилась.  Газеты  снова  поскучнели  и  печатали,  хоть  и  с  цветными  фотоснимками,  но  одну  мелочевку,  типа  о  том,  как  певец  Мура  стал  щербатым,  открывая  бутылку  пива  зубами.
 Но  как  ни  старалась  Валерьянкина,  а  рождаемость  в  селе  стала  падать.  А  умирать  людей   стало  больше.  Демографы  это  явление   научно  объяснили:  не  с  голоду  наши  люди  мрут,  а  со  скуки!  И  тут  возбухнули  наши  деятели  искусств! Много  лет  они  восхваляли  власть  за  то,  что  им  разрешили  выезжать  из  села,  что  теперь  они  могут  поднять  свой  творческий  потенциал  на  Канарах    и  Гавайях,  на  Сейшелах,  в  Монте-Карло  и  в  Лас-Вегасе.  С  детской  радостью,  на  полусогнутых  ногах,  бегали  в  сельсовет  для  получения  премий  и  орденов  за  неснятые  фильмы.  А  тут,  начесав  денег  в  предвыборных  турах,  на  съемках  агитационных  роликов,  получив  очередные  звания  всенародных  артистов,  они  почувствовали  себя  деятелями  глобального  масштаба.  И  чтобы  подтвердить  свои  амбиции,  решили  снять  судьбоносный  фильм,  чтоб  не  хуже  чем  в  Голливуде!
 Но,  как  всегда  у  нас  бывает,  денег  на  кино  не  хватило.  И  тогда  решили  провести  фестиваль  искусств  с  патриотическим  названием  «Селянский  супермаркет».  Патриотизм  конечно  был  не  лишним,  потому  что  наше  село  давно  превратилось  в  смесь  восточного  базара  и  проходного  двора.
 И  вот,  не  прошло  и  года,  как  в  сельском  клубе  имени  Конфуция  открылся  первый  фестиваль  «Селянский  супермаркет».  Для  этого  в  срочном  порядке  из  клуба  были  вывезены  все  раскладушки,  которыми  в  клубе  торговали  за  неимением  фильмов.  С  чердака  достали  пыльные  красные  дорожки,  которые  там  лежали  без  дела  еще  со  времен  тирании.  Их  разложили  у  входа,  прикрыв  тем  самым  лужи  и  колдобины.
 Концепция  фестиваля  мало  чем  отличалась  от  психологии  доярки.  Как  доярки  любят  вставлять  во  весь  рот  золотые  зубы,  чтобы  выглядело  богато,  так  и  на  фестивале  в  основном  были  представлены  произведения  модных  и  дорогих  авторов.  В  залах  клуба  висели  картины  художника  Яичницы,  лубки  Шеншилова,  стояли  бронзовые  монументы  скульптора  Елееле.  Правда,  чтобы  придать  фестивалю   демократичный  вид,  допустили  к  показу  и  две  картины  сельского  художника  Стеклотарочкина.
 Народ,  пришедший  на  фестиваль,  ходил  по  залам,  обходя  с  опаской  монстров  Елееле  и  задерживался  надолго  у  картин  Стеклотарочкина.  Действительно,  там   было  на  что  посмотреть.
 На  одной  из  картин  был  изображен  взмыленный  конь,  у  которого  повернутая  назад  голова  смахивала  очертаниями  на  Кольский  полуостров,  а  хвост  был  похож  на  Камчатку.  На  шее  коня  сидела  чертова  дюжина  представителей  соседних  сел,  которые его  лягали  ногами  в  бок.  Между  задних  ног  коня  путалась  собачонка  в  кепке-аэродроме.  Собачонка  была  хитрая,  она  одновременно   тянулась  длинным  жадным  языком  к  подбрюшине  коня,  а  зубами  пыталась  укусить  его  за  ноги.  При  этом  собака  косилась  преданными  глазами   на  идущего  в  стороне  звездно-полосатого  слона.
 В  этой  картине  нашла  отражение  наша  любимая  сельская  забава  под  названием  «Кто –кого?».  Мы  даем  нашим  соседям  нефть,  а  в  ответ  получаем  плевки,  даем  газ -  они  нас  пинают.  И  так  до  бесконечности – чем  больше  мы  им  даем,  тем  сильнее  оплеуху  получаем  в  ответ.  Пока  в  этой  игре  равенство,  никто  не  хочет  сдаваться.  Мы  не  сдаемся,  потому  что  считаем  себя  богатыми,  хоть  порой  самим  кушать  нечего.  Соседи  не  сдаются,  потому  что  считают  себя  хоть  маленькими,  но  гордыми.
  У  другой  картины  Стеклотарочкина  тусовались  в  основном  старики.  Картина  называлась  «Тайная  вечеря».  В  отличие  от  библейского  сюжета,  здесь  не  был  изображен  Христос.  На  полотне  был  изображен  праздничный  стол  на  фоне  стены  сельсовета.  За  столом  в  образах  апостолов  сидят  ветераны  войны,  перед  ними  стоит  Иуда,  с  лицом  председателя  сельсовета,  держа  в  одной  руке   граненый  стакан  с  водкой,  а    другая  рука,  спрятанная  за  спиной,  сжимал  листок  бумаги  с  законом  об  отмене  льгот.
 После  картиной  экспозиции,  посетителям  предлагался  концерт  мастеров  искусств.  В  концерте  должны  были  участвовать  знакомые  всем  певцы,  но  народ  между  собой  шушукался,  что  возможно  приедет  опальный  певец,  заклеванный  прессой  Филипп  Пугачев.  Народ,  который  в  последнее  время  слушал  этого  певца  только  на  кухне,  за  плотно  закрытыми  дверьми,  в  передачах  враждебной  радиостанции  «Голос  Турции»,  валом  повалил  в  зрительный  зал.
 Картинная  галерея  опустела,  лишь  мощные  ребята  в  серых  костюмах  рыскали  среди  монументов  по  углам,  пытаясь  отыскать  сортир.  Это  тоже  наша  национальная  забава.  При  прежнем  председателе  сельсовета  эти  ребята  восемь  лет  искали  рельсы,  на  которые  тот  обещал  лечь.  При  нынешнем  председателе  пятый  год  ищут  сортир…
  Итак,  публика  стала  заполнять  зрительный  зал.  В  партере,  в  первых  рядах,  где  билеты  были  бесплатными,  расселись  малоимущие  слои  населения – чиновники  сельсовета  во  главе  с  председателем,  Кощей  Бессмертный,  нефтяные  олигархи.  На  галерке  расположился  остальной  народ.  Концерт  поручили  вести   Ирине   Куданадо,  которая,  хоть  и  пролетела  на  всех  выборах,  но  почему-то  считалась  неотразимой  красавицей.
  Ирина  Куданадо,  открывая  концерт,  рассказала  о  пользе  демократии,  которая  заботиться  о  культурном  развитии  народа.  Не  преминула упрекнуть  неблагодарных  людей,  что  ее  никуда  не  выбрали:
- Я  ведь  в  политику,  как  на  плаху  иду! – визгливым  голосом  кричала  она. – Я  бы  грудью  вас  защитила!..
 Публика  на  галерке  тут  же  направила,  усиленный  биноклями,  взгляд  на  то  место  у  Куданадо,  каким  она  собиралась  народ  защищать. Вздох  разочарования  прошелся  по  рядам.  Но  тут  на  сцену  выбежал  певец  в  форме  есаула  и  затянул  гимн  ПРР.  Чиновники  вскочили  со  своих  мест,  а  Большая  Кепка  даже  прослезился.  Затем  пели  Валерьянкина ,  Косин  и  Мура.  А  под  конец  появился,  о  чудо! - Филипп  Облученный!..
 Славный  получился  концерт!  Но  в  фестивале  главное  не  это.  Главная  часть  каждого  фестиваля – это  фуршет. 
 Тут  надо  сказать  о  плодотворной  идее  придворного  политтехнолога  Павла  Глебовского.  Чтобы  повысить  рейтинги  наших  чиновников,  он  предложил  украсить  их  портретами  этикетки  бутылок  с  водкой.  Чтобы  лозунг: «Народ  и  ПРР – едины»  был  в  действии.
 Трудная  была  эта  задача.  Если  портрет  председателя  сельсовета  без  труда  разместили  на  этикетке  литровой  бутылки,  то  с  четвертинкой,  которую  в  народе  зовут  мерзавчиком,  и,  на  этикетке  которой  должен  быть  изображен  Мыльный  Пузырь,  пришлось  помучиться.  Удивительно,  но  наши  чиновники  все-таки  с  этой  задачей  справились.
 Эта  водка  пользовалась  необычайной  популярностью.  Если  раньше  мужики    «соображали  на  троих»,  то  теперь  собирались,  чтобы  «раздавить  мерзавчика»... 
 Эта  водка  стояла  на  столах  и  почетные  гости  тут  же  бросились  ее  дегустировать.  Закуска  была  демократичной,  сплошь  национальные  блюда -  анчоусы  и  ананасы,  омары  и  авокадо. Вообщем,  обычная  еда…
 Фуршет  проходил  мирно  и  чинно.  Лишь  Филипп  Пугачев  буянил.  Его  мятежная  душа  требовала  простора.  Ему  хотелось  цыган! Как  отказать  такому  человеку!  Его  взяли  под  белы  ручки  и  повезли  на  хутор,  где  жила  цыганская  семья.  Умели  ли  цыгане  петь,  никто  не  знал,  но  то  что  они  под  «крышей»  милиции  торговали  наркотой,  знали  все.
 Чем  потчевали  цыгане  Пугачева  целую  ночь  неизвестно,  только  поутру   Филипп  вышел  растрепанный,  но  в  смокинге,  и  побрел  к  озеру. 
 У  озера,  на  лугу,  паслись  коровы.  На  бережку  сладко  спал  пастух.  Его  руки  были  широко  раскинуты,  в  изголовье  валялись  пустые  мерзавчики  с  портретом  Мыльного  Пузыря.  В  ногах  его  стояли  и  ароматно  благоухали  дырявые  носки,  чуть  поодаль  лежали  стоптанные  сапоги.
 Неизвестно,  что  тут  привиделось  Филиппу  Пугачеву,  может  родные  Золотые  Пески,  может  пляжи  во  Флориде,  но  вдруг  он  начал  кричать  на  коров  благим  матом:
- Кто  вы… такие? Что  за  вид…  такой?…………………. Мне  не  нравятся  ваши  купальники!……………… Мне  не  нравятся  ваши  сиськи!
 Речь  была  пламенной  и  долгой,  но  привести  ее  здесь  полностью  и  без  многоточий  нет  никакой  возможности.  Так  же  как  и  ответ  коров,  которые  лишь  промычали  в  ответ.  Черт  его  знает,  что  они  хотели  этим  сказать!
 Утренний  ветерок  обдувал  гневное  лицо  Филиппа  Облученного  и  от  его  прохлады  певец  немного  очухался.  Увидел  наконец  спящего  пастуха,  подошел,  потолкал  брезгливо  одним  пальчиком.
 Пастух  открыл  глаза.  Поднял  тяжелую  голову.  Увидел  перед  собой  хиппаря в смокинге,  судя  по  всему  иностранца.
- Где  я? – с  трудом  выговорил  Пугачев,  потому  что  от  пастуха  пер  такой  перегар,  что  дух  перехватывало.
 Пастух  судорожно  стал  подыскивать  в  памяти  английские  слова.  Но  не  найдя  таковых,  просто  ответил:
- Это  Солянкино,  сэр…