Остров. Главы 7-9

7. Дикий мед (Генка).

Цыпа после второй голодной ночи так же не стал, как и Илья, стоять в стороне от насущных проблем. Он с утра отправился искать что-нибудь съестное. Не, как Илья змею приносить не будет. Может, корова здесь пасется чья- либо, а может и зайца поймает. Так или иначе, но без еды он возвращаться к шалашу не думал.
Генка был старшим в семье аккумуляторщицы шахты, многодетной вдовы. Отца придавило пластом в дальней штольне и оставил он своей ненаглядной четверых чертенят. Руководство шахты не посмело применить репрессии в отношение убитой горем женщины, пристроило её лампочки заряжать. Да и друзья отца не оставили в беде. Чем могли помогали. Вот и этим летом выбили путевку в пионерлагерь под Новосибирском, пусть пацан отдыхает у реки в лесу.
Отдыхает. Генка тоскливо посмотрел в сторону, где находились однолагерники – там точно уже позавтракали, сидят в отрядах, читают что-нибудь, а может, и поют. Его не хватятся сразу. Сейчас, пока дозвонятся в шахтоуправление города Белово, пока мать напугают, от этой мысли Генка чуть не заплакал, пока здесь начнут рыскать по деревенским, не один день пройдет. Они на этом проклятом острове уже умрут. И первым будет лежать на берегу Генка. Вот он я – весь здесь. Цыпа целенаправленно шел на дальний край острова, там еще осталось неосмотренное место. И точно – у края небольшого заливчика, у косы, намытой прямой струей реки, стоял старый толстый двухметровый пенек от сломанной березы. Что здесь они не смотрели, Генка помнил точно. Может, грибы будут. Их Цыпа бы отдал девчонке, все же они пацаны, а она терпит невзгоды наравне с ними. Но у ствола Генка остановился – отчетливо до его слуха донеслось ровное жужжание, здесь были пчелы! Не останавливаясь, на одном дыхании, мальчишка перебежал, нет, перелетел остров, и скорее к шалашу.
- Там!- он не мог выдохнуть, - Там!
- Люди?!! – все вскочили на ноги.
- Там я мед нашел! Целый улей! Идем скорее!
- Пасека, что ли? – более рассудительный Витька Стальцев пытался подробнее выяснить у Генки о находке.
- Да нет, угольком клянусь – в дупле рой целый! А лето кончается, точно полная колода меда запасена пчелами. Они у кого-то улетели  и здесь живут, мед для нас накапливают.
- Хорошо, пошли посмотрим, - не дожидаясь Митьки, ушедшего на берег и не будя спящего Серегу все отправились за спешащим Генкой.
Илюха оживленно размахивал руками, забегал вперед и глядя в глаза Сашке, болтал:
- Чаю напьемся с медом! Я так люблю травяной мед, он пахнет вкусно! А ты, Саня, любишь с чаем мед? – И, не дожидаясь ответа, бежал к Генке, - Где твои пчелы? Я первый полезу, меня пчела не жалит, боится!
Стальцев шел сзади ребят, рядом с Таней. Искоса поглядывая не неё, он пытался понять, что же потащило девчонку с ними на эту неладную вылазку. Хорошо, они сбегали от неминуемого наказания, а она ради чего?
В это время Цыплаков заорал:
- Вот это дерево! И дупло!
Отодвинув его в сторону, к пню пошел Илья:
- Меня пчела не покусает. Танька, давай банку! – Оказывается, он успел схватить у костра жестянку из-под чая, отдал нести девочке и сейчас требовал назад.
- Стой! Не лезь, Илюха!- Сашка, молчаливый Сашка дико орал, отталкивая столпившихся ребят, - Бегите, пацаны! Это не пчелы!
Но было уже поздно. Илья веткой, подобранной у пенька, совал в дупло. Ровное гудение превратилось в вой грустной собаки. Из щели полезли огромные осы – черно-оранжевые шершни.  Первым рванулся в сторону Сашка. За ним, схватив за руку Таню, бежал Витька.
Остальные стояли, не понимая происходящего. А рой шершней уже весь был на взлете, выбирая жертву.

8. День третий.

Митька подошел к шалашу, бросил у костра пенопласт.
- Серега, а ребята где? – на вопрос из кучи сена высунулась лохматая голова Ломакова.
- Вроде только что здесь были. Я слышал, что их Цыпа куда- то звал. Еду, что ли нашел.
В это время из кустов к острову вылезли Витька и Танька. Митяй хотел поддеть их хитрым вопросом, но глядя на рваную рубаху Стальцева, оплывшие глаза Таньки, покатился по траве.
- Ой, что это у вас? – от смеха он не мог спросить о происшедшем. Девчонка плакала, размазывая слезы рукой по опухшим щекам. У Витьки правая скула была вздутой, затягивая глаз.
- Эта сволочь, Цыпа, нас медом накормил. На шершней нарвались.
В шалаше тихо подвывал Серега, пряча лицо в траву.
- Вы их нам не приволокли? А то бы тоже меду поели, - он опять уткнулся в сено.
- Пусть этот гад только появится, я ему фонарей понаставлю, - Стальцев с сожалением рассматривал не подлежащую ремонту рубаху.
Сережка вылез из шалаша, подойдя к Тане, убрал от лица её руку:
- Витька, отрывай до конца рукав, все равно на спине лоскута нет, придется рубаху выбрасывать. А так мы сейчас Таньке компресс сделаем. – И он опять необидно засмеялся, - Ты в зеркальце не смотрись, очень страшная. Но сегодня все уже сойдет. Митька, намочи тряпку, к Танькиным глазам приложим.
Тут к шалашу вышла троица потерянных мальчишек. И, что очень странно, лишь Илья выглядел как огурчик. Цыпа же и Сашка были как после бокса. Худой Генка со своими, ставшими как у негра губами, что – то пытался сказать, потом стукнул Илью по спине.
-Тебе же, гад, говорили, не лезь в дупло.
Илья лишь отмахнулся.
-Это ты со своим медом нас заманил под ос, и всех покусали как бродячих собак.
- Тебя же никто не кусал!
- А меня, оказывается, не только пчелы боятся, даже шершни не цапнули!
- Тебе сейчас я синяков поставлю, - Стальцев Витька двинулся к мальчишке.
Но Илья уже ожидал всего, отбежав в сторону, он крикнул:
- Ну а я причем здесь?! От пчелы, когда она кусает, только польза! Так что всем повезло, здоровые будете.
От такого заявления даже Сашка, потиравший огромную шишку на затылке, двинулся к другу с кулаками.
- Мальчики, не надо ругаться. Вот Митя примочки принес, давай наложу всем тряпочки.
- Ты себя лечи, а то даже глаз не видно, - Митька осторожно положил мокрый рукав на лоб Тане.
И вдруг все начали смеяться. Сначала Цыпа, а потом к нему присоединилась девушка. Хохотали все, показывая друг на друга пальцами.

9. Прощай, детство.

После неудачного похода на Генкину пасеку все постепенно занялись своими делами, Плотину никто не стал принуждать что – либо делать, хозяйственные заботы загрузили на Илью, как виновного в Танином ранении шершнями. Он, конечно, поворчал, но взял подобранный у пня котелок и пошел искать в березняке острова грибы. В помощь к нему вызвались Сашка и Цыпа. Серега собирал на будущее сушняк, зло бурча про себя, рубил и рубил ветки, складывая у шалаша большую кучу. Витька грелся на выглянувшем солнце и слегка похрапывал, привалившись к березе у костра. Митька вновь ушел на берег, волна уже стихла, в Камень по фарватеру проскочила белоснежная «Ракета», значит, возможно, и кто-нибудь к острову причалит. Он сидел на вывороте старой сосны и не слышал, как к  нему подошла Таня.
- Мить, можно я с тобой посижу? – она оправила платьице и присела рядом на ствол дерева. Митька слегка отодвинулся.
- Ты что тряпку убрала? Глаза еще вон какие опухшие. Сильно больно?
-Да нет, обидно только. Девчонку и в лицо укусили, как будто некого было. Илье вообще не досталось. Да ладно, - она потрогала опухоль под правым глазом,- Я уже этим хорошо вижу.
- Тань, а я про нас стишок сочинил. Прочитать?
- Правда? Мне еще никто стихи не читал. С удовольствием послушаю.
Митька кашлянул, выпрямил спину:

- Мы с тобой расстались на рассвете,
В тишине прибрежных волн.
Парохода звук раздался где то,
Ты ушла, грустить заставив вновь.
С той поры прошло уж время,
Вот опять я над рекой.
Гулкий звук того, быть может, парохода,
А мне кажется, что будто мы с тобой.
Почему мне грустно, не пойму,
Тихо плещется у ног вода,
Как бы говоря:
«Ты потерял любовь свою».

Он замолчал, ожидая насмешки.
- Здорово. Я, Мить, и не знала, какой ты. В школе всегда меня обсмеивал. А помнишь, на физкультуре в меня мячом кинул. Прямо в лицо попал.
- Я не хотел. Обидно было, что меня не замечаешь, - Митька наклонился, поднял с песка камешек. – Говорят, если бросишь в воду монетку, то на это место все равно вернешься когда-нибудь. Жаль, нет денежки. – Он швырнул его в набегающую волну.
- А у меня есть. Правда, трояки. - Таня достала из кармана платьица два медяка. – Кидай и загадывай. А я свое загадаю.
Они бросили монеты в воду. Таня наклонилась и поцеловала Митьку в конопатую щеку.
– Какой ты хороший. – Она встала со ствола. – Митька, к нам катер идет! Смотри, вон, от Каменки! – От радости девушка запрыгала на месте.
Действительно, со стороны села против течения Оби продвигался по волне небольшой катерок. А Митьке хотелось плакать, с приближением помощи уходило детство.

Лето 2005 года.
Новосибирск – Ордынск – Н-Каменка.