1. Новая Родина

Оставленный на произвол японских погремушек, в безымянном детском гневе, дрыгая пухлыми ножками, маленький Сашенька упорно не желал засыпать, вынуждая маму отменить поездку в посольство на новогодний банкет. Уговорив мужа ехать без нее (положение обязывало), Наташа надолго застыла возле кроватки сына в шикарном вечернем платье, тихо напевая колыбельную, тревожась, не захворал ли, не болит ли что у сыночка. Лишь синей африканской ночью, когда в далекой заснеженной Москве уж давно пробили куранты, открыв счет тысяча девятьсот шестьдесят седьмому году, Сашенька забылся, успокоив детские сновидения на прохладной маминой ладони...


Вернувшись из Марокко, семья Давыдовых поселилась в Кунцеве, купив трехкомнатный кооператив. Сашеньку определили в английскую школу на Кутузовском проспекте. Евгений вернулся на Смоленскую площадь в свой кабинет на двадцатом этаже, а Наташа, отбросив мечты закончить "Иняз", родила дочь. Началась другая, полная новых забот, не похожая на заграничную, жизнь в Москве.
Сашенька хорошо помнил первые годы на родине. Их огромная гостиная едва ли не каждый вечер наполнялась гостями. Друзья по Марокко, новые "мидовские" знакомые, артисты, художники, балерины из Большого Театра - многие тянулись в их дом. Будущие послы, разведчики, народные знаменитости, молодые, красивые, уверенные в себе, они входили в Сашенькину жизнь, принося чувство безопасности от незнакомой пока, неприветливой столицы. От гадких снегов, холодного лета, новых правил и законов. Они сидели за накрытым столом, беседы и споры перетекали в громогласные взрывы хохота. Мужчины то и дело устраивали набеги в сторону бара, унижая Дж. Уолкера и старину Гордона. Ухоженные, одетые по последней парижской моде, дамы, вытянув губы, пускали изящные струйки дыма и тихо сплетничали. На Сашеньку (до 22 часов) никто не обращал внимания. Он словно возвращался обратно на африканскую родину и, не беря в расчет вид из окна, все было как прежде. Высунув кончик языка, мальчик самозабвенно катал свои коллекционные английские машинки по паркету. Уже тогда не в меру любознательный, он как бы нечаянно загонял игрушку под стол и устремлялся вслед. Делая вид, что ищет ее, он с незнакомым трепетом и восторгом разглядывал, затянутые в легкий плен колгот, женские ноги. Одни он любил больше остальных - ноги Марго, обрусевшей испанки, солистки балета.
Однако за дверями дома многое в новом мире настораживало. В школе (недаром, что "спец") все было более-менее ясно. Большинство одноклассников тоже недавно пристали к родным берегам со всех концов света и он общался с ними как со старыми знакомыми. Но малышня из соседней "пятиэтажки" ставила в тупик. Почему они жевали по очереди (рот в рот) жвачку, которой он угостил одного из них? Почему родители не одевали их в джинсы и футболки с изображениями роботов? Почему из песочницы исчезли все Сашины игрушечные ковбои, едва он отвернулся? Наконец, почему они пустили в ход кулаки, когда он рассказал, что жил за границей? "Ты врешь!" - усмехались они. Сашенька был чужаком для этих дворовых ребят. Когда он прибежал к маме, зареванный, с расквашенным носом, она, поглаживая его по голове, тихим голосом объяснила сыну, что они вернулись домой, здесь их родина и всегда была здесь. Что мальчишки просто плохие и невоспитанные, им было завидно, вот они и распустили руки. Тогда Сашенька, глотая слезы, закричал, что не желает такой родины и хочет вернуться обратно в "наш" Рабат. "Никогда и главное нигде так не говори", - отец красноречиво тронул ремень и добавил - "Игрушки на улицу не таскай и учись давать сдачи". Мальчик умел давать отпор, он просто не понимал, за что его били. Пускай ребята из "пятиэтажки" не знали многих элементарных вещей - не ели в китайском ресторане жареный бамбук, не летали самолетом, не видели океан и выжженные солнцем горы, но на новой родине они разбирались во всем, что их окружало. Они родились и выросли здесь и не желали знать, что где-то текла иная, незнакомая жизнь.
Поначалу мальчика удивляло решительно все. Бедная Наташа уставала искать допустимые ответы на бесконечные "Почему?". На прилавках отсутствовало привычное изобилие, их телевизор забыл прихватить с собой "диснеевские" мультики, в "Детском мире" не продавались японские игрушки. В то, что предлагалось советским детям, Сашенька играть отказывался. Он рос умным мальчиком и ум его был пытлив. Вскоре вопросы прекратились.
Вспоминая сверкавшие на каждом углу рабатские рестораны, Сашенька уговорил маму зайти в кафе с патриотическим названием "Славянское". Контраст тотчас ударил в глаза. Вместо светлого зала - грязная, полная мух, забегаловка. Вместо облаченного в смокинг метра - хромой старичок-гардеробщик. Проворных длинноногих официанток заменяла сонная толстуха. Она чуть не упала в обморок, когда Сашенька попросил заменить плохо вымытый стакан. Впрочем, новый оказался таким же. За несколькими столиками молча обедали братья-славяне. Именно в тот миг в голове мальчика вспыхнула и утвердилась, нет, не убежденность, но детская догадка: "Так надо". Здесь, на новой родине так было заведено и никто не задавал вопросов. "Мы сходим с папой в хороший ресторан", - пообещала Наташа. В ответ Сашенька улыбнулся, потому что понимал и другое - он находился в безопасности, не ограниченной пределами их гостиной. Не зря в Москве для таких, как он, специально работал маленький супермаркет "Березка", чтобы родители могли купить ему любимую "коку" и швейцарский шоколад. В ресторане "Дома актера" на Пушкинской площади действительно вкусно кормили. В закрытом для простых смертных "мидовском" кинотеатре по экрану скакали Микки-Маус и Дональд Дак. Папин друг, дядя Леша, недавно уехал в Англию, а значит, вскоре мальчику придет посылка с новыми игрушками и сладостями. Очаровательная Марго обещала забрать его в Испанию, хотя он уверял красавицу, что когда вырастет и станет дипломатом (а может автогонщиком - пока не решил), то сам увезет ее с собой. И множество других доказательств убедили мальчика в том, что он и ему подобные являлись особенными детьми, они жили в параллельном мире, каждый в эдаком, сказочном Рабате, так было предопределено. С того дня жизнь обрела в маленькой Сашиной головке необходимую гармонию. Бородатый дедушка, которого полюбили все дети в школе, глянув на Сашеньку, одобрительно сощурился с портрета над классной доской. Он был дедушкой какой-то Лены, мальчик ее не знал. Просто добрый Ленин дед.