5. Стамбульский блюз

Турция, мрачно и пугающе интерпретированная в кинофильме Алана Паркера «Полуночный экспресс», приятно удивила. Многое изменилось с тех пор, как главный герой картины угодил в турецкую тюрьму за контрабанду гашиша. Под жарким небом пестрели диковинные южные цветы, воздух дрожал от зноя и дружелюбной многоголосицы огромного Стамбула. Преобладали яркие краски, вечерами город мерцал рекламным неоном. Запомнившиеся по фильму, полицейские в синей форме и с короткоствольными автоматами в волосатых лапах, казались заблудившимися статистами посреди курортного пейзажа. Несмотря на поверхностное впечатление, Саша увидел приветливых людей и красивую страну, раскрепостившуюся со времен действия фильма. Аналогии с Паркером быстро забылись.
Съемки материала для передачи на историческую тему проходили в «Айя Софии», древнейшем православном храме, воздвигнутом византийцами. Завоеванный Османской империей Константинополь, превратился в Стамбул, храм - в мечеть. Стертые в наше время реставраторами арабские письмена из Корана открыли взору старинные мозаичные иконы. Такой увидел «Софию» Саша – окруженный минаретами, без креста на куполе, но и без полумесяца, впечатляющий памятник христианства. Под огромным куполом мог поместиться маленький городок, люди у противоположных стен угадывались крошечными фигурками. Саша, не спеша, метр за метром ощупывал объективом видеокамеры величественный интерьер, понимая, что никакая съемка не могла передать истинного масштаба сооружения.
Съемочная группа поселилась в скромном отельчике с нахальным названием «Кент». За современным фасадом прятались тесные номера без кондиционеров. На первом этаже помимо ресторана, где они ужинали, располагался бар. Там, расслабившись вечерами у стойки и потягивая пиво, Саша наблюдал, за репортажами с футбольного чемпионата мира. Иногда пиво лакировалось местной анисовой водкой. Эффект получался забавный – тело прошибал пот и легкий намек на хмель улетучивался вместе с испариной. Похожие на гангстеров, местные завсегдатаи устраивались напротив телеэкрана, пили в основном местный чай из прозрачных крошечных стаканчиков и беспрерывно курили. Болели они почему-то за Югославию. Один из них, с толстой, как у русского бандита, золотой цепью на шее, переживал особенно горячо. Он складывал три пальца вместе, будто собираясь перекреститься по православному обычаю, подносил их к губам и, сверкая глазами, выкрикивал «Аржентина», недоумевая, как команда Марадоны посмела обыграть югославов. Когда наступил мусульманский праздник «Курбан-байрам», все телеканалы переключились на прямую трансляцию из Мекки, где миллион паломников кружился вокруг Каабы, главной исламской святыни. Напрашивалась веселая аналогия с незабвенными временами двадцать пятого съезда, когда весь эфир без остатка оккупировался физиономией дряхлого Генсека, докладывавшего народу о небывалых успехах и достижениях. Саша перестал заходить в бар, предпочитая бродить по улицам или валяться голышом в душном номере.
Город не засыпал ни на минуту, любимой музыкой турков была непрерывная симфония автомобильных гудков. Активная настойчивость и эксцентричность местных торговцев навевала воспоминания о марокканском детстве, будто Саша попал на сказочную экскурсию о себе самом. Однажды, вместе с протяжным завыванием муллы, разрезавшего воздух ровно в пять утра, Сашу разбудил нестройный хор блеявших барашков. Большое стадо курчавых бедолаг гнали прямо по центральной улице на заклание во славу Аллаха. Проститутка из Белграда, тоже потревоженная происходившим, высунулась из окна соседнего номера, свесив наружу спелые груди. Заметив Сашу, она улыбнулась и, не стыдясь наготы, помахала рукой. Показав ей кулак с выставленным вверх большим пальцем, он подумал, что, возможно, благодаря ей местные усачи болели за Югославию.
Перед отъездом принимавшая сторона пригласила съемочную группу в чайный ресторан, на противоположный берег Босфора. Они покинули Европу через бесконечный мост, натянутый струной над проливом и оказались в Азии. После прощального ужина и церемонии чаепития, прихватив «Мартини» со льдом, Саша вышел к обрыву через оливковую рощу, по выложенной плоскими камнями дорожке. Справа небо подпирала телебашня, а распластавшийся внизу Стамбул, тронутый легким поцелуем сухих июльских губ, чернел под оранжевым пламенем заката. Казалось, что взгляду доступна вся Европа, а вместо горизонта плескался вдалеке Атлантический океан. Когда-то Саша презрел любые честолюбивые устремления на будущее и главной силой, толкавшей его вперед, стало любопытство. Он наблюдал, интересуясь всем, что попадалось на пути, ценил независимость и право жить так, а не иначе. Ответы на вопросы всегда таились где-то за багровой линией горизонта и жизнь заключалась не в достижении цели, а в пути к ней. Глядя на древний чужой город из оливковой рощи над проливом и вспоминая начало пути в очаровательную неизвестность, Саша подумал, что в такие моменты особенно любил жизнь – мир вокруг был красив, не по каким-то причинам, а просто бесполезно, пронзительно красив и его совершенство поражало сильнее любых проявлений человеческой мысли. Впервые за много лет Саше захотелось рисовать. Очарованный видом с обрыва, он хотел запечатлеть город, исчезавший в фантастическом пожаре заката. С тех пор, как он помогал сослуживцам ваять дембельские альбомы, образцы армейской пошлости, рисовать он не пробовал. Потянуло домой, к молчаливой жене Марине, в растерянную постсоветским безвременьем Москву, в привычные интерьеры неуютной, но родной реальности. Минуло три года, как рухнула, подточенной глыбой коммунистическая империя, десятибалльные волны стремительных перемен бушевали совсем рядом, но брызги не долетали до Саши. Он пренебрегал новыми возможностями, игнорировал трудности, равнодушно взирая на родовые муки вновь появлявшейся страны. Посмеиваясь, он говорил, что у него с Россией разные пути…
Дни в Стамбуле смешались в калейдоскоп впечатлений, Саша будто пролистал фотоальбом, запомнив лишь половину снимков: небесный купол «Софии», страдавший бессонницей город, развалы всевозможного товара, взмыленных апологетов великой эры челночного бизнеса на Золотом базаре, римский акведук, телеэкран над стойкой бара, югославскую проститутку, Султанский дворец, душную гостиницу и пролив Босфор, поделивший мир на Запад и Восток.


Рецензии
Надо же, ни одной рецензии. А вещь хорошая, яркая, очень "турецкая" по насыщенности.
Надо к вам ещё заглянуть :)

Ангелина Злобина   24.04.2007 15:49     Заявить о нарушении
это глава из повести - в др. варианте на "Саш. сны" есть отзывы. героические)) - потому что не каждый станет читать 25 листов...
спасибо за рецензию, Ангелина.
всегда рад))

Владимир Беликов   24.04.2007 17:24   Заявить о нарушении