МЯЧ из книги Жуковского, 7

МЯЧ
Большинство ребят из нашего двора родились незадолго до войны или в оккупации. Так что, навидались многого. В частности, они видели смерть. Наверное, тогда им было здорово страшно, но по прошествию лет, страхи ушли, а остались просто воспоминания, которыми можно было пугать нас, мелкоту. Что они и делали, причем, довольно успешно. В принципе, все рассказы были довольно похожи, независимо от того, кто их «исполнял». Проклятые фашисты, герои подпольщики, перестрелки, в результате которых кого-то обязательно убивали… Фашистов всегда, но иногда и подпольщиков. И вот тогда на лице рассказчика появлялись вполне искренние слезы. Мы тоже рыдали…
Так получилось, что ребят-переростков в нашем дворе было больше, чем в других. С одной стороны, это было хорошо, но с другой… Хорошо было потому, что никого, даже самого наглого шкета из нашего двора, посторонним трогать было нельзя! Расправа следовала скорая и неотвратимая. Причем, в своем дворе, этому самому шкету старшие могли накостылять так, что мало не покажется.  А поскольку старших было много, то и риск огрести по шее увеличивался многократно. Что, естественно, было плохо. Причем, не помню, чтоб били по национальному признаку. Не было этого. Но могли, зато, побить просто так. Ну, не понравилось что-то… Родителей в это никогда и никто не вмешивал. Не полагалось. Это был один из неписаных законов. Другой закон запрещал отбирать деньги или игрушки. Еду, пожалуйста. А вот мяч – никогда! Мяч могли только просить, причем, тебя гарантировано брали в игру. А это – предел мечты. Короче, когда я, закончив первый класс при похвальной грамоте, пришел к родителям за законным поощрением, то единственным и наглым требованием стал футбольный мяч. Мне его и купили. И настали волшебные времена! Во-первых, меня никто не колотил! Во-вторых, все ждали моего прихода из школы, помогали сделать уроки… В общем, без меня игра не начиналась.
Человек устроен так, что, когда ему хорошо, он думает: - так будет всегда. И теряет чувство меры. Аналогичная история произошла и со мной. Говоря современным языком, я стал наглеть. Ребята скрипели зубами, терпя мои выходки. Мне бы тогда задуматься, но… Какая предусмотрительность может быть у семилетнего пацана, повелевающего ребятами лет пятнадцати. Они терпели все ради футбола, который тогда любили все. Собственно, это было единственное развлечение, единственная страсть. Сражались, в основном, на мостовой. Об асфальте тогда и не помышляли, гоняли по булыжникам, вдребезги разбивая обувь и носы, если приходилось споткнуться. К счастью, машин тогда было немного, так что, мы всегда успели убраться с дороги, когда, лязгая и гудя, мимо проезжал очередной ГАЗ.
В тот злополучный день я был особенно нагл. Диктовал: кто в какой команде и кем будет играть, оспаривал самые верные голы, забитые в наши ворота… В общем, в другой ситуации, я был бы бит неоднократно и очень больно. Но мне все сходило с рук. Что вызывало еще большую наглость. Не знаю, какой бес в меня вселился! Но наказан я был капитально. Надо еще сказать, что в нашем доме, на улице была винарка, где пропадала большая часть мужского населения квартала и окрестностей. Пили там отнюдь не морс и пили много.
Где-то ближе к концу игры, мы быстренько убрались с проезжей части, уступая «поле боя» колонне машин. Стояли, ждали, когда они проедут, а мяч сиротливо лежал поодаль. Я и ахнуть не успел, когда к мячу подскочил какой-то пьяный дядька, аккурат в этот момент выброшенный из винарки,  и попытался изо всех сил пнуть его ногой. Ничего у него не вышло. От неловкого движения дядька рухнул на пятую точку и тут же надолго успокоился, а мяч, едва задетый носком ботинка, легонько покатился на мостовую. Мы оцепенели. А мяч катился себе, катился и… Б-у-ух! Именно этот звук издал мой мяч, попав под колесо грузовика. Машины проехали. Я подошел и взял в руки то, что осталось от мяча. Сразу было видно, что реставрации он не подлежит. Размазывая слезы, я с надеждой смотрел на ребят, ожидая, что и они разделят мое горе. Но на их лицах я увидел непередаваемое облегчение. Потом они двинулись ко мне. И я понял, что будет дальше.