33. Браво, Васька

БРАВО,   ВАСЬКА!


       Никто не заметил, как он появился в нашем дворе.
      Васька не был красавцем: обычный гладкий белый кот,
слегка пыльноватый.
       И рожа у него была простая, деревенская. Скуластую
физиономию украшали только раскосые, жёлтые, как у рыси,
глаза.            Эти глаза сверкали таким недобрым блеском,
что никто из дворовых котов не решился вступить с Васькой в
единиборство, чтобы показать от ворот поворот. Только мой
Мусич подбивал котов на драку, но желающих не нашлось. Среди
животных тоже есть выдающиеся личности, и все это понимают.
Я имею ввиду котов. Людям все они кажутся одинаковыми.
             Время от времени какая-нибудь сердобольная
старушка пыталась усыновить Ваську. Он отчаянно  флиртовал с
бабушкой, нежно глядя в глаза и обещая любовь и
преданность.Пару дней он отдыхал, пользуясь всеми
коммунальными благами, наедался от пуза, но неизменно
покидал гостеприимную квартиру. Никакие коврижки не могли
удержать его в доме: Васька любил свободу. Но как тогда
питаться? Кот начал думать.
             В нашем доме - восемь подъездов, пять этажей. В
каждом подъезде проживает как минимум три кошколюбивых
семейства. Трижды восемь - двадцать четыре. Прокормиться
можно. Кот быстренько всё это вычислил, со всеми
перезнакомился и начал мыться: он знал, что грязного, а тем
более, вонючего, кота никто на порог не пустит. Васька
яростно драил шкуру, пока не вылизал её до зеркального
блеска, а пятки порозовели, как у котёнка. Только на
макушке, куда не доставала лапа, остался серый треугольник,
как платочек. Платочек очень шёл Ваське.
       С утра кот обходил все подъезды, начиная с первого, и
вежливо скрёбся в нужные двери. Через две  квартиры на
третью ему открывали. Ко мне, в седьмой подъезд, он приходил
уже порядком объевшись и шёл в гостиную - валяться на
коврах. Ему нравились мои простые старые ковры. Упав на
брюхо, кот закатывал глаза и впадал в экстаз. Он
перекатывался с боку на бок, покусывая кончик хвоста, гладил
ладошками ковёр и тёрся щеками о его  мягкую поверхность.
Сопя и подвывая, кот славил жизнь, свободную и сытую
одновременно, такую, какой и была счастливая жизнь в его
представлении. Это был настоящий гимн жизни, просто финал
Девятой Симфонии Бетховена в интерпритации молодого
одинокого кота. Он валялся на коврах минут двадцать и
уходил. Я никогда не могла удержать его дольше.
             Баба Валя, которая всё-таки считала Ваську
своим, уезжала на лето в деревню, километрах в десяти от
города. Там у неё был старый дом, огород, подвал и в подвале
мыши. Не знаю, как уговорила она кота залезть в сумку, но
всё-же как-то его упаковала и увезла в деревню. Кот вернулся
через день. В деревне он вылез из сумки, полакал воды,
задрал хвост, как восклицательный знак и потопал в город. И
не учите кота, как надо жить! Васька сам знает.
              Вернувшись в город, он пришёл ко мне. Я в это
время варила сосиску.  Кот заскрипел, требуя еды. Я дала ему
каши. Он пожевал из вежливости, потом забрался на табуретку
и заныл, поглядывая на кастрюлю. Я объясняю, что сосиска
всего одна, и  вообще, приличные гости, тем более незваные,
так себя не ведут. Эту воспитательную речь я заканчиваю,
стоя у крана, где студила в проточной воде сосиску: очень
хотелось кушать. Я ешё не знала, что кот решил во что бы то
ни стало добыть колбасное изделие. Положила сосиску на
тарелочку и несу к столу, возле которого сидит на табуретке
и возмущается кот. Он внимательно следит за траекторией
движения тарелки: вот она ближе.... ближе... вот она
непосредственно над котовской головой... бац!Взмыв «свечой»,
как баскетболист на площадке, он ударяет башкой в дно
тарелки с такой силой, что сосиска выскакивает из неё, в
головокружительном пируэте  ловит на лету добычу, толкает
плечом дверь  -  и был таков.  Всё я сообразила позднее. а в
первый момент не поняла: была сосиска - нет сосиски.
              Васькино коварство озадачило меня. Но потом я
поняла, что именно такие животные - сильные, ловкие, смелые
- выживают в природе, и дают сильное потомство, и оберегают
кошачий род от вымирания. А потому - браво, Васька!