Бесконечность лабиринта

Бесконечность
- Сколько времени?
- Полшестого...
Переступает с ноги на ногу и разворачивается из стороны в сторону. Худая.
- А у вас есть молодой человек?
Удивленный взгляд и усмешка.
- Нет... А у вас?
Она читает старую афишу.
- Хотите я буду вашим молодым человеком?
Смех. Как она смеялась!... Золотой смех!
- Конечно!...
Раз! Два! Три! Я считаю до трех, а после прыгаю вниз.
- Куда? – кричит она вдруг, хватая меня за рукав, - куда ты собрался, мой молодой человек? Убьешься!
Но я все равно прыгаю и протягиваю ей снизу руки. Она качает головой и прыгает сама. Она сильно растягивает ногу, и всю дорогу я тащу ее на себе, и нам обоим это нравится.
- Ну-с, мой молодой человек, куда пойдем? Ведь это наше первое свидание?
Но пойти мы никуда не могли, никуда, где бы мы смогли не оборачиваться на знакомые лица, потому что было уже слишком поздно, потому что у нее нога была подвернута, потому что мы знали, что идти никуда не надо. А в мои кеды набились камешки всю дорогу до ее дома, а потом до моего они казались маленькими стеклышками, которые впиваются в мои ноги.
Я провожаю ее до дома. Вернее, дотаскиваю, и она уже довольно резво вскарабкивается на свое крыльцо.
- Поцелуемся? – спрашивает она, смеясь, - ведь обычно первое свидание этим заканчивается... Только ты сам подойди, у меня же нога болит...
Целуемся. Не могу поверить своему счастью! Тут можно простить даже камешки, которые как стеклышки...
- Пока, до завтра...
Это завтра наступало всегда нескоро, время так долго тянулось, что становилось просто невыносимо. 
Во дворе у нее стояли качели. Старые-старые качели. Она с них любила прыгать, когда раскачивалась. Обычно я ее раскачивал со всей силы, а она после прыгала. Правда, после того, как она подвернула ногу, она у нее болела долго, чуть-чуть ныла, но она все равно потом прыгала.
Однажды мы пришли к ней, и оказалось, что качели выбросил ее отец, потому что он так захотел.
- Так здорово было, - сказала она мне однажды, когда я на них раскачивалась, а потом глаза закрывала, то мне казалось, будто я в другом мире, нет, не смейся, мне казалось, что, если я сейчас отпущу руки, то улечу далеко-далеко, и мне не надо будет приземляться никогда-никогда...
- А как же я? – спросил я тогда.
- Тебя я возьму с собой, - сказала она, мечтательно улыбаясь, - вот только жаль, что папа убрал эти качели...
Постепенно все разрушилось. Все мои мечты и все ее мечты... Отгремели. Отгремели, как и качели...
Вот уж действительно отгремели!
Отгремели так, что до сих пор ушам больно.
БАМ, БАМ, БАМ!
Мне тогда следовало извиниться, что-то сказать, сказать умное и хорошее, но я не мог. Просто не мог. Я должен был ей сказать, что не хочу, чтобы она уходила, что мы должны уехать отсюда, что...
Но...
НО тогда я не мог такого сказать, потому что я никогда ей не уступал... Она тоже мне не уступала, она мне ничего не говорила, хоть она и была маленькая, хоть иногда и плакала из-за своих качелей или из-за того, что у нее сгорала яичница, но все равно ее характер был просто невообразимый. Непредсказуемый...
Она забрала сумку с вещами и ушла... Вернее, она думала, что уходит... Я сидел с ней машине, подвозил ее в аэропорт...
- Я сейчас уйду, - она уткнулась головой мне в плечо, дрожа, - сейчас я уйду...
Думай, думай, думай...
Она открыла дверцу машины и вышла.
- Я пошла, - она пошла по улице, размахивая сумкой.
- Я рада была тебя видеть, - сказала она, возвращаясь через секунду.
Она снова села в машину.
- Я забыла, - она положила на заднее сиденье этот дурацкий мигающий, если нажать, брелок для ключей, который она купила тогда, - возьми. Мне больше он не понадобиться. У меня ведь нет машины...
Я вспомнил, как она училась водить машину... Тогда ей кто-то сказал, что нужно лишь потянуть, нажать и рулить. Она так и сделала.
- Да уедешь ты к черту или нет? – крикнула она, топая ногой, - уезжай! Ты что, издеваешься?
Я нажал на газ... А машина ее, точнее ее отца, покатилась с обрыва, она еле успела выпрыгнуть из нее...
- Куда ты собрался? – чуть не плача воскликнула она, - куда? Я разве что-то тебе сказала? Я тебя еще никуда не отпускала... И мне не нужна эту жуткая тахта! Пусть она останется с тобой...
А самолет улетел. Она стояла, качая головой и раскачивая сумкой.... Ух, как ругался ее отец, жутко ругался, как мы все ругались, как мы потом месяц друг с другом не разговаривали...
Она никогда не сможет уйти...
- Я сегодня приготовлю макароны, - сказала она мне, садясь в машину, - завези меня в супермаркет... А потом возьми меня домой... Пожалуйста...
Я не сказал ничего, потому что боялся, что она в любой момент выскочит из машины, помчится вперед по дороге и тогда уж я не смогу догнать ее никогда, никогда, никогда...
Дорога серая, длинная, кажется, что она никогда не кончится...
- Снова проехал поворот, - она даже не смотрела на меня, - снова проехал поворот...
Дорожные знаки будто бы испарились. Я смотрел на нее, смотрел на дорогу, искал повороты, но не видел ничего. Все как будто бы расплылось перед моими глазами...
- Если бы я предложил тебе уехать со мной туда, где нас никто не знает, - начал я, - то ты бы поехала со мной?
- Да, - ответила она мне, может быть, это и не она вовсе...
- Да, - повторилось вновь, - я поехала бы с тобой...
Но я никуда не поехал, потому что мне было, если честно, страшновато.
- Ну, так что же? – спросила она меня, чуть не крича, - так поедем мы или нет?
Знаки на дорогах появились и она всматривалась в них. Я ехал домой. Ехал медленно-медленно, пытаясь сообразить, в какой стороне дом.
- Как же ты так едешь? – спросила она, - ты же едешь домой... Я ты же только что обещал, что...
Она выскочила из машины, схватив свой чемодан, и пошла, нет, побежала в обратную сторону.  Сначала я даже не сообразил, что она сделала, но после увидел, что со мной рядом никого нет. Я тоже выскочил из машины и побежал назад. Но ее не было. Совсем не было. Я прошел довольно большое расстояние, осматривался, но ее не было. Она как будто бы растворилась в тумане этого черного и влажного вечера. Но она не могла за такое короткое время уйти, зато она успела за это время выйти замуж. Замуж, но не за меня...
Я опоздал.
Я опоздал буквально на секунды...
Он намного лучше, чем я. У него хватило решимости увезти ее туда, где их никто не знал. Она не испарилась, просто успела все за такое короткое время, за которое я не смог бы даже вздохнуть. И все у них было прекрасно. Все было прекрасно и через несколько моих пустых лет, когда я поехал вечером в город, но у ближайшей стоянки я вышел пройтись, пройтись, чтобы немного придти в себя, не увидел парнишку со скейтом, который катался вокруг машин.
- Вдвоем на одном скейте нельзя, - говорила она, отталкивая меня, но мы все равно ехали, а после, когда грохались где-нибудь в метре, она снова повторяла, что на одном скейте нельзя, что на одном скейте не уедешь никуда, никуда, где не было бы никого...
 Парень тем временем проезжал как раз рядом со мной.
- Дашь покататься? – неожиданно спросил я его, пугаясь своего вопроса.
Он подъехал ко мне осторожно, одной ногой отталкиваясь от мостовой, а другой крепко стоя на доске.
- Держите, - решился он после некоторого молчания, - только недолго. Я должен быть дома через полчаса. Меня дома мама ждет, - сказал он мне.
Я осторожно проехался от одного конца улицы к другому. Было тихо, немного пыльно в воздухе, и казалось, что я могу оттолкнуться ногой и уехать далеко-далеко на этом скейте, куда-то туда, где меня совсем никто не знает, по пути захватить ее, смеющуюся, и уже никогда не расставаться, жить там, где нас никто не знал бы, и даже ее муж не смог бы нас  найти, а если бы и нашел, то мы бы снова встали вдвоем на эту доску и снова бы поехали туда, куда уж никто точно не сможет добраться...
- Эй! – на мгновение мне показалось, что в лице, девушки, которая отшатнулась, чтобы я в нее не врезался, было что-то от нее. Мне показалось, что это была она. Но я ошибся. Она была совершенно не такая. Было видно, что у нее никогда в жизни не стояло качелей во дворе...
- Осторожней, - сказала девушка, даже не улыбнувшись. Нет, это не она...
- Извините, - ответил я, подъезжая к мальчику и соскакивая с доски, - мне кажется, что я слишком стар для этого...
Он помолчал. Я присел с ним рядом на тротуар.
- Увези ее куда-нибудь подальше, - сказал я ему, - подальше, куда-нибудь, где вас никто не знает... Увези, пока не стало поздно... Хоть раз, но увези... Там, где бы не было никого, кто бы вас знал...
- Кто? Кого?
Да ты с ума сошел... Он подумает, что ты ненормальный...
Я замолчал.
- Я ее уже отвозил туда, где нас никто не знает, - ответил он вдруг мне, улыбаясь, - тогда, помнишь... Мы тогда еще думали, что качели там будут, но там их не было, а она так надеялась, но их там не было и она расплакалась, а потом сказала, что лучше поехать домой.
Он сказал все это каким-то другим тоном, будто бы обвинял меня в чем-то.
Я не успел пошевелиться, а он уже вскочил на скейт и поехал изо всех сил. Я потряс головой, но подняться вслед за ним не смог, потому что мне казалось, что я не слышал этих слов, мне казалось, что кто-то другой сказал их мне, но эти слова будто бы заполонили воздух вокруг меня, и без того насыщенный мыслями.
Становилось холодно.
Я встал с тротуара и медленно поехал домой, но по пути проехал несколько поворотов и скоро уже ухал по трассе, ведущей в никуда.
Я ехал довольно долго, по пути не встретив ни одной машины.
У одного придорожного кафе я остановился и посмотрел на заднее сиденье: там лежала сумка, какие-то журналы, какие-то ЕЕ журналы, которые она оставила здесь, так и не забрав, какой-то брелок для ключей, который она купила несколько лет назад и только лишь несколько лет назад оставила его здесь. Странно, столько времени прошло, а эти вещи до сих пор здесь. Я знал, что эти вещи будут здесь и через другие несколько лет, что они так и будут здесь находиться, потому что...
...Ты очнулся...
- Ты очнулся, поехали, - сказала мне она, открывая дверцу машины и принося с собой холод ночи, - поехали... Мне просто показалось, что я что-то увидела на дороге... А зачем я взяла с собой этот чемодан? – спросила она меня.
- А, - начал я, - а как же твой муж?
Она посмотрела на меня и натянуто рассмеялась.
- Какой муж? Я не замужем, - сказала она удивленно и несколько грустно.
- Но, - я включил зажигание, все не мог придти в себя, - но как же... Ведь ты... Ты вышла, а потом...
- У тебя что, жар? Тут так холодно... Может, ты простудился? – спросила она обеспокоено.
Я простужался только  один раз в жизни, однажды, когда у нее был День Рождения.
Мы тогда ехали к ее отцу, купили какое-то долгоиграющее мороженое и поехали. На метро. А мороженое мы так и не довезли.
Мы его съели прямо в метро. Прямо из этого пластикового ведра. Вот тогда я и простудился, серьезно простудился, а она только веселилась моему голосу, такому жуткому, такому хрипящему...
...Это знаете, как будто бы жизнь в одну секунду...
Тут я замолчал, только улыбнулся и поехал.
- А куда мы едем? – спросила она меня.
- Не знаю, - ответил я, - туда, где мы не были... Там, где стоят наши качели, туда, где все наши никому неизвестные мечты...
Она помолчала, а после кивнула, словно была уже заранее уверена в этом ответе. Мы ехали вперед, уже издали замечая то тут то там включившиеся дорожные огни, они будто бы встречали нас, ее и меня, эти старые журналы сзади и дурацкий брелок, купленный где-то на распродаже, огни подмигивали нам, выстраиваясь в некое подобие узкого коридора, освещая только дорогу вперед, только дорогу в никуда, туда где нас не знает абсолютно никто, где бы она, снова раскачиваясь на своих качелях, взлетела бы вверх, к звездам, забирая меня с собой, туда, где бы мы не смогли различать цвета и лица, туда, где все смешивается в один водоворот, туда, где все вокруг тебя не подчиняется никаким законам, туда, где нас никто не знает...
 2. Лабиринт
- Здравствуй, - сказала она, заходя в комнату и бросая на пол свою куртку, спортивную с синими строчками, - вот и я…
Я оглянулся, я почти увидел ее куртку с синими строчками, но, присмотревшись внимательнее, я понял, что это просто брошенный на пол плед.
Мне все время кажется, что она за мной наблюдает, хоть она сейчас и в отъезде. Когда я сплю, когда я пью кофе по ночам, когда я читаю ее старые письма, которые она писала мне, уехав. А вот это письмо я нашел недавно перед дверью.
«…я возвращаюсь…» показалось ли мне это, или нет? Я точно слышал ее слова, как будто строчки были озвучены. Чуть кривоватый почерк с буквами заваливающимся то вперед то назад, казалось, сам говорил мне все.
«…Ты пойдешь и встретишь меня? Мой автобус приезжает к 7 часам утра. Ты, конечно, можешь не приходить, если ты занят, но мне было бы приятно…»
Конечно, я приду встретить тебя, подумал я про себя, ведь я так долго ждал.
«…Спасибо, до встречи…»
Я читал дальше. Письмо как будто бы читало наперед все мои мысли.
Ее комната тоже почувствовала, что она должна придти, и приготовилась к приходу сама. Пыли не было и в помине, а пол блестел, как новый. Я аккуратно разложил ее вещи и вышел.
Она должна приехать завтра, и я снова увижу ее. Я так долго ее не видел, целых несколько месяцев…
Я положил письма в коробку, специальную коробку, которую не убирал, а всегда держал на видном месте. В ней были письма и открытки, которые она присылала мне за последнее время.
Я думал, что все это будет просто. Я был в этом уверен. Не знал того, что одиночество меня съест. А оно пожирает меня день ото дня. Особенно когда я снова поднимаюсь в ее комнату, где все стоит на своих местах, как будто бы она только что покинула ее. Она обещала вернуться как можно быстрее, но это тянулось так долго и, вот, наконец! Она возвращается завтра семичасовым автобусом. А может быть и не завтра. Но я каждую неделю буду приезжать, чтобы встретить ее.
- Привет, - сказал мне голос по телефону, - как ты там?
- Прекрасно, - ответил я и это было правдой, - я просто прекрасно…
Мне звонил мой давнишний друг.
- Она возвращается завтра, - сказал я радостно.
- Что? – он, казалось, совсем не был рад. Он, казалось, был испуган.
- Ну, не завтра, может быть, послезавтра. Может, на неделе…
Он помолчал, после чего произнес тихо:
- Она ведь три года назад…
Я бросил трубку и выдернул шнур телефона. Все. Больше никаких звонков. С этого момента никто не посмеет помешать мне ждать ее прихода. И что за чушь это ему в голову пришла?
Я каждое утро вытираю пыль и подметаю пол. Она до сих пор живет здесь. Она никуда не уходила, просто каждый раз, когда я прихожу домой, она уходит или прячется.
Я сидел в кресел и пил кофе. Пить кофе на ночь плохо, но я все равно это делал. Мне казалось, что я снова ее увижу, увижу как она спускается вниз по лестнице в своем халате и качает головой при виде меня…
- Пить кофе на ночь плохо, - вдруг услышал я, - тебе будет не заснуть…
Я оглянулся, потому что был уверен, что я услышал это взаправду, но рядом не было никого. Только мое одиночество. Сколько времени прошло? Год? Два? Или больше? Я перестал отвечать на звонки, иногда днем и ночью сижу, перебирая вещи, а потом также аккуратно складываю их обратно в шкаф. А телефон все время звонит, хоть шнур и выдернут...
На следующий день я поехал к семичасовому автобусу. Я был на месте уже в половину, потому что автобус мог приехать раньше. Я вышел из машины и сел ждать ее прямо на асфальте. Я смотрел в сторону, откуда должен был появиться автобус, хотя как я мог знать, откуда он появится?  Я смотрел и скоро мои глаза заболели.
Я несколько раз моргнул, и продолжал смотреть в ту же сторону.
И вот автобус подъехал к остановке… Я даже на несколько секунд закрыл глаза. Мне почему-то стало страшно.
Я просто остолбенел, когда увидел ее снова. Она выходила из автобуса, также улыбалась и выглядела так, как я ее запомнил когда она садилась в него: в длинном синем свитере и черных брюках, в спортивной куртке с синими строчками, такая счастливая… И такая красивая…
Мы поехали домой. Я не мог и слова сказать.
Мы приехали домой и сели обедать, потому что она ничего не ела долгое время.
- Вкусно, - сказала она про салат, который я сделал.
А вечером, когда я сидел  в кресле и пил кофе, она спустилась вниз, в своем синем махровом халате и сказала, покачав головой:
- Пить кофе на ночь плохо, ты будешь беспокойно спать…
Она не спросила, почему отключен телефон. Она не спросила, почему к нам никто не приходит. Она ничему не удивлялась. Она просто сидела рядом со мной и рассказывала о том, как она провела эти месяцы. Я слушал ее и просто не мог поверить, как я мог обходиться без нее все это время.
А она пошла и принесла мне… ключ.
- Где-то нашла, - сказала она мне, улыбаясь, - не ты потерял?
Я сунул ключ в карман джинсов.
Мы спали, обнявшись и впервые за долгие годы мне снились сны, разные, красивые...
Наутро она разбудила меня и поволокла на улицу. Было так рано, никого еще не было вокруг. А она все время меня торопила, как будто бы боялась чего-то…
- Пошли, - сказала она мне, - нам нужно сюда…
Не знаю, что ей было нужно, но я тогда не думал ни о чем. Я видел ее снова. Живой, что бы там ни говорили…
Мы шли все быстрее, пока не дошли о огромных, неизвестно откуда взявшихся ворот. Они открылись перед нами.
- Лабиринт, - сказала она и рассмеялась.
Когда мы только заходили в этот лабиринт, она мне сказала:
- Сейчас быстренько оббежим его, и пойдем домой…
Но стоило нам войти сюда, как мы тут же друг друга потеряли. И зачем мы сюда зашли?
Она иногда кричала мне что-то из-за другой стенки. Иногда мы с ней часами разговаривали. Но мы с тех пор так и не видели друг друга. Я даже не знаю, изменилась ли она…
- Я жду тебя здесь, - сказала она мне однажды из-за стенки, - я жду тебя здесь…
Но что я еще могу сделать? Нам не найти друг друга. Я бродил по пустым коридорам надеясь на то, что мы встретимся наконец, но нам было это не дано.
Стены каменные, пыльные, грязные, холодные. Через них голоса еле-еле пробиваются.
Вечером, в первые дни, когда мы садились по разные стороны стены и засыпали, наутро мы не находили голосов друг друга. Я пытался, честно, пытался найти ее, но что еще я мог сделать? Я пытался, я тоже кричал во весь голос. Иногда мы просыпались снова с разных сторон одной стены и мы говорили и говорили, пока не срывали голоса, потому что боялись снова потеряться. Но я не могу понять, почему мы никогда не могли оказаться рядом друг с другом?
- Я сегодня видела такой сон, - сказала она мне однажды, - что я сошла с ума…
Не знаю, что она видела в своем сне, а я, похоже, действительно сойду с ума в скором времени. Сколько уже мы здесь? Год? Два? Или больше? Если я ее потеряю, то мне снова придется пережить ее смерть…
Я искал ее довольно долго. Несколько лет. Но этот лабиринт каждый день изменяется и я не мог даже приблизиться к ней.
- Я могу сделать один шаг к пропасти, - сказала она мне, - но все равно это не выход…
О чем это она? Какая такая пропасть? Ведь здесь нет ничего, кроме голых стен и холода…
Я сижу ночью без сна, сочиняю стихи. Это помогает мне немного забыться. Когда я прошел мимо одной из стен, то увидел, как через каменную толщу пробивается камень другого цвета. Лабиринт будто бы сбрасывал с себя свою старую кожу.
- Заешь, - сказала она мне, когда нам удалось услышать друг друга, - лабиринт избавляется от старого и скоро он избавится от нас…
После этого я больше ее не слышал. Она как будто бы прекратила совсем со мной говорить. Я долго ждал ее голоса, после уже потерял надежду и теперь уже говорил сам с собой.
А лабиринт менялся, но только он не трогал меня. Да я и не боялся, потому что верил в то, что все это скоро кончится. Раз она может быть здесь, значит, и я тоже.
Я каждую ночь молился, как я молился тогда, много-много лет назад, когда мои детские мечты таяли перед моими глазами, когда я остался совсем один. Теперь мне казалось, что она стоит прямо за моей спиной, но, оборачиваясь, я видел только свою тень, мирно спавшую вдалеке.
Иногда мне кажется, что когда я сплю, то кто-то хочет забрать от меня все мои мечты. Убить все мои мечты. Я просыпаюсь и не могу дышать от страха. Особенно когда луна не светит. Иногда она освещает все вокруг, иногда даже не зажигается. Такое чувство, что кто-то поймал нас, глупых, в какую-то ловушку и теперь забавляется, смотря на нас сверху. Я так и чувствую на себе чей-то взгляд. Чей-то тяжелый взгляд. И чей-то тяжелый смех, падающий каждое мгновение на мою голову.
Я провел здесь очень много времени. Она не подавала голоса. Я даже не слышал ее крика, хоть какого-нибудь звука, по которому я смог бы определить, что я не один здесь. Что-то, что заставило бы меня снова поднять голову и продолжать.
Кто-то заставил меня  обещать, что я смогу продолжить свою жизнь на другой день, что я не потеряю остатки своего разума. Пока мне это удается…
Но что же с ней? Я уже вижу ее во сне…
Где-то недалеко я слышал звон колоколов. Это было и пугающе и радостно. Может быть, и она услышит эти звуки, и мы с ней скоро встретимся? Встретимся и уже навсегда будем вместе… Но это была всего лишь жалкая мысль…
Не знаю, что меня позвало, но я пошел туда, по направлению к звукам. Я шел вперед, огибая бесчисленные повороты лабиринта. Что-то вывело меня к самому его центру. Не знаю, почему я решил, что это центр, но мне хотелось так считать. Почему я не набрел на него раньше? А колокола все звучали, как будто бы в моей голове. А она лежала прямо на земле. Красивая. Такая красивая….
Я зарыл глаза, потом открыл. Ничего не изменилось. Я подумал о тех днях, которые мы провели вместе. Я снова зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел вокруг себя толпу людей, одетых в черное и плачущих. Я посмотрел на нее. Теперь она легко парила над землей. Я снова зажмурился.
- Тебе был дан еще один шанс, но ты и в этот раз упустил его, - горестно сказал кто-то за моей спиной.
Открыв глаза, я увидел себя там, где и стоял все это время. Я осмотрелся кругом. Никакого лабиринта. Только шелестели листья деревьев. Никого не было вокруг, только я и она. А секунду назад тут было много народа, скучающего, которым было абсолютно наплевать на то, что я чувствую.
Но люди испарились, как вода с горячих камней, и теперь я был с ней наедине. Я читал ей стихи, те, что сочинил, когда мы еще были рядом и могли говорить. Как тогда, у качелей... Я что-то еще говорил…
Когда я взглянул на часы, то я заметил, что они остановились. Эти часы я купил только год или два назад…
Я развернулся и пошел за ворота, сел за руль и поехал домой. Снова домой...
Нет, не домой!
Я поехал к церкви, той черной церкви, которая даже сейчас казалась мне чем-то загадочным, таким же, как и лабиринт. Я не чувствовал больше ничего, даже взглядов, которые обычно испытывал на себе последнее время. Я ехал по дороге, поворачивая поворот за поворотом, пока не оказался перед воротами церкви, а за ними были еще ворота, которые вели меня снова в лабиринт.
На стенах, то тут, то там висели часы с выломанными стрелками, которые я видел то тут то там разбросанными по полу лабиринта. Теперь стены его приобрели другой цвет. Да и сам лабиринт изменился: он услужливо расширился для того, чтобы я смог проехать. Я вышел из машины и нащупал в кармане ключ. Теперь я смело шел сквозь лабиринт, не боясь уже заблудиться, потому что знал дорогу как свои пять пальцев. Не понимаю, почему я вдруг ощутил такую уверенность, но мне стало так хорошо, потому что я разгадал эту загадку. 
Я шел вперед, к закрытым дверям черной церкви, где она ждала меня. Я пройду это испытание. Теперь уже не я ждал ее, а она меня. И уж теперь уж ни она, ни я своего шанса не упустим…