Воспоминания у якоря

Александр Донец

Кто видел море наяву,
Не на конфетных фантиках,
Кого (любили) так как нас,
Тот помнит всю романтику!
Из цитатника
«Это должен знать каждый».

Экипажу корабля «Сибирь» и её
капитану первого ранга Морозову,
 посвящается.
                (отрывок из книги).



                Прощание с морем.

                Кэп на мостике

 B конце сентября 1983г. Мы на нашей старушке Сибирь, возвращались домой. Домой на Камчатку, в родную базу посёлок Приморский. В мыслях матросской братвы, крутились мысли, о базе, о спокойных ночах, когда можно спать в коечке без болтанки, без подъемов на вахту. Всем изрядно надоел шум воды за иллюминатором и рабочая дрожь судна. Я помню, у меня было желание, пройтись по твердому пирсу, прокинуть электрокабели подключить корабль к берегу, заглушить надоевшие дизеля... Хотелось тишины, и что бы кадеты, сошли с корабля – чем их благородий меньше - тем спокойнее.
   На корабле жизнь текла, как обычно спокойно, как в старом хронометре, каждый делал свою работу. Море слегка штормило, оно как бы поддергивало всех нас – Вы возвращаетесь домой, идите, идите, я вам в конце похода покажу свой камчатский характер. В тропиках было жарко, а тут, уже вторые сутки выл в снастях свежий холодный камчатский ветерок.
    Саня, вышел подышать свежим ветерком, на бак, заслонив руками спичку, закурил сигарету и глядел на море, туда вперед, где вот-вот должны показаться берега, и вершины вулканов, там где-то наша база. В груди томительно стучало сердце, а всё от того что, как-то в этот раз, долго не показывался желанный берег!
- Ну и возвращение, сказал Серега Загорский, который незаметно подошел к Сане сзади.
- Ага - такая ерунда, уже вторые сутки пахнет землей, а ее и близко нет! - Ответил Саня Храмкин, которого тоже принесло на бак, подышать свежим дымком.
Грохнула кремальера броневой двери, и они увидели, как длинная жердь Сереги Чаркова, качающейся флегматичной походкой выкатилась на бак. Серега был в штурманской команде рулевым, и мы за его рост, а был он высок больше двух метров роста, звали «мелкий», но это позволялось только друзьям. Меж тем на баке собирался народ, всем была охота покурить, или может по тому, что сейчас слоны сюда пришли?
Слонами на корабле звали Храмкова, Загорского и Саню. Наверное, зато, что двое из них были крупными ребятами, а Саня Храмков был маленького роста и тощий как селёдка. Как-то раз, ещё в первогодках, когда они были чижиками, Храмкова кто-то из годков, хотел отлупить. Тогда Саня и Загорский вступились за маленького. Конечно им всем троим здорово досталось от годков, но с того случая эту тройцу старались не трогать и просто проходили мимо. А по кораблю пошла молва - на корабле появились слоны, два больших и маленький.
- Слышь мелочь, с тупым выражением лица произнес Загорский глядя куда то в океан, - Чё за ерунда! Идем, идем, а Камчатка где! Чарков был всегда весел, с него приколы сыпались как горох - даже когда у него плохое настроение и при этом его лицо ничего не выражало.
- Да кто её знает, где она, эта Камчатка! Я вот с Вахты уходил ночью, так сам видел, как мы по координатам штурманов, уже давно по пятьдесят четвертому градусу чешем!
- Да а?!... протянул Загорский, Саня с трудом подавил приступ смеха, при этом у него на лице, было выражение, готового лопнуть матроса.
  - Эй, вы чего ребята, вмешался в разговор, кто-то из стоящих рядом молодых чижиков, он явно видел мое лицо и понял, что тут, обсуждают серьезные вопросы. Для него этот поход был первым, и на каком градусе Камчатка, он видно не знал как, наверное, и градусы, у него ассоциировались только с градусами в спиртном.
- Как это? Идем, по пятьдесят четвертому градусу - А Камчатка где?
- Перенесли ее вчера, - снова очень убедительно произнес Чарков. 
- А куда?! - Он замешкал, усиленно копаясь в своём сером веществе - на какой градус перенесли?
- Да не знаю я, - отмахнулся Чаркин - вот мы её ищем уже вторые сутки, штурмана об карандаши и приборы все руки изломали, а Камчатки все нет и нет!
Чарков, бросил окурок в фитиль и ушел, постепенно все разошлись по делам, Саня, докурил и заметил про себя - ветерок утихает, - может к вечеру все и устаканется, и дедушка Нептун мирно пойдет баиньки. Спустившись в тамбур, снова встретил Чаркова и Загорского.
- Знаете пацаны, приказ с флотилии пришел, Кэпа нашего, на пенсию... - Это его последний поход. – Как-то, запальчиво и с досадой выпалил Чарков.
- Ууу.., досадно прогудел Загорский - а в место Кэпа кто? - Но не ты же! – Старпом будет Кэпом, приказ тоже, пришел. – Теперь почти злобно ответил Серёга Чарков.
- Ого! Так вот почему мы до сих пор не в базе, это старпом, нас ведет, а он... - Чаркин ему не дал договорить
- Нет кэп еще кэп. По приходу в базу он сдает дела.
   
   В кубрике запах свежего горохового супа. Матросы, сидят на рундуках чифанят  напротив меня Сергей Загорский.
- Сань, слышь, может у меня "заскок" - тихо произносит Серега - Петропавловск Камчатский на пятьдесят втором градусе? - Да - ответил Саня - Ты что забыл? На том же, что и Сочи. – Саня постучал себя по лбу, указательным пальцем, но Серёга не обиделся.
- Да нет, просто вся эта ситуация, - он пожевал губами и как всегда погримасничкал, - земли нет, старпом, море, а там же… На входе в Камчатские ворота скалы - Три брата, помнишь? Как бы мы не стали четвертым братом!
- Да ну тебя Серый ты как скажешь - Вмешался Юра Сенник, наш электрик. Саня промолчал. Мы, третий год, ходили по морям, с нашим Кэпом. Он нам, был как отец, жалко, очень жалко, было с ним расставаться. Старпом Шехунов, был молод, не высокого роста, с мягким тонко-интеллигентным голосом, он даже когда ругал… То это, не производило никакого впечатления. Толи дело наш Кэп Морозов, одна борода чего стоит. А голосище, - Мама дорогая! Здоровенный мужик, кулак как кувалда глаза добрые отцовские. Если попал, за дело взглядом продырявит, как бумагу ножом. Только он мог на швартовке во Владивостоке, матом укрыть всю матросню на стенке по громкоговорящей трансляции. – Вообще-то это мелочь конечно, если не считать что мы швартовались к причалу у площади Борцов, а это центр Владивостока, главная набережная, и в воскресенье весь город там прогуливался! Да это наш, родной Кэп. Потому слова Сереги звучали как слова обреченного, кто его знает, как себя в океане поведет наш новый Кэп?!!
   Остаток дня и вечер Саня невольно, думал над этим. Службы, оставалось меньше полгода, больно было расставаться, и тяжко было оставаться. Он, невольно вспоминал все прощания, с Мамой с родственниками. Прощание с Петровичем своим старым и добрым другом,  это он был ему за родного отца. Со своей девушкой, которая давно уже не его девушка, а так просто знакомая. Таковы превратности судьбы, все хорошее, когда ни будь да кончается. Это закономерно, если тебе, что то нравится или тебе очень хорошо, значит жди беды, либо хорошего, не станет, либо будет очень плохо.
    Покурив очередной раз на баке Саня продолжил свою службу в роли вечного дежурного по БЧ пять. Отстоял развод на вахты, и все было, вроде было в порядке, все на месте, корабельная жизнь текла своим чередом. Проверил механизмы, помещения по низам, заполнил и проверил вахтенные журналы, поднялся наверх, на шлюпочную палубу проверить свое хозяйство. Было уже темно, в небе вовсю полыхал звездный пожар, звезды, как всегда переливались и плавали, вокруг мачтовых огней, значит и у них там, все в порядке подумал Саня, по привычке глянул на ходовой мостик и увидел силуэт человека. Это был командир.
    Он стоял, облокотившись на леера, накинув на себя плащ, и курил, «Беломор», про себя отметил Саня, его фигура на фоне звездного неба напоминала всем своим видом, древнего рыцаря, который смотрит вперед, точно зная, что там впереди.
    Проверив котельные вентиляторы, и найдя их в полном порядке, Саня решил пойти посмотреть фильм.
   В кинотеатре показывали фильм «Анна Павлова» его, по просьбам (трудящихся) показывали во второй раз. Саня попал на средину фильма. Вспомнилось, как недавно, невольно слышал спор между Кэпом и начальником политотдела, (НачПо). По поводу этого фильма. Последний, не давал добро, на просмотр, а наш Кэп, настаивал на просмотре.
Да вы что! - Возмущался НачПо. -Да там же балерину показывают! Вы соображаете, что это значит для матросов!?
- У меня нормальный экипаж! И я, считаю, пусть смотрят! – Парировал Морозов.
- Так она же там голая!!! Вы что!? – НачПо аж затрясся в нервном припадке.
- Она не голая! Она танцует! И она, как и мы все, вдали от Родины и ее патриотизм…
В общем, Кэп конечно победил в споре, и у наших парней, может и подымалось, все внутри, при виде изумительно красивой балерины, но я видел у некоторых, слезы на глазах, когда они понимали, о чем этот фильм, и насколько хрупкая и нежная женщина, может быть сильной. Да если еще, добавить музыку и танцы – кое-кто мог так никогда и не узнать, что такое балет и вообще, что есть на нашей земле искусство.
    - Отбой ночное освещение включить. – Выдала корабельная трансляция, голосом дежурного по кораблю.
   Снова в полудреме, Саня на развое на вахты, снова с проверкой на шлюпочной палубе, и снова, видна та же фигура Кэпа в плаще и с папиросой. Спустившись на бак, в глаза бросился далёкий блик в небе. Сердце радостно резануло лёгкой болью. Там впереди, где-то за пеленой темной ночи океана, точно должна быть земля. Саня почувствовал Кого-то, за своей спиной и оглянулся, это был Санька Храмкин.
- Сань показалось? – С надеждой спросил он.
- Да нет, я тоже видел! Мы снова и снова глядели вдаль и вдруг, снова увидели вспышку в небе. - Ура! - Тихо прошептал Храмков. Вся душа ликовала, это он, это наш маяк. Наш самый родной луч маяка на мысе Лопатка! Вот ты где Камчатка. Ах если бы ты знала, как мы так по тебе скучали.
- Саня ты видел Кэпа, на мостике, - спросил Храмкин.
- Конечно видел.
- Переживает, - вздохнул Храмков.
- Чего переживает?
Да он же с морем прощается! Это его последний поход! Санька был из Владивостока,  вся его семья, так или иначе была связана с морем, он точно все знал и понимал. И тут и я понял, и насколько мог, прочувствовал, как там, на мостике, сейчас тяжело человеку, тому, кто всю жизнь отдал морю. Я вспомнил все походы, как Кэп нас воспитывал, все его рассказы. Как он нас учил, будь то, своих детей, хотел передать нам хоть часть своих знаний, отдавая тем самым частичку себя своей любви и отцовской заботы. Он учил нас, как быть сильными, знал всех по именам фамилиям, и дням рождения, а нас были тысячи. Теперь, там стоя на мостике, он знал, что не из всех нас получатся нормальные люди, но он сделал все, что мог и даже больше.  Его карьера на море подошла к концу, и он никому в этой стране уже не нужен. Он теперь чёртовый отработанный материал.
    Проклятое слово пенсия, теперь станет мерилом всего прожитого. Уходили последние минуты счастья, стоять на мостике смотреть на океан чувствовать себя командиром, огромного мощного сильного корабля и его экипажа!
   Тогда мы были молоды, и еще не понимали и, не знали что, этот легкий камчатский ветерок, уже есть предвестником бури! Эта буря девятым валом смоет СССР и будет СНГ. Нас раскидает по земле, как пушинки по разным странам. Кэп, уедет в Севастополь, и будет никому не нужен, всем будет «параллельно», что он командовал такими кораблями с грифом пять нулей, в его подчинении было, до двух тысяч человек. Наш родной Кеп Геннадий Николаевич, будет жить в двушке в старенькой хрущёвке и получать тысячу пятисот украинских гривночек. И когда мы с ним снова встретимся через двадцать лет, он узнав меня, будет жать мне руку и мы вместе будем вытирать скупые горькие слёзы. Корабли продадут как металлолом. Матушку Сибирь, буксир утащит в Индию, и там её индусы, в два счета, разрежут на кусочки. Та же участь, постигнет и Чумикан с Чукоткой. В отличие от остальных, они сами, своим ходом, дойдут до Индии и там, выбросятся на мель!!! Что говорить о наших, кораблях малявочках, когда супер новые, корабли типа «Маршал Неделин» «Маршал Крылов» постигла та же участь. В живых на плаву остался только Сахалин. Его купили китайцы. Теперь, он, где-то там, служит чужому отечеству.    
     От бывшей В/Ч №007 останутся только записи в военных билетах и удостоверениях личности. Ещё я на прощанье обниму старого Кэпа и поклоняясь до земли поблагодарю как родного отца: - «Спасибо Вам Геннадий Николаевич, за то что мы все остались живы».
Но все это будет потом. Как будет потом и ПРОКЛЯТАЯ ВОЙНА с Россией. И та половина наших родных офицеров, оболваненная пропагандой просто слетит с катушек и будет называть войну, своей родной и праведной. Это те самые офицеры которые присягали флагу СССР и были Миротворцами. Которые несли знамя мира и защиты по всей земле… Бог им судья. 
    А сейчас, вдали все ярче и ярче мигал маяк, Петропавловск Камчатский спал, спал еще и наш экипаж, а там впереди уже ясно вырисовывался берег, и для каждого там начиналась и заканчивалась своя жизнь, своя любовь, свой Мир, и война, и судьба.