Архангельск

 Здравствуйте, мои дорогие все, все, все!!!!!!!!!!!!!!
Я вас очень люблю. Я никуда не пропала, и ни про кого не забыла. А не писала по причине суетной занятости и отсутствия чего бы то ни было интересного и достойного бумаги.
  Признаться, некоторое время назад, захандрила, а потом вспомнила, что я волшебник, и дела пошли на лад.
Теперь же и в самом деле об интересном и захватывающем путешествии моем на север.
  Любка давно уже соблазняла меня поехать вместе с ней в Архангельск, я дежурно кивала головой. А тут она проявила особую настойчивость. Я начала было ломаться, мол мне вот-вот работу обещали, а на самом деле просто денег не было. «Что такое пять дней?» - раскачивала она мою, и без того шаткую уверенность. «За пять дней много чего может произойти»,- упиралась я из последних сил. Но Любка, не тот человек, который отстанет просто так, она купила мне билеты в подарок.  Туда и обратно.
    И вот махнув на  все рукой, собрав в любимый черный рюкзак самое необходимое и даже меньше, в назначенный час я стояла на перроне Ярославского вокзала.
     Что я знала об Архангельске? Это далеко, и там холодно. Ломоносов – мужик архангельский, светило русской науки, литературы и даже составитель кодекса чести для журналистов (не очень-то много нашей братии соблюдает эту «клятву Гиппократа»). Еще ассоциация с архангелом Михаилом, не знаю почему…
  Колеса поезда весело стучали «вперед-вперед, вперед-вперед». Солнце радостно заглядывало в окно, а я с тревогой думала: «Ну, куда тебя понесло, Лилия?» Чтобы окончательно загнать  угрызения совести в угол (сессия так и осталась недосданной), я припомнила восточную пословицу «дают – бери, бьют - беги», и - для еще большего успокоения – что ни делается, то к  лучшему (с такими талантами, мне бы в адвокаты!).
  Мы ехали в купе вместе с мальчиком, который чем-то напоминал Гарри Поттера, в его родном городе ребятня приклеила к нему это имя. А его мама рассказывала, что однажды возвращаясь домой увидела двух девочек, мечтающих встретить ее сына, вернее Гарри Поттера. Одна другой говорила, что здесь-то и живет сказочный мальчик, что-де сама видела, как он входил в этот дом. Самому Антону, все равно на кого он похож.  Мне-то кажется, что лучше походить на юного волшебника, а то мне все время говорят, что я похожа на мультик…
  Далее рассказ пойдет сумбурный, без соблюдения хронологии, в виде заметочек-рассуждений.
  Сначала я мерзла до мурашиков, и зубами клацала, в это время Любка пыталась убедить меня, что не холодно, я ей не верила. Мы бродили по городу, было тихо, людей немного. Ага, в три ночи, много ли людей  гуляет. Три ночи?!?! А светло-то! Светло! Так вот внезапно сбылась моя давняя мечта увидеть белые ночи, я поэтому и в Питер хотела съездить летом, теперь тоже хочу, но уже не поэтому…
  Архангельску в этом году стукнуло  420 лет. Молодой-то какой по сравнению со старушкой Москвой!
  В Архангельске куда ни плюнь, попадешь в историческое место.
   Здесь тебе гостиные дворы, церкви, дома, выстроенные с незапамятных времен и уцелевших вопреки всему.
     Памятник Петру I. Трижды посещал он этот северный город, все три даты указаны на высоченном постаменте, отчего двухметровая фигура Петра не кажется внушительной, а напротив маленькой. Стоит царь, опираясь на трость, смотрит в даль, толи  в будущее, толи в прошлое, но на Северную Двину. Река как время – течет – много чего повидала, всех пережила…      Неподалеку фундамент, на котором стоял домик Петра I (домишко этот таперича в Москве в Коломенском парке находится).  По фундаменту я походила, оказалось возможно прикоснуться к истории подошвой. А в это время сердце сжималось от волнения и неведомого счастья, словно за руку с тобой Петр Лексееич поздоровался. Хорошо, что оно крепко внутри посажено, а то бы выскочило.
 На набережной стоят пушки старинные, прямо как на картинках. Простые в употреблении (мне так показалось) и не страшные совсем.
   Еще есть танк англицкий, трофейный, его во время первой мировой войны захватили. Возле него все приезжие и неприезжие фотографируются. Жаль только, что само стреляющее устройство отсутствует, без него танк, какой-то ненастоящий, но все равно мы запечатлелись на его фоне, не нарушать же традицию… 
   В этом городе Аркадий Гайдар написал знаменитую в советские времена «Школу». Дом, где он работал в это время цел и невредим.
    Был когда-то в Архангельске свой Александровский сад, теперь на его месте соорудили стадион советский-советский. Города разные, а стадионы одинаковые…
    Всего столько, что не упомнишь. История, она вообще имеет свойство забываться и в датах путаться, вот и я схитрить решила, обошлась без хронологических цифр.
  Что меня действительно потрясло, так это библиотека. Если и не ведала раньше чувства зависти, то в этот раз просто захлебнулась в ней, каюсь. До чего же все для читателя: светло, удобно, комфортно. Приходи, обогащайся знаниями, каждый работник рад помочь и предоставить плоды мысли человеческой. А в «закулисах» фонда какие сокровища хранятся! Белогвардейские газеты, вековые «Архангельские ведомости», издания Соловецкого лагеря, большевистские газеты. Самая большая рукописная книга фонда (приблизительно 90x50),  самая маленькая с ноготь большого пальца, самая старая печатная книга в кожаном переплете. И еще много чего такого – дух захватывает. Туда бы раскладушку, и пожить месяцок-другой, еле вытащили меня оттуда.
  В то же время, что мы находились в Архангельске, проходил там фестиваль уличных театров. В связи с чем подумалось, что наше искусство все же ближе по духу, и что наши все делают более мастерски, хотя всех принимали одинаково радушно.
    Забавно было шествие на ходулях. Какая-то феерия в этих высоченных фигурах, размашисто и плавно марширующих по набережной.
   Смешными были две огромные куклы. Люди тянулись к ним, а они к народу. Обнимали, здоровались за руку, раскланивались и делали реверансы. Взрослые радовались как дети, а дети застывали в недоумении.
   Было еще одно выступление, но мне оно запомнилось не тем, что происходило на площадке. Сначала я следила за артистами, а потом решила, что можно было сделать интереснее. Пластическое передвижение под разную музыку, и передача настроения-ситуации, все это в ритме массовой синхронности…Одинаковость движений завораживает, барабаны-тазики отупляют. Внезапно равелевское «Болеро» навевает непрошенные воспоминания, и вот тут произошло чудо. Оторвав взгляд от лицедеев, я устремила его поверх голов толпы, а там раззолоченное солнце гордо и медленно скатывалось в Северную Двину, лениво застывшую на какую-то секунду. Снято! И снова паровозик баржи, и запятая белой яхты заскользили по ее серебристой спине. Как органично все сплеталось: музыка, свет, вода, воздух и небо, словно сам господь Бог посетил нас в тот момент. Только не все заметили это волшебство, потому что оно не для каждого, я так думаю. 
  О набережной города разговор особый. Это чуть ли не центр. К этому месту народ привязан особенно. Все гулянья до утра, встречи, знакомства, катание на роликах, самокатах и велосипедах все здесь.
 Есть на набережной памятник юнгам. Народ окрестил его «повешенным». Может автор и хотел какую-то глубокую мысль выразить, но. В неестественной позе, полураспятый на якоре, с опущенной вниз головой стот-висит-тонет? матросик. Даже если и не знать, как окрестили люди скульптуру, сам додумаешься спросить, кто повесил моряка, может у них там легенда какая-нибудь с ним связана? Так и встречаются «у повешенного». Каково автору знать об этом. Я бы убрала с набережной это творческую неудачу. 
 Протяженность набережной семь километров, так что высыпав на гулянье весь город здесь легко умещается. Набережная то место где на людей смотрят и себя показывают. Наблюдать за толпой одно удовольствие.
     Это тебе и подиум от кутюр, и неожиданность решений в сочетании цвета, и категория «как никогда нельзя одеваться» или «смотрите и стреляйтесь». Девушки они и в Африке девушки – наряжаются, и сильно грустят, если мужское внимание обошло их стороной. Девушки в Архангельске красивые. Стройные и сероглазые, а главное почти поголовно с большой грудью и при этом не полные совсем. Может пожить у них там немного, подрастить на размерчик…А вот парни тамошние мне не очень понравились. А кого и зацепил мой острый взгляд, так уж занятые, впрочем, эта песня старая.
      Потом уже встретила парня по вкусу, в последний день. Он такой же «чокнутый» как и я: не пьет и не курит. Я потому что не хочу, а он потому что уже сыт этим по горло и ведет праведный образ жизни. Тоже не местный… Наша компания стояла на берегу реки и все пили пиво, а я не пью на улице вообще ничего, не понимаю этого, и разговоры «подшафе» меня не радовали. Оторвалась я от веселящихся и зашагала к самой воде. А вдоль берега бредет человек. Мужчина. Ну, думаю, если симпатичный, значит… вот он подходит ближе, я и спрашиваю его: «а вы не подскажите, с какой стороны солнце восходит?» Он, как и все стал крутиться во все стороны, пытаясь определить где север, где юг, тщетно стараясь разобраться в солнцевом перемещении во время белых ночей…(Кстати, так никто и не ответил мне, где оно встает. Знаю, что приблизительно в сорока пяти минутах от заката, не могу объяснить как это, может мне просто показалось).  Побродили у самой воды, поговорили о душевном, на чем и распрощались. А ведь могло бы как в кино, роман, поцелуи, «ятебялюблю» и прочее…
Но это лирическое отступление. Вернемся на землю.
   Архангельск живет активной культурной жизнью. Плакаты, афиши, анонсы расклеенные по всем заборам, столбам и стенам тому потверждение. Выставки, концерты, вечера. Многие «звезды» местные, всеми любимые и уважаемые.
К примеру, режиссер молодежного театра Панов. Что называется личность хорошо скандальная. Но город ценит его талант, остальное принимает как должное, незаурядному человеку положено таковым быть. К тому же много интересного происходит как раз по инициативе Панова, вот и ежегодный фестиваль уличных театров его рук дело.
 Развито в Архангельске прикладное искусство: живопись,  резьба по дереву, кости, плетение из бересты, вышивка да еще много чего. Глаза разбегаются, глядя на эти чудеса сотворенные обычными человеческими руками, и в каждом предмете частица души, света и радости созидания. Суров север, но и прекрасен, раз хочется людям его красоту словить, волшебный миг запечатлеть навсегда и другим передать.  Как ажурная легкая Птица Счастья   принести в этот мир любовь и благодать.
  Любка оказалась такой рукодельницей, что в расстройство меня ввела. Как можно уметь делать столько прекрасных вещей и не заниматься творчеством?! Это грех, товарищи! Нас обкрадывают. Правда-правда, я видела ее работы, сделанные в художественном колледже и после него, в зобу дыханье сперло. А она в Москве банки с кошачьим и собачьим кормом передвигает. Я возмущалась, а ей было приятно. Люди, если вы хоть что-то можете сделать своими руками, делайте, не отказывайте себе в удовольствии заниматься творчеством, не лишайте себя радости.
   Что касается художественного образования, то в Архангельске оно на самом высоком уровне, не грех и столицам поучиться. Не знаю про остальные учебные заведения, не сталкивалась, думаю, что не хуже.
  Так что, если есть возможность, то езжайте в Архангельск. А там и до Малых Корел недалеко, где разместился музей под открытым небом. Собраны в одно место деревянные избы древних северян, сложенные из вековых стволов сосновых. Людей их построивших уже не существует, а  в домах хоть сейчас живи. Все прочно, надежно, продуманно и целесообразно. Ничего лишнего.
     Мы-то все думали Ломоносов из простых мужиков, да забываем, что северяне народ свободный, и крепостного права в тех краях не было. Были люди эти независимы и самодостаточны, горды и образованны. Общались они все больше с иностранными купцами, торговлю вели, охотой промышляли, ремеслами всякими, не было среди них неграмотных. По другому и быть не могло, дело торговое неучей не терпит.
  Глядя на дома и мельницы, невольно проникаешься уважением к этому народу, к его непростому быту в суровых краях севера. Избу могли всем миром за день поставить, и как время показало на столетья. И никакого нарушения экологии, бездумной вырубки леса. За то время, что изба стоит, нового лесу в три раза больше вырастет, а в доме несколько поколений проживет.
     Понравилось и то, что мужик северный заботился о здоровье своем, и времени. Все постройки дворовые, сараи, хлев, овин и прочие необходимые территории под одной крышей размещены, чтобы в холод на улицу не выходить.  Исключение составляет амбар – он подальше от всего в сторонке стоит, чтобы в случае пожара семья без еды не осталась. А внизу под дверью специально отверстие вырезано – для кошки, чтобы мышам не разгуляться на харчах людских.
    Залезли на мельницу, настоящую, с крыльями. Правда, так и не поняли принципа их работы, слишком просто и грандиозно одновременно.
   Покатались на деревянных качелях, коим тоже срок немалый.
Красотища кругом, дух захватывает! Повезло мне, тепло было, солнечно. К слову сказать, мне все время везло с погодой. Только комары все портили, но это как говориться для равновесия. Комары человеченку любят, так и набрасываются  - не отмашешься. Вот и ходила я потом со средством антикомаринным, чем очень позабавила местных жителей. Они к комарам устойчивы, да и комары к ним равнодушны. Видимо гостям особый прием.
     Нельзя не рассказать про реку – Северную Двину. Широка она настолько, что кажется морем. Не бурлявая, степенная, ворочает бревна, баржи, да теплоходы. Нравится ей, когда скользят по ней парусники да яхты, красиво. Чайки кряцают, высматривая мелкую рыбешку, а потом р-раз, ринется к воде и уже в клюве трепещет зазевавшаяся рыбка. Вода в реке холодная, коричнево-желтая. Соблазниться в ней купаться трудно, боязно даже. После каспийских прозрачных вод, голубых да теплых, двинская вода кажется страшной. Но я все равно полезла. Не могу устоять, если воды много, обязательно нужно залезть, даже если холодно, даже если купальник не при себе.  Чтобы не жалеть после, что-де был, да не окунулся, все ведь надо попробовать. Закаты на реке красивые, не такие как на море, другие. И солнце в воду смотрится по-другому, и облака отражаются иначе.
    Про небо еще не сказала. Тут особый разговор. Тут сравнивать надо, а то не понять будет. У нас на востоке небо какое? Бездонное. У нас небо бескрайнее, синее-синее. Высокое-высокое. А на севре небо низкое. Оно словно загибается за край земли, за которым больше ничего нет. Нет простора и бесконечности горизонта. Тучи и облака ползают у самой земли почти, нависают друг над другом, теснятся в борьбе за место на небе, наслаиваются. И создается впечатление купола. И под ним ты. Дивно. Когда погода ясная, купол прозрачный, а года пасмурно, то давит своей тяжестью, и кажется, что задыхаешься. Хорошо, что пасмурных дней было немного.
  Еще одна поездка в Антониево-Сийский монастырь. «Моно» - уединение. Для того их строили, чтобы укрыться от мирского и предаться мыслям чистым и праведным, служить Богу, молиться, да прощения и благодати просить.  По правде сказать, не запомнила я ничего особенного про тот монастырь. Не знаю почему. Хотела свечку поставить, так нас ротозеев попросили освободить помещение крохотулешное, обещали после все свечи зажечь. Что-то у них там важно- церковное начаться должно было. Они конечно извинялись, но как-то неприятно. Хотя что и говорить: незваный гость хуже татарина. А монастырь действующий, живет своей жизнью, и кто мы такие, чтобы нарушать привычный им уклад существования.
    Приятно было, что путем умозаключений, я пришла к выводу, что передо мной настоящий кедр. Есть у меня привычка собирать шишки, осталась с пионерских лет. (Когда отдыхала в лагере, была там сосновая роща, и я постоянно привозила с собой шишки для поделок). До того как уехать из Туркмении, я только одни шишки и знала. Теперь где увижу хвойное дерево тут же выясняю, а какие у него шишки. Так вот стала я их в траве искать, а с дорожек сходить не велено, монастырским уставом не положено. Вглядываюсь в траву, вглядываюсь, и ничего не вижу.  Поднимаю голову, чтобы крону разглядеть, и замечаю, что почки есть, а шишек зрелых нет. А так не бывает, старые шишки все равно на дереве оставаться должны. Тут меня вообще разобрало – хочу шишку и все! И нашла, зеленую совсем. Непохожую на раннее виденные. Тут меня осенило. Раз шишек нет, значит их для чего-то используют. Топить ими, так деревьев раз два и обчелся, да  и то больше молодых. Значит орешки едят, а раз едят, значит это кедр. Вот таким сложным путем я пришла к правде. А на самом деле было вот что. Кедры в тех местах не растут вовсе, климат не тот. Но кто-то вырастил дерево из зернышка, вы только подумайте! Дерево выросло, а потомства - шишек не давало. И только совсем недавно стали они появляться. Вот одну такую шишку я и нашла. Думаю, что мне  повезло. Вроде и пустяки, но от чего-то радостно было.
 Да, странно, что про монастырь-то я ничего и не рассказала, а какой-то маленькой недозрелой шишке уделила столько внимания.
  По-настоящему внимания заслуживает еще одно событие. Место, куда мы приехали, находится в трех часах езды от Архангельска. Давным-давно это была глухомань страшная, и стоял монастырь убереженный от посторонних тайгой да озерами. Озера красоты сказочной. Вода тихая, гладкая, ловит солнечных зайчиков. Лес густой и непрозрачный стоит высокой стеной по берегам, словно страж. Просторно и звонко одновременно. Восторженно бьется сердце. А вода манит, манит. И заворожила-таки. Забыла я про комаров злобных и стеснение всякое отбросила. В майке и трусах (не люблю это слово, грубое оно какое-то) вошла в воду. Думала, как в реке холодная. А вода словно для младенцев тепленькая, ласковая. Нежится, к телу жмется. И такой меня восторг охватил, что и предать - слов не найти. А времени полчаса, а минуты скачут галопом, а наслаждение неземное продлить хочется. Еще разок, и еще чуть-чуть, все-все, выхожу-выхожу…эх… Настоящее счастье искупаться в озере Долгом. А после ощущение словно благодати хлебнул, светом неземным наполнился, вот-вот крылья вырастут и воспаришь над землей.
  Какими куцыми иногда бывают даже самые красивые и правильные слова. Слова только эхо наших чувств. А эхо имеет свойство искажать смысл, ненамеренно, конечно, просто глуховато оно от рождения.
  А спустя пару дней, сели мы толпой в поезд и отправились на чудный Кий-остров. Ночь и мы в Онеге. Если я и не знала, что такое «мухосранск», то теперь увидела, да простят меня жители этого славного городка. Но после «зацивилизованной» Москвы, и даже самобытной жизни Архангельска, местечко показалось настолько убогим, что стало грустно. Но нас уже ждал автобус, который по кочкам разбитой вдрызг дороги, доставил нас до порта, где в ожидании томился катерок.
    Ранее утро, завернутое в дымку тумана и вкрадчивый холодок. Катер покатил по реке тезке города, а может наоборот, город взял имя реки. Онега расстилается на горизонте широко и вплывает в Белое  море. Мы робко высунули головы из трюма. Вид завораживал. Водный простор, расходящиеся по бокам волны, и воздух, который заполнил все пространство легких, что казалось и дыхание остановилось. Свежесть кружила голову, хлопаешь глазами, только и выскочило; «Ух, ты!».
   Катеру грозило угодить на мель, но обошлось: причалили в другом месте. Поезд задержался на час, что и неудивительно. Стояли мы дольше, чем ехали. Самое смешное, что садились мы в двадцать восьмой вагон, а приехали в первом. Из двух. Остальные видимо по дороге потерялись или заблудились. Пока мы вагоны по железной дороге разбрасывали, вода стала уходить, отлив. Вода в это время далеко уходит, а  по оголенному дну морскому можно пешком на соседние островки добраться. На один мы после ходили. По «няше». Это так жижа называется, которая в прилив просто дно морское. А по дну водоросли стелются, в основном кустятся, фукусы называются. А еще морской виноград имеется. Все это съедобно и полезно. Как и няша, оказавшаяся лечебной.
  Около девяносто процентов растений на острове целебные, и занесены в красную книгу. Растут в основном сосны, можжевельник, много ягод и грибов бывает в августе. Там впервые увидела дятлов, как в книжке по природоведению с красной шапочкой на голове, их на острове много, и никого на остров, кроме меня не удивили. Из живности еще зайцы имеются, и даже лисы. Это при длине острова
2 км и ширине 800 метров. Остров состоит в основном из огромных гранитных плит. Слой земли тонкий. Как цепляются за нее корни деревьев, достойно всяческого восхищения. Иногда кажется, что сосны  приматывают себя к камням, чтобы противостоять ветрам.
   Сказать что на острове красиво было бы неправдой. На острове потрясающе красиво. Диву даешься, как на маленьком клочке земли и лес, и песчаные пляжи, и скалы и даже озерцо разместились. Мы приехали на три дня, пролетевшие, как один миг. С одной стороны мы многое успели, а с другой – придется возвращаться. Не побывали мы на соседних островках во время отлива. Не исследовали всех растений, что растут-цветут на острове, из-за чего кажется, что ты живешь в сказке. Хоть в лесу идешь, где земля звенит под ногами и пружинит от хвойных одеял. Хоть по камням, таким длинным, что кажется реки застыли: змейкой вьются белые, серые и красноватые жилки.
   На Кие сохранились монастырские постройки: храм, часовня, колокольня, церковь. Разрушенные природой, человеком и забытые Богом. Монастырь сначала был деревянным. С тех пор чудом уцелела только ограда  с башней – самое старое сооружение. После жестокого пожара решили восстановить постройки, но патриарх Никон замыслил монастырь каменным. Все, что теперь видят туристы было построено меньше чем за год, когда Никон жил на острове и самолично руководил возведением Крестовоздвиженского собора. Параллельно с этим строились колокольня, Надкладезная церковь. Почти четыре тысячи человек трудились над возведением этого архитектурного ансамбля, задуманного Никоном. Через год он освятил собор, и через некоторое время покинул монастырь, чтобы никогда уже не вернуться.
     Монастырь был основан Никоном на острове Кий в честь своего чудесного спасения во время шторма. Сначала, как и водится у поморов, был установлен деревянный обетный крест. А через тринадцать лет вернувшись на этот остров,  Никон решает основать здесь монастырь, на что и получает согласие царя Алексея Михайловича. История монастыря интересна, и сильно переплетается с историей Соловков, которые совсем рядом в 163 километрах. Много чего произошло с тех пор. Грабили, жгли и разоряли монастырь, восстанавливали, и снова разрушали, а там и советская власть подоспела. Ей, как известно, «поповские идеи ни к чему».
     В этот раз на остров приезжал батюшка – службу служить, человек двадцать приехали с вместе с ним.  Батюшка молодой, симпатичный, бывший рок-музыкант. Каким путем от этой музыки люди приходят к Богу?
   В полуразрушенном, заброшенном храме звучало церковное пение, горели свечи, несколько старинных икон на стенах и молящиеся тесной кучкой. От того что кроме белых высоких стен и ярких пятен любопытного солнца не было никаких украшений, была эта служба более захватывающая, завораживающая и волнующая.
   Почти полгода жил на острове монах. По данному Богу слову вырезал копию креста – главной святыни бывшей обители. Крест кипарисовый этот был привезен из Палестины. Монах обещание выполнил и остров покинул, чтобы отправиться в пеший путь, туда, где нет людей, суеты и праздности.
 Монах этот по острову ходил в мирских джинсах и рубахе в клетку. И больше был похож на ковбоя, чем на послушника. Только на службе увидела его в черном одеянии, не вяжется его бунтарская борода и колючий глаз  с этой одеждой.
  Много чего на острове происходит удивительного. Любая палка, найденная на острове, становится волшебной. Я вот к примеру тучи разгоняла в первый день. Сначала все смеялись, а потом назавтра воздух прогрелся до +27С. Все подходили и всерьез спрашивали, а правда, что я тучи разогнала, и заговорными стишками солнце вызвала. Правда. Волшебных палочек на острове не так уж много, но попадаются. Если глаз острый и воображение включено, спокойно можно найти. У меня их было штук пять. Если бы мои дети видели эту коллекцию дубинок, прутиков и коряг, то вполне естественно было бы спросить у меня, почему же я запрещаю им носить «всякий мусор»  домой. Но дети были далеко. И поэтому я позволила себе искриться дитячей радостью, что и самой приятно и другим отрадно. 
    А теперь про лошадь. До нас на острове отдыхали дети. А питание в столовой четырехразовое. Каждый добрый ребенок, выходя из столовой спешил покормить хорошую лошадку, и сказать ей какая она умница-красавица. Дети уехали, а лошадка-террористка исправно четыре раза в день подходила к столовой и никого не пропускала, пока ее не покормят хлебом. У меня она стащила яблоко. Всем было смешно. Не смешно было мужикам, которые когда конюх уехал, возили на себе бочки с водой. Загордившаяся лошадь работать отказалась. Понятно, что доброе слово и кошке приятно, но хорошего - понемножку.
    Вот и нам пришлось собираться обратно и прощаться с островом. Хотелось бы, чтобы приезжающие сюда люди до конца осознавали как историческую, так и природную уникальность острова. Чтобы, прогуливаясь по каменным глыбам, и лесным дорожкам не натыкаться на «припрятанные» бутылки и банки. Было бы хорошей традицией в прощально костре сжигать весь мусор найденный на острове, чтобы чистота его и святость оставались и сохранялись для многих и многих. Кому интересна история и природа России. Да и вообще, кому что-то интересно, кто не остыл к жизни, к ее тайнам и радостям.
    На прощанье мы побежали к морю, искупаться. На пляже никого. Тишина. Даже ветер застыл глядя на эту безмолвную красоту. Вода была ледяная. Но вылезать не хотелось, тем более через пятнадцать минут всеобщий сбор на палубе. Хотелось, чтобы глаза были фотоаппараты, чтобы никогда не ушло это чудо из памяти, чтобы всегда осталось с тобой. Чтобы, как Бог можно было обнять землю и море и любить их.
    Вот такие приключения на маленьких островах. Хотелось бы  чтобы  все побывали там и испытали это чувство небесной радости. Мы за многое цепляемся, живем этим, а оно ненастоящее, невкусное. Правда в том, что мы привыкаем копошиться в скорлупе и уговаривать себя, что нам ничего не нужно. Нужно, нам нужно многое: и ветер, и звезды, и солнце, и море, и чтобы это у тебя было, нужно однажды захотеть это увидеть, совершить глупый поступок и насладиться жизнью во всей ее красе.  Избавьте себя от комфорта цивилизации, хоть ненадолго. Побудьте маленькими, чумазыми детьми, походите босиком, забудьте про радио, газеты и телевизор. За три дня на острове можно прожить жизнь длинною в месяц, а вернуться помолодевшим на несколько лет.   
      Мы сели на теплоход. Вода бежала нам вдогонку, купол собора гордо взирал с острова. Он не прощался: милости просим, главное, чтобы сердце было доброе и совесть чиста. На острове все как на ладони, и мысли и поступки…
   Солнце скакало по волнам, рассыпалось на серебристые звездочки. Ему было весело, а нам грустно. Вот и не купола на горизонте, и не острова, словно в сказке был и растаял.
   И снова ночь до Архангельска. А там снова в поезд, и через сутки  - Москва. Метро. Дождь. Мрачные лица. Может это путешествие приснилось мне? Нет, вот загар северный, никуда не исчез. Вот моя волшебная палочка. Пойду тучи над Москвой разгонять, вдруг получится, пусть людям будет хорошо.


    Надеюсь, что не утомила вас своим рассказом. Еще много чего позабылось, потому что впечатлений через край. Собственно все, отчет о периоде моего молчания считаю закрытым. Благодарю за внимание, всех целую и люблю.
Разумеется, передавайте приветы налево и направо.
Ваша Лилия  08.07.04