Ещё один день, украденный из жизни

( наверное, повесть)
 
                ...И с чувством, что месяц опять прошёл мимо
                Последним троллейбусом с надписью "В парк"
                С унитазом в обнимку загибаться в сортире
                И верить, что завтра всё будет не так…
               
                1. Он.

  06:30. День начался, как обычно: пересилив себя Он выбрался из-под тёплого одеяла, наспех выпил кружку крепкого чая, запер дверь и, подняв повыше воротник старой повидавшей на своём веку куртки, вышел из вонючей парадной в освещённое тусклыми фонарями тёмное ноябрьское утро, быстрым шагом направляясь в сторону троллейбусной остановки...
  Ещё один новый день, ещё один чистый листок, выдранный из тетради жизни, которая с каждым днём становится всё тоньше, листок, который вечером, испачканный всего несколькими фразами, окажется скомканным в мусорном ведре среди сотен тысяч себе подобных: на одном из них неразборчивым почерком написано: "Ведь ты же знал, что так будет!", на другом - "А может быть, в этот раз будет как-то иначе?", на некоторых часто появляются такие слова: "Мне ни с кем не по пути!", или "Лучше быть одному"...
  Холодно. Сонные люди вяло курят, переминаясь с ноги на ногу, всматриваясь в слепящие глаза фары с шумом проносящихся автомобилей, тщетно пытаясь разглядеть знакомые очертания ржавого скрипучего троллейбуса.
  Сегодня снова надо ехать Туда, опять заниматься тем, что тебя на самом деле не очень-то интересует, вновь смотреть на эти рожи; разговаривать с людьми, которые тебе глубоко противны или просто неинтересны, делать вид, что тебя очень веселят их пошлые шуточки,
внимательно слушать их нелепые попытки, сформулировать и произвести на свет какую-нибудь "умную" мысль...
  В приехавший и без того набитый битком троллейбус втиснулось ещё примерно такое же количество народа, иногда кажется, что наш общественный транспорт обладает какими-то резиновыми свойствами. Поехали. Он стоял, а точнее находился в подвешенном состоянии, зажатый где-то между чьим-то рюкзаком и крупногабаритной женщиной, держась за верхний поручень, и смотрел в окно с привычным для него отсутствующим взглядом, Он с удовольствием пошёл бы пешком, если бы не спешил.
  За грязным стеклом быстро мелькали меняющиеся урбанистические пейзажи. Вот старая заброшенная стройка; вот памятник мировому вождю пролетариата, указывающего вытянутой вперёд рукой на стоящее неподалёку бистро; вот старый кинотеатр с яркой современной надписью сверху, большими красными буквами, "Центр развлечений", такое ощущение, что рабочие, устанавливающие эту вывеску, по пьяни что-то перепутали и повесили её не туда, куда надо было...
  Он думал, что надо бы, наконец, ответить на письмо, которое получил недели две назад. А что писать? Рассказывать, что ты намертво застрял в паутине собственных мыслей... Думал, что хорошо бы купить нормальную тёплую куртку... А впрочем, какая разница? Думал, что больше не может каждый день видеть Её Там и делать вид, что ничего не происходит! Надо что-то менять в жизни...
  Размеренный ход Его мыслей был резко прерван грубым прокуренным голосом тёткикондукторши: Показываем карточки, оплачиваем проезд! Так, у вас что, молодой человек?! Он показал проездной и вышел на остановке.
  Там он держался немного особняком, старался ни с кем не заводить близкой дружбы, стоял всегда немного поодаль от общей компании, в общении был немногословен, окружающие считали его несколько странным.
  В 12:00 он сидел за столиком в небольшом кафе, пытаясь согреть озябшие пальцы о стакан горячего кофе, напротив него сидела девушка лет шестнадцати с задумчивыми голубыми глазами - Она. После долгого молчания Он, наконец, нарушил тишину:
- Пойдёшь со мной?
- ...Я пока не могу...
- Тебя подождать?
- ...Как хочешь...
Он встал и молча направился к выходу. Она, также молча, осталась неподвижно сидеть, удивлённо глядя на кусочек белого льда в медленно покрывающемся инеем недопитом стакане чёрного кофе, который Он оставил на столе. "Вечером надо будет Ему позвонить и сказать, я тебя дружу!" - подумала Она, стоя перед зеркалом в женском туалете и рисуя новое лицо.
  19:30. День плавно перешёл в вечер. Воздух стал прохладней и пах какой-то свежестью. Темнело, повалил снег. Он остановился, подняв голову вверх, глядя на медленно падающие хлопья белого снега, выхваченные из темноты рассеянным жёлтым светом уличного фонаря. "Надо бросать курить" - подумал Он и прикурил мятую сигарету, услышав, как захрустел сухой тлеющий табак. Он не стал дожидаться троллейбуса, а пошёл пешком, так как спешить ему сегодня уже было не куда, к тому же, по дороге можно будет всё спокойно обдумать. В Его голове постоянно крутились слова: "...Как хочешь...". А что, если я никак не хочу! Что, если мне надоело пытаться понять людей, которые сами не хотят себя понимать, которые просто боятся признать то, что происходит, которые не желают видеть очевидное из страха, что что-то изменится и станет не так, как раньше! Зачем Она так часто рисует новые лица? Интересно, видел ли я сам, хоть раз, Её настоящее лицо? Наверное, да. Всего несколько раз, как-то мельком, когда Она думала, что я на Неё не смотрю, но я это видел и я хочу, чтобы Она всегда оставалась именно такой, когда Она забывала, что в данный момент находится не одна, такой, когда не надо беспокоиться о том, что окружающие тебя не узнают... Пронесшийся мимо грузовик окатил Его грязной водой из лужи. Размазав грязь по лицу, Он подумал: "И всё-таки Она никогда не решится быть живой... Если только я не выброшу Её косметику... А я это сделаю потому, что сама Она никогда не рискнёт пойти на такой шаг. Я это сделаю, хотя бы потому, что где-то в глубине души, где-то очень глубоко, ещё осталась вера в то, что может быть, в этот раз будет как-то иначе, и Она не окажется ещё одним пустым конвертом без обратного адреса, которых у меня в письменном столе лежит уже штук десять. "Да, надо бросать курить" - подумал Он, прикуривая новую сигарету.
В подземном переходе стоял человек в старой поношенной куртке с отсутствующим взглядом и гитарой в руках, перед ним лежала пустая шапка...

...Буксующие стрелки в циферблате часов
   Замерли где-то на полпути,
Знаешь, есть люди, которых била любовь,
Они тихо живут и тихо умирают одни...

...Проходя мимо поющего человека, Он, не глядя, бросил ему в шапку сторублёвую купюру и стал подниматься вверх по мокрым ступеням.
  Придя, домой, Он включил в ванной воду, а потом долго стоял под душем, подставляя тёплой воде обросшее лицо. " Надо побриться". Выключив воду и даже не вытершись, Он босиком пошёл в гостиную и долго сидел абсолютно голый перед телевизором с выключенным звуком, чувствуя, как по телу скатывается остывающая вода. Он ненавидел телевидение, но ещё больше эти форматные радиостанции. По крайней мере, телевизор можно попросить помолчать.
  Неожиданно раздался пронзительный телефонный звонок, больно ударив по напряжённому слуху. "Это Она" - подумал Он. В последнее время Он научился чувствовать, когда звонит именно Она, а не кто-нибудь другой. "Наверное, хочет убедиться перед сном, что я не сержусь. Возможно, что-то в Её жизни я всё-таки значу... Вот только что? Препарат, притупляющий боль, чтобы дожить до Нового года, типа тех таблеточек, которые Она постоянно глотает? Способ повысить самооценку? Сексуальный партнёр? Журнальчик с анекдотами, который выбрасывается, когда больше нет необходимости поднимать настроение...? А может всё-таки глоток свежего воздуха в душной комнате существования? Вряд ли... Во всяком случае, своим поведением и словами (или их отсутствием) Она часто даёт понять обратное...
  Между тем телефон продолжал надрываться, разрывая тишину маленькой "хрущёвской" квартиры.
-Алё.
- Ты...? - спросила Она театральным смущённо-наивным голосом, типа тех, когда дети сознаются в плохом поступке.
- Здравствуй. - Его голос тоже звучал как-то неестественно: слишком жизнерадостно.
И Он, и Она понимали это, но продолжали вести свою игру.
- Чё делаешь? - На самом деле Ему это было мало интересно, просто надо было чем-то

заполнить тишину.
- Смотрю в окно. Сегодня такой снег...! На улице уже всё белое-белое! - Она сидела на кухне, поджав под себя левую ногу, глядя на стоящую перед ней тарелку макарон. - А ты что?
- Да так, ничего...
- Завтра придёшь...?
- Да. - "Зачем я это сказал?"- тут же подумал Он.
- Ты чего такой?
- Какой? - "Зачем я задаю дурацкие вопросы?"
- Ну, ТАКОЙ...
- Да брось ты, всё нормально.
- Ну ладно, давай. Я тебя дружу.
- Я тебя тоже, - сухо ответил Он, а потом добавил - Этот снег уже не растает. - И повесил трубку.
"Ну и зачем ты это сказал? Ведь это же не так! Ты насчёт снега, или того, что ты Её
дружишь?" - спросил Он сам себя, глядя на телефон. "Ты знаешь, о чём я... Я больше
никогда не буду смотреть Ей в глаза, пока Она сама меня об этом не попросит".
  Перед тем, как лечь спать, Он достал чистый тетрадный листок и написал на нём: "Пусть всё останется, как есть", потом зачеркнул и написал: "Как раньше уже не будет",
быстро смял и выбросил в мусорное ведро.
  После этого телефонного разговора Она ещё долго сидела за столом, глядя на грязную тарелку, затем умылась, почистила зубы, расчесала разноцветные волосы, но спать почему-то не хотелось. Она долго лежала в темноте с открытыми глазами, слушая тиканье часов и шум редко проезжающих машин, там внизу за окном, потом заперлась в ванной, и стоя перед зеркалом, стала смотреть, как катящиеся по лицу слёзы смывают краску...

Возможно, продолжение следует...

                Ноябрь 2003 года. (Питер)