White noise

Белое пятно солнца стремительно рвало вверх, по мере удаления маршрутного такси от метро. С правой, по ходу движения, стороны призывные надписи "мясо", "рыба", "колбаса" приятно царапали голодный желудок. Коперник выбрался из маршрутки на своей остановке и направился домой.

Ужин -- время для раздумий. Особенно, если он включает в себя сливочное масло и сладкий чай. А подумать Копернику было над чем. Вот уже вторую неделю все его желания фокусировались на внутренней потребности быть рядом. А рядом с кем или с чем Коперник не знал, однако, всегда остро чувствовал, приближается или удаляется он от того самого места.

Впереди Коперника ждали календарные выходные и неделя за свой счет. Боясь проебать самое важное в жизни, он взял отпуск, чтобы найти и разобраться. Итогом вечерних раздумий сначала стал полный список вещей, которые необходимо ему взять с собой, а затем и понимание, что все эти вещи вряд ли понадобятся. Посему, сборами Коперник заниматься не стал, а лег спать, предварительно выставив будильник на шесть утра.

Хоть утренняя свежесть слегка и сбивала показания внутреннего компаса, однако Коперник смог выбрать правильное направление и, наложив его на карту города, определился, с какого вокзала ему надлежит отправиться в путь.

Вот, уже куплены билеты на пригородный поезд, допит сомнительный кофейный напиток, а поезд подали на перрон. "Только бы не ошибиться, только бы не ошибиться", -- бормотал себе под нос Коперник, докуривая в тамбуре сигарету.

Соседями по вагону были буддисты: не успел поезд отъехать, как они тут же устроили ритрит имени бессмертной сестры Хо. Их действия сводились к коллективному потреблению напитков разной степени крепости в купе с разномастной закуской. Понаблюдав какое-то время за пиршеством духа, Коперник присоединился к честной компании. Буддисты ничего против не имели и сразу протянули Копернику пластиковый стаканчик с портвейном и бутерброд с плавленым сыром.

Так они и передвигались по железной дороге прочь от города, пили, ели, рассуждали о спасении души. Вдруг ни с того, ни с сего Копернику поплохело, и чтобы избежать конфуза он быстро вышел в тамбур. В тамбуре Коперник не задержался и выскочил на воздух, на его счастье поезд, как раз, имел запланированную остановку у вкрапленной в лесной массив платформы.

Придя в себя в придорожных кустах, Коперник прислушался к себе. Да, да, именно тут ему и нужно было выйти: компас настойчиво гнал его в лес.

Об осеннем пригородном лесе, когда-то вполне поэтично написал один уже не такой молодой, но весьма талантливый прозаик:

"Хорошо похмельным утром прогуляться по подмосковному лесу. Кусочку первозданной природы, уцелевшей на испаханной дачниками карте Московской области. Лесу, окруженному муравейниками садоводческих товариществ.
Осень, в этом году гуманная своей климатической мягкостью, изменила лесную почву из твердой субстанции в неприятное для обуви водно-грязевое пространство. Избавив тем самым от по-осеннему активных дачников.
Старые, покрытые коричневым налетом и новые блестящие, с кокетливыми этикетками консервные банки, поражающие воображение всеми оттенками прозрачности бутылки, пластик, представленный всеми своими ипостасями гармонично разлеглись, соседствуя с опавшей листвой, радующих глаза ботаников травянистыми побегами, загнивающими упавшими деревьями.
Свежий лесной воздух, со слабым привкусом гари от костров, размещенных на дачных участках, заставляет легкие радостно работать в режиме насоса, и кружит похмельную голову, и так потерявшую стабилизатор. А его движение заставляют трепетать кроны, избавившихся от листвы, деревьев.
Стволы подмосковных деревьев поражают своей криволинейностью, посрамляющей вычурностью форм многие известные скульптуры. Лишенный заботливыми дачниками прямых деревьев лес радует своей сказочной таинственностью.
После трех часов гуляния, самочувствие должно заметно улучшиться. Можно идти домой завтракать. Если конечно не заблудился, не оступился, не набродился, не…"

Именно по такому лесу и шел Коперник. Он не оступился и добрел до края небольшого болотца. Предчувствие встречи загудело в его сердце с амплитудой, которую Коперник никогда раньше не испытывал. В мозгу неоднозначно высветилось табло: еще пару шагов и опаньки.

Обещанное опаньки через пару шагов по болоту и наступило: Коперник провалился по пояс в мутноватую холодную влагу. Тут же воздух наполнился интенсивным сиянием и характерным запахом озона. Затем перед ни чуть не удивленным Коперником возникла молодая девушка, прямо на болотной кочке. По мнению Коперника красоты неземной. Еще он подумал, что эта та, кого он искал всю жизнь, та, ради которой он готов отдать все, что у него есть, включая и обе оставшиеся реинкарнации.

-- Да, все это хорошо, я тоже давно тебя люблю, -- глубоким голосом ответила девушка, -- Мало, того, я вполне готова стать твой судьбой, в смысле, стать твоей суженной, но есть одна сложность...
Девушка пристально посмотрела в слегка перепачканное болотной грязью лицо Комерника. И, удовлетворившись выражением запредельной решимости на нем, продолжила:
-- Дракон меня охраняет. Не то, что бы он был чрезвычайно огромным и свирепым, но вполне и вполне. Так, что если не побоишься, приходи завтра в это же время сюда же, будешь с ним биться смертным боем. За меня. Не проспишь?
Коперник энергично замотал головой.
-- Ну, пока. Кстати, меня Светой зовут, -- промолвила девушка и исчезла, на этот раз без всякого свечения.

Коперник еще минуты две помотал головой, на этот раз, чтобы отогнать лишние мысли, типа сомнений. Затем посмотрел на часы, было одиннадцать утра. Он выбрался из болота и поспешил к станции. Нужно было срочно возвращаться в город, готовится к битве с драконом.

Подготовка заняло весь остаток дня. В поисках ингредиентов будущей экипировки он облазил все городские свалки и помойки. Потом долго сооружал из найденного что-то более менее напоминающее рыцарские доспехи. Поножи и наручи изготовились из гофрированных алюминиевых труб разного диаметра. Подобие кирасы он выгнул из двух кусков оцинкованного кровельного железа. Крышка от мусорного бака была назначена щитом. Что касается наступательного вооружения, им стала насажанная на сломанную клюшку рабочая часть топора. Для дополнительной решимости он написал красным маркером слово "Света" у себя на груди и лег спать.

Утром он отказал себе в завтраке, обновил надпись и принялся обряжаться в металлолом. Кирасу для фиксации он подпоясал армейским ремнем с латунной пряжкой. Топор обернул тряпкой. Посмотрелся в зеркало, и засунул за пояс два самых больших кухонных ножа. Сверху натянул безразмерный плащ коричневого цвета и загремел в сторону вокзала. Проблем в пути не было: граждане, а так же представители органов, принимали Коперника за толкиниста и препятствий ему не чинили.

В назначенном месте в назначенный час никого, кроме нашего героя, не оказалось. И не мудрено. Нелепый вид Коперника всех распугал.