Чашечка утреннего кофе

1

 Елена старалась совладать собой. Ещё мгновением тому, она едва ли могла вообразить, что с ней может случиться.
Вышла на крышу «пятиэтажки» ранним утром, перед рабочими сутками - покурить, постараться отвлечься от бессонной ночи и мыслей о Тимофее, молодом человеке, старше ее на пять лет, жившим на одной площадке, соседом, который вчера сделал предложение.
"Ха-ха!"
Вот теперь это вертелось.
"Что это было такое?"
Она поднялась в ночнушке наверх по лестнице, на крышу через люк.
Прошла, переступая деревянные стропила  к вентиляционному окну, вылезла через него, уселась на шифере, поднесла ко рту сигарету, которая повлажнела от тепла ладони. Чиркнула спичкой: думала, думала.

                2

 Он – хороший. Высокий, смуглый, белобрысый... Да.
Мягкая шевелюра и все такое. Добрые, умные, молчаливые глаза.
Молчаливые, потому что нельзя догадаться, о чем думает хозяин, какие идеи носит.
"А так ли хорошо это? Хорошо ли это, правда?"
Сделала затяжку, думала:
" Нет, я не люблю его, и даже теперь вспоминаю о нем от какого-то третьего чёртового лица".
 Он глядел украдкой ей вслед, провожая взглядом, она замечала это, разумеется, но это ничего не значило. Не ёкало.
"Не-а!"
Дальше этих дурацких молчаливых ничего не значащих взглядов никто не ступал.
 "Да, так было..."
 За ней ухаживали  интересные парни, она целовалась, приподнимая тонкую ножку, бродила за полночь, увлекалась, увлекалась следующей любовью, и следующей еще, а Тиша наблюдал, вздыхал.
"Вздыхал? Вздыхал".
Что в нем было не так? Чего он сторонится? Чего? И что этакого произошло вдруг, что подтолкнуло его сделать скоропостижное  предложение руки и сердца?
"Тьфу, или как там это называется?!"
Елена прижмурилась - густой дым разъедал склеру.
 ...В этот последний раз она рассталась с крайним героем.
Герой был чрезмерно навязчив. Уж да.
От него вечно несло спиртным и он врал, что просто временно лечится от чего-то. Ещё любил солёные сухари макать в кефир.
"Какого черта я с ним в кафе пошла? В памяти б остался, как нечто..."
Его зубы ёжились жёлтой гармошкой, когда он  подносил поцелуй к ее щеке.
Курить бросить самой, что ли?
Елена глубоко затянулась.
"Эх-да, если бы я знала, как это описать... те обстоятельства, те чувства. Все приходит и уходит, а потом... Черте что остаётся… А многого ведь не надо, на самом деле. Просто настоящее, единственное что-нибудь".
 Разлюбила и все. Надоело...
С последним героем поздно очнулась.
Ругался грозно, грязно, стискивал руку до синяков, дергал как – будто хотел нырнуть куда-то и прихватить и ее туда же, - в свою грязь.
Но, на самом деле, он способен на что? И эти слова... Привычные".
Сигарета заканчивалась.
 "И зачем было устраивать скандал на обозрение всем? Разборка перед домом, у подъезда! Ох, и радовалась публика!"
 «Вот, мол, вишь, как очередной Ленкин хахаль бьет ее по разуму.
"Давно, давненько я не попадала в такую переделку".
Молчала? Молчала. А и молчала, и что? Уши мысленно забила ватой.
 Как-то должно было все собой выкрутиться.
В грешной изворотливой девичьей душе копилась истина о настоящем чувстве.
Да, родилась давно и жила, а носителя этой истины не было.
Горе. Если бы тряхнуть, раз-два, грязь со всех, с себя...
 «Какого дьявола вообще нашла в этом кричащем дураке?»
"Дураки кругом! Ах, скорее бы отвязалось все, навсегда...", - думала.

                3

Тимка был старше последнего ухажёра - крайнего Героя, повыше, пошире.
Генетическая линия, так сказать, лучше.
 Он вышел из подъезда спустя несколько минут после моря криков героя-дурака.
Елена бледнела и уже скакала глазами в беспомощности, а герой-ухажёр только в раж входил и все кричал, кричал.
«Психованный».
Она видела, как пот отдельными струями сочился с его лба.
Тимофей? Тиша взял хахаля крепенько так, за руку. Молча отошли в сторону.
 Герой? Не из робкого десятка. Да и стыдно ретироваться.
- Что же ты братишка?
- Разговор, значит? А ты кто такой?
  Выяснили между собой: Тимофей  - сосед.
- И что?
 "Герой" толкнул. Тиша кратко дал в подбородок. Удачный взмах.
Само бы все разобралось. Рассосалось. Герой в нокауте лежал на асфальте.
"Ха-ха!"
Елена вынула ещё одну сигарету, помедлила прежде - запалить.
 В общем, весело. Полиция и все такое...
Вечером того же дня Тиша - Тимофей позвонил в дверь и, раскрыл перед ней букет красных благородных длинноногих роз.
Она чувствовала: как это прекрасно! Но, что, черт дери, не хватает - одного какого-то атрофированного рыцарского действия.
Не хватает... Не хватает - встать бы ему, например, перед ней на коленки.
На одно колено.
Она помотала головой с этаким выражением лица, чтобы он все понял сам. Он понял и блеск в глазах иссяк.
"Мне жаль," – произнесла тогда. Смешно, но - держалась.
Его глаза, выражающие иронию совсем не к месту остановились где-то на косяке двери, и он проговорил ещё раз то, что уже сказал, как - будто забываясь, машинально, и одновременно вытянул букет цветов обратно. Вручил все же..
Он никогда таким не был.
" Как я. Как я. А я? Я - другая. И мне надо, как я. Нет. Мне ничего не надо… Пустота…"
Она приняла цветы, но ничего не изменилось.
"Ох, уж эти слова. Лезут поперёк и вдоль. И в голове, и на язык".
Грустные глаза такие...
"Я не стоила этого".
Затворила за собой дверь и уткнула себе в лицо букет. Душу щемило.
"Зачем это ещё?"
"Какая мерзость все эти чувства!"
Она не нашла, что ответить, кроме правды ему, там в дверях. Не нашла. Приняла, но не нашла. Да и не жалела потом.
"Вот тебе: ха-ха!"
 Всю ночь не спала. Щипало сердце.
"Зачем это?"
"Куриное положение дел, не правда ли?"
Вторая сигарета больше дымила, чем затягивалась.
Курить вредно.

                4

Так было. Непроизвольно, а потом привычно Елена стала скрываться от Тимофея.
Не пересекаться на площадке.
Прислушивалась, когда соседская дверь хлопала, и он уходил на работу.
После этого и ей - можно было. Как - будто виновата перед ним? Нет. Совесть? Глупость!
Какого фига так тесно соприкасаться, например, с собственной Совестью вообще?
Что за что? Это физиоло-психология! Там кишки в ней, в этой Совести такие же точно. Такое же мясо.
 Нет, оставьте меня в покое! Не трогайте.
Утром по привычке, перед рабочим днём надо покурить. Где? На крыше. Там тихо, спокойно, никто не видит. Никто не спросит.
Вторая сигарета спалилась.
Ну, уж третьей не быть.
" И все же. А?"
Пусть просто во рту поторчит.
Вскружилась голова. Немного. Так бывает.
Природу опьяняют осенние жжёные листья.
«И вчера был такой дождь! Вон внизу лужи на асфальте…»
"Ах!"
Нога Елены соскользнула. Потащило вниз. Стремительно.
Она не успевала сопротивляться. Засмеялась от беспомощности.
Развернуло.
Ударилась подбородком. Тапок соскочил и дал вниз, прыгая лягушкой, тарахтя по шиферу. Там, за краем кровли - исчез.
Цепляясь за потрескивающие волны шифера ее несло туда же.
Гладкий холод связал тело.
«Назад, ты знаешь, ничего вернуть нельзя. Нельзя! Все!»
Распростёртая в ночнушке, с третьей сигаретой в зубах Елена зависла на крыше.
"Как же это может? Со мной ли это, Господи?"
Фильтр сигареты почти перекушен, но крепко держится. Руки впились в шершавую обойму шифера.
Нельзя шевелиться.
"Расскажу на работе - не поверят!"
"Ты, выживи сначала!"
 Малый толчок и сорвёт вниз.
"Смешно, ой ли?"
Первым делом выплюнуть сигарету.
"Плюнуть".
Руки выворочены до нестерпимости, живот жжет стылая волна асбеста. Прошлая ночь была так холодна.
Рука подалась, скользнула.
«Ой-ой-ой, нет!»
"Тихо-тихонечко, Еленушка..."
Елена успокаивала саму себя и чувствовала, как странно быстро силы покидают ее.
"Господи, скорее все это закончилось! Господи!"
В таком положении Елена находилась несколько минут.
Она пыталась изменить что – то: дёргала ногами, желая за что – нибудь зацепиться, найти хоть гвоздь опоры...
Руки немели.
"Курить вредно!"
Она попробовала подтянуться из последних сил, крикнуть.
Грудь приколота к шиферу: ни звука не произнесёшь, а полетишь, так полетишь барашком вниз.
Сигарета сломилась, но фильтр намертво зажат в зубах.
"Господи, я ведь так просто не отдамся! Нет - нет. Так, что Ты не думай, не надейся".
"Смерть есть - нас нет, нас есть - смерть нет..." - Барахталось внутри.
 Елена вскрикнула от внезапно прострелившей судороги в руке.
Ей пришлось ослабить ее несколько.
Второй ли справиться? Нет. И та - тоже. Подводит. И вот: как-будто по чьей команде распустила пальцы. И - потащило...
Ее потащило всеми костями, гремя, вниз. Она билась подбородком, не разжимая, но прожёвывая остатки третьей сигареты в зубах.
Если бы она могла кричать, она  бы кричала.  Но...
Она разжала зубы и фильтр комочком благополучно влетел в горло, будучи там проглочен.
 «Если бы ещё немножко пожить бы, а бы? Если бы...»
Она готова жить одна одинешенька, без блудства всякого. Никогда не встречаться ни с кем. "Идите все!"
Родить ребёночка. Себе. Себе и все. И больше, больше никогда...
"Ни-когда-а-а! Совесть - сволочь".
 Застряла, остановилась.
Висела на месте, не понимая за счёт чего. Но сорвалась снова. Потащило азартно.
Подбородок лобзал волны шифера вдоль. В голове - громоздкость, трескотня и пищит надежда басом. Нет способности понять, что и как происходит.
"Дайте подумать, наконец!"
Нормальное - это конец, вообще-то.
Руке удалось за что-то зацепиться. Жилы растянулись. Побелел палец.
Огромный недобитый строительный гвоздь отщепенцем торчал из крыши.
"Душа, ты моя".
Но он предательски крутанулся и Елену снова понесло вниз.
Но кривой гвоздь не был одинок. Душа имеет копию, правда же?
Второй, пролетев мимо, успел сам захватить край Елениной ночнухи, и удерживал.
Она молилась как могла, перебирая губами отдельные строки.
"Надёжно держи, дорогой товарищ-гвоздь, надёжно! Отче наш…"
Платье все сверху.
Оголилась полностью.
По ягодицам гулял деревянным отлетышем осенний ветер.
Ветерок - шалопай.
Из соседней многоэтажки отличнейший вид, и теперь если кто-то это видит...
 «Чего только не повыдумывают экстремалы эдаким ранним утром!»
"Но ведь видно, что я погибаю! Черте что!!"
...Поспешит ли? Полицию бы! Пожарников...
Треск.
"Ах!"
Второй гвоздь едва держался. Ткань рвалась.
Елена закричала.
И гвоздь в этот момент провернулся хорошенько и - отпустил девушку.


                5

 Неумолимая сила тащила вниз. Душа - это не копия, это - судьба.
Елена боролась, как могла. Вырвала бы ногти, но за что зацепиться?
Невозможно справиться одной со склизкой массой мокрого наклонного  огромного плато крыши.
Повинуйся и прими.
  Она в ужасе глотала воздух, шанс насытиться до конца ...
Столько лет... молодая...
 Ощутила - ноги в щемящей призывной пустоте. Мертвенно холодно.
 Гроб.
 Там ветер не жесток, там его нет.
 «Держите, милые ручки, держите, меня хоть ещё…»
Елена держалась за водосборный лоток, разлинованный по периметру крыши.
Красивый  маникюр в красный мак, и...
"Зачем? Когда меня поднимут и понесут - рука будет под клеёнкой. Нет, нет, не думай, не сдавайся!"
 Она покрутила головой вокруг, и вниз, и вверх. И - Господи! Под ней - балкон!
 Да, он находился точно под ней.
 "Балкон, балконишка, балкончан, дорогунчик. Мне хватит тебя на всю жизнь. Милый мой! Никогда больше, никогда я не буду…»
От ног до пола сколько метров? Сообрази-ка.
 Спортивный велосипед прикручен к стенке. но он не помешает.
" Это же Тимофея балкон. Точно, да".
Елена болтает голыми ногами.
 Ночнуха, как петля на шее держит. Руки в красных полосах.
 Ничего теперь не важно!
Дать жить ещё Совести в себе или ещё в чем там, только бы жить.
"Бессонная ночь, сигареты брошу все к дьяволу... черт... не говори о нем... Вот начнётся новая жизнь. Только Ты Мне помоги, Бог, пожалуйста!"
"Тиша-а-а!"
 

                6

  Прикрыла глаза, ахнула, упуская край шифера. Душа взвинтилась. Ее тянуло, но в отличие от тела куда-то вверх.
"Что: вопросы остались?"
Елена не слышала, не отвечала, не думала. Летела, как в воду, собрав ноги.
Пятками ухнулась о пол. Повалились на спину.
Колкие части велосипеда, педали, глядели на нее, на чужую, злобно.
Поднялась.
"Жива-я я!"
Сознание возвращалось. И тело задрожало осиновым золотом.
 Перевела взгляд в окно комнаты. Никого!
"Как хорошо-то!"
Дверь балконная не заперта. Это просто везение!
Скулы выворачивались в крендель.
У души оставались - таки вопросы. Но это так – не важно. Зубы автоматически выстукивали какие-то слова, - окончание молитвы.
" ... Единый на небесах..."
 Обернулась лицом во двор.
В панелях соседней многоэтажки, в одном из ново вставленных в него огромных пластиковых окон, она увидела фигуры парней,  ей приветственно, мерзко кривляющихся.
Хохотали.
"Козлы рабочие!"
  Сплюнула.
«Идите на …!»
Окровавленная слюна повисла на перекладине балкона.
"Не мешкай ты! Не спи тут на месте!"
Елена развернулась, толкнула дверь, вошла в комнату. Короткими шагами пересекла чужую частную собственность.
Старый стрелочный будильник-ворон отщёлкивал время: "чик-чик-чик, бумс-бумс".
 Квартира пуста. Хозяина нет.
"Точно!"
Лавинными шагами, в три счета, Елена - у двери.
 Изнутри в замке - ручка, как сердце в груди живой".
 Беседа с Богом, обещания. Эх, все было...
"Подожди! Доделай все до конца, потом разговоры! И захлопни за собой дверь, не забудь. Ну!"
Щщ-щелк, щёлк!! Откуда странный звук? Для совкового будильника - слишком громко.
"Да тот и далеко - в той комнате аж..."
 Щ-щелк- щ-щелк!
Клич - с той стороны дверей.
Елену отбросило. В разбитой груди забилась каучуковая рана.
"Есть ещё кроме Бога Кто-то, а?"
 «Щщ-е-елк».
Дверь отворяется.
Елена полетела на кухню ласточкой. Оттуда лил сиреневый свет от цветной занавески.
Схватила коробку с кофе, занесла в нее руку.
«Что?»
Щепотка - и в коричневой глиняной чашечке - заварка.
Электрочайник горяч. Подхватила и залила.
 В дверях, раскрыв рот, стоял Тимофей, и с изумлением глядел на гостью.
Он видел ее ещё в той красе: взлохмаченные волосы, изодранная ночнушка, исцарапанные руки, ноги. И - улыбка.
- Я тебе тут ... кофе заварила, -  произнесла Елена, как ни в чем не бывало. – Хо – хо-хочешь? - закончила.
 Он не понимал.
А в ее глазах - море жизни распахивалось! Нельзя переоценить.
 Тимофей подошёл. Она ощутила, как смерть ещё недавно державшей цепко, только теперь отпустила вроде. И…
Тиша обвил руками тёплыми, прижался, согрел.
Его руки.
Его руки совсем не были так сильны, но нежны…
Ее трясло навзничь, она боялась, что сделает теперь что-то не так, как всегда.
Смерть или Что-то навязчивое, мерзкое оттаивало от неё, отлипало корками.
 "С этим мужчиной я буду в безопасности всегда", - говорил ее голос в ней.
Странно - она не просила.
Ах, как необъяснимо странно. Странно быть необходимым близкому человеку!

      *******

Когда все кончилось, Елена спросила Тимофея: почему он вернулся домой?
- Зонт забыл, – ответил он, широко улыбаясь красивыми ровными широкими  зубами. – Ведь дождь  моросил, я и вернулся.
- А я  и не заметила ...
               
7

В дальнейшем она просила никогда, никогда не напоминать ей начало этого союза. Никогда: всю эту историю.
 Были ли они счастливы? Ну, это...
Не такая уж короткая жизнь, чтобы что-то утверждать однозначно, она, жизнь - чудесная.
Или -  чуднАя?


***
(Благодарность Воронковой Л.Д)