Одиннадцатая заповедь
- Сколько это будет стоить?
- 100$..
- Бля... На ***..- она попробовала встать - Лучше я сама... Дома...
Врач вопросительно взглянул. Я пожал плечами.
- Нет, дорогуша... Ложитесь. Мы сейчас все сделаем.
Я наблюдал за врачами, на то, как она, ругаясь матом, морщится от боли, и думал, что так и должно было все закончится… Дурак... Потом достал из кармана тяжелую металлическую игрушку и меланхолично разрядил всю обойму.
****
Той ночью, я встретил ее у дома. Она спешила. Шубка, небрежно накинутая на плечи, непослушные волосы рассыпались длинными локонами и снежные хлопья, кружась, путались в темно-каштановых волосах. Заметив меня, она ускорила шаг и через мгновение, вся запыхавшаяся, прильнула ко мне. Поцеловала. Стойкий запах вина. Губы без помады. Белая помятая блузка, поверх темных брюк. В глубине глаз мелькала настороженность.
- Привет, милый. Ты давно здесь?
- Не очень.
- Как дети?
- Спят. Уже спят...
Она на секунду опустила глаза, потом взглянула на меня.
- Извини, я думала, что успею…
Я прижал ее к себе, пальцами коснулся лица, мягких нежных губ. Она запрокинула голову. Воротник блузки отвернулся и я увидел темно-багровое пятно. Я замер. Отстранился, заглянул ей в глаза.
- Где ты была?
Она непонимающе уставилась на меня, собралась было отшутиться как всегда, но, встретившись с моим взглядом - осеклась, скривила губы в усмешке и произнесла...
- ......
- Богатый?
- Не знаю... Может быть - с подчеркнутым равнодушием ответила она, и отвела глаза в сторону.
- Давно ты с ним?
- Три месяца... Ну что убьешь меня? - она вскинула голову и с вызовом посмотрела на меня.
- Сука!
- Я знаю. Не новость.
Я размахнулся и ударил ее. По щеке.
Она упала на бок, в сугроб. Я схватил ее за воротник и, приподняв, ударил еще. Потом еще и еще. Я бил ее наотмашь в какой-то звериной злобе. Она не плакала. Ее только сильно колотила дрожь. Она вытирала ладонью кровь и смеялась. Дикий резкий лающий смех. Так смеются гиены в ночных сумерках.
- Слабак! Ты даже бить, как следует, не умеешь.
- Идем… - я схватил ее за руку и потащил за собой.
Мы вышли на пустынный проспект. Валил снег. Порывистый сильный ветер сходил с ума, завывая в переулочках, чтобы потом внезапно, по-разбойничьи, налететь и больно хлестануть по лицу снежной шрапнелью. В какой-то момент, перед мостом, я остановился, отпустил ее, пытаясь закурить. Ни черта не получалось. Огонь гас, и я долго щелкал зажигалкой, краешком глаз наблюдая, как она, не останавливаясь, идет вперед, спотыкаясь, падая, вновь вставая, будто ничего не видя пред собой. Ветер трепал ее волосы и кружил в снежной метели. Одна. Маленькая, сильная, трогательная и забытая всеми... Дойдя до середины моста, она сняла с себя шубу, и прежде чем я успел остановить ее, бросила ее вниз и теперь стояла, и смотрела, как та тонет серым пятном в темной холодной воде.
Я подошел, повернул к себе. Бездушный стеклянный взгляд. Лицо и руки - все в порезах и синяках. И тихо что-то шепчут посиневшие от холода губы. Я прислушался.
- Сволочь, какаяжетысволочь - шептала она…
Потом заплакала. И плач временами вновь переходил в смех. По лицу пробегали судороги, сменяя одну маску за другой. Мерзкие, милые, злые и добрые, они словно демоны вырвавшись на свободу, пытались попеременно овладеть ею. Они душили ее, и сквозь кашель прорывался истерзанный болью крик... Наконец она успокоилась и закрыла глаза. Я еле успел подхватить ее. Присев на снег, я положил ее себе на колени и стал гладить красивое, почти кукольное лицо.
****
Она лежала неподвижно, прижав ладонями уши, упираясь взглядом в потолок. Я нагнулся, оторвал от чьей-то одежды кусок ткани и тщательно вытер ее лицо и руки, забрызганные кровью. Она молча позволила себя приподнять и внезапно обняв меня за шею, крепко, всем телом прижалась ко мне.
- Ни цента, милый … - и она улыбнулась.
- Ни цента даром.
Свидетельство о публикации №205041700133