Кладовщик Аристарх

- А-а-а, заходи... заходи Аристарх. Ты у нас хороший работник, хороший кладовщик.
Аристарх промолчал, не понимая, к чему клонит, заведующий складом Пронько Михаил Михайлович.
- Да, не тушуйся, все скажут, что ты хороший работник. Вот и решило наше начальство и профком наградить тебя бесплатной путевкой в Геленджик. Пляж, море, воздух, отдохнешь, наберешься сил, - завсклад достал из ящика стола синий листок с печатными буквами и протянул Аристарху.
Аристарх скорее машинально, чем осознанно взял листок из рук завскада и тупо уставился в него. Прошло минуты три.
- Иди сынок, чего стоишь. Пиши заявление на отпуск, получай отпускные и вперед.
Аристарх, будто вынырнул из-под воды, набрал воздуху, деревянным голосом сказал спасибо, и вышел из кабинета.

Ни разу Аристарх не был у моря. Когда учился в техникуме ездили с сокурскниками в Ленинград, смотрели Эрмитаж, Исаакиевский собор. Видели и море. Грязно-стальные волны не впечатлили Аристарха, и впоследствии, глядя фильмы про южные моря, Аристарх не верил, считал, что в кино врут, специально подкрашивают картинку.
Неделя прошла в заботах и сборах. Геленджик встретил поезд шумом и южным солнцем.

- Ну что Михаил Михайлович, отправили Аристарха подальше.
- Да, Кирилл Афанасьевич, пусть ваш племянник приходит, передам ему дела, расскажу, покажу, что и как. Времени не так и много осталось. К концу месяца я должен уже быть в Райпотребсоюзе.
- Да я понимаю. Все равно дождись приезда Аристарха. Он хоть и тихий, а мало ли что. Затаит злобу на моего племяша, а там ожидай от него всякого.
- Конечно, Кирилл Афанасьевич, дождусь.
- Ну, значит договорились. Тогда завтра мой Степка с утра и придет. Ты уж его не обижай, Михаил Михайлович.
- Да что Вы, Кирилл Афанасьевич. Встречу - как родного.

Первые две недели отпуска Аристарха прошли как в раю. Мягкая морская жара, море как в кино. Приятное знакомство с учительницей из Украины, тоже приехавшей по путевке профсоюза. Вся проза предыдущей жизни была забыта. Аристарху захотелось, чтобы этот отпуск продолжался всегда. Катя казалась ему атрибутом солнца, моря, счастья. К концу второй недели он сделал предложение.

В последнюю неделю его поедали мысли. Почему они отправили его отдыхать? Никогда за ними такого не водилось. Завбазой Кирилл Афанасьевич перевозил на моря не только всех своих родственников, всех молодых кладовщиц, даже уборщицу, девченку-восьмиклассинцу, подрабатывавшую на каникулах. И вдруг ни с того ни с сего - едь. Аристарх чувствовал неладное.

Вернулся он с двойным чувством. С одной стороны почти женился. С другой стороны непонятная тревога. А ведь он уже сказал Кате, что работает завскладом. Именно эти его слова разгладили морщинку на прекрасном лобике Катюши. Именно это дало ему надежду быть рядом с ней долгие годы.

В кабинете завсклада ему бросилась в глаза непривычное убранство кабинета. Но больше всего его поразило, что вместо портрета Луначарского висел портрет какого-то зарубежного рок-музыканта, кажется Мика Джаггера. Аристарх почувствовал, как бледнеет его лицо, и глаза застилает красный туман. Только когда туман рассеялся, а лицо приобрело естественный цвет, Аристарх заметил под портретом щуплого близорукого юношу в пиджачно-галстучной паре.
- А где Михаил Михайлович, не поздоровавшись, выпалил Аристарх, подходя к столу.
- Его повысили в Райпотребсоюз. Меня назначили вместо него. Зовут меня Олег Игнатьевич, прошу обращаться ко мне на Вы. Не люблю фамильярностей. Из-под косого чубчика льняных волос на Аристарха смотрели рыбьи глаза электрического стула.

Аристарх почти воочию увидел, как отдаляется от него Катя, ее ясный лоб, длинные русые волосы и тонкие запястья. Он увидел себя одинокого на провонявшей мочой грязной постели, лежащего неподвижно и жадно ждущего смерти.

Домой он в тот день не пошел. До ночи ходил по окрестностям. Когда совсем стемнело, вернулся на базу. Он знал, где находился склад ГСМ. Проходя мимо сторожки, он тихонько подпер дверь, чтобы сторож не помешал ему. Затем несколько раз возвращался к складу ГСМ, чтобы наполнить керосином двадцатилитровые канистры. Он не спешил. Когда закончил поливать склады, стояла глухая ночь. Закончив приготовления, он методично поджег каждый склад с четырех углов, подождал, пока пламя разгорится. Затем повернулся и зашагал прочь, не оглядываясь, ни на огромное зарево, занявшее полнеба, ни на вой сирен и звон колоколов. Он дошел до полустанка и взял билет до Нежина с пересадкой в Серове и в Москве.

До прихода  поезда оставалось сорок минут, когда Аристарх услышал приближающийся лай собак. Затем послышались сигналы милицейских сирен. Аристарх заглянул за угол здания железнодорожной станции. На площадь перед ним из милицейских уазиков выскочило до десятка милиционеров, вооруженных автоматами. Три огромные овчарки на длинных поводках, с лаем рвались внутрь здания.
Аристарх почувствовал сухость во рту. Ноги мгновенно стали деревянными, но голова соображать не перестала. На негнущихся ногах он подошел к краю платформы, перелез через перила и спустился на железнодорожную насыпь. На платформу выскочил кинолог с собакой. Пес с хрипом бросился к тому месту, где Аристарх перелез через перила. Аристарх растерянно оглянулся в поисках спасения.

Вдруг мощный луч прожектора, сопровождаемый не менее мощным гудком, разрезал ночь. По второму пути шел товарняк. Теперь Аристарха от милиционеров и собак отделял товарный состав, проходивший станцию без остановки. Аристарх невероятным рывком догнал мчащуюся подножку тормозной площадки и уцепился за перила. Перехватив второй рукой, он подтянулся и заскочил на подножку. Пройдя станцию поезд начал набирать ход. Аристарх перелез через борт вагона, прыгнул на что-то мягкое и мгновенно уснул.

Проснулся он, когда солнце светило вовсю. Выглянув через борт вагона, он увидел стену хвойного леса. Аристарх не имел понятия, где находился. Так прошел весь день. Поезд не проехал ни одного мало-мальского указателя. Аристарх не представлял себе сколько километров и в какую сторону он проехал. От голода сосало под ложечкой. В кармане пиджака лежало семьдесят два рубля, и, теперь уже ненужный билет до Нежина. Только к вечеру следующего дня товарняк прибыл в Абакан. Аристарх оказался далеко от цели своей поездки, голодный, почти без денег, в чужом незнакомом городе. Он направился к вокзалу. Проходя мимо стенда с разыскиваемыми преступниками, он увидел свою фотографию. «Быстро работают», - только и мелькнула безнадежная мысль.

Аристарх уже почти месяц жил в Абакане. Хотя словом «жил» это можно было назвать с большой натяжкой. Днем подрабатывал на вокзале подноской чемоданов, а ночью спал, где попало. Удивительно, что его не тяготила такая жизнь. Его не заботило время, не заботило, так ли он одет, не было начальства перед которым нужно прикидываться. Он чувствовал необъяснимую свободу. Задавал себе вопросы, почему так получается. Но не находил ответа. Подумав, какое-то время, он забывал свой вопрос и просто наслаждался солнцем летом, людьми. Заработка хватало на еду, на поддержание одежды в приличном состоянии и удавалось немного откладывать на билет. Он уже не думал ехать в Нежин. Хотелось только уехать отсюда пока не ударили морозы. Он размышлял, куда лучше уехать, в Закавказье или в Среднюю Азию. Его фотографии уже заклеили поверху снимками других злоумышленников. Но Аристарх не расслаблялся, старался избегать милиции, насколько это было возможно в толчее вокзала. Аристарх любил встречать московские поезда, там публика была побогаче, и поклажи имела побольше.
Тем временем поезд остановился. Аристарх подбежал в подножке вагона, чтобы принять большой мягкий чемодан. Чемодан держала девушка, которую он узнал, и чуть было не выронил чемодан. Это была Катя. Несмотря на то, что он сильно изменился, загорел, обветрился, отпустил усы и бороду, она его тоже узнала, хотя и спустя некоторое мгновение. Он прочитал изумление и радость в ее остановившихся зрачках.

Он все рассказал Кате. Та выслушала его сдвинув брови и нахмурившись. К концу рассказа она приняла решение, и ее лицо посветлело.
"Все будет хорошо", - сказала она. Оказывается она приехала в Абакан к дальнему родственнику, по линии матери, который неожиданно для всех получил должность Первого секретаря горкома партии, и набирал свою команду. Катя приехала по его приглашению на должность начальника городского отдела народного образования. К ее приезду была приготовлена квартира в новом доме с высокими потолками. Она, оказывается, часто вспоминала о нем, ждала от него письма. Из-за этого сначала отказывалась ехать в Абакан. Но под влиянием матери (все кобели такие, поматросил и бросил), ее надежда поколебалась, и она решилась на поездку.
 Все это Аристарх вспоминал каждый раз, приходя на могилку Кати, которая умерла от потери крови, вследствие разрыва трубы при внематочной беременности. В больнице не оказалось достаточного количества крови ее группы. У него была должность заведующего городского ОРСА, но был и погасший взгляд, он имел уважение в городском обществе, но не было удовлетворения от жизни. Были мелкие мысли, ненависть к тем, кто копал под него, и жгучая зависть к тем чье место он всеми правдами и неправдами пытался занять. Были сердечные капли, остатки волос на голове, и щемящие воспоминания, о том времени, тех единственных нескольких неделях в жизни, когда он чувствовал ее вкус, пряный и не сравнимый ни с чем, и который бесшумно проскользнул как тень мимо их недолгого, так называемого счастья. Аристарх лежал, уткнувшись в холодную полированную поверхность забранной в гранит могилы, и плакал.