Cтарое зеркало из замка

– Ну чего тебя все туда тянет? – ворчала мама-Мышь на свою серую любопытную дочурку. – Это зеркало уже само не знает, что бормочет целыми днями, оно слишком старое. Пойдем лучше со мной и братом – наш мышиный дедушка сказал по секрету, что за кухонным шкафчиком лежит заплесневелый кусок сыра. Большой кусок! – повторила она и облизнула свои топорщащиеся усы.
– Мама, ну мне же интересно! – заканючила маленькая Мышка. – Вдруг это старое зеркало знает какие-нибудь интересные сказки?
– Сказки! – презрительно фыркнула мама. – Ты – неправильная мышь! Вместо того, чтобы грызть книжки, ты их читаешь! И хватает же у тебя совести их читать, если многие из этих сказок – про котов! Нет, чтобы про мышей!..
– Про мышей тоже есть сказки, – пискнула дочка. – Вот, мышка-норушка мимо пробегала, хвостиком махнула, яичко и разбилось…
– Никаких нервов не хватает, – со вздохом заключила мама-Мышь. – Вот что, мы с твоим братом идем за сыром, а ты – как себе знаешь.
  И не успела мама-Мышь вылезти из щели в старом комоде, как маленькая Мышка уже шмыгнула в одну из самых дальних и заброшенных комнат замка – туда, где стояло Старое Зеркало.
  Оно действительно было очень старо, все в пыли и паутине, в него уже давно никто не смотрелся, за ним уже давно никтоне следит и не протирал бумагой или тряпкой. Зеркало часто говорило само с собой, должно быть, просто от скуки. Но хозяева замка его не слышали, в отличие от мелких обитателей каменных стен – мышей, обыкновенных и летучих, пауков и ночных серых мотыльков.
Твой дивен мир в других мирах, 
Где нет тебя – там ночь, там прах,
И розу первую твою
Я посажу у врат в раю.
– Ничего не понимаю, – сказала маленькая Мышка. – Все это, несомненно, красиво, но так сложно! По-моему, я такого не читала.
– Конечно, не читала, – сказало Старое Зеркало. – Эти строки сочинил молодой князь… не помню его имени… много десятилетий назад. Он влюбился в дочь местного судьи, очаровательную и смешливую – я не видело ее, это он так рассказывал. Молодой князь целыми днями ходил туда-сюда и сочинял стихи, которые посвящал ей. Неглупые стихи, нежные, и лишь я их запомнило, пронесло во времени…
– А потом? – спросила Мышка.
– Что потом?
– Что стало с этим князем и дочерью судьи?
– О. Несчастная девушка умерла от чахотки. Мой хозяин, князь, женился на другой, но больше я никогда не видело улыбки на его лице, никогда, кроме самого последнего мгновения…
– Печально, – вздохнула Мышка и незаметно промокнула свои черные глазки-бусинки кончиком хвоста.
– Ну, не совсем. Ты не дослушала меня, маленький зверек. Уже состарившись, князь умирал от лихорадки в той же спальне, где висело я. У него были горячка и бред. Вдруг лицо его просветлело, и он стал говорить, что стоит на пороге чудных золотых ворот, а там его встречает Она, держа в руке только что сорванную розу без шипов. Домашние, сидевшие у его постели, сочли это обычным бредом. Но я-то знало… Потом князь вздохнул в последний раз и застыл с долгожданной улыбкой на устах.
– Значит, все закончилось хорошо, – успокоилась Мышка и подошла к пыльному Зеркалу. – Эй, можно я на тебя посмотрю?
  Она лапкой оттерла слой пыли. С поверхности Зеркала на нее уставились черные любопытные глазки.
– Ой, да ты похоже на меня!
– Это и есть ты, – сказало Зеркало.
– А ты? Я хочу увидеть тебя!
  Зеркало слегка затряслось и глубоко вздохнуло, так глубоко, что с паутины, покрывавшей его, попрятались перепуганные паучки.
– Ох. Давным-давно нас наказали за нашу надменность, и отныне мы должны показывать лишь чужой облик, а свой скрывать навеки. Оттого люди так любят зеркала, не правда ли? Но за все эти годы многое, многое во мне хранилось…
– Расскажи, – попросила маленькая Мышка. – Я так люблю интересные истории.
– Так и быть, расскажу, – сказало Старое Зеркало. – Ведь все равно мне некому это поведать.
  Меня три столетия назад привезли из Венеции – светлого, благословенного города. Оправу мне там делали искуснейшие мастера. Я много путешествовало на кораблях, прежде чем попало в этот замок. Здесь, в замке, я перевидало много людей, особенно девушек, которые так часто подбегали ко мне, чтобы разгладить кружева и поправить непослушный локон. Некоторые из них были дурнушками, некоторые – настоящими красавицами. Вот тогда я задумалось о том, что на этом свете – да что там на свете, хотя бы в этом замке – не все справедливо, нет, далеко не все. Ну вот, хотя бы покойная княгиня Урсула. Злая у нее была душа, черная, как обуглившаяся головешка. Зачем же кто-то свыше, не знаю, правда, кто, наделил ее чудной, неповторимой красотой? Для того чтобы разбивать чужие сердца, крутить чужими судьбами, подчинять своим капризам для своей же корысти? Ясно, что справедливости не было, быть ее там не могло. О, эта пани Урсула проводила перед моим ликом времени больше, чем спала, ела и общалась со своим дорогим супругом. Я не любило пани Урсулу. И поэтому однажды сделало то, что до меня, наверное, не осмеливалось делать ни одно зеркало. Я просто забрало у пани Урсулы ее красоту. Вобрало в себя, вдохнуло, если бы умело дышать. И тогда…
– Ой! – пискнула Мышка. – Не надо. Это страшная история!
– Ничего подобного, – сказало Старое Зеркало. – Княгиня вовсе не стала уродливой, как ночь. Она осталась прежней. Но вот глаза ее потеряли привычный блеск и бездонность, локоны потускнели и больше не искрились золотом… Charme  – вот что она потеряла.
– Charme? – переспросила Мышка.
– Да. Так говорили французы. Верно, они и сейчас так говорят?
– Не люблю французские книжки, – содрогнулась маленькая мышь. – Там есть слово chatte. Так что потом стало с княгиней?
– Она поблекла, стала меньше смотреться в меня и больше не крутила чужими судьбами. Все думали, что пани Урсула заболела, ее возили к именитым докторам. Но те только разводили руками – кто же подумает на обычное зеркало на стене? Но красота пани Урсулы долго у меня не задержалась. Однажды юная служанка, милая и с румянцем на щеках, вытирала тряпочкой с меня пыль и что-то тихо напевала себе под нос. Вдруг ее взгляд упал на меня, и уголки ее пухленьких губ опустились. Да, бедняжка была мила, но некрасива, словно маленькая обезьянка. В ее глазах так остро, пусть и на мгновение, промелькнула грусть, что я решило помочь. Я выдохнуло красоту пани Урсулы прямо на нее. Видела бы ты, маленький серый зверек, что сразу с ней стало! Юная служанка расцвела ничуть не хуже тех роз, которые она только что заботливо расставляла в хозяйской спальне. Она снова взглянула на меня, сначала испугалась, а потом рассмеялась. И, признаться честно, я никогда не слышало более веселого и звонкого смеха. После того я мельком слышало, что к этой девушке сватался младший сын хозяина-князя, но она все же не изменила своему сердцу и вышла замуж за простого парня из деревни, которого давно любила.
– Вот это мне нравится, – сказала  маленькая Мышка. – Вот это счастливый финал.
– Их было много, – подумав, проговорило Старое Зеркало, – князей и княгинь, слуг и служанок, простолюдинов и голубых кровей. Передо мной иногда мелькают их неясные образы – образы их душ, населяющих замок. Нет, они почти не показываются людям. Люди никогда не узнают того, что я тебе говорило. Ничего – ни печальных и счастливых историй, ни загадок и тайн замка, ни тех нежных строк, которые когда-то, почти два столетия назад молодой князь посвящал своей возлюбленной…
– И тайны ты тоже знаешь? – оживилась Мышка.
– О! Сколько раз на мне гадали со свечами при полной луне! Сколько секретных писем я прочитало – знаешь, тех, которые разбираешь лишь при помощи зеркала. А однажды я стало свидетелем жуткого заговора… Но все это потом, потом, маленький серый зверек. Я слышу, тебя зовут. Беги по своим делам, а я еще успею все тебе поведать, если, конечно, меня не разобьют и не бросят на помойке среди старого хлама.
– Меня действительно зовет мама! – прислушалась маленькая Мышка и скрутила хвостик крендельком – от легкой досады, потому что ей не хотелось уходить. – Они с братцем, наверное, принесли сыр из кухни. Она рассердится, если я не приду. Я побегу, но еще вернусь! Вечером, ладно? Как только дочитаю эту страшную сказку про chatte в сапогах!
– Беги, маленький зверек, – пробормотало Старое Зеркало, вновь оставаясь в одиночестве каменных стен.
Твой дивен мир в других мирах…

  Но как же звали эту розу? Как же?..