Это – Сеть!!! (часть VII)
история любви
147 часов
Чудеса на свете бывают.
Бывают, случаются…
Но над этим надо очень много работать.
Михаил Задорнов
Один. Снова один. Из кухни выглянуло одиночество, растерянно осмотрело комнату и спряталось снова. Как же давно я не видел, забыл о его существовании – настолько долго не сталкивался с ним. А тут… оно неслышно просочилось в квартиру непонятно откуда, село на постель и смотрит – безучастно и бесчувственно. Ничего в этом взгляде – ни тепла, ни холода – одно мертвенное спокойствие. Но мороз распространился по комнате, заполняя каждый сантиметр пространства. Сразу же вспомнился февраль, жуткий холод в той квартире, которая была нашей первой. Не моей (хоть снята была для меня), не Лениной (хоть снимала и она) – это была наша квартира. Уже потом она стала в московской (тоже нашей, но другой), и вновь в Находке, только на другом конце города. А сейчас в ней тот же холод, что и в самой первой. Сижу, закутавшись в одеяло, ноги дрожат и мерзнут. Что же это такое делается? Стоит остаться в квартире одному, как жутко холодно…
У меня не было желания писать все это. Казалось, что в этот раз писать нет смысла, в какой-то степени новое будет повторением второй части, может, поэтому и не хотелось. Впереди больше месяца состояния, которое должно быть счастьем, так зачем тогда писать? Сам не знаю, как вышло, что рука потянулась к ручке и написала первые строки. А потом продолжила писать сама, да и я перестал сопротивляться нежеланию что-то рассказывать. Значит, это нужно прежде всего мне самому, значит без этого не могу – не писать. Но в этот раз сделаю исключение для единственного человека. Я ни разу никому не показывал незаконченное произведение, которое находится в процессе создания. Теперь покажу это Лене, ведь касается все нас с ней и пишется в основном для нее, а не для широкой публики или для освещения в других местах. Что-то происходит в то время, когда мы врозь, какие-то мысли приходят потом, когда в тишине и одиночестве осмысливаешь произошедшее за этот день, за прошлые. Я не скрываю от нее ничего, никакие мысли, но часть из них не высказывается по той или иной причине, вовсе не потому, что хочу утаить что-то. Иногда это может прозвучать не в тему разговора, даже вразрез, порой что-то думается после того, как мы расстаемся.
Короче, дело обстоит так, что я решил писать. Опять или снова – называйте как хотите. Рассказ о второй встрече в Находке меньше чем за год двух людей, живущих на разных концах страны. Пусть это будет именно так. В конце концов, личное дело каждого: читать или не читать.
4 января
Утро. Солнечное, морозное. Уши щиплет, но шапки не ношу, а капюшон пуховика накидываю только в крайних случаях. Сошел с самолета и направился к автовокзалу. Автобусов на ближайшее время не было, а на более поздние отсутствовали билеты. Плюнул на деньги и взял тачку – больно уж не хотелось торчать в аэропорту и отдалять мгновение встречи с любимой женщиной. Какие уж тут к черту могут быть деньги!
Позвонил Насте – она вся в слезах, настолько переживает то, что я уехал. Тут даже не в том дело, что для нее это – разлука с человеком, которого любит, а в том, что любимый уехал к женщине, без которой не может жить и которую безумно обожает. То, что это так на самом деле, Настя могла убедиться воочию тогда, когда у меня с Леной творилась жуть. (Я говорил с ней еще несколько раз в день. SMS из Интернета послать мне не может, говорит, что пробовала, а не доходят, звонить же выгоднее мне – ей такой звонок будет бесплатен).
Водитель оказался разговорчивым пожилым мужчиной на «Волге», что вообще странно для местности, где наших машин практически нет (забегая немного вперед, скажу, что в отличие от моего прошлого посещения Находки, в этот раз я видел намного больше наших машин – тогда их было единицы, а сейчас появилось достаточно). Позвонил Лене на работу, но там ее еще не было. По пути на сотовом сеть то была, то нет, поэтому, когда пришла SMS от Юли, что она не может дозвониться, я не удивился. В какой-то момент, когда телефон поймал в очередной раз сеть, пришло сообщение о двух пропущенных звонках и одном входящем сообщении – все от Лены. Перезвонил ей на работу и сказал, что скоро буду.
Странное ощущение: я еду в чужой город. В тот, где был год назад, который вроде неплохо помню, но от этого он не перестал для меня быть чужим. Может, все дело в том, что важен и нужен во всем городе лишь один человек? Нужен ли?
Я ехал к любимой женщине. Парадокс: к любимой и чужой. Мы не виделись полгода и отвыкли друг от друга. Как то все будет? Какие мы теперь? Все так же любим? Или это только слова? Как понять? Кто поможет разобраться? Не стали ли мы чужими? Не отвыкли ли? Одни вопросы… а где же ответы? Будут ли они четкими, внятными и однозначными даже после того, как увидимся?
Лена вышла из здания и, улыбаясь, шла мне навстречу. Чмокнулись и пошли (большее рядом с ее работой было нельзя) к какой-то портнихе за курткой ее дочери, которую надо было починить. Всю дорогу до дома говорили и все не могли наговориться. Перебивали друг друга, перескакивали с темы на тему, забывали предыдущую и возвращались к ней опять.
Квартира явно получше той первой, по крайней мере внешне, на первый взгляд. Стальная дверь, пластиковые окна, телевизор… Обменялись подарками к Новому Году (Лена давно мне по камере показывала большую кружку, а я привез ей в счет долга сотовый телефон). Приготовили поесть, выпили шампанского, завалились на кровать, лежали, обнявшись, и все никак не могли наговориться. Потом ванная, душ… Как же классно она выглядит! Смотрится как девочка в свои тридцать семь – похудевшая, стройная! Ласки были недолгими, да и я еще помню, что она не любит затянутых прелюдий, и быстро переходит к делу. А в этот раз…
Было все так же и не так. Наверное, ее разговоры с сентября о том, что охладела к сексу, имеют под собой почву, коли даже со мной не кончила. Да ладно бы еще просто не кончила – не самая великая беда, чай не в последний раз занимаемся любовью. Тут надо все учитывать: и нервы, и долгое ожидание, и отвыкание от меня, и конфликт памяти (которая говорит, что мы опять вместе) с телом (которому, возможно, после долгой разлуки мое тело кажется чужим), и холод на улице и в доме (хотя в этот момент лично мне было очень даже жарко), и начавшиеся (может, от нервов) в этот же день месячные… Только я не видел в ней прежнего порыва, дикой страсти в сексе, какого-то неуемного желания. Конечно, и я был не на высоте: усталость после перелета, смена часовых поясов, долгое отсутствие сна – все смешалось в одну большую причину. Только, несмотря на все это, я ведь смог, а она…
Очень расстроился за нее, чувствуя во многом свою вину. Я могу быть каким угодно эгоистом, но только не в постели с Леной. Она долго утешала, видя мою расстроенность, говорила, что это только начало, что все должно вернуться к нам, что ей и так было очень хорошо со мной, но я не верил. Помня ее любовь к сексу, понимаю, что неполноценность будет сильно угнетать ее, да и меня. Единственное радовало, что впереди – больше месяца, когда мы будем вместе, а значит – еще все можно исправить. По крайней мере я приложу максимум возможных усилий для того, чтобы ей было по настоящему хорошо, чтобы была счастлива со мной в полной мере.
Около четырех дня (самолет прилетел в десять утра, а в Находке я был в районе одиннадцати) Лена ушла по делам, потом вернулась и разбудила (я хоть немного поспал и встал с таким трудом!). Время, проведенное вместе, летело быстрее света. В девять вечера проводил ее до дома (пешком идти в темноте по скользкой дороге минут двадцать), а обратно поймал тачку (жутко замерз, пока ловил).
Стыдно, но на ужин нам пожарил картошку (Лена готовила что-то мясное) – в первый же день. А стыдно, потому что Настя меня об этом просила не один месяц, а тут… Наверное, жарка – не главное, но это весомый показатель в разности отношений к Лене и Насте.
Лена арендовала компьютер, чтобы мне было чем заняться в ее отсутствие, а я в первый же вечер умудрился, повозившись с ним немного, сломать. Не представляю, как скажу ей об этом завтра, потому что сам починить не смогу – придется отдавать куда-то в ремонт. Зная Ленин вспыльчивый характер, даже не представляю, что от нее на такое вот можно ожидать, но наверняка реакция будет очень бурной.
На завтра особых планов нет. Днем подъеду к ее работе и вместе пойдем в местный офис МТС покупать ей sim-карту, чтобы активировать ее новый мобильник. Еще надо будет что-то решать с компьютером, прикупить кое-что из домашней утвари и еды. Вот только за этой суетой не забыть о главном, не упустить то, зачем я, собственно, сюда приехал – любить Лену. Надеюсь, мы оба вспомним это и проблем, подобных сегодняшним, у нас больше не будет.
5 января
На лестничной площадке третьего этажа по-прежнему сидели трое: девушка, одетая так, что было ясно: живет в одной из квартир на площадке, и два парня рядом с ней в модном молодежном прикиде, которые изо всех сил старались завладеть ее вниманием. Она же снисходительно посматривала на каждого, не отдавая никому предпочтения, и изредка вставляла фразы в разговор. Они на время умолкли, следуя за мной взглядом, когда поднимался к себе на пятый этаж. Проводили удивленно, ведь всего минуту назад я спускался с женщиной, а теперь возвращался один. Уже поднявшись, я услышал снизу возобновившийся разговор. Открыл дверь и ступил в прихожую квартиры, которая волшебностью могла бы поспорить со знаменитой «нехорошей квартирой» номер пятьдесят Булгакова. Сегодня три часа (вчера – почти шесть) она была нашей. Полной тепла и любви, радости и счастья. Пусть не всегда в ней спокойно, пусть хватает разногласий, порой приводящих к обидам, после которых становится больно (иногда даже холодное дуновение молчания проносится по комнате), но этому противостоят взгляды, касания, нежелание ссориться, брошенная вскользь улыбка, кидающая нас в объятия с поцелуями и словами «прости меня», которые не выглядят формальной отмазкой, но идут из глубины души навстречу любимому человеку, чтобы не нагнетать обстановку, не портить отношения, не превратить встречу в гнетущее молчание, когда спиной друг к другу каждый делает что-то свое, боясь поднять взгляд и открыто посмотреть в глаза напротив.
Мы с Леной невероятно горды, поэтому нам так легко схлестнуться и так тяжело выйти из пиковой ситуации, где каждый считает себя правым, где пойти на попятную иногда равносильно предательству своего «я». Мы знаем, чувствуем все это. Две воли, два духовно сильных человека сталкиваются, врезаются на полном ходу в другого жестко, порой жестоко, до глубоких душевных ран. Неимоверно трудно потом сделать шаг навстречу, поступиться своей гордыней, тем более, что есть страх в ответ получить суровый отпор. Вот тогда и замыкается круг, по которому мы движемся в диаметрально противоположных точках, и сблизиться не дано: ледяной взгляд – непреодолимым барьером между нами. Когда мы в Сети, разорвать расстояние неимоверно трудно. Сейчас тоже трудно, но хоть в чем-то немного проще, ведь сориентированы мы по-другому.
Сегодня Лена первой разорвала возникший подобный барьер.
Утром она разбудила меня несколькими сообщениями, потом позвонил Володя и заговорил о стиральной машине. Они покупают новую, так не хочу ли я забрать у них ту, что была? Он только охнул, когда я напомнил ему, где сейчас нахожусь и что здесь не могу решать подобные проблемы.
Минут пятнадцать ждал автобус у вокзала, а когда подъезжал к Лениной работе, от нее пришло сообщение, мол, хорошо ли выспался и вообще – где я? Сразу позвонил ей, но ее не было на рабочем месте, пришлось передать, что буду ждать внизу. Зашел в здание, долго глазел на плакаты, витрины и ларьки, пока не появилась Лена с какой-то женщиной. Мы «не заметили» друг друга, а вскорости она спустилась уже одетая. Пошли покупать SIM-карту, а по дороге я готовил ее к неприятной новости. Долго готовил, потом выложил, что компьютер сломался. Надо знать Лену настолько же хорошо, как я, чтобы предугадать ее реакцию. Между нами будто холодная стена образовалась, вмиг превратив в чужих людей. Она сорвалась не на мне, нет – досталось оператору в центре продаж МТС.
Походили немного по магазинам, я купил пленку для фотоаппарата, взятого перед самым отъездом у Вити, и поехали домой. Боялся даже притронуться – настолько она была наэлектризована. Зашли, Лена сразу пошла на кухню готовить обед, а я, покрутившись рядом, рискнул-таки прижаться к ней сзади. Не оттолкнула, но и не ответила – никакой реакции, полное безразличие. Меня как холодом обдало изнутри. Ушел из кухни в туалет, закурил и долго пробыл там. Когда же вернулся, она посмотрела на меня и сделала движение навстречу. Даже не шаг, но нам и так все было понятно…
Времени было мало… Она поела, и я пошел ее провожать на работу, захватив с собой системный блок компьютера, который был арендован в здании, где она работает, только двумя этажами выше. Мы думали, что сейчас (в начале января) нам будет проще. Ее младшая дочь у бабушки, старшая сегодня уехала отдыхать на каникулы, но… Даже эти дни, что мы можем побыть вместе подольше, омрачены. Завтра Лене придется ехать на какую-то турбазу с друзьями, а вернется только послезавтра днем. И хотя она говорит, что мы увидимся, мне кажется, что два дня у нас выпадут. По дороге на работу сидели в маршрутке напротив и всю дорогу смотрели друг на друга не отрываясь. Долго-долго…
Лена пришла чуть позже семи вечера и сразу взялась за приготовление ужина. Я сфотографировал ее пару раз, потом завалились в постель и весь вечер разбирались с ее сотовым. Конечно, мы посвятили ему не все время, но секса не было. На мой шепот, что я хочу ее, она ответила, что сейчас у нее болит живот, что чувствует себя не очень, ведь второй день пошел, как у нее началось. Я не настаивал. Мне и без этого было так хорошо, так легко, тепло и уютно рядом с ней. Даже просто лежать, обнявшись, ласкаться, целоваться… Лена права: мы не належались вместе. Просто вот так: рядышком проваляться день, два, три в постели и ничего больше не делать. Слишком мало времени у нас для этого. В Москве была суета, беготня по осмотрам достопримечательностей. Тут их хоть и немного, но и времени вместе очень мало. Хотя, вспоминая Москву, надо сказать, что мы не так уж и мало проводили времени в постели. Думаю, тут дело в другом: сколько бы ни были вместе, насытиться все равно не можем, голод по любимому не утолить, а время очень ограничено – отсюда и такие мысли.
И последнее на сегодня. Я ехал сюда с огромным страхом. Наверное, и у Лены было подобное же состояние. Страх, что все будет не так. Нет, не в физическом смысле – то, что все нормально будет в плане секса, никто из нас и не сомневался, а вот в смысле встречи… Было опасение, что мы отвыкли друг от друга, что любовь стала словами, ушла из реальности в Сеть. Очень большой страх этого был. Прошло два дня, и я понял, что опасения беспочвенны, причин волноваться и сомневаться нет. Я люблю ее. По-настоящему, не на словах, и, насколько я вижу, она тоже. Значит, вопрос о целесообразности поездки и траты кучи денег решился сам собой. Прав в этом был как раз я: ехать надо было.
6 января
Мне б пережить, мне б справиться с разлукой
И не сойти с ума здесь одному,
Прислушиваясь к посторонним стукам
За дверью, к телефонному звонку.
Мне б умереть, чтобы родиться завтра,
Уснуть на сутки, выпасть из зимы,
Дрожаньем пальцев прикоснуться к «мы».
Рубашкой вверх загаданная карта.
Мне б научиться делать волшебство,
Чтоб замкнутость заснеженного мира
Преобразить в дом, где нас занесло,
Где наш уют и где наша квартира.
Мне бы воскреснуть, боль перетерпя,
Прожить до завтра, чтоб принять надежду.
Ничто не вечно, но я жив. Как прежде
Живу тобой, в тебе и для тебя.
* * *
Я забыл… Я забыл, что такое боль. Я забыл, что такое одиночество. Думал, что забыл… Когда не находишься в этом состоянии, помнить его нельзя. Странный парадокс жизни: можно вспомнить воспоминание о боли, саму же боль – нет. Чувство ее неповторимо, как разбросанность по подушке волос любимой женщины, когда она спит рядом. А когда ее нет? Боже, как же быть, как жить, если нет возможности прикоснуться к любимой, приласкать, прижаться к ней, быть около нее? Истекающим кровью и силами, раненым навылет в самое уязвимое мечусь по квартире, слепо натыкаясь на стены. В оглушающей тишине лишь безобразное дребезжание старого холодильника да мертвый свет ламп под потолком – на кухне, в комнате, в туалете… Яркий, бьющий безжалостно в глаза и мертвяще неживой. Нет сил унизиться до включения телевизора, до того, чтобы одеться и выйти на улицу, брести по ней куда-то в город, который мне чужд. Здесь все чужое. Даже эта квартира, где воспоминанием о моей любимой – маленький будильник на подоконнике, кофта, небрежно брошенная в угол кровати, что напротив, помада и крем рядом с часами. Больше ничего в комнате не напоминает о ней. Лежу, накрывшись двумя одеялами (холодно), на подушке, которая остыла от вчерашнего тепла Лениной головы, а в глазах – слезы и непомерная жалость к себе, покинутому и брошенному. Никакой надежды на то, что вот вдруг случится чудо и откроется дверь, а там – она.
Я знаю, я, конечно, знаю, что пройдет вечер и ночь, что наступит завтра и все изменится с приходом любимой. Но как? Скажите мне: как дождаться и дожить до завтра, если сейчас – только сегодня? Если взрывается сердце, подпрыгивает из-за каждого звука за входной дверью? Если тишина убивает? Если нет сил жить? Одному жить, без нее… Если перед глазами – ее имя? Ее лицо. Она… если весь мир без нее не нужен. Если на целом свете нужна только она. Как быть тогда?..
Звук проехавшей машины за окном. Тиканье будильника. И тишина. И нет ответа на вопросы. Да и возможен ли ответ? Кому я задаю их? – себе? Тишине? Людям? Богу?.. все бесполезно. Все пусто. Если любимой нет, я мертв. Сегодня – день смерти. Где-то далеко шумят деревья, оркестр играет похоронку, медленно движется процессия… Кого-то хоронят. Кого? – меня? – может быть… А как же завтра? Но ведь похороны сегодня?!
Круг замкнулся. Безвыходность? – да, но сегодняшняя. Почему нельзя жить в завтра? Несправедливо… Приблизить еще на один день смерть? Ну и что?! Зачем жизнь без Лены?
Она – колдунья. Приворожила меня намертво. Не сорваться, не уйти. Это выше моих сил.
Отдать ей всего себя. Целиком. Навечно. Хоть в рабство. Только быть вместе! Навсегда…
Одиночество… Кара? Награда? Мечта? Наказанье?
Чья вина в этом? – жизни? Моя? Бога? Или ее?
Сигарета в ночи… Это свет? Уголек? Увяданье?
Боль надежды? Раскаянье? Небытие?
Пустота… Это жизнь? Тишина? Зазеркалья осколки?
Если нету тепла – это сон? Это явь? Или бред?
Никого… Город пуст? А луна – словно лампа на полке?
Отражается время от стен… Или это лишь свет?
Берег близко… Так холодно… Где же удача?
А любимой тепло? А рассерженность сжавшихся губ?
Для чего я живу? Так ли? Может быть, стоит иначе?
Вместе с дымом уйти в то же небо, взлетая из труб?
Ночь… без веры… без звуков… без красок… Без веры?
Облака не видны… В них ли я? Упаду? Разобьюсь?
Моя боль… ты повсюду… Убогость? Обидность? Химеры?
Я смогу? Или крест? Я умру? Или завтра взовьюсь?
От чего вокруг холод? Отчаянье? – нет! Может, грустно?
И, погрязнув в себе, где взять силы воскреснуть, чтоб жить?
Мое солнышко близко… но так далеко… вот и пусто…
И нельзя ночью вместе… а нежность? а страсть? а любить?
* * *
7 января
Ни разу не ел яичницу из замороженных яиц. Сразу вспомнился фильм «Смок и Малыш», где у них было нечто подобное, правда яйца там были тухлыми, а у меня – свежие деревенские. Жизнь – такая странная штука: сколько бы ни жил на свете, всегда бывают случаи, когда что-то происходит впервые. Вот сейчас – как раз именно такой.
Жуть как захотелось есть (и такое желание возникает временами, причем обычно не единожды в день). Захотелось настолько, что даже переборол свою лень и удосужился что-то приготовить. Я так долго не подходил к плите (не один год), что забылось чувство готовки. Правда, говорят, что мастерство не пропьешь, а ведь когда-то умел готовить практически все, стряпал достаточно часто и много.
Разогрел на сковородке масло, кинул туда буженину и порезанную кольцами головку лука, достал из холодильника яйца, а они казались треснутыми. Странно, Лена говорила, что они домашние. Вряд ли она притащила бы треснутые или несла их настолько неаккуратно, что они полопались. Тем удивительнее было, что они не растеклись в большой пластмассовой банке из-под майонеза. Все оказалось предельно просто: яйца замерзли в холодильнике. Что касается последнего, то это отдельная история.
(Буквально заставил себя пойти курить в ванную. Пепельница на кухне так притягательна, тем более что до утра все выветрится, а раньше Лена все равно не придет. Только не хочется приучаться к этому, даже на один раз дать себе послабление, ведь кухня не отделена от комнаты ничем, никакой двери нет).
Наверное, есть смысл описать квартиру так, как я ее вижу. Стальная входная дверь, небольшая светлая прихожая, в которой кроме пары крючков на стене для одежды и тряпок на полу, чтобы вытирать ноги, ничего нет, даже люстры. Освещается она лампой, которая в совместном санузле. Дверь туда из прихожей пластиковая (так же как и все окна), похожая на балконную и не самого лучшего качества. Сверху стеклянное окно в раме – через него и освещается коридор. Из окон дует, снизу они постоянно запотевшие, а на одном в комнате – лед. Если еще учесть, что батареи теплые, но не горячие (как у нас в Москве), а на улице гораздо холоднее (по сравнению с той же Москвой), то несложно понять, почему тут так холодно. (Забегая вперед скажу, что как только на улице теплеет, в квартире вполне сносно и отнюдь не холодно. Под «теплеет» я имею ввиду температуру от минус пятнадцати и выше).
Ванна небольшая (вдвоем в ней уместиться трудно). Электроводонагреватель, раковины в ванной нет, две угловые пластмассовые полочки, которые непонятно как еще умудряются держаться, зато есть зеркало и стеклянная полка под ним, а на полу – покрытие типа коврика для ванных комнат (как впоследствии оказалось, коврик этот купила и принесла сюда Лена, вырезав по размеру ванной). Линолеум в прихожей, полосой до кухни и на кухне. Мойка, стойка рядом (узкий шкафчик на полу) с двухконфорочной переносной электроплиткой, холодильник, стол и две табуретки. Кафель от пола метра полтора, до потолка и сам потолок – белая краска.
В комнате стены покрашены в розовый цвет. Пол – прибитые листы орголита, покрашенные в коричневый цвет. Шторы на обоих окнах, застекленный балкон, на который не выхожу из-за холода, тумбочка с телевизором, одна кровать отдельно слева и две сдвинутые справа. Около них у стены стоит табуретка с настольной лампой и свечкой в виде цифр «2004». Это все.
А теперь достопримечательность этой квартиры – холодильник. Небольшой, старенькая модель советских времен с внутренней морозилкой сверху, у которой нет крышки (наверное, поэтому в нем все и замерзает). Дверца плотно не прилегает, резиновые уплотнители на ней потрескались, намагниченная резина не держит, так что дверь плотно не закрывается. Придумано тут вот что: два толстых резиновых шнура (как от эспандера или пауков для крепления груза к багажнику автомобиля) обернуты вокруг холодильника так, что плотно прижимают дверцу. Чтобы открыть ее, надо оттянуть связанные резинки, распахнуть дверь, а их закрепить вокруг корпуса, чтобы не улетели. Потом все процедуры в обратном порядке. Весело, короче – обхохочешься! Пока насобачишься управлять этим процессом, пару раз резинки непременно слетят.
…В последний раз перед тем, как уснуть, взглянул на часы – седьмой час утра. Проснулся около двенадцати, попил кофе. Вроде, вчерашнее состояние немного отпустило и стало полегче. Кроме того, грела мысль, что Лена появится после обеда, пусть даже ближе к вечеру, но придет. Как и вчера, поехал в интернет салон, посмотрел почту. Вчера и сегодня в Сети по два часа. Вчера говорил в «аське» с Настей, сегодня «аська» все время зависала и говорить в ней было невозможно, оставалось только зайти в чат. Там был не под своим обычным ником, говорил только с Настей и с Наташей. И все время ждал, ждал, ждал… Ждал, что позвонит Лена, я все брошу и сорвусь к ней. Три часа дня, четыре, пять, шесть…
Она позвонила в двадцать минут седьмого и буднично так спросила: «Как дела?» Как будто у меня могут быть хоть какие-нибудь дела, пока ее нет. Сказала, что сегодня не придет – вывихнула ногу, катаясь с горки на санках. Да и младшая ее почему-то была дома. Собралась придти завтра утром, чтобы вместе отправиться к ней на работу и позаниматься с компьютером. И все… быстро простилась.
Это нормально? Когда к тебе за десять тысяч километров приезжает любимый человек, а ты за двое с половиной суток уделяешь ему две минуты на встречу и две на разговор по телефону? Это нормально? Тут же в лоб летит вопрос: и это называется любовью?
И такая злость меня взяла… На нее, на себя, на гребаную турбазу, на все вокруг. Ярость пришла внезапно и быстро, но постепенно уходила. После нее осталась тоска и уныние. Час тупо пялился в телевизор. Делать ничего не хочу и не могу. Выключил, лег не раздеваясь, укрылся двумя одеялами, так как закоченел насмерть. Погасил свет и просто лежал в темноте. Бездумно, с закрытыми глазами. Так и уснул.
Проснулся через час весь в поту и в ужасе. Снились кошмары, причем я (редкий случай) запомнил, про что сон. Сейчас нахожусь в ситуации, про которую читал только в книжках и думал, что со мной такого произойти не может по определению: официально женат на одной, люблю другую, а живу у третьей – той, которая любит меня. Я хорошо отношусь к Насте, но не больше – у меня есть любимая. А вот во сне… там появилась третья женщина, которая вроде бы тоже любила меня. Я не помню ее вообще, не знаю, кто она (никаких реальных ассоциаций нет, она во сне просто стала третьей). Получилось, что я даже не между двух огней оказался, а между трех. Бр-р-р… ужас какой!
Я вот думаю о Лене. Что ж это за любовь такая? Да и любовь ли? Гуляла, развлекалась, веселилась, каталась на санках… И все это время знала, что я тут один, что делать мне в этом городе, кроме как ждать ее, нечего. А она… даже не позвонила ни разу. Не поверю ни за что, будто не было возможности позвонить. Может, желания не было? Да и действительно – зачем? Привязала мужика к себе намертво – крепче якорных цепей – так что теперь беспокоиться? Куда он денется? Тем более тут, раз приехал в Находку.
Все, надо заканчивать на сегодня, а то начинаю закипать.
…Полвторого ночи. Яркий свет в ванной. Противно журчит вода в унитазе. Сигарета не вкусна, дым попадает в глаза, щиплет и заставляет жмуриться. Много лет я не стоял у зеркала и не смотрел на себя. Не женщина вроде, чтобы крутиться перед ним, потому что мне кажется, что внешность для мужчины не главное.
Не главное ли?
Внимательно гляжу на себя как бы со стороны, посторонним взглядом. И думаю. Чем может быть привлекателен этот мужчина в зеркале? Ну чем? Есть ли у него хоть одна черта, за которую его можно любить? Лично я не вижу. А уж если я не вижу, что тогда говорить о других? Чем тут восхищаться? Раз Лена все время перед собой видит то же, что и я сейчас, то немудрено, что она не хочет менять своего мужа (которого я ни разу не видел даже на фотографиях, но почему-то думаю, что он красив) вот на это.
Короткие жесткие черные волосы, неухожено торчащие в разные стороны, все в седине. Лоб, не высокий и не низкий. Две глубокие вертикальные морщины на переносице. Разве что глаза… темно-карие, глубокие, пронзительные (да и то над правым нависает веко, как будто он меньше левого и все время прищурен). Мешки под ними, толстый широкий нос на поллица. Жесткие торчащие усы, подстриженные неровно, которые сильно и неприятно колются при поцелуе. Пухлые губы, которые лучше не открывать, потому что зрелище рта без половины зубов не слишком, мягко говоря, эстетично смотрится, а улыбка превращается в жуткий оскал бабы Яги. Аккуратно выровненная под машинку с маленькой насадкой борода (больше чем на половину седая). Дальше – больше. Руки с отсутствием выпирающих по-мужски бицепсов, грубые ладони с мозолями от физической работы. Дряблая волосатая грудь плавно перетекает в свисающий живот спереди. По бокам – жирные складки. Широкие женские бедра (наследие мамы). Маленькая плоская задница, на которой часто вскакивают прыщи. Мошонка сильно волосата и сморщена, яички достаточно крупные. Пиписька (для этого органа слово «член» будет звучать чересчур шикарно), с размером которой мог бы легко потягаться годовалый ребенок. Жирные ляжки, тонкие голени, левая из которых обезображена темным пятном на полноги (след от болезни, подхваченной в армии). Распухшие суставы голеностопа, пальцы ног, где указательный длиннее большого (наследие отца) – вот достойное завершение картины! (Сразу в пику сравнения вспоминаются Ленины ступни – такие аккуратные, гладкие, с красивыми пальчиками… все в ее ножках красиво. Да что там говорить, если бы только в ножках!). Чтобы завершить картину, надо не забыть уточнить, что при росте сто восемьдесят два мой вес под сто килограмм. Толстый одним словом.
Из всего вышесказанного вывод напрашивается сам собой, причем вполне однозначный: для любви ты, мужик, не гож, исходя из физических данных. Прими это как данность и обтекай себе до конца жизни. Все – свободен. Точка.
8 января
Утро. Солнечно (обратил внимание на еще одно отличие от московского зимнего климата: здесь намного больше ярких солнечных дней). Дальние сопки в туманной дымке. Я подобен туману: мутен и пуст. Внутри ничего. Безразличное спокойствие. Когда Лена вчера звонила, сказала, что придет с утра часов в восемь-девять. Сейчас одиннадцать. Ни ее, ни звонка. Мысль в голове только одна: сегодня подожду, вытерплю. Если не появится, завтра нахожу авиакассу и меняю обратный билет на ближайший рейс, потому что делать мне здесь в такой ситуации больше нечего.
Лена пришла в двенадцать, проводил я ее в восемь вечера. Своеобразный рекорд продолжительности свидания за оба моих пребывания в Находке (не считая поездки во Владивосток в прошлый раз). Она с трудом ходила (сильно хромала). Начало было очень напряженным, прежде всего с моей стороны. Лена убиралась, готовила, я ходил в магазин и мылся потом (со стороны это могло выглядеть как семейная идиллия, но внутренне это было отнюдь не так). Нет смысла расписывать весь день, проведенный вместе. Было все и не все, так и не так. Но одно знаю точно: настолько счастлив я не был очень давно. Даже разговоры на скользкие и трудные темы, частенько вызывающие повышенные тона вплоть до ссор в этот раз обсуждались достаточно спокойно. Не знаю, как все сложится дальше, но я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы попытаться выполнить цель, ради которой приехал. Не просто увидеть, касаться, любить Лену, но и попробовать вырвать ее из мертвого пике, растормошить, пробудить и доказать, что раз есть я, есть она, то существуем и мы. Не просто существуем. Мы есть, мы живы, а значит – надежда не умерла.
9 января
Миллионом несказанных слов
В мириады надежд унесясь,
Опрокинув молчание снов
И к несбыточности вознесясь,
Ярким утром, пронзенный лучом,
Удивляюсь: как раньше-то жил?
И зачем был себе палачом,
Когда в жизни, шагая, застыл?
Если раньше проснуться бы мог
И вонзиться в течение дней,
Перепрыгнуть постылый порог
И в расхлябанности стать умней,
Если б смог воспринять бытие
Не как слабость от слез по ночам,
Если б мог диктовать я судьбе,
Прислонившись к любимым плечам…
Вот тогда – все сомнения прочь!
Ты бы не удержалась – сдалась.
Не для страха – для радости ночь
Миллионом надежд вся зажглась.
* * *
Где же мой дом? Я так долго живу без него…
Дым из трубы вдоль заснеженных улиц… окошки…
И на столе после ужина хлебные крошки –
Дом, где светло и просторно, где сердцу легко.
Может, дорога к нему где-то там – за холмом?
Вот добежать и забраться б, и остановиться,
И проследить за единственным солнца лучом,
Вытянуть цепь из колодца и вдоволь напиться.
Радостным смехом детей озарится закат,
Так защемит, что опустишься тихо на траву.
Гордость в смиренье уступит спокойному нраву,
Память забудет, что есть неизбежность утрат.
Счастье не в том: есть ли дом, где живешь, или нет.
Дом ведь – не место для тела, а душ остановка,
Дом – где тепло и уют, радость, дети и свет,
А не Арбат, не Вернадского и не Петровка.
* * *
Любимая! Лежу с тобой и плачу.
Так тихо… чтобы ты не догадалась.
Люблю тебя и не могу иначе,
А время беспощадно издевалось…
Минуты то текли, а то летели…
Мне не устать тобою любоваться.
Когда мы вместе – не страшны метели,
Я в твоей нежности не устаю купаться.
Твоих волос божественные нити
И мягкость губ, и гладкость этой кожи…
Ты – лучшая! Куда там Нифертити…
С тобой сравниться целый мир не сможет!
Когда мы вместе – время растворится
В глазах твоих. Роднее их нет в мире,
И наши губы так стремятся слиться,
Как неизбежность пуль в мишень, что в тире.
Мне хочется быть нежным, сильным, страстным,
Зажечь тебя, заполыхать с тобою,
Чтобы кровать скрипела не напрасно,
Чтобы соседей всех лишить покоя.
Родная, если бы ты только знала,
Как вздрагиваю от прикосновений,
Как ты даже роднее неба стала
В решении нелегких уравнений.
Но тихий стон с закушенной губою,
И влажность глаз, мгновенно отвернувшись…
Я так хочу всю жизнь прожить с тобою,
Чтоб просыпаться рядом, улыбнувшись…
Нельзя!.. И по мечтам ударил молот
Жестоко, гулко, как железом в душу.
Для нас лишь месяц вместе, после – холод.
Время не только лечит, но и рушит…
* * *
10 января
Я давно заметил за собой одну особенность. Не знаю, как это бывает и проявляется у других, но у меня происходит именно так. Когда в жизни все хорошо, когда нет каких-то встрясок, стрессов, взрывов, когда время течет размеренно неторопливо и ничего существенного не происходит (я имею ввиду внутреннее состояние, а не внешние факторы), когда все хорошо и гладко, общедовольное существование или рад и счастлив – не пишется вообще ничего. Вовсе не потому, что не хочется – дело не в этом. Пишу только если есть потребность, желание выразиться, причем в основном это бывает тогда, когда что-то идет не так, когда нет духовной гармонии, плохо и больно, что-то задевает настолько, что не выразиться не могу.
Вновь утро – яркое, солнечное, морозное. Морозное потому, что пластиковые окна местного разлива снизу все покрыты льдом. Валяюсь на постели под двумя одеялами в сладкой истоме и кажется, что заставить меня вылезти оттуда ничто не в силах. Делать ничего не хочется, да особо и нечего. Был бы компьютер, позанимался бы на нем, но он может появиться в лучшем случае только после обеда. Телевизор надоел до смерти. Я и дома-то его не смотрю, а здесь – только потому, что делать вообще нечего и надо как-то убить время в отсутствии Лены. Должны были встретиться с ней на работе, но она прислала sms, что встреча на сейчас отменяется и переносится. Но обо всем по порядку, раз уж начал писать.
Так вот: вчера ничего не писалось (не было желания). Тут же сам себя ловлю на вранье: как это «не писалось»? А два стихотворения? Или это не в счет? И вообще… получается, что противоречу своим же словам: говорю, что не пишется, когда все хорошо и спокойно (а вчера было именно так), а сам написал стихи. Почему? И начинаю ковыряться в себе, вспоминать про вчера, пытаться разобраться в парадоксе.
…Договор с Леной был такой: около девяти она приходит на работу, звонит мне, я приезжаю, и мы работаем с программами, которые привез ей для сайта. Поставил будильник на восемь. Когда он прозвенел, выключил и завалился спать дальше, подумав, что время еще есть, и почему-то решил, что вряд ли она придет вовремя. Давненько не позволял себе настолько расслабиться, чтобы проигнорировать будильник. Проснулся в полдесятого, глянул на телефон – звонков не было. Лена позвонила около одиннадцати (говорит, что проспала, да еще ее задержала неожиданно проснувшаяся среди зимы черепаха), и я поехал. С программами вышли трудности, одна вообще не подошла к той версии Windows, которая у нее установлена (Windows ME). Написал письмо Мише, чтобы он по почте выслал мне то, что надо. Компьютер у Лены работает плохо, сильно тормозит, хотя он посильнее моего. Дело в том, что местные программеры некоторые вещи сделали в корне неправильно. Я подсказал Лене кое-что из необходимого, а дальше пусть сами разбираются.
Зашли по дороге домой в магазин, где любимая решила купить мне пуловер. По ее мнению, к ней на работу (мало ли кто там может нарисоваться) надо приходить одетым покруче, чем я сейчас, так как при случае она меня выдаст за программиста из Москвы. Купили. Лена была несколько не в своей тарелке, поэтому я предложил ей придти в норму одним из двух возможных способов, потому что давно заметил, что занимаясь одним или другим, она (как это ни странно для меня) обретает душевное равновесие. Во-первых, это уборка в квартире (поскольку мытье полов происходило вчера, то на сегодня этот способ оказался несостоятельным), во-вторых, приготовление еды, чем она и занялась.
А до этого… Вроде бы пора перестать удивляться тому, насколько мы временами угадываем мысли, слова и поступки друг друга, а все равно к таким совпадениям никак не привыкнем. Когда ехал к ней на работу, проходил мимо цветочной палатки и в который раз подумал, что давно уже пора подарить любимой женщине цветы. А тут Лена сама сказала, что у нее есть ко мне просьба: не хочу ли я подарить ей цветы? Но не обычный букет, а какой-то цветок в горшочке, чтобы поставить в наш дом и привнести уют.
После обеда до самого вечера, выключив свет, провалялись в постели. И все вроде бы было прекрасно и замечательно. Полвосьмого проводил ее до вокзальной площади, посадил в такси, а сам поехал в интернет-салон. Как следует поговорить с Настей в Сети не удалось – системный администратор настолько торопился домой, что всех повыгонял. Перед этим позвонил Мише на сотовый, поговорил немного с сыном и по телефону еще раз попросил прислать мне нужные программы. Когда был в Сети, для страховки попросил это же сделать Настю, зная необязательный характер и шалопайство Мишки. Пока мы с ней разбирались, пока объяснял, что и как надо делать, время вышло.
Вернулся домой, посмотрел кино и лег спать. Будильник не ставил, хотя и на завтра договорились встретиться на работе около девяти. Мне показалось, что Лена вовремя не придет, а в крайнем случае, если все же такое произойдет, позвонит и разбудит, тогда я сорвусь к ней без традиционного утреннего кофе. Ничего со мной не случится, один раз переживу без этого. Проснулся же сам в районе полдевятого, а в начале десятого пришло сообщение от Лены.
А теперь о том, с чего начал писать сегодня. Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро думал об этом. Раз меня пробило на стихи, значит что-то не так. Что? Вроде бы все хорошо… но повторяю: когда подобное состояние, то нет желания и потребности писать, а тут…
Долго копался в себе, анализировал ситуацию и додумался вот до чего. Наверное, впервые за все время, что мы реально вместе (я не имею ввиду Сеть), произошло разочарование… нет… как бы сказать точнее… какая-то незаконченность, неудовлетворенность в любви. Точнее даже в сексе, в его физическом аспекте, если можно отделить его от духовного в подобном случае. Не понимаю, откуда взялось такое чувство и почему. И не то что бы в этот раз сам секс был плох. Он был даже лучше, ярче, чем в прошлый раз, но какой-то осадок остался. Будто бы ждал одного, а получилось другое. Не плохое, но и не то, что хотелось, хотя и сам себе не могу объяснить, что конкретно мне надо было, только чувствую: не то это все, не так… и все копаюсь в себе, пытаясь понять, выяснить причину, добраться до истины, чтобы сделать соответствующие выводы.
Может, Лена была какой-то зажатой? Это я могу понять и принять. Разрываться физически между мной и своим домом, душой стремиться ко мне и знать, что быть вместе столько, сколько пожелаем, не получится, моральное напряжение, раздирающее ее на части, постоянное вранье, чтобы скрыть ото всех мое существование…
С одной стороны она поставила жирный крест на нашем будущем и вроде бы, приняв окончательное решение, обрела какую-то внутреннюю уравновешенность. Жить в таком состоянии спокойствия, конечно, намного проще и безболезненнее, чем метаться в душе и невольно ранить меня. Вот только приехал любимый мужчина, став близким, теплым, реальным, как все достигнутое невероятными усилиями равновесие, вся ее жертвенность собственной жизнью и чувствами ради, как ей думалось, нашего же с ней общего блага – все это полетело к черту! Вдруг захотелось быть слабой и нежной, прижаться крепко-крепко, обнять, целовать и любить, любить… чтобы забыться, забыть хоть на время обо всем (даже о том, что настанет неизбежный день его отъезда), хоть на миг очутиться в сказке, уйти из реальности в ту чудесную страну, где только ОН и ОНА.
Когда вот такие чувства рвут на куски, неимоверно тяжело быть счастливой и дарить радость любимому человеку. А тут еще как назло месячные начались… Может, этот симбиоз физического и духовного состояния Лены и привел к тому чувству, которое меня беспокоит после вчерашнего занятия любовью? Может, сегодня все изменится и станет по-другому? Вот только вопрос все равно остается. Сегодня ли? Изменится ли это вообще? Ведь знаю, что очень многое зависит лично от меня. Смогу ли сделать и повести себя правильно? Определиться бы только в сути вопроса: что такое «правильно», для кого именно «правильно» и существует ли это «правильно» вообще? Скорее всего в этом и есть цель моих стремлений: поставить вопрос, найти на него ответ и решить.
Эгоист? Пусть так. Но вся соль и заключается в том, что хочу быть эгоистом для нас и ради нас. Я только приветствую в данном случае подобное чувство.
…Мне кажется, что сумел не показать Лене, насколько я разочарован случившимся. По крайней мере, очень постарался, чтобы она не заметила этого. Днем мы виделись недолго, думал, что вечером оторвемся… не получилось. Ничего у нас не получилось в этот вечер. Может, виной всему был тот тяжелый разговор, который начался за ужином. Тема была все та же – избитая временем: о нас и о нашем будущем. Возможном будущем. Кончилось это слезами с ее стороны, после полежали в постели и поласкались, но настроения у нее не было, а я не стал настаивать. Не хочу насиловать любимую ни в чем, и если у нее расстроенные чувства и нет настроения на любовь, значит – пусть так и будет. Только сам не знаю почему очень сильно расстроился. Настолько хотелось любить! – а ничего не вышло… В результате оба были не в своей тарелке. Мне – обидно до ужаса, а ей… и неловко (не зря же она извинялась передо мной за то, что не смогла себя заставить, перебороть свое настроение, испорченное предыдущим разговором) и состояние слезливое. В общем, не получилось. Думаю, в этом нет особого криминала, ведь не в последний раз видимся, и все еще будет у нас, но так хочется каждый раз, чтобы это было именно сегодня. И вчера, и завтра, и всегда-превсегда!
Одна мысль сейчас ворвалась в голову. Неожиданно, но логично для моего состояния. Я понимаю, что Лена опять скажет, что это – шантаж, что она на него не поведется и что бесполезно на нее давить таким способом. Да я и не давлю, а пишу это для себя, озвучиваю то, что пришло в голову. Пусть она узнает об этом вскорости – это все равно ничего не изменит. Мысль такая: только смерть убьет во мне надежду на то, что мы можем быть вместе. Пусть на данный момент нет никаких предпосылок для этого, пусть пока это видится, мягко говоря, не очень реально, только ведь жизнь кончается не сегодня, а значит, пока я жив – я надеюсь. Отобрать надежду – это убить меня. Сможет ли она? Пойдет ли на это? Хватит ли у нее сил на то, чтобы остаток дней прожить не только с мыслью о том, что ради благополучия детей и внутреннего спокойствия пожертвовала возможным счастьем, но и с тем, что она будет убийцей? С первым справиться можно – время лечит… а вот со вторым… Только убив меня можно развеять прах надежды. Вот только очень хочу жить. Не на необитаемом острове – к черту остров. Хочу быть с Леной. Всегда. До самого конца. До последнего вздоха. В той стране, где живет слово «мы».
11 января
Полдвенадцатого ночи. Тихо, только за стенкой у соседей слышен телевизор, который, кажется, работает у них круглосуточно. Написал сегодня маленькую сказку в совсем не свойственной мне манере, так что даже сам удивился. Прочел Лене, ей понравилось. Она обещала вчера, что сегодня с обеда отпросится с работы и придет, но ни в полдень, ни в час дня ее не было. Позвонила полвторого и попросила, чтобы я встретил ее у автобуса (очень уж тяжелые сумки). Дошли до дома. После вчерашнего я решил, что попробую другую линию поведения, как бы тяжело мне не было ее придерживаться, а именно: не стану навязываться, подходить, обнимать, целовать… даже не прикоснусь к ней первым (настолько мне показалось вчера, что ей это было не то чтобы неприятно, а как-то напряжно – касания, поцелуи).
Держался долго, в какой-то момент показалось, что зря это делаю, потому что она никак не реагирует на происходящее, как будто все идет обычно и всегда у нас так. Нейтральные разговоры, подготовка к обеду, сам обед… Напряжение возрастало и должно было прорваться в чем-то. Под конец обеда снова возникла щекотливая тема, которая могла привести к неприятному тяжелому разговору. Лена не стала его пресекать, а я был заряжен на взрыв, так что ничего удивительного, что он все-таки произошел. Она говорила спокойно, но все слова воспринимались мной с непонятной обидой, с обвинением в мой адрес, с отторжением меня, и я не выдержал. Бросив ей после долгого молчания в ответ какую-то фразу, встал, повернулся и ушел.
Сидел в туалете, выкурил одну за другой несколько сигарет. Вышел, прошел в комнату и завалился на кровать, отвернувшись к стене. Она была на кухне. Судя по звукам, убиралась и мыла посуду (мне показалось, что очень долго, будто бы оттягивала время прихода в комнату). Зашла, взяла с тумбочки журнал, посмотрела на меня (я лежал, положив голову на руку и уставившись в подушку) и исчезла из поля зрения. В комнате стало совсем тихо. Тишина была длинной и тягучей. Я вскочил с кровати и ушел снова курить в туалет. Лена сидела на полу у батареи, подстелив под попу покрывало. Выйдя, заглянул на кухню, попил фанты, долго переминался с ноги на ногу, боясь идти в комнату и оттягивая время. Зашел и сразу же уткнулся ей в колени, обняв бедра. Встали, пошли к кровати, легли и обнялись.
Мы сумели не дать развиться тяжелой теме, хоть и поговорили о ней. Свернули с опасного пути, немного сгладили углы, короче, все шло к тому, что займемся любовью, хоть я старался особо не подталкивать ее к этому. Все было. Было хорошо в этот раз, но…
Я не могу понять в чем дело. В чем причина, почему так получается? Нам хорошо вместе, физически все получается, но что-то не так, и хоть убей не пойму – что?! Месячные? – Может быть. Только в Москве они тоже были, однако нам это не сильно помешало. Или мне теперь это только так кажется, а на самом деле надо немного подождать, не пришпоривать коней и не гнать их вскачь, а потихоньку возвращать то чувство близости, что все время присутствовало во время наших встреч? А я – такой нетерпеливый, не даю Лене даже вздохнуть и подумать, оценить обстановку и заглянуть внутрь себя, где проблем и страхов выше крыши. Где же взять силы, чтобы обуздать свое нетерпение и желание получить сейчас и все, немедленно, не откладывая на потом, как будто этого «потом» не будет, словно мы расстаемся завтра и надо урвать все что можно уже сегодня? Откуда такая спешка? Настолько изголодался по ней, что не могу терпеть ни минуты? Но ведь этим я делаю только хуже! Самое обидное, что я это понимаю, но ничего поделать с собой не могу, хоть режь меня на части.
Лена ушла рано, мотивируя тем, что старшая дочь должна ей звонить домой. Я поехал в центр с целью попасть в интернет. Больше суток от Насти никаких вестей, хотя и сообщения ей посылал, и звонил (телефон был отключен или она не брала трубку), и дочерям ее sms-ки посылал, но никакого ответа не было. В Сети ее тоже не было. Заглянул на почту, где было девять новых писем. Ответил сестре, Лене на ее позавчерашнее письмо, остальные письма были или с рекламой, или с теми программами от Миши и Насти, которые я просил. В самом конце отведенного в Сети времени появилась Настя. Поговорить с ней удалось немного, но хоть в одном я удостоверился и вздохнул с облегчением: она была жива и здорова, находилась на работе и хоть говорила сухо и коротко, главное, что не пропала.
12 января
Какой-то странный день получился. Вроде и событий много, а писать не хочется ни о чем, поэтому кратко. К обеду подъехал к Лениной работе, мы пошли гулять и фотографироваться. После того, как проводил ее, пошел в интернет салон и поговорил с Настей. Вчера вечером звонил Мише – тот сдал задолженность в техникуме и должен был сдавать еще сегодня. Обещал Насте прислать новую сказку, которую тут написал, поэтому зашел к Лене на работу и взял дискету. По дороге попал на съемку какой-то местной передачи. Ко мне подошли два парня (один с камерой, другой с микрофоном) и расспрашивали по поводу моего отношения к старому Новому Году. Дома поел, Лена сказала, что сегодня придти к ней в офис и поработать не удастся, поэтому она едет ко мне. Позвонила из подъезда, с первого этажа, я спустился и помог донести тяжелые сумки. Традиционная готовка ужина, к которому не прикоснулись. Я – потому что пообедал недавно, Лена – потому что плохо себя чувствует. Ей кажется, что заболевает, поэтому не хотела даже целоваться, чтобы не заразить меня, но все равно это произошло. Я вспомнил, как тогда, год назад, в феврале я болел и сильно температурил, но тогда ее это не остановило ни в поцелуях, ни в объятиях, ни в сексе. Видимо, сейчас совсем плохо себя чувствовала, потому что стала собираться домой с глупыми извинениями за то, что бросает меня тут одного и к тому же необласканного. У меня внутри все сжалось, и так стало жалко ее – вот эту самопожертвенность собой ради меня. В другой раз я бы согласился, может, на то, чтобы отложить ее уход и заняться любовью, но не сейчас. Странно, она не выглядела внешне нездоровой, но так говорила об этом, что я безоговорочно верил. Да что там говорить – я привык верить ей во всем и не сомневаться ни в одном ее слове. Вызвали такси, Лена уехала. Ни разочарования, ни какой-то ущербности или недополученности любви я не чувствовал. Мне хотелось, чтобы она отдохнула, полечилась и пришла в себя, была здоровой, а не больной. У моей любимой все должно быть хорошо.
13 января
Не буду оригинален, написав, что особых новостей нет и особо нечего сказать. Уснул вчера поздно. Сначала смотрел старый фильм с Ван Даммом, потом женскую эстафету по биатлону и так увлекся, что досмотрел до конца (настолько занимательно и непредсказуемо развивались события) – наша женская четверка победила. Лег спать без двадцати четыре утра. Проснулся около десяти, в одиннадцать позвонила Лена, спросила номер своего сотового, чтобы положить на него деньги, и сказала, что скоро придет. К ее подобным обещаниям я стал относиться скептически и скорого появления не ждал, в чем оказался прав: она пришла часа через два. Чувствует себя очень плохо, на грани заболевания. Под этим предлогом отпросилась с работы на полдня и все время до восьми вечера провела у меня.
Дочитал ей все, что было написано до сегодняшнего числа. Последнее она слушала лежа в постели, укутавшись в одеяло. Принимала горячую ванну, парила ноги и почти все время лежала, поднявшись только для того, чтобы пожарить блины, которые мы оба с аппетитом лопали. Сначала все не хотела подпускать меня близко к себе, заботясь, чтобы я не заразился, но делала это не слишком настойчиво и жестко, а я и не думал выполнять ее просьбу – не приближаться. Полежали, пообнимались, поласкались, перед поцелуями она еще раз предупредила, что я могу заразиться, но разве это могло меня остановить?
С притворным вздохом, понимая, что без секса не обойтись (можно подумать, что не она первая это предложила), пошла в ванную, а я, конечно, пошел за ней. И все было бы прекрасно и замечательно, если бы не одно «но», которое не давало покоя мне несколько дней. Сегодня мы поговорили об этом и расставили все по местам. Комплекс у меня возник из-за того, что мне казалось, что я получаю удовольствие, а она – не полностью и не всегда. Оказалось, что это совсем не так. Больше того, залезая в конкретику, думалось мне вот что: когда я с ней, то часто не могу долго сдерживаться, и когда наступает момент оргазма, она еще не готова к этому, поэтому получается, что я кончил, а она еще нет. Поэтому стараюсь сдерживаться насколько могу, а при наступлении пика как раз нахожусь в состоянии торможения, а уже поздно – оргазм не остановить. Выходит так, что он наступает в тот момент, когда хочу успокоиться и задержать всплеск, а не получается. Отсюда и раздвоение, и неудовлетворенность произошедшим. Лена же говорит, что все прекрасно, что ее вполне все устраивает и ей очень хорошо. Знаю, что это – правда (она не стала бы кривить душой и выдавать желаемое за действительное – не те у нас отношения, чтобы обманывать в одной из самых главных сторон), но все равно какое-то (не знаю, как правильнее сказать) недовольство собой что ли присутствует. Разобрали по кирпичику этот вопрос и закрыли тему, чтобы больше не возвращаться.
Под конец встречи поговорили на щекотливую тему, а она у нас только одна: наше будущее. Поскольку взгляды на нее разные и почти несовместимые, к тому же каждый отстаивает свою позицию и не хочет ее сдавать, то тема, видимо, так и будет самой сложной и щекотливой между нами. Мы были в таком спокойно счастливом состоянии, поэтому и рискнули обсудить то, что в другом случае вполне могло привести в лучшем случае к напряжению, а в худшем – к тяжелой ссоре. Сейчас же говорили спокойно, сидя на постели, обнимаясь и постоянно целуясь. Хоть разговор ничего не определил, никого не сдвинул со своей позиции, уже то радует, что не разругались вдрызг, не осталось обид и затаенных недомоловок.
Вообще день прошел настолько спокойно и счастливо, так не хотелось расставаться… Вот бы все время было именно так, тогда в любом случае, что бы ни произошло потом, ни малейшего повода сожалеть о том, что мы провели целый месяц вместе, даже возникнуть не может.
Боже… Уж чего я от себя не ожидал, так это сентиментальности. Кто бы мог подумать, что на «старости» лет стану таким?
Сегодня – старый Новый Год. Начало первого ночи, почти по всем телеканалам идут праздничные концерты. От нечего делать включил первый, сел на кровать и стал смотреть. Вот тут и случился приступ сентиментальности.
Моментально комната преобразилась. Нет, внешне в ней все осталось прежним (почему-то представилась именно эта комната). Все было таким же. Старый Новый Год. Включенный телевизор на первом канале. Праздничный концерт. Громко звучит музыка, общее веселье, знакомые песни и артисты. Напротив телевизора – большой диван. Посередине его сижу я. Рядом – Лена. Сидим обнявшись, прижавшись друг к другу. Лена склонила голову мне на плечо. Рядом на диване – дети. Все. Наши. Нет ее и моих. Галя. Настя. Оля. Миша. Дети не могут спокойно сидеть и смотреть, на то они и дети! Все время переговариваются, спорят, иногда беззлобно толкаются, вскакивают, бегают друг за другом по комнате. Рассматривают подарки, хвалятся друг перед другом, порой дело доходит до крика и визга, но сегодня – праздник, а значит можно все! Мы с Леной так и сидим, я тихонько целую ее, и она иногда поднимает голову и целует меня. Держу ее ладонь в своей и ласкаю пальцы. Иногда позволяю себе некоторую вольность, когда вижу, что дети заняты и не смотрят на нас. То поглажу Ленину ножку, то грудь. Лена отталкивает руку, шипит на меня, показывая на детей, притворно сердится, а глаза светятся счастьем…
Картина настолько реальна, что повернулся чуть вправо и протянул руку…
Щелчок… будто что-то повернули – тумблер или выключатель. Все исчезло. Перед глазами – все та же комната, тот же день и телевизор, по которому идет праздничный концерт. Сижу на кровати. Один, невидяще уставившись в экран. Вокруг никого. Неужели я совсем стал крэйзи? Что со мной? Раздваиваюсь… с Леной я один, без нее – совсем другой человек. Несчастный псих, мечущийся по квартире, то шепотом, то в крик повторяющий ее имя. Самое время показаться психиатру. Вот только лечится ли это? – кто ответит?..
14 января
Полдесятого утра. Разбудил телефон – пришло сообщение от Лены: «Петр, я тебя люблю. Лена». Я, конечно, ответил: «Солнышко, моя любимая девочка! Очень хочу тебя. Целую губки и писю», а в ответ получил: «Бегу к тебе». Позвонил, хотел спросить, сейчас ли бежит, но она скинула звонок. Вот и любопытно: когда придет? Неужели скоро? А работа как же? В любом случае, я не жалею и совсем не злюсь, что Лена разбудила меня.
Внепоследовательное воспоминание.
Несколько дней назад Лена принесла три альбома с семейными фотографиями. В основном на них были ее девочки, но кроме них я впервые увидел мужа и родителей. Чувство после просмотра осталось поганое. Подобные альбомы – это жизнь семьи, запечатленные важные моменты, праздники. На фотографиях все прекрасно, все смеются, довольны, радостны. Это всегда память о каких-то хороших, светлых моментах жизни.
Вот тут именно я показался чужим. Это не моя семья, не мои воспоминания. Я – никто для всех их, только для любимой что-то значу. Так имею ли я право врываться в их прошлое? Рушить его, зачеркивать своим появлением счастливые и спокойные лица на снимках? Смогу ли я дать им то, что они имеют? – уверенность, радость, семью?
…Лена позвонила с работы через час и сказала, что едет ко мне. Берет тачку и выйдет около магазина. Пойду встречать.
А встретить как раз не получилось. Пока помыл посуду, она постучалась в дверь. Оказалось, что звонила не с работы (я перепутал, подумал почему-то, что звонок был оттуда, а Лена была в это время уже в автобусе, который подъезжал). Под предлогом болезни она смылась на весь день, поэтому надеюсь, что проведем его вместе. Принесла еще три альбома с фотографиями, как будто в очередной раз прочла мои мысли, ведь я как раз думал об этом с утра.
Даже не знаю, о чем говорить… (смущенно потупил глаза и скрестил ноги, ковыряя тапком пол). О чем?
О том, что я – на седьмом небе от счастья?
О том, что витаю в облаках и не хочу спускаться на Землю?
О том, что Лена пришла в половине одиннадцатого, а ушла полвосьмого, проведя со мной девять часов?
О том, что принесла бутылку кагора, которую мы открыли, в отсутствии штопора просто протолкнув пробку внутрь, и так и не допили?
О том, что я так и не выпустил ее на улицу, хотя хотели и в магазин сходить, и в кино, но очень хотелось, чтобы она не заболела окончательно?
О том, что она все же решила помыть пол, при этом сняла трусики и так подоткнула халат, что я не мог оторвать от нее взгляда, и ей пришлось несколько раз просить, чтобы я пересел на другое место, откуда тоже все будет видно?
О том, что мы провалялись в постели больше пяти часов, дважды улетев за это время?
О том, что долго ласкались орально, расположившись валетиком, а потом оба восхищались вкусом любимой писечки?
О том, что я ей прочел потом свою новую вещь, которая только находится в стадии написания?
О том, насколько нам было хорошо вместе и как мы были счастливы?
О том, что никакие слова не смогут передать это состояние спокойной радости и расслабленности во всем, потому что два любящих человека вместе, и ничто им не мешает?
Один день счастья. Еще один. Всего лишь еще один. Как это много! Как это мало!
15 января
Проснулся около восьми, покурил, пописал и завалился еще на полтора часа (спать лег поздно, хотя и хотел пораньше, но опять не мог оторваться от биатлона).
Подумал: странное ощущение возникает иногда при общении с Леной. Конечно, на ее речь наложила отпечаток местность, где она проживает, поэтому частенько кажется какой-то слишком простой, провинциальной, деревенской. Эти местные словечки, построение фраз, которые кажутся прикольными, но не всегда правильными. Что это? – чувство превосходства столичного жителя? Или так есть на самом деле? Как ни странно, но именно благодаря вот такому Лена кажется иногда простоватой. Кажется, но такой не является. На самом деле я восхищаюсь четкости ее рассуждений, глубиной аналитических способностей, умению ясно выражать свои мысли, знаниям и эрудиции, которым многие могли бы позавидовать. Да что уж там кривить душой – на простушку я бы не клюнул, не повелся на слюнявость и голый секс, потому что мне этого было бы мало. Подавай мне душу, да не просто абы какую, а чувствующую, глубокую, не пустую.
Что касается речи, то да – местная отличается от московской, но к этому быстро привыкаешь. И последнее на эту тему. Когда мы были в Москве, виделись и с Витей, и с Аней. Ни у одного из них не возникло чувства превосходства москвича (что иногда бывает). Витино мнение: обычная нормальная женщина, без отрицательных эмоций с его стороны. Большего требовать от него сложно, поскольку виделись немного, значит глубже анализ провести трудно. Ане вообще Лена очень понравилась, тем более, что я помню, как они нашли какую-то общую тему и обсуждали ее, когда мы ехали в машине, совсем позабыв про мое присутствие, будто я был лишь водителем, везущим их.
В общем, вывод прост: мне несказанно повезло с моей женщиной. Таких как она надо еще очень поискать, а я вот умудрился найти (правда ради справедливости надо сказать, что еще неизвестно, кто кого нашел из нас). Классная она у меня! Самая лучшая из всех – аксиома, не требующая доказательств.
Мне чудится – то был последний день,
Когда судьба нам подарила счастье
(Я говорю, конечно, про вчера,
Сегодня трудно день назвать счастливым).
Посмотрим: я – провидец или нет?
Когда в безаппеляции считаю,
Что больше нам не светит быть в раю,
Урывки встреч нам не заменят радость,
Когда мы так близки, что не разлить.
Сегодня день был первый, в чем хмурнее,
А начиналось так, что свет слепил,
Неся на самом деле нам невзрачность.
Но мы не знали… А порыв стремлений
Нас гнал навстречу, где надеждой – встреча,
А оказалось, что начало – горечь –
Отсчитывала первые мгновенья
Того, что суждено теперь черпать.
И холодом пронзило окончанья.
Я так замерз, что сил согреться нет,
Как нет и, верно, уж не будет вовсе
Объятий долгих трепетной любимой,
Что жар дарили и тепло несли,
Не думая, не ведая в то время,
Что день наступит и исчезнет все,
Чем дорожили и к чему стремились.
Неправда, что такого мы не знали,
Но так стремились обо всем забыть,
Сплетя тела, возрадуясь мгновеньям…
Беспечность же дарила нам награду
За столько дней терпенья и надежды.
Но пробил час, отрезав путь назад,
Все превратив противно в слово «память»,
Которое болезненно кольнуло
Хотя бы тем, жить в нем невозможно,
Когда любовь живая пред глазами,
Когда возможность повернуть есть всюду,
Но всякий раз реальность на пути,
Которая подвохи подставляет,
Нас уводя от поворота в счастье
Прямой дорогой, где бредовость смысла
Важнее, но стократнее больней.
Готовность к боли не уменьшит боль,
Привыкнуть к ней есть умиранье красок,
А знанье не избавит, хоть убей,
От сжатья сердца, бьющегося пусто,
Когда вблизи другого не видать,
И расстояньем ужас не измерить
В пустой квартире, в гулкости тиши,
Где люди есть вокруг, близкие люди,
А будто бы тут нету никого,
И только рваные куски материй,
Когда-то составляющие душу,
Кровавясь, распластались на полу.
Нам быть вдвоем теперь не суждено,
Хоть еще будут встречи и свиданья,
И жаркие объятья, и любовь,
Глаза ж будут следить за ходом стрелок,
Бегущих в нежеланье тормозиться,
Которые нельзя остановить.
Сгоревшие в любви теперь мы тлеем
(А вспыхнуть снова, видно, не судьба),
Как жалкостью чуть тлевших уголечков,
Которые способны к вспламененью
И даже возгораются порой
Так ярко, осветив круг возле тела,
В котором вседозволенность взыграет
Малюсеньким, но жарким огоньком,
Все осветив возлюбленностью встречи.
Погаснув же, все превратит в осколки
Тех страстных дней, которых больше нет.
* * *
Лена позвонила и сказала, что через пятнадцать минут будет на работе. Я оделся, вышел, понял, что опоздаю прилично (автобуса не было) и взял тачку. Ткнулся в ее дверь – закрыто. Спустился, вышел на улицу и ждал там минут двадцать. Не вытерпел, только начал писать ей сообщение, как пришло от нее, что уже на месте, времени всего час и ждет меня (оказывается, прошла в здание с другого входа). Кое-что поделал у нее на компьютере, но все сделать не смог – не хватало одной программы, а тут как раз «проснулась» Настя. Поговорили с ней, включил ей камеру, чтобы она могла меня видеть, и попросил прислать на почту необходимое. Пока то да се, позвонил Ленин муж. Они собирались сегодня ехать в гости к старшей дочери во всероссийский детский центр «Океан», что где-то на море под Владивостоком. Оказалось, что супруг не может, зато Лена договорилась со своей подругой, что та с дочерью отвезет. Предложила съездить мне, и я не отказался. Хоть было ясно, что никаких нежностей быть не может, это все же лишнее время, проведенное с любимой.
Лариса подъехала, и мы рванули. Это та самая Лариса, которая одна из ближайших Лениных подруг, которая в курсе наших отношений, и с родственницей которой якобы проводила много времени в Москве Лена (родственницей стала моя сестра Аня). Вполне симпатичная женщина, мне понравилась. Всю дорогу туда они с Леной оживленно болтали, я же в основном помалкивал, изредка вставляя что-то в разговор. Подъехали к «Океану» и вышли из машины. Всего-то около восьми мороза, но большая влажность и сильный ветер, вот и стали подмерзать, особенно я – уши и руки. Женщины вышли из здания (я туда не заходил) с Олей, пошли к морю (совсем рядом), а я их фотографировал всех вместе.
Впечатление от Оли приятное – внешне вполне симпатичная девочка. Пробыли у моря недолго и разошлись. Ленина дочь обратно в центр, а мы – в сторону машины. Естественно, про меня разговора не было. По официальной версии я – программист, помогающий Лене делать сайт (версия не для Ларисы, конечно). Возвращались уже затемно. На одном из поворотов машину занесло при торможении и чудом не произошло аварии. Вообще, я сидел с Леной на заднем сиденье и все время был в напряжении. Лариса вела машину очень по-женски, вот я и не был спокоен.
Мы с Леной вылезли у цирка, зашли в магазин и разбежались. Она поехала на своем автобусе домой, я – на своем. На завтра конкретных планов нет. Впрочем, строить тут какие-то планы – дохлый номер. Это значит заранее облечь себя на неудачу. За все время, что мы с Леной тут, ни одна вещь из задуманного не была выполнена, либо была, но гораздо позже, поэтому загадывать нет смысла. Вроде бы завтра Лена забирает Галю от бабушки, значит весь день будет с ней, но есть мысль погулять в центре, где якобы случайно нарисуюсь я, и пойти в кино (с первой встречи мы все собираемся сходить хоть раз, но так ни разу и не были ни у нее, ни в Москве). Короче, она известит меня завтра sms-кой или позвонит.
Если подводить итоги дня, то, в общем-то, он был неплохим. Виделись мы много, пусть и не наедине. Так и не полюбились – вот это как раз обидно, мне почему-то очень хотелось ее. А еще мне показалось, что сегодняшний день начал новый отсчет, как бы второй этап наших совместных «каникул». Если до этого мы виделись очень часто и помногу, то теперь об этом можно забыть. Видимо, до самого конца моего пребывания суждены короткие и нечастые встречи. Умом понять и оценить это можно, даже сейчас я еще отношусь к этому с пониманием, хоть и с сожалением. Боюсь, что потом придет озлобление, не специально, само собой нахлынет от того, что будем редко видеться. Наверняка буду тосковать и злиться. Сейчас это понимаю и морально готов к более-менее спокойному восприятию неприятностей. Но это – сейчас, а потом…
Я уеду… Когда-нибудь все уезжают,
Растворюсь, как в ночи паровозный гудок.
Огоньки самолета прощально мигают,
Затихает вдали телефонный звонок.
Я уеду… Останутся воспоминанья,
С фотографий смешных чуть застенчивый взгляд,
Память белых снегов и шагов угасанье,
Голос тихнет вдали, и слезы горький яд.
Я уеду… Противясь, крича и стеная,
Закусив до крови губы, чтоб не реветь.
Никого из людей больше не узнавая,
Твое имя в предсмертной тоске прохрипеть.
Я уеду… И небо не станет серее,
Не обрушится мир, превратившийся в боль.
Мне в разлуке не стать ни сильней, ни мудрее,
Чуть начавшись, закончилась здесь моя роль.
Я уеду… А вот океан остается
Лаской волн обтекать красоту твоих ног.
Я доверю ему: пусть к тебе прикоснется
Моей нежностью. Я бы остался… Не мог.
* * *
Удивляюсь сам себе: до какой степени сумасшествия может дойти человек? Есть ли этому пределы? Может, я сбрендил совсем? Не думал, что когда-нибудь могу дойти до такого, даже не подозревал об этом. А оказалось, что я плохо знаю себя.
Ни для кого, наверное, не секрет, что каждый человек подвержен каким-то отклонениям от общепринятой нормы. И вообще: что такое общепринятая норма? Где записаны каноны нормальности людей и кто их определил? Я знаю, что большинство подвержено каким-то отклонениям. Полно тех, у кого есть разнообразные фобии и прочее. Есть фанатики и эксгибиционисты, маньяки и убийцы, шизофреники и каннибалы, дауны и просто придурки. Вот теперь и я попал в разряд одного из этих людей, причем впервые заметил за собой подобное и совершенно случайно. А дело было вот как…
Включил телевизор, сел на диван и стал смотреть. Оперся рукой, а она соскользнула. Под ней оказались Ленины черные прозрачные трусики, которые она оставила тут. Расправил их, положил рядом и отвернулся, продолжая смотреть фильм. В какой-то момент понял, что рука сама гладит, расправляет трусики. Поднял их, прижал к лицу, вдохнул запах… Вот я и превратился в фетишиста. Кто бы мог подумать! А ведь непонимающе хохотал раньше, услышав об этом. А сейчас сам занялся этим: гладил, нюхал, прижимал к лицу, целовал. Для полноты картины еще не хватало мастурбировать на них, но до этого я не дошел. Короче, вот до чего докатился!
16 января
В половине одиннадцатого позвонила Лена и сказала, чтобы я взял билеты в кино на 12:15 на троих и ждал там. Видимо, пойдем с Галей. Сеанс детский: полнометражный диснеевский мультик «Суперсемейка». За пятнадцать минут до начала звонит Лена. «Ну все, – подумал я тогда. – Мероприятие сорвано». По приобретенной тут привычке я уже чувствую, что запланированное вряд ли исполнится, однако, Лена сказала, что все нормально, они немного задержатся, а для Гали мы встретились будто случайно, и у меня оказались лишние билеты. Так и разыграли в результате. Впервые видел Ленину младшую дочь – маленькая такая и жутко прикольная. То ли я настолько привык к Лене, что уже не вижу этого, то ли у Гали ярче выражено, но казахская кровь в ней проступает явственно.
Мультфильм прикольный, но в смысл его до конца не вник, потому что больше внимания уделял соседкам. То незаметно для девочки брал Ленину руку в свою, то гладил ее по ноге, частенько смотрел на них обеих. Однажды даже поцеловались, когда дочь убежала в туалет. После сеанса вышел на улицу отдельно от них (так договорились), а потом отошел в сторону и написал Лене sms-ку, что дальше вместе быть нельзя, как это ни хочется, чтобы Галя не любопытничала и не рассказала потом папе о постороннем дяде. Они пошли куда-то покушать, Лена звала туда, но я не пошел.
На площади вспомнил про интернет-салон, зашел туда и хотел пообщаться с Настей, но у той возникли проблемы в том, что никак не могла попасть в Сеть. Короче, ничего так и не вышло. Посылал ей с сайта сообщения, она же изредка отвечала на них со своего телефона. Когда закончилось время в интернете (около часа), вышел на площадь и купил пян-се. Фирменный корейский пирожок, но в этот раз они какие-то менее вкусные, чем были в мой первый приезд.
Где-то рядом упала монетка, я сначала подумал, что у меня, потом сообразил, что вряд ли из кошелька выпадет. Упала еще одна и еще. Я оглянулся, пытаясь сообразить, у кого же они выпадают, и увидел Лену, которая кидалась ими в меня. Оказалось, что они поели, и Галя затащила ее на площадь покататься с ледяной горки. На новогодние праздники площадь закрыли для движения машин и сделали местом гуляний. Поставили елку, эстраду, ледяные скульптуры, детские развлечения.
Пока девочка каталась, мы стояли рядом и разговаривали, а потом двинулись в сторону рынка, где автобусные остановки. Они по дороге пошли в магазин, я же, попрощавшись, ушел. Нашел место, где можно положить деньги на сотовый, пополнил счет себе и Мише, сел на маршрутку и поехал. Сойдя, зашел в магазин, прикупил еды и направился домой. Кроме еды приобрел одноразовый станок для бритья. Хочется попробовать выполнить то, что мне как-то советовал Витя, и что мы обсуждали с Леной: выбрить гениталии.
Получается, что не так уж мало времени мы и виделись сегодня, но думаю, что так долго в последний раз. Кажется, что возможности быть вместе настолько много, больше не представится. Может быть, за исключением поездки во Владивосток.
И не нужна больше вторая кровать в комнате рядом с первой, и вторая табуретка на кухне, и сковородки, тарелки, чашки и прочая посуда. Зачем мне все это одному? Нет, я не ною и не хнычу. Пытаюсь трезво взглянуть на реальность, а она такова, что оставшееся время три часа в день вместе – это, я думаю, максимум возможного.
Вот тут подумал: а что чувствует Лена, находясь дома в кругу своих обычных житейских дел и обязанностей, когда вспоминает обо мне? Часто ли вспоминает вообще и что именно в частности? То, что я постоянно думаю о ней, находясь тут, объяснять не надо, а вот как у нее?
И еще. Полдня сегодня один, и завтра до обеда не увидимся, в лучшем случае – во время его. Один, но одиночества не чувствую. Время от времени включаю телевизор, чтобы еще раз убедиться, что ничего интересного для меня там нет, и выключаю. Сижу за компьютером и перепечатываю написанное от руки. Параллельно в голову приходят какие-то мысли, записываю их по мере поступления, но, честно говоря, барабанить пальцами по клавиатуре стало надоедать, а ничего более интересного нет. Впрочем, кое-чему я даже рад. В частности тому, что есть время побыть одному. Настолько редко это было в последнее время, что необходимость этого сильно возросла и потребность увеличилась скачкообразно. Есть преимущества в одиночестве: приводишь в порядок собственные мысли и ощущения, выстраиваешь их в какой-то определенный логический ряд, сортируешь по значимости, и есть возможность положить их на бумагу (или в компьютер). Думается в одиночестве легче, нет отвлекающих факторов, помех для сосредоточивания на чем-то определенном, проще не упустить пришедшее в голову, когда вокруг никого нет. Так что есть даже какой-то плюс в том, что мы с Леной не находимся постоянно вместе, как в Москве. Конечно, лучше бы были все это время вдвоем, но раз такое невозможно, то из всего надо извлекать пользу. Например, последняя глава второй части Сети была написана здесь же, во время того, как я приезжал в первый раз. Третья часть планировалась на приезд Лены ко мне, но там не писалось ничего. Я начал писать после ее отъезда, но так и не смог закончить, а ведь это – уже седьмая часть! Возможно, третья так и останется незаконченной. Трудно будет описывать то, что было полгода назад, тем более что после этого наслоилось очень много всего и мысленно вернуться туда будет неимоверно сложно. Может быть, попробую дописать пока я здесь.
Кончился сок, сходил в магазин за фантой, а по дороге пришло сразу две мысли – о как! Впрочем, они связаны друг с другом, так что излагаю в хронологическом порядке. Первая о том, что было давно, но о чем ни разу не писал. Весной, через несколько месяцев после моего отъезда из Находки, мы с Леной достаточно много говорили о вариантах на будущее, проигрывали различные ситуации. В основном все сводилось к трем: я еду жить к ней, она с детьми ко мне, либо нейтральная территория. Долго обсуждали и много, а потом оказалось (совершенно неожиданно для меня), что Лена восприняла обсуждение совсем по-другому, чем я. Больше того, тогда, весной, она была как никогда близка к тому, чтобы согласиться жить вместе, причем, по ее мнению, исключительно в варианте моего приезда. Она уже думала об этом как о достаточно реальной возможности, я же воспринял как обсуждение одного из вариантов. Короче, мы не поняли друг друга, Лена же решила, что я отказался от мысли ехать к ней. Боже, если бы я только догадывался, что именно она имела ввиду, то давно бы, еще тогда, уехал бы к ней, и мы попробовали бы реально пожить вместе. Но я не знал, а потом поезд ушел. Не так давно она мне напомнила про тот весенний разговор, но мы снова убедились, что говорили тогда о разных вещах. Вот чем страшна Сеть – даже очень близкие люди, общаясь между собой посредством ее, не застрахованы от непоняток, и что самое обидное: не в каких-то мелких вопросах, а в глобальных, которые могли перевернуть всю жизнь.
Второе, о чем я подумал: в один из осенних дней, по-моему, где-то в сентябре, Лена обратилась ко мне с просьбой. Настолько отчаянной, что выходила за все разумные рамки. Она попросила меня приехать. Прямо сейчас, на выходные, пусть совсем не надолго, на сутки, но приехать. Она была готова выслать мне деньги, принять меня, быть со мной, согласна на все, лишь бы я приехал сейчас. Не потом, как договаривались, не в январе, а сейчас. Это был страстный и мгновенный порыв, и теперь мне пришлось ее уговаривать, приводить логически разумные доводы, чтобы успокоить, как-то остудить. Сегодня я вспомнил об этом, и пришедшая мысль пронзила горечью. Как знать, если бы тогда я сорвался, наплевал бы на все и прилетел – чем бы это закончилось? Лена, я думаю, была в тот миг на пике разрыва между страстным желанием видеть меня и умственным запретом. Тогда желания победили – она очень хотела меня. Сейчас я уже понимаю, что очень. Зная ее разумность в подходе ко всему, что касается наших отношений, в таком диссонансе прозвучало это желание, что я поначалу опешил, но потом сумел придти в себя. А теперь думаю: а правильно ли я сделал? Надо ли было тогда меняться с ней ролями, становиться на ее позицию холодного разума? Может, правильнее было плюнуть на все, сорваться и приехать? Кто знает, чем бы это могло обернуться? Возможно, именно тогда ее и мои качели взлетели бы в одну сторону, чаша весов склонилась бы, Лена поняла бы, что нам не жить друг без друга и рискнула бы? А вдруг именно так и было бы?
Теперь я считаю, что упустил свой шанс. Вскоре после этого Лена стала писать, что остыла, охладела к сексу, да и между нами произошли настолько мельчайшие изменения, что сразу было не понять, но привели они, в конце концов, к тому ужасу, который был в течение пяти дней, когда все рухнуло. До сих пор с содроганием вспоминаю те дни – я больше не хочу находиться в подобном тогдашнему состоянии. Вот эта мысль и грызет меня: а не упустил ли я шанс все круто повернуть? А вдруг такого шанса больше не будет? Тем более, что я сейчас вижу Ленину непреклонную решимость оставить этот вопрос, потому что обсуждать его нет смысла. По ее мнению, нам ничего не может светить в будущем, которого у нас быть не может, и с которым она уже окончательно простилась, приняв решение, которое изменить нельзя. Решение о том, что нам не быть вместе. Не потому, что она этого не хочет, а потому, что нам материально это ни за что не потянуть. Я и не собираюсь сейчас спорить с ней на эту тему, больше того, я временно согласен с ней. Временно, потому что считаю, что сегодня это действительно нереально. Но только сегодня. Никто не знает, что может произойти завтра, так как можно ставить крест на будущем, не зная, что в нем может произойти? Мы не знаем, что будет через минуту, не говоря уже о том, чтобы заглянуть подальше. Так как можно тогда сдаться?
Нет, я не сдамся. Я не знаю как, не знаю, что сделать, но во мне не убить веру в то, что у нас есть возможное будущее. А это значит, что я буду бороться дальше.
17 января
Лена была на взводе. Она пришла взвинченная, жесткая, чужая. Я не знал почему, не понимал, как себя вести и в чем причина. Она бросалась, огрызалась, была настолько неприступной, что даже просто подойти близко боялся. В течение разговора выяснилось, что на нее разом навалилось очень много: ухудшение самочувствия, вчерашний неприятный разговор с мужем, заморочки на работе и то, насколько по-разному мы восприняли ситуацию, которая произошла вчера после кино. Оказывается, она очень ждала меня и безумно хотела (все равно ничего не было возможно, но желание было), а я же, по ее мнению, повел себя совсем не подобающе. Ушел в интернет-салон сразу же после фильма, да еще она видела, как я вышел оттуда, говорил по телефону с Настей и даже не почувствовал, что любимая рядом. Короче, отчуждение было настолько сильно, что Лена сразу завела разговор на нашу «любимую» тему: зачем я приехал, если все равно ничего не будет и не может быть? Неужели мне от нее нужен только секс и больше ничего? Я страшно обиделся на эту фразу, сказал ей об этом, но сдержанно. И вообще, постарался не воспламениться, не допустить возникновения ссоры, к чему она была готова и, по-моему, делала все, чтобы мы поругались.
Сходил в туалет, покурил, успокоился, настроил себя на предотвращение неприятностей и постарался как мог сгладить напряжение. Лена была сильно возбуждена, сдерживаться не хотела, наговорила мне много чего, но я стоически выдержал все и только пытался ее успокоить. Все равно дело дошло до слез, но предотвратить это я был не в силах. Наверное, ей необходимо было выплакаться, чтобы хоть как-то вернуть подобие равновесия, снять стресс и остынуть.
Мы лежали на постели далеко друг от друга и говорили. Я осмелился прижаться к ней, обнять, приласкаться. Перед ее уходом на работу даже поцеловались. Вроде бы, она немного успокоилась, а я рад, что не поддался ее настроению и не встал в позу (хотя мог бы), нашел в себе силы смягчить ситуацию. Думаю, Лена в состоянии понять это и оценить.
А если честно, то очень хотелось секса. Очень! Сегодня пошел третий день, как у нас ничего не было. Только в данной ситуации ни о каких занятиях любовью даже речи быть не могло, поэтому я сдержался и не стал приставать. Так желал ее, что подобный облом очень чувствительно отозвался во мне. Я готовился к тому, чтобы быть с ней, и не просто морально готовился. Утром перемыл всю посуду, убрался, сходил в магазин и купил ножницы. Залез в ванну, тщательно вымылся, подстриг себе там все, а потом станком выбрил начисто. Лена прислала sms без пятнадцати двенадцать, что в начале первого придет. Я скептически отнесся к ее обещанию, про себя решив, что скорее всего появится около часа, а если раньше, то будет просто замечательно! Оделся, сбегал еще раз в магазин, купил ей апельсинового сока, а для нас обоих – два пирожных с кремом, подразумевая использование крема не совсем по прямому назначению. Но… все пошло не так, как планировалось (смотри выше).
18 января
Когда днем Лена уходила на работу, сказала, что придет вечером около шести и времени будет мало. Поскольку каникулы закончились, теперь она не позже семи должна быть дома, чтобы делать с Галей уроки, значит лафа наша закончилась: времени быть вместе будет намного меньше, в чем я и не сомневался и к чему был морально готов. Больше того, учитывая, в каком состоянии прошла встреча, я вообще был склонен считать, что она не появится больше в этот день. Так и сказал, что не надеялся увидеть ее сегодня еще раз. Лена сказала, что придет, предварительно кинув мне sms-ку перед выходом.
Я специально сделал паузу, не стал сразу писать о втором ее приходе. Нужно было время, чтобы осмыслить, не делать выводы сгоряча, подумать. А подумать было о чем. Вечером я увидел такую Лену, какую не видел еще ни разу. Она в корне отличалась от той Елены, которая приходила днем – ту, дневную, я уже видел, сталкивался с таким ее настроем или подобным, терялся в таких случаях, не знал как себя вести и что делать. В этот раз, хоть я и не был заранее подготовлен к такому ее состоянию, достаточно быстро вошел в колею и занял, как мне кажется, правильную позицию. Это не значит, что я превратил все в игру, где заранее расписал роли, нет. Я и не собирался играть, мне претит сама мысль о том, чтобы быть неискренним с Леной, не самим собой. Но в ситуациях, когда она сама бывает разной, и мне надо быть разным, иначе не избежать ссор.
Я не хотел сразу после встречи писать о ней. Занялся чем-то другим, потом меня сморило, я бухнулся в кровать, не раздеваясь, и заснул. Проснулся сейчас, почти в три ночи. Ругаю себя за то, что сбил дневной цикл, что если не засну больше, то к вечеру буду никакой. Надо каким-то образом все изменить, но как, если спать больше не хочу?
Итак, Лена пришла в начале седьмого без всякого предупреждения. Пришла и сразу полезла ласкаться, все ее мысли были направлены только на одно – секс. При этом созналась, что они с тетками приняли водочки, и сейчас она пьяненькая. В таком состоянии не видел ее ни разу. В отличие от дневной встречи, Лена была нежная, ласковая, страстная до невозможности, будто забыла, напрочь отрезала все заботы, сложности и отдалась чувствам, которые обуревали сейчас. Потащила меня в ванну, помылась и вымыла меня, чуть не бегом отправились в постель, где сразу стала ласкать меня ротиком. Лишь спустя какое-то время после этого заметила, что я теперь стал не такой, а подбритенький. Был в этом какой-то кайф и для нее, и для меня. Ласкать орально себя не дала, всю инициативу взяла на себя и очень хотела сделать мне хорошо, будто извиниться за то, что происходило днем. Все было классно, почти все. За исключением того, что кончить она не смогла. Даже потом, в ванной, когда я встал перед ней на колени и впился губами в ее писю, просовывая язык поглубже. Лена сказала, что ей очень приятно, она даже попыталась помочь мне довести ее до оргазма, но сдалась. Как сама сказала, пьяненькой кончить невозможно, но приятно было очень. Понять в этом я ее могу, потому что знаю подобное состояние, когда настолько тяжело дойти до логического конца, что желание достигнуть его пропадает.
Нам так обоим хотелось анала… Но я, кретин, забыл в Москве купить смазку для этого, а тут ее почему-то нет в интимном магазине. Впрочем, сегодня схожу туда и выясню вопрос конкретно. Еще перед уходом Лена заметила на холодильнике пирожные и попросила, чтобы я их приберег для завтрашнего дня, потому что она постарается к двенадцати уже быть у меня и все время обеда (примерно до трех) посвятить исключительно сексу. Я и ответил ей, мол, что я – не понимаю что ли? Пирожные как раз были куплены совсем не для еды, так что…
Сморило все-таки… Попробовал уснуть, но так и не смог. Полчаса провалялся в кровати с закрытыми глазами, но все бестолку – сон так и не пришел.
Посмотрим, так ли хорошо я знаю Лену, как это мне представляется. Даже интересно: угадаю или нет. Думаю, что сегодня днем она будет совершенно другой, вчерашние разговоры о нескончаемом сексе так и останутся разговорами, а все будет совсем по-другому. Не спорю, вполне вероятно то, что любиться будем, но сосем не так, как она себе представляла и хотела в том виде, в котором была. Не скрою, для меня и сейчас бывает весьма удивительно то, насколько много значения Лена придает сексу и как стремится к нему. Мне почему-то казалось, что мужчинам это нужно гораздо больше. То ли я ошибочно так считал, то ли мне сказочно повезло с любимой женщиной, которая иногда кажется настолько ненасытной, что берут сомнения: а смогу ли я оказаться на уровне, удовлетворить все ее желания?
И еще. Вчера вечером впервые за последнее время услышал от нее фразу «я люблю тебя». Иногда Лена писала ее мне, но словами давно не говорила.
…А провидцем я оказался фиговеньким. Все началось с того, что минут в двадцать двенадцатого я вышел из дома с намерением купить заново съеденные пирожные с кремом и зайти в интим-магазин. Пока я нашел магазин, пока выбрал из трех наиболее приемлемую на мое усмотрение анальную смазку, Лена прислала сообщение, что выходит с работы и что встречаемся у магазина. Я позвонил ей и сказал, что все уже купил. Тогда договорились, что я иду ей навстречу. Пересеклись недалеко от ее работы, сели в автобус и поехали домой. Лена была вся в нетерпении, быстро покушала, а я в это время почитал ей кое-что из того, что сейчас пишу, только за предыдущие дни. Она прервала меня, сказав, что если я буду продолжать читать, то больше ни на что времени не останется. У нее прямо глаза горели от желания, настолько была заряжена на секс, тем более, что не зря же я потратился в магазине – надо было срочно опробовать приобретенное.
Сначала в ванну – помыться – и юркнули в постель. Я видел, насколько она возбуждена сегодня, настроена на ласки, как ей неимоверно хочется! Ласкать себя не дала, боясь перевозбудиться, приникла ко мне ротиком и начала…
Стоп! Стоп, говорю я себе. Я же обещал! Когда я читал Лене про предыдущие дни, она посетовала на то, что уж больно откровенно я все описываю. Конечно, когда читаешь эротический роман, там все гораздо круче, но то эротический, а то – о нас. Вот и не то что бы застеснялась, нет… В чем-то она права: не совсем удобно будет, если кто-то из наших знакомых прочтет настолько откровенные эпизоды из жизни людей, которых он знает лично. Следовательно, никаких подробных описаний впредь не будет.
Короче, получилось не совсем то, что мы хотели и о чем мечтали, но у нас еще все впереди. Вечером Лена не придет, так как приехала Оля из центра отдыха, надо собирать ее в школу и делать уроки с Галей. Ходил в салон, просидел в интернете часа два. На некоторое время удалось открыть «аську», послать несколько сообщений Вите. Потом появился Миша, но поговорить толком с ним не удалось – от него приходили какие-то каракули вместо букв, а мои сообщения вообще не отсылались, в конце концов «аська» зависла напрочь, пришлось ее отключить. С сыном поговорил через sms-ки (посылали друг другу через сайт МТС – так и ему, и мне бесплатно). Написал и отправил Лене письмо. Зашел в Сеть и там поговорил с Настей. Трудно пересказывать, все сложно очень.
Вышел из салона, послал сообщение Лене, что сейчас зайду, и пошел к ней на работу. Заглянул в кабинет, чуть приоткрыв дверь, понял, что она меня заметила, и отошел в сторону. Мы постояли у лестницы и проговорили минут десять. Лена все удивлялась, как я тут оказался, а мне просто очень захотелось увидеть ее хоть ненадолго.
По дороге домой купил килограмм разных шоколадных конфет, пирожки с капустой, корейских салатов, пришел и так налопался, что еле встал, чтобы пойти покурить. Ох, растолстею я тут окончательно на Лениных харчах, учитывая, что кормит она меня как поросенка на убой.
20 января
Раньше я такое за Леной не замечал. Теперь, вспоминая все наше предыдущее общение, понимаю, что это присутствовало, но я не обращал пристального внимания, а тут это бросилось в глаза, причем не то что бы очень неприятно было, просто как-то напрягает – до этого не чувствовалось, а сейчас в какой-то момент выдвинулось на первый план и не совсем понравилось. Дело вот в чем: то, что здесь женщины – существа второго сорта, мне понятно было давно, поэтому не удивительно, что те из них, которые заходят в Сеть, прежде всего стараются показать свое «я», независимость суждений, значимость в глазах всех и в первую очередь – мужчин. Поскольку у нас женщины привыкли совсем к другому, да и мужчины привыкли к таким, не замечается, не обращается внимание на то, что они являются равноправными практически во всем, по крайней мере в праве иметь на все свой собственный взгляд, свою позицию и открыто высказывать это при всех, не боясь быть обсмеянными или одернутыми грубым образом. Ей не укажут на место где-то там – в стороне от мужчин, которые одни имеют право на суждения обо всем.
Думается, у Лены именно такая ситуация или очень похожая. Привыкнув жить под каблуком отца и мужа, не смея перечить и высказывать свободолюбие в чем бы то ни было, она все время ищет возможность самореализоваться. У нее много глубоких мыслей, хорошо развита способность анализировать, высокая степень эрудированности, и вообще – она умная женщина! Порой кажется, что слишком умная для данной местности, что и мне в каких-то вопросах далеко до нее. Поэтому нам и безумно интересно друг с другом.
Никаких рамок и ограничений у нас нет ни в чем. Каждый волен и свободен в изъяснении своих чувств и мыслей, только для меня это – нормальное состояние, а для нее, как мне кажется, – возможность вырваться на свободу из тех пут, в которых погрязла. Вольно или невольно так у нее получилось – роли не играет, не в этом дело, а в самом факте. Кроме того, надо признать, что она очень сильный человек. Не в физическом смысле, а в духовном.
Сегодня я почувствовал, что она меня подавляет. Иногда такое происходило и раньше, но сейчас ощутилось явственнее. Если ей что-то пришло в голову, и она хочет высказаться по этому поводу, сбить с мысли ее практически невозможно. Пока все не выдаст, пытаться вставить что-то свое очень трудно. Мне хотелось рассказать ей об этом моем наблюдении, но Лена не захотела дослушать. Я несколько раз начинал говорить, но ей все время думалось о чем-то своем, что было для нее важнее, поэтому обсуждали мы это, а не ту тему, которую затронул я. Не скажу, что меня это сильно напрягло, что ее тема была совсем неинтересна, но было желание высказаться на свою, пока не забыл об этом, а возможности она мне так и не дала.
Это и раньше случалось, пока мы общались в Сети, но там диалог особого рода – не такой, как разговор вживую. Но и тогда возникали проблемы из-за этого. Вот и не знаю, как поступить: смириться и пропустить ее вперед, отодвинув свои желания на задний план, надавить, чтобы мои мысли рассматривались по крайней мере не реже, чем ее, и чтобы им уделялось не меньшее внимание, попытаться объяснить ситуацию, чтобы принять совместное решение, устраивающее обоих? В каком-либо виде компромисс должен быть достигнут, хотя от него в любом случае будут пострадавшие: или один из нас, или оба должны будут немного ущемиться в своих правах и желаниях. Вопрос в том, насколько болезненно пройдет притирание в этом случае и не перерастет ли оно в неприязнь, а еще хуже – в ссору? Ссориться совсем не хочется, если честно. Больно уж все хорошо у нас на сегодняшний день (не сглазить бы).
Еще один момент, вытекающий из вышенаписанного. Как и любой сильный человек, она склонна командовать. Многое в ее характере сформировано тем, что у нее нет возможности реализовать свою волю в том положении, в котором находится. Отсюда и чувство невостребованности, неполноценности, ущемления собственных прав, бессилие и злость одновременно и по очереди, приводящие иногда к взрывам, которые случаются у нас с ней. Думаю, в семье она не может позволить себе подобную расслабленность, выставление своего «я» на всеобщее обозрение, потому что это, во-первых, никто не поймет и не оценит, а во-вторых, это просто опасно и сопряжено с жуткими скандалами, вплоть до рукоприкладства со стороны мужа.
Такая раздвоенность не может не сказаться на ней в худшую сторону. Неспокойствие, нервная жизнь, стремление вырваться из порочного круга вкупе с пониманием о невозможности этого, внутренние срывы, выливающиеся на посторонних окружающих (я лично видел это не раз). С появлением любимого человека (то есть меня), теперь у нее есть возможность отыграться на мне за все то, что происходит в ее жизни. Я понимаю, что не со зла все это, не потому, что Лена плохой человек и желает мне гадостей, а потому что со мной она расслабляется, лишается тормозов, забывается и позволяет себе многое из того, что не может в семье. Это для меня не секрет, и я совсем не против того, чтобы со мной она была такой, как есть, как хочется быть. Только в этом случае, к сожалению, столкновения и ссоры неизбежны, ведь и у меня есть своя жизнь и свои заморочки. К сожалению, пока мы физически врозь, ситуация не может быть разрешима. Совсем не факт, что если будем вместе, трение сведется к нулю. Да это вообще нереально себе даже представить. Другое дело, что можно спрогнозировать уменьшение проблем, связанных с подобным раздвоением, если не исчезновение их вовсе. Да – будут другие проблемы, и наверняка их будет много, но не будет таких. В любом случае вместе решать проблемы проще, чем порознь, тем более что есть такие, которые не решить совсем, если не соединимся. А если соединимся, возникнет миллион новых…
Короче, получился замкнутый круг. Одно знаю – его необходимо разорвать. Так или иначе, но от этого никуда не уйдешь – вечно так продолжаться не может. Я готов рискнуть всем, что у меня есть (хотя Лена говорит, что у меня ничего нет и рисковать мне поэтому нечем, но она не права – у каждого человека всегда есть что терять, всегда есть что-то не только духовное, но и материальное), бросить все и быть с ней. А она… Боже, сколько же она мечется! Но остановиться окончательно на каком-то выборе не может. Вроде приняла уже решение, так нет же! – я не даю ей спокойно жить, пожертвовать собой ради семьи. Я терзаю, рву ее на части, лишаю уравновешенности. И все это с одной целью: быть счастливым самому и дать счастье ей. То, которое она заслужила за свою жизнь. Думаю, я тоже заслужил и делаю все возможное, чтобы склонить ее в пользу моего решения, только по одной причине: так и только так лично я вижу путь к счастью. Не к моему, не к ее – к нашему общему.
Про вчера писать особо было нечего, вот и не писал. Виделись днем в обед, все было прекрасно и замечательно. Вечером Лена забежала ненадолго, хотел склонить ее к сексу, но ничего не вышло. Отказ мотивировала недостатком времени, хотя, по-моему, все можно было бы успеть. Проводил ее до дома, до самого подъезда, потом пешком же вернулся.
Договорились, что сегодня в обед будем не дома, а пойдем гулять и фотографироваться в тех местах, где я еще не был. Прождал сообщение от нее до двенадцати, оказалось, что мы не поняли друг друга: Лена ждала, что я к обеду буду около ее работы, а я ждал подтверждение этого в sms-ке. Сказала, что едет тогда домой, но через час перезвонила, поменяв решение на прогулку и встречу у рынка. Я только пожал плечами, начиная привыкать к тому, что положиться у них тут ни на какие договоры нельзя.
Встретились, погуляли, сделали несколько снимков в городском парке (в прошлый раз тоже снимались в парке, но в другом), запечатлели меня у какой-то черепахи, которая служила надгробием кому-то, и раскопали ее не так давно (вторая такая же в Хабаровске), а лет ей хрен знает сколько до нашей эры – вот такая достопримечательная черепаха нам попалась! Первую пленку почти полностью дощелкал, осталось пару кадров.
Еще одно совпадение мыслей было зафиксировано во время прогулки. Я почему-то вспомнил о том, что скоро мой день рожденья, когда же были в магазине, Лена сказала, чтобы я выбрал подарочный торт, поскольку годовщина близко. Купили кагорчика (на обратном пути купил-таки штопор с открывалкой, чтобы и в этот раз не проталкивать пробку внутрь, а заодно чтобы можно было нормально открыть стеклянную банку майонеза), но не это было главной покупкой. Главное – купили баллончик с взбитыми сливками! Теперь можно пирожные с кремом не покупать, обмазать голенькую Лену сливками и слизывать – то, что мы хотели сделать еще в самую первую встречу, но до чего руки так и не дошли даже во время московской.
Зашли в кафе, попили кофе, Лена сорвалась на работу и убежала, пообещав сегодня вырваться с нее пораньше, часов в пять, и придти домой. Очень уж хочется заняться любовью, да и опробовать вариант со сливками не терпится. Только что-то мне кажется, вряд ли получится все задуманное. Время уже 17:01, ни звонка, ни сообщения от нее, что едет, нет. Да я и не рассчитывал, что она сможет так рано уйти. Ладно, чего там гадать – увидим.
Утром впервые за то время, что тут, занялся Лениным сайтом. Кое-что успел поделать, но сразу же возникли вопросы, которые можно решить только с ней. Вопросов накопилось аж шесть штук. Пока шесть, дальше будет видно.
…Секса не было. У нас было время для него в этот раз, но не в этом дело. Мы и помылись, и в постели поласкались, но не больше. Лена была очень уставшая, сонная, и ей не хотелось. Правда, сделали несколько ее пикантных фотографий и добили до конца пленку. Жаль, что нельзя будет проявить и напечатать ее тут (слишком опасно: есть вероятность, что Лену узнают, а тогда скандала не избежать).
Нет, она была не против того, чтобы я получил удовольствие, только я так не стал. Это выглядело бы как насилие, будто я попользовался ей, ее телом исключительно для своих целей. Наверное, я бы вполне мог так сделать, да и она, повторяю, не препятствовала, только не могу так. Все равно не получил бы никакого удовольствия, кроме чисто физической разрядки, а такой пример мне не в диковинку – мало ли проституток было у меня? Тут же совсем особый случай, поэтому и не захотел. Обидно? – да. Очень. Расстроен? – да. Не скрою. Но как бы то ни было, обиды именно на Лену и злости из-за того, что не вышло, нет. Я же понимаю, что она не потому отказала, что не хотела. Сил у нее не было, а в это я верю: в то, что это – не дежурная отговорка, ведь обычно она хочет никак не меньше меня, а иногда и больше. А то, что в этот раз так получилось… что ж, бывает… ничего страшного – переживем. Есть у нас еще время впереди, не последний день сегодня – вот тогда было бы обидно по-настоящему.
Получил от Миши сообщение, что у них все нормально, но с Сашей связаться не может, а значит, тот деньги, которые получил за меня на работе по доверенности, не передал, поэтому и в интернет сын выйти не может (кончилась плата за него), поэтому и с Леной не связывается. Позвонил Саше, узнал в чем проблема. У того были кое-какие трудности, но теперь все нормально, на днях свяжется с Мишей и передаст деньги. Сашка сказал, что тринадцатую нам заплатили, но ему мою не дали (и не должны были – у него доверенность только на отпускные), сколько заплатили сказать сложно, потому что он после отпуска, а премию дали вместе с зарплатой одной суммой. Кроме того, у нас тринадцатая у всех разная (зависит от стажа работы в нашей фирме), так что по его ориентироваться все равно нельзя. Ладно, чего уж там – приеду и узнаю сам. Позвонил Мише и сообщил ему об этом, заодно узнал про новости вообще и про его учебу в частности. Долги он почти все сдал, остался один зачет и экзамен у самого трудного преподавателя, как раз этим он сейчас и занимается.
Что-то я расписался сегодня…
Сегодняшний день заканчивается звонком Лене. Совсем неожиданно пришло сообщение от нее уже в первом часу ночи. Мы обменялись несколькими sms-ками, потом я позвонил. Немного поговорили, сойдясь на том, что новый день отдадим беседе. Предложение исходило от меня, потому что назрела необходимость высказаться.
Может, я что-то понапридумывал себе, но кажется, что наступил какой-то переломный момент. Оглядываюсь назад – прошло шестнадцать дней, как мы вместе. Что это? – рубеж переосмысления? Почему вдруг стало важно остановить действие, спокойно лечь, закрыть глаза и подумать? Что такого произошло? Попробую объяснить. Наверное, даже больше сам для себя, чем для кого-то другого.
Я сегодня сказал Лене, что, несмотря на все преимущества того, что мы вместе, один минус я все же вижу, а именно: мы стали намного меньше говорить. Нет, не болтать, а общаться – умно, серьезно, глубоко. Странного в этом ничего нет, ведь этого нам с лихвой хватает в Сети, потому что там кроме как разговаривать больше ничего не доступно, в отличие от теперешней ситуации, когда разговоры отодвигаются на второй план из-за возможности физического контакта, причем я не имею ввиду конкретно секс – даже просто молча лежать рядом в постели, обнявшись и ласкаясь, это такой кайф! Это то, чего мы лишены в обычных условиях, что пытаемся лихорадочно восполнить сейчас, жертвуя словесным общением, которым можно насытиться и в Сети. А вот провести ладонью по волосам, погладить по щеке, подойти сзади и обнять, сжав груди, зарыться носом в шею, поцеловать ноги, лизнуть живот, коснуться пальцами сосков, услышать, как бьется сердце, направить струю душа на писечку, ощутить вкус клитора, растаять от прикосновения губ, знать приятственность посасывания пальца, улетать от ласкания языком головки, сжать в объятиях, слиться телами крепко-крепко… да разве это возможно в Сети?
Шестнадцать дней… Середина… Еще столько же впереди. Наверное, можно подвести какой-то предварительный итог. И каким он будет? – смогу ли сам для себя понять, оценить? Эйфория долгожданной встречи после долгой разлуки позади. Мы немножко успокоились – и что теперь? Иногда вижу нас в роли счастливой семейной пары. Отношения представляются алгебраическим графиком, где ноль – точка встречи, от которой линия идет резко вверх, занимая немного места по горизонтали, на оси которой расположены дни. Потом с течением времени значение графика все еще стремится вверх, но не так круто, а более полого. Возможно, что достигнув определенной точки, график выродится в прямую, параллельную горизонтали. Это не значит, что стало хуже, но и лучше не становится. Почему? Может, достигли пика и лучше быть не может? Но и на вершине оставаться не получится никак.
Есть в физике (что-то я ударился в научные изыскания) общеизвестный закон сохранения энергии. В упрощенном школьном варианте он звучит так: сумма кинетической и потенциальной энергии тел неизменна. Оставив в покое кинетическую, хочется подумать о второй составляющей. Насколько я помню, любое тело при возможности выбора принимает положение, в котором потенциальная энергия минимальна. А на вершине она как раз максимальная. Значит ли это, что мы стремимся, согласно законам, всегда покинуть вершину, спуститься вниз, как бы первоначально она нас не манила? Можно потратить уйму времени и сил, чтобы покорить ее, но остаться на ней нельзя по тем же самым физическим законам. Вот я и думаю: на каком мы сейчас этапе? Восхождение? Пик? Спуск?
1. Восхождение… Конечно, мы не добились всего, чего хотели, чего хотим. Желаний море, другое дело – возможность их реализации и воплощения, но если потенциально они есть, то вся жизнь (а мы рассматриваем сейчас конкретный ее этап, состояние) – это непрерывный подъем, стремление достичь желаемого, даже пусть мысленно, по дороге со многим не соглашаясь. Но покуда есть куда и к чему стремиться, есть и подъем, следовательно – увеличение потенциальной энергии. В таком случае мое нынешнее состояние – это краткая остановка, чтобы перевести дыхание, оглянуться, наметить ориентиры и рвануть дальше – вверх.
2. Пик… Максимально допустимое высшее положение (состояние) неустойчивого равновесия. Находиться на нем длительное время невозможно, так же как и ощущать себя на постоянном взлете. Характерен тем, что иногда желаемое состояние вершины чего бы то ни было обманчиво, а понимаешь, что находился на пике, уже пройдя его. Знать, что ты на нем, нельзя. Всегда есть что-то, к чему стремишься (недаром веками человечество, задрав голову, смотрит на звезды). Если время разбить на дни, то понимаешь, что двух соседних на пике не бывает. Всегда один из них выше, другой ниже. И что примечательно: нет такого дня, лучше которого быть не может, пусть даже сейчас кажется, что этот – самый-самый в твоей жизни.
3. Спуск… Он неизбежен, как и все в этом мире. Все когда-нибудь заканчивается. Потенциальная энергия по определению не может долго находиться на максимальном уровне, а неизменно стремится уменьшиться. Как это ни печально, но смириться придется. Оглядываешься назад, а там – все самое лучшее, что только могло быть, впереди же есть только возможность в лучшем случае не ухудшить достигнутого ранее. А вот если не сможешь… то падаешь, падаешь, падаешь…
Так что сейчас у нас происходит? Как понять? Что из трех выбрать? Наименее вероятно, на мой взгляд, третий вариант, хотя, чего таить, бывают моменты, когда думаешь, что самое лучшее уже было. Но тут же ловишь себя на мысли: а все ли было? А вот этого не было… и вот этого… а про это вообще даже не думали… Только где гарантия, что все это будет лучше того, что происходило? Я бы такой гарантии не дал.
Значит все-таки третье?.. Спуск?..
Да нет же! Не согласен я! Не спуск у нас…
А что тогда? Подъем? Взлет? Если честно, то и это мне кажется маловероятным. Нет состояния взлета. Ну нет, хоть тресни!
Остается вершина. Но так ли это? На вершине ли мы?
Сложный вопрос…
Моделируя ситуацию, думаю, это самое близкое к действительности состояние. Вершина… пик… скорее даже ровное плато вместо остроконечности. Подъем преодолен, высота взята, взлет окончен. Время вздохнуть, остановиться на этом ровном участке и подумать: что дальше? Как дальше? Больно уж короткое время отпущено на передышку, больно уж сложна ситуация, трудно найти правильный путь, выйти с честью из проблемы и не рухнуть. А может, это промежуточная вершина? Ведь если посмотреть вокруг, наверняка найдешь что-то, сверкающее выше. Мне, например, даже искать не надо. Вон он – тот пик, к которому стремлюсь изо всех сил. А тут… тут просто встал отдышаться и передохнуть. Вот только остановившись, лишившись движения, голова заполняется таким количеством мыслей, а тело наливается такой усталостью, что неизбежен вопрос: да, вершина есть, да, вижу ее – но стоит ли она таких усилий? Хватит ли сил? Физических и моральных, чтобы дойти? Или, достигнув, устану настолько, что ничего уже не будет в радость, что сам факт достижения станет неважен? Да и смогу ли вообще когда-нибудь покорить свою вершину?..
Эх, Лена, Лена… Жаль, что тебя нет рядом… я бы сейчас задал тебе этот вопрос. Ты ведь знаешь: моя вершина – это ты.
22 января
Очередной провал? Смена настроения? Что именно случилось? Сейчас ли это началось? Нет, не сейчас… еще днем.
Не то что бы опустошение внутри, нет… это не то слово, которое способно передать внутреннее состояние. Тогда уж скорее упадок. Возвращался с провожания Лены домой. Руки повисли плетьми, ноги, шаркая, волочились по земле. Взгляд уперся в асфальт. В голове одна мысль: все напрасно. Все, что делаю и хочу – все напрасно. Полная безысходность вкупе с невозможностью совсем подавили. Мне не добиться ее, я не смогу ничего сделать. Бессилие, смешанное с грустью. Ностальгия по будущему. Неужели все кончено?
Казалось бы, внешне ничего не предвещало такого настроя. Утром Лена позвонила, поехал к ней на работу, кое-что поделал там, но не все, что надо было – одна программа не устанавливалась почему-то. Может, по почте дошла искаженной? Написал Мише письмо, чтобы он послал мне ее еще раз, а вдруг получится? Пошли домой к Ларисе, взяли у нее телефон, чтобы скачать оттуда фотографии, которые мы делали у моря, когда ездили к Оле. Мастерская, где можно было преобразовать снимки, была закрыта. Вернулись, отдали сотовый, походили по магазинам и поехали домой. Приготовили поесть, пообедали и легли. Весь день прошел в разговорах, и это очень приятно, что много общаемся на разные темы, только хочется еще и другого. А другого как раз не было, потому что когда захотелось, Лене было пора домой (мы итак провели весь день вместе, а дочки ее торчали дома одни).
Я догадывался, конечно, что завтра вряд ли увидимся, и все же малюсенькая надежда была, но Лена развеяла ее. Выходит, сегодняшний вечер, весь завтрашний день и полдня послезавтра – один. Поводов для веселья немного, отсюда и упадочное настроение. К тому же, исходя из Лениных слов, мыслей и поведения поводов для оптимизма нет. Причем совсем нет.
23 января
Белый свет предельно прост:
Есть речушка и есть мост,
Для машин есть мостовая,
А для ящерицы – хвост,
Если холодно, то снег,
Если спринтер, то забег,
Если солнце, значит утро,
Если боль, то человек.
Расстоянья – это бред,
В поцелуе лжив ответ –
Близость глаз не даст увидеть
Где есть правда, а где нет.
Мир не сказка, но борьба,
Одиночество – судьба,
Коли нет надежды рядом,
Значит в будущем – труба.
* * *
Это – конец. Внутри пусто, но ясно. Состояние определенности, которого не было все то время, что мы были вместе. Казалось, что были. Все решили несколько Лениных фраз вчера. Долго я шел к этому, сопротивлялся изо всех сил, верил до конца, лелеял в сердце надежду. Ту, которая вчера умерла. Теперь я свободен от внутреннего запрета на слово, которому поставил барьер в невозможности проникнуть в сознание. Я стал этим словом сам.
Нам больше никогда не светит быть. Мы никогда не будем вместе. Лена никогда не рискнет ничего изменить в своей жизни. Я никогда не смогу пробиться к ней. Нам никогда не суждено построить дом, который назовем нашим.
Это слово – единственное, что осталось в голове – «НИ-КОГ-ДА».
Дальнейшее предельно ясно. Я пробуду тут до конца срока, чтобы урвать то, что еще можно. Тепло, ласку, счастье. Когда вернусь в Москву, все будет кончено. Пятого февраля слово «мы» умрет. Я всегда знал, что не смогу жить как другие – годами в Сети – это не для меня. Если реальность невозможна, значит – это конец.
Состояние всеобщей паршивости нахлынуло вчера после ухода Лены домой. Вечером мы пообщались с помощью sms-ок, даже поговорили по телефону. Я попытался как мог поведать о своем состоянии, и разговор закончился Лениной фразой «я подумаю». В тот момент надежда еще была жива, скорее даже маленький проблеск ее, оставляющий шанс на «а вдруг?». Утром же от нее пришло сообщение, окончательно расставившее все по своим местам. Она написала что-то вроде: «Я все равно счастлива, что жизнь подарила мне знакомство с тобой». Она счастлива, но ничего не сделает для нас. Наша диспозиция была давно определена: она в защите, я в нападении. Когда сомнения одолели, когда сил сражаться не стало, поддержки от нее я так и не получил, впрочем, я и не сомневался, что ее не будет. Лена восприняла поражение как должное, будто только мне что-то надо было от нее, а она позволяла мне пытаться уговаривать себя. Я не смог. Я никогда не смогу уговорить ее.
Лена так испугалась вчерашнего обмена сообщениями, что позвонила сегодня около пяти вечера и сказала, что сейчас придет, хоть было воскресенье. Она пришла такая испуганная и странная. Почти сразу же сказала, чтобы я не беспокоился, чтобы не гадал – у нас будет секс. Только не понимала она, что не этого я боялся и не трахаться мне надо было – слишком не то настроение было. Мы просидели на кухне в темноте и все говорили, говорили… Параллельно Лена почистила и стала жарить картошку. Не потому, что это надо было, а чтобы найти себе занятие. Я же сидел на стуле и пытался объяснить, что со мной происходит. Когда Лена сказала, что переперчила картошку, я предложил выкинуть ее. Так Лена и сделала – выкинула в пакет, а потом оделась и пошла его выносить. Вернулась и, не раздеваясь, собралась уходить. Я пошел провожать, и полдороги шли молча. Я не выдержал. Идя сзади, положил руки Лене на плечи, остановил, развернул к себе и потянулся к губам…
Минут десять мы не отрывались друг от друга, не обращая внимания ни на кого вокруг. Весь остаток пути говорили, но мне так и не удалось добиться у нее того, что хотел: хоть малейшей поддержки, хоть мизерного шанса. Мне очень хотелось сыграть, попытаться ввести ее в игру, затеянную мной и по моим правилам – искушение было очень велико, честно говоря. Но я не смог. Не захотел – это не то слово, правильнее – не смог. Это было бы нечестно по отношению к ней, тем более я чувствовал, что Лена честна со мной. Я всегда был честен с ней во всем, а тут… больно уж серьезный момент был, больно велика ставка, страх проиграть и потерять ее совсем, поэтому так и подмывало чуть схитрить, надавить с другой стороны (а я даже знал, каким образом можно это сделать). В какой-то момент понял, что я так и не смогу соврать, ведь любая игра – это в какой-то степени ложь. Не могу ей врать, не могу быть нечестным, не могу быть не собой. Пусть даже знаю, что все может обернуться боком, и потеряю почти все, зато буду уверен в том, что любимая видела перед собой меня, а не искусно загримированного артиста.
А вот теперь на улице ночь. Квартира наполнена одиночеством. Не молчаливым – кричащим во весь голос, обвиняющем меня в слабости и в том, что остался один только по своей вине. Не физически один (Лена по-любому бы на ночь не осталась), а духовно. Моих слов и убеждений не хватило на то, чтобы убедить ее хоть в чем-то, хоть как-то сорвать с той мертвой петли, в которую она себя загнала и не видит выхода, а я никак не могу помочь, разубедить, вселить уверенность. Да… кто бы в меня ее вселил…
24 января
Стоит только нам забыться, откинуть неприятные мысли о будущем, как счастливей пары не найти. Лена задержалась в обед и пришла лишь к часу. Расслабиться я ей не дал с самого порога, впрочем она была под стать мне – мы будто решили отыграться за вчерашнее. Ни о каком обеде, готовке, еде не было даже мыслей. Сразу же с порога потащил ее в ванную, а оттуда в постель, где и провели все время. Настолько было здорово, что одного раза мне не хватило.
Вечером Лена зашла ненадолго и принесла мне заархивированную программу, чтобы я попробовал ее запустить на этом компьютере, но, как и в прошлый раз, когда это пытался сделать сам, одна из дискет была попорчена, и ничего не получилось. Проводил Лену до дома, поговорили дорогой, поцеловались на прощанье и разошлись. Сегодня вечером пообщаться не удастся, поскольку свой телефон она оставила мне на зарядку.
Закончил работу по ее сайту (по тому отчету, который оставалось переделать), так что теперь надо, чтобы она подправила там неточности, и можно закидывать файл на сервер. В принципе, за те дни, что тут, успел многое, ведь свободного времени полно. Исправил все, что хотел, доделал ей сайт, успеваю еще писать вот эту седьмую часть. Кстати, мы запланировали поездку во Владивосток на эту пятницу, а следовательно есть шанс пробыть вместе целый день.
25 января
Нормально выспаться не удалось. Лег вчера поздно, поскольку перебил себе режим сна. Очень захотелось спать, и после того, как днем Лена ушла, где-то в районе полпятого не выдержал и завалился в постель даже не раздеваясь. Разбужен был стуком в дверь, когда пришла мое солнышко. Я был такой сонный-сонный… Поэтому и вечером спать не захотелось, вот и делал сайт, заканчивал его, а заставил себя улечься чуть позже двух ночи.
Около пяти сквозь сон слышал, что пришли какие-то сообщения на телефон – он несколько раз настойчиво пикал, но ни сил, ни желания читать не было – отложил это на утро. Sms-ки были от Миши, Светки и Насти. Блин, такое зло меня взяло! – ведь все они знают про разницу во времени, так какого черта посылают мне сообщения, когда тут ночь?!
От Лены пришло несколько неприятных сообщений, но когда она появилась дома, мы во всем разобрались. Боже, насколько же проще быть вместе – тогда проблемы решаются моментально, хоть они и появляются (а куда ж без них?), и насколько сложнее разобраться, когда общение не глаза в глаза, а посредством sms-ок или в Сети. Прибежала она ненадолго, потому что в обед запланировала поход к зубному с Галей, но обещала зайти после работы, тем более, что хочет обязательно что-нибудь приготовить из еды, ведь иначе, по ее мнению, я тут изголодаюсь совсем. Только вот в чем проблема: если Лена начнет готовить, то это займет достаточно много времени, то есть оторвет нас от более приятного времяпрепровождения. Ладно, чего там сейчас гадать – часа через три все определится.
…Все слишком уж определилось. Как ни странно. Определилось не с Леной – с Настей. Связался с ней по телефону и поехал в центр, чтобы зайти в интернет. Для начала кинул ей с сайта несколько сообщений, посмотрел почту, и зашел в Сеть. Я надеялся, что и с Леной могу там повидаться – это было бы прикольно, но она не ответила и за все время так и не появилась, хотя я несколько раз еще отсылал ей sms. С Настей вышло все гораздо сложнее. Она все время требует от меня определенных слов, решений, мыслей, а я не могу ничего определенного сказать сейчас, потому что сам нахожусь все время в подвешенном состоянии. Но ей не терпится расставить все по своим местам уже сейчас, она не хочет даже слышать о том, что в Сети такие вещи не решишь, что надо лично встретиться, а там… там уже и говорить, каков бы разговор не был. Настя предпочитает выяснять отношения не откладывая, и как я не пытался объяснить ей, не кричал на нее, не обзывал дурой – ничего не помогло.
Нет, конечно, я ее понять могу: она не может больше быть в неизвестности, считать себя третьей, страдать и плакать. Но и я ответить ей ничего не могу, по крайней мере сейчас. Очень хочется попытаться разобраться, действительно хочется, но не в разговоре по интернету, когда все не то и не так. Странно: я бы мог еще понять ее, если бы, во-первых, считал ее дурочкой, а во-вторых, знал бы, что она в Сети новичок. Но ведь это не так, оба утверждения неверны, поэтому и жаль, что так и не смог уговорить ее. Расстались на том, что все кончено. Что я могу еще сказать… очень жаль…
Перед выходом из Сети отправил Лене сообщение, что собираюсь домой и пойду мимо ее работы. Потом звонил ей несколько раз, но все безрезультатно. Когда же сел в автобус и проехал в сторону дома, она подняла трубку. Долго разбираться не стали (экономили деньги), а договорились встретиться у вокзала. Прождал там минут десять, а оказалось вот что: на работе Лена отключает звук у телефона, чтобы не привлекать внимание, поэтому звонков не слышит. Она сходила с Галей к зубному, сделала с ней уроки на работе, потом закрутилась по делам. Когда вышла, звук не включила, поэтому моего звонка не слышала, а ведь могли встретиться около нее. Такси поймать не сумела, поэтому ехала на маршрутке, вот я и прождал ее. Короче, потеряли кучу времени, когда могли бы быть вместе. За то на завтра у нас очень радужные планы: Лена сказала, что попробует смыться с обеда, приехать и остаться до вечера. Лишнее подтверждение тому, что видеть меня хочет никак не меньше, чем я ее, раз использует все возможные и невозможные способы, чтобы вырваться ко мне.
Сегодня же вечером она и слышать ни о чем не хотела, пока не поставила готовить курицу, чтобы я не был у нее голодным. Пока то да се, времени больше ни на что, кроме как одеться и проводить ее, не осталось, что я и сделал. В отличие от двух предыдущих встреч зимой и летом, в этот раз мы очень много общаемся, разговариваем, узнаем все больше и больше друг о друге. Сколько бы не рассказывали, все мало… Всегда находятся темы, интересные обоим, даже когда кажется, что обо всем уже вроде переговорено. Нам по-прежнему не скучно вместе и не бывает так. Даже если молчим, то и это совсем не угнетает, потому что процесс мышления идет как бы совместный, часто об одном и том же, а если о разном, то сразу же делимся пришедшим, обсуждаем, стараемся ничего не оставлять в себе, все выносить на общий суд, чтобы в душе не оставалось темных уголков, из которых потом вылезет что-нибудь скользкое, мерзкое, холодное и встанет между нами, отбросив на расстояние рванувшиеся друг к другу руки, губы, тела и души.
Иногда кажется, что мы настолько разные, что нам не понять стремление другого, его мысли и чаянья. Достаточно часто бывает так, что очень по-разному относимся к тем или иным вопросам, причем на самые разнообразные темы, будь то близкие и касающиеся нас обоих или вообще не имеющие к нам непосредственное отношение. Дело как раз не в этом, а в том, что не боимся теперь не совпасть во мнениях. Когда разговор принимает опасные формы, когда один что-то пытается доказать другому со своей, как ему кажется, верной позиции, другой же противоречит, высказывая совершенно другое, часто противоположное, когда возникает напряжение и будто искры проскакивают между нами, когда Ленины губки сжимаются в узкую полоску, которая безошибочно показывает, что она сердится, начинает нешуточно закипать, повышает голос и не приемлет возражений, вот тогда… Тогда я, улыбаясь, говорю: «Солнышко, расслабь губки», или целую ее, или перевожу разговор в менее опасное русло (хотя сбить ее с мысли очень трудно, почти невозможно), или подшучиваю и стараюсь перевести все в шутливую форму. Что любопытно – это частенько срабатывает. Лена расслабляется, улыбается вместе со мной, и мы понимаем, что трудный момент пройден, дальше можно говорить спокойнее и рассудительнее.
…Сижу сейчас, пишу и слушаю музыку – наконец-то у меня появилась такая возможность. Лена принесла кучу обычных музыкальных дисков (она приносила их и в мой первый приезд, но тогда у нас был магнитофон, на котором можно было их слушать), наушники, которые можно воткнуть в гнездо на приводе CD-ROM и слушать, ведь я так и не сумел установить тут ту звуковую карту, которую привез с собой, чтобы можно было слушать диски в формате «мр3». Все-таки музыка занимает у меня не последнее место в жизни, раз настолько соскучился по ней – не по любой, конечно, а по той, что нравится, а среди дисков достаточно тех, в которых есть любимые песни.
27 января
Прошедшие сутки стали сплошным знаком «минус», причем началось все с самого вчерашнего утра, а после – события стали наслаиваться одно на другое. Единственным светлым пятном была Лена, да и то… от нее тоже было несколько неприятностей, правда мелкого масштаба. В другой раз я бы и не обратил внимания на мелочи, но когда они идут вереницей, дополняя друг друга, наступает такое время, что не заметить нельзя.
Начну со вчерашнего утра. Проснулся около полвосьмого из-за того, что проорал телефон – пришло сообщение. Встал, пошел с сотовым в туалет, уселся на толчок, сигарету в зубы и только тогда стал смотреть на sms-ку. Очень удивился, когда понял, что пришла она от Иры из Питера. Вкупе с невыспанностью добавилось расстройство из-за того, что она мне написала. Дословно это выглядело так: «Петя, привет! Это Ирина. Я в субботу приеду в Москву. Если ты уже вернулся, напиши мне, пожалуйста. Хотелось бы встретиться». Необходимо пояснить, что с Ирой мы познакомились в Сети очень давно, практически сразу же, как я туда пришел. С тех пор поддерживаем достаточно дружеские отношения, хотя в последнее время общаемся очень редко – она не часто появляется в одно время со мной, поэтому в основном оставляем друг другу сообщения в «аське». За все время мы так ни разу реально и не увиделись, а желание встретиться у нас обоюдное. Ира неоднократно приезжала в Москву, да и я летом был в Питере, но никак не состыкуемся. Вот и в этот раз, к большому нашему сожалению, не получится. Тут еще накладывает отпечаток то, что в Москву она приезжает к любимому, а не лично ко мне, а я в Питере тоже был не один, а с Леной (кстати, в эти же дни Ира как раз была в Москве). В общем, сплошные расстройства.
Попробовал уснуть снова, повалялся с закрытыми глазами, но так и не смог. Позавтракал, пока туда-сюда – неприятности продолжились. Еще не было одиннадцати, как во всем доме отключили электричество, а я в этот момент работал на компьютере и слушал музыку. Естественно, часть сделанного не сохранилась (раз компьютер вырубился мгновенно), я в недоумении бродил по квартире не зная чем себя занять. Обменялся несколькими сообщениями с Леной. Поскольку был договор, что она попытается смыться после обеда с работы, прикидывал время, думая, что ждать ее надо сразу после двенадцати. Оказалось, что и это совсем не так. Пока она переделала все дела, смоталась в несколько нужных мест, появилась только к двум. А я убивал время: сходил в магазин, помыл посуду, залез в ванну, просмотрел газету, порешал кроссворды…
Лена хотела помыть полы, когда пришла (готовить было нельзя, ведь света по-прежнему не было), а я настаивал на том, что есть вещи поинтереснее. Впрочем, она особо и не сопротивлялась, в результате несколько часов провели в постели. В какой-то момент электричество включили, и мы решили, что пора слегка подкрепиться. И так «слегка» это сделали, что на пару думали: как бы не лопнуть от обжорства!
Это все, конечно, было хорошо, но надо было еще и делом заняться, а заключалось оно в том, что мне надо было обучить Лену работать с программой для сайта, которая на этом компьютере установилась, а у нее в фирме не получилось проинсталлировать. Частично рассказал и показал ей, потом взглянули на часы и поняли, что как всегда время, проведенное вместе, летит с ужасающей быстротой, и скоро ей пора уходить домой. Лично у меня осталось чувство какой-то неудовлетворенности, которое надо было немедленно восполнить. Я еще хотел закончить часть работы, чтобы потом к этому не возвращаться, но Лена потащила меня в постель, говоря, что у нас мало времени, а в спешке заниматься любовью не хочется.
Что касается ее сайта, то, к сожалению, для Лениного удобства придется часть его снова переделывать, что совсем не радует. И еще такая вещь пришла в голову. Лена принесла прайс-лист какой-то фирмы, торгующей комплектующими к компьютеру. Мы договаривались, что она принесет для того, чтобы я посмотрел цены на жесткий диск. Если они примерно одинаковы с московскими, то мне бы хотелось, чтобы мы с Леной скинулись, и вместо подарка мне на день рожденья в виде часов лучше бы купили в складчину винчестер гигабайт на сто шестьдесят. Цены оказались вполне приемлемы, но отказать в логике любимой нельзя: такие вещи лучше покупать в Москве, потому что если что-то будет не так, всегда можно или обменять, или произвести гарантийный ремонт, что весьма будет проблематично сделать, если приобрести диск тут. Да уж… а я было губы раскатал, только придется, видимо, согласиться с Лениными доводами.
Поскольку мы слегка подзадержались с выходом, пришлось вызывать такси. Лена уехала, и все светлое ушло вместе с ней. Делать ничего не хотелось, настроения не было ни на что. Посмотрел телепрограмму, но и по ящику ничего интересного не обнаружил.
Дальше – больше…
Позвонил Витя. Я скинул звонок и перезвонил ему сам. Оказалось, что звонил он по поводу Миши. Ситуация с сыном получается аховая: имеется ввиду учеба в техникуме, где он находится на грани вылета. Поскольку все время Мишка вешал мне лапшу на уши, что у него все нормально, в том числе и с учебой, хотя не скрывал, что одна задолженность есть, я особо не беспокоился, потому что был уверен, что один-то хвост он уж как-нибудь сдаст. На поверку оказалось все гораздо хуже: у него нет аттестации по трем предметам, что грозит отчислением. Пришлось потратить деньги, звонить и выяснять обстановку лично с ним. Не уверен, что он воспринял мои слова, а не пропустил их мимо ушей, а суть в том, что сейчас все зависит только от него: если лично он поймет значимость ситуации и захочет решить ее, то сделает все возможное сам. Никакие разговоры и увещевания со стороны не помогут, если до него самого не дойдет, если он сам не захочет исправить положение – насилие в любой форме тут не поможет.
Ко всему прочему к вечеру, часам к девяти, жутко потянуло в сон. Долго сопротивлялся желанию лечь, чтобы не сбить нормальный график жизни: очень не хочется быть сонным и не хотеть вообще ничего, кроме как спать, в тот момент, когда придет Лена. Потом прикинул по времени, что если сейчас улягусь, то пока проворочаюсь, пока усну… просплю часов восемь и встану около шести утра – будет нормально. В крайнем случае покемарю перед или после встречи с Леной.
Сказано – сделано. Отключил телефон, чтобы никто не разбудил, и улегся. В последнее время приобрел дурацкую привычку просыпаться по ночам и ходить в туалет. Так произошло и сегодня: встал полвторого и поплелся на толчок. Покурил, включил мобильник, убедился, что ничего нового нет, и лег снова, но как ни старался, уснуть больше не смог. Вот и сижу сейчас как дурак полпятого утра за компьютером с мыслью: то ли попробовать снова улечься и заставить себя спать, то ли выдержать еще энное количество времени и пойти потом, ведь спал меньше пяти часов – маловато, честно говоря. Думаю, склонюсь ко второму: просидеть сколько смогу.
…Продолжаю писать полвосьмого вечера. Утром таки заснул где-то в полседьмого и встал в половину одиннадцатого. Позавтракал, обменялся с Леной утренними sms-ками, приготовился к ее встрече. Последнее сообщение от нее было в начале двенадцатого, что она уже у дверей. Посмотрел в глазок – и действительно – стоит в коридоре. Слегка перекусили, и мне пришлось смириться с тем, что пока она не вымоет полы, ни о чем большем разговора быть не может – что поделать, пришлось развлекать ее разговорами, пока она убиралась. Но уж после этого, как Лена ни намекала, что неплохо бы продолжить обучение по работе с программой для сайта, тут уж я был непреклонен, говоря, что у нас есть более интересное занятие вместо сидения на кухне перед компьютером. Пока я курил, пока помылся, пока вернулся в комнату… Лена с невинным видом уже лежала в постельке и ждала. Естественно, времени на работу не осталось, отложили на потом. Сказала, что сегодня вечером придти не сможет, потому что надо переделать много уроков с Галей, ведь завтра у нас по плану поездка во Владивосток, а значит вернется к себе домой Лена поздно, уроки делать будет некогда. Пришлось, скрипя сердце, принять эту информацию, держа в уме то, что завтра целый день проведем вместе.
Не знаю, насколько удастся реализовать наши планы, но задумки такие: с утра восьмичасовым автобусом едем во Владик, там быстро делаем ее дела, потом гуляем (Лена согласилась с моим желанием сфотографироваться у той знаменитой для нас подводной лодки, которую посещали в мой первый приезд к ней), потом трехчасовым поездом возвращаемся (поездом еще и в том удобно, что от вокзала до дома очень близко) и весь последующий вечер проводим дома. Я побоялся спросить до какого времени Лена планирует остаться, очень уж не хотелось заранее разочаровываться. Так что я поставил будильник на полседьмого утра и морально готов.
Послезавтра устраиваем постирушку, потом в планах посетить забегаловку с китайской кухней, съездить купить тортик в честь дня рождения и вообще… пробыть весь день вместе – какой еще подарок может для меня быть более ценным, чем быть с любимой женщиной как можно дольше?!
Сегодня днем перед самым уходом поговорили с Леной насчет покупки для нее CD-RW. Она согласилась с моими доводами по поводу необходимости иметь такое и на домашнем компьютере, и на работе, только если для своего она будет покупать сама, то для рабочего – только если начальство (видимо, имеется ввиду папа) выделит деньги – не на свои же покупать?! Тогда в прайс-листе, который она принесла, я выбрал точно такой же записывающий дисковод, как и у меня дома, отметил его, и мы договорились, что Лена сегодня же сходит и закажет, благо фирма, торгующая комплектующими к компьютерам, находится в одном здании с ее офисом.
В который раз убеждаюсь, что у них тут все просто не бывает. Лена забыла прайс дома, и хотя я ей в сообщении написал точное название CD-RW, она все равно засомневалась и побоялась что-нибудь напутать, поэтому предложила мне приехать к ней и привезти прайс. Я, естественно, без раздумий согласился, ведь это еще одна возможность побыть вместе с ней хоть сколько-то. Приехал, заглянул в кабинет, чтобы она увидела меня, и пошел подальше вдоль коридора, остановившись у лестницы. Лена вышла, наградила меня сказочно-радостной улыбкой (я и не сомневался, что она рада видеть меня ничуть не меньше, чем я ее) и настолько звонким поцелуем, что показалось, он прозвучал на все здание. Хоть видеть нас никто не мог, Ленка покраснела, засмущалась и убежала к себе, предварительно попросив меня подождать ее с полчасика, потому что у нее тяжелые сумки, а я мог бы помочь донести их до автобусной остановки.
(Ради интереса посмотрел сейчас, сколько места заняло во второй части Сети последняя глава, в которой описывалась наша первая встреча. Оказалось, что там – пятьдесят страниц, правда в непеределанном виде, а после корректуры выйдет страниц сорок, наверное. Сейчас же пишу уже пятьдесят восьмую страницу, а впереди еще больше недели. Правда, справедливости ради нужно признать, что тогда я и был в два раза меньше по времени).
Пока дожидался Лену, сходил в офис МТС и положил деньги на телефон. Сделал это как нельзя кстати, потому что на счету оставалось всего $2.67. Дожидался ее около работы, но не там, где мы дважды встречались, когда я приезжал в Находку, а у другого крыла здания. Пока стоял там, в голову неожиданно пришли мысли как раз о тех случаях, когда по приезде торчал у ее работы, ожидая выхода любимой.
В обоих случаях ощущения были в чем-то схожие, а в чем-то совсем различные. Схожие в том, что я приехал за тридевять земель куда-то в неизвестность, чтобы встретиться и быть вместе с женщиной, которая кажется мечтой всей жизни; в том, что непосредственно перед ее появлением самопроизвольно приходил страх этой встречи, потому что неизвестное, тем более такое, которое может коренным образом повлиять на судьбу, всегда страшит; в том, что оба раза женщина, которая должна была вот-вот выйти из двери, спуститься по ступенькам и пойти ко мне, казалась незнакомой, чужой, и совсем неизвестно было, как все сложится в дальнейшем.
Безусловно, были большие различия. Одно дело, когда два человека встречаются впервые в жизни (пусть даже до этого они полгода плотно общались в Сети, но ведь это не реальные отношения!) – тогда страх того, что воочию человек окажется совсем не таким, каким он представлялся в мечтах чуть ли не об идеале, а обычным, нормальным может сразу же убить все, что было накоплено до встречи. На наше счастье, в первый раз страхи не оправдались, все прошло просто замечательно. Что касается теперешнего моего приезда, то первоначальных страхов не было и в помине – за спиной были две реальные встречи в Находке и Москве, но…
Последняя московская была полгода назад, с тех пор много воды утекло, много чего изменилось, да и мы без сомнения стали другими – у каждого в жизни происходят какие-то изменения (у меня больше, у Лены меньше), но мы не стоим на месте, а значит – нет возврата к тому «мы», которое было в Москве, значит, теперь все не так, все, если и не совсем заново, то немного по-другому. Вот за это «по-другому» и страшновато. Сомнений в том, что физически между нами не возникнет абсолютно никаких проблем, не было и в помине. Вся сложность заключалась во внутреннем состоянии – мы рвались друг к другу телами, оставаясь непримиримо противоположными в избрании конечной цели и путей достижения ее. В последние дни у нас нет разногласий, споров, душевной тяжести, но вовсе не потому, что мы пришли к обоюдоразрешимой ситуации. Нет, не поэтому. Потому что не касаемся (как бы по молчаливому согласию) той нашей щекотливой темы, которая может привести к неприятным чувствам. Мы просто наслаждаемся обществом друг друга в отпущенные нам судьбой дни. Нам настолько хорошо вместе, что иногда кажется: вот он – рай на Земле. Все настолько прекрасно, что вроде бы лучше быть и не может… И только в момент прощаний, когда Лена уходит к себе домой, в ту, другую жизнь – жизнь, где нас нет и быть не может, понимаем, что на свете есть потенциально возможный мир, где царит сказочное чудо – мир, в котором мы вместе навсегда, а не на время, скупо отпущенное нам двоим…
28 января
Лена ушла только что, без пяти девять вечера. Я стоял у окна и смотрел, как она садилась в такси, кинула последний взгляд наверх, в сторону наших окон, захлопнула дверь, и такси уехало. К большому нашему сожалению закончились тринадцать часов, проведенных вместе. Не сговариваясь, оба пожалели о том, что нельзя продолжить день вместе, жаль, что Лена не может остаться на ночь, а так бы хотелось…
Но все по порядку – попытаюсь хронологически восстановить весь день. Проснулся по будильнику, позавтракал, перед выходом вспомнил, что надо поменять постельное белье, принесенное вчера хозяйкой квартиры в мое отсутствие (перестилать вечером было лень). Быстро снял грязное, сложил, засунул в сумку и выставил в прихожую. Оделся, вышел, дошел до вокзала, сразу же сел на маршрутку и поехал к автовокзалу. Оказалось, что рейс на Владик был на 7:50, а не на восемь. Купил два билета и стал дожидаться Лены. Она появилась тогда, когда автобус собрался отправляться, а я уже забеспокоился. Проговорили всю дорогу, потом на перекладных добрались до места ее командировки, где все дела она провернула минут за пятнадцать, дальше же мы были свободны. Погуляли по городу, пофотографировались, залезли по длиннющей лестнице на смотровую площадку, но город был в какой-то туманной дымке и весь не просматривался, однако залив был виден хорошо – свободной ото льда воды не было видно почти нигде.
Зашли на морской вокзал, где пообедали в кафешке, на железнодорожном взяли обратные билеты, но тут подстерегала неудача: оказалось, что электричка идет на час позже, чем планировали. Но и это не очень огорчило, потому что все было хорошо, настроение прекрасное… и вдруг…
Пришло сообщение от Насти. Лена изменилась в лице, но промолчала. Я ответил sms-кой, что нахожусь сейчас во Владивостоке, а не в Находке. Думал, что Настя поймет ситуацию и сообразит, что я не один тут нахожусь. То ли не сообразила, то ли специально сделала – не знаю, но одна за другой пришло еще две sms-ки. Московская женщина мгновенно вклинилась между мной и Леной даже на таком огромном расстоянии. Напряжение возрастало, а настроение резко ухудшилось. Мы с Леной не стали конфликтовать в открытую, оба попытались ситуацию смягчить, спустить на тормозах, но внутренне сжались, ожидая худшего, особенно я. Настя написала, что у нее проблема с оплатой интернета, и не могу ли я ей напомнить, как произвести зачисление денег на счет? Я помог бы, конечно, но не в такой ситуации, да еще посреди Владика.
Надо отдать должное нам обоим – мы сумели справиться с неприятной ситуацией. Как бы тяжело не было внутри, переломили себя, заговорили на нейтральные темы, потом вернулись к разговору о Насте, но уже спокойнее. Эх, знать бы тогда, что самое ужасное нас ждало впереди… Ну почему? Почему я не выключил мобильник? А ведь хотел!
Поездка в электричке оказалась на редкость комфортной. В вагоне было очень тепло, места были сидячие, но разбиты на четверки со столиком посередине. В каждом вагоне было по четыре телевизора, по которым передавался какой-то музыкальный концерт. Мы сидели, обнявшись, и тихонько разговаривали. Где-то ближе к концу пути (поезд едет часа два, а автобус – полтора, что весьма странно) запиликал телефон. Пришло сообщение о том, что мне звонили, когда был не в сети. Я удивился, но вспомнил, что по дороге сеть то есть, то нет. Номер был московский, я еще удивился: кто же мне звонит из Москвы да еще с городского? Странно, что ничего не шевельнулось в памяти. Уже потом я понял, что звонили родители, но так как номер телефона у них недавно поменялся, автоматически пока его не помню. Родители перезвонили чуть позже – мама…
…Я с трудом умудрялся вставить хоть слово в мамин монолог, который прервать не было никакой возможности. Она даже не посчитала, да и наверняка не хотела и не собиралась, во сколько обошелся мне такой звонок из Москвы на сотовый. Разговор же касался только Миши. Мама в самых черных красках расписала его положение в техникуме: то, что они с папой и Витей бессильны повлиять на него, что Марина (классный руководитель Миши) тоже бессильна, и по ее, маминому, мнению остается единственный выход из создавшейся ситуации. Поскольку дела в техникуме настолько серьезны, что сыну грозит отчисление, если до шестого февраля не сдаст хвосты, я обязан предпринять меры. Вроде бы все учителя готовы принять Мишу, чтобы он смог досдать «хвосты» и вытянуть полугодие, но сам он не идет сдавать по непонятной причине: то ли боится, потому что абсолютно не готов, то ли вообще решил забить на учебу, ведь последнее время все его интересы связаны исключительно с девочками. Никто не спорит – девочки, оно, конечно, дело нужное и хорошее, но не в ущерб же занятиям!
Весь ужас заключался в том, что мама сообщила, что я обязан без промедления поменять билет на ближайший рейс, прилететь и воздействовать на сына, потому что больше никто это сделать не в силах – только я. Не спорю: вполне возможно, что я имею наибольшее влияние на Мишку, только совсем, как мне кажется, не факт, что мое личное присутствие сможет коренным образом что-то изменить. Я обещал маме подумать, на что она возразила, что думать тут нечего и вопрос этот даже обсуждению не должен подлежать. Все в ее тоне говорило о том, что если я не последую ее требованию (подобные требования они с папой привыкли называть советами), то вполне могу потерять родителей навсегда, потому что они не простят мне этого.
Положив трубку на столик, я долго сидел молча, невидяще уставившись куда-то вперед. Лена находилась рядом, будто почувствовав что-то неладное, ничего не спрашивала и гладила мою руку. Когда я поведал ей о содержании разговора, она отвернулась к окну и убрала руку. Мы долго молчали, а когда я взглянул, у нее по щеке катилась слеза. Слова были бессмысленны, можно было только смотреть друг на друга и гладить руку.
Мы обсудили создавшееся положение, но ни к чему конкретному не пришли. Лена сказала, что только она подумала о том, что нам вместе остается всего лишь неделя, как на тебе – и этого нас хотят лишить. Можно подумать, что я меньше ее хочу оставшееся время пробыть с ней, а не лететь в Москву, потеряв, кстати, на обмене билетов тысяч пять.
Сошли с поезда, Лена как-то странно медленно пошла, будто вся находилась в раздумьях. У меня мелькнула мысль, что она может не пойти к нам, а отправиться к себе домой. Спросил ее об этом со страхом, но она успокоила, говоря, что думала не об этом, а идет, конечно, к нам вместе со мной. По дороге прикупили еды, дома Лена занялась готовкой, а я вымыл нашу обувь и почистил. Позвонил сыну, чтобы серьезно поговорить. Он был по дороге в техникум; договорились, что когда у него появится свободное время, он наберет мой номер, а я перезвоню ему, и поговорим.
Расстилали свежее белье вместе, вместе же пошли мыться, потом в постель. Вспомнили, что днем купили жидкий шоколад для удовлетворения неисчерпаемых сексуальных желаний, чем и воспользовались. Получилось необычно, прикольно и очень понравилось.
Сижу засыпая и жду звонка сына. Только что Лена прислала sms: беспокоится о том, звонил ли Миша, сказала, что слипаются глаза и идет спать. Она проснулась сегодня вообще около четырех, так что не мудрено, что свалилась. Впрочем, я и сам подумываю о том, чтобы отправиться в постель. В крайнем случае звонок меня разбудит.
29 января
Что ж… вот и двадцать девятое… это значит, что сегодня стукнуло сорок два. И с чем я подхожу к этой дате? С тем, что в жизни есть любимая женщина, рядом с которой сейчас нахожусь, а значит – уже живу не зря. Больше полжизни позади, а впереди – надежда на то, что не все так плохо и не все потеряно. Как ни странно, настроение совсем не такое, как в предыдущие дни рождения. Обычно это какое-то ностальгическое, грустное, с примесью упадничества, сейчас же ничего подобного нет. Нет и одиночества. Ровное состояния тихого спокойного счастья, из которого не хочется выходить – настолько все замечательно. Какая-то общая приподнятость, радость, тепло, уют… Я знаю – все это благодаря Лене и тому, что я рядом с ней. Иногда кажется, что невозможно словами описать чувство, которое испытываю к ней, и даже «любовь» как-то блекло, неполно выражает состояние, а более понятных терминов в голову не приходит.
…Проснулся рано (около полседьмого), увидел, что полтретьего звонил сын, но я не проснулся. Видимо, он набрал номер, дождался гудка и сбросил вызов почти сразу. Я позвонил ему и проговорил тринадцать минут. Не давил, не кричал, не ругался – пытался воздействовать на него логикой и спокойным голосом, приводя, по-моему, вполне разумные аргументы того, что учеба должна стоять у него на первом месте, и что мне сейчас срываться и ехать в Москву, чтобы жестко контролировать его, мягко говоря, не очень разумно не только исходя из финансовых соображений, но и из моральных. Он сказал, что сроки сдачи у него до десятого, и сейчас делает все, чтобы воспользоваться возможностью, сдать все задолженности и остаться в техникуме. Я понадеялся на его сознательность, и теперь только от него зависит, кто останется правым в мнении о ситуации: я или родители. Если родители, то это будет значить, что Мишка вылетит и останется без образования, а я, возможно, потеряю родителей. Так что на данный момент от него зависит очень много. Надеюсь, что у сына есть хоть капля сознательности, и не все потеряно.
Лишний раз убеждаюсь, что у многих москвичей мозги вывернуты наизнанку. Около семи утра пришли два поздравления – от Насти и Светы. Во-первых, у них там было еще только двадцать восьмое и поздравлять было рано, во-вторых, даже если они и решили поздравить, зная, что у меня наступило двадцать девятое, вполне можно было подумать, что я сейчас в отпуске, а будить меня в семь утра совсем ни к чему. Приятно, не спорю, получить поздравления, но не в такую же рань! А чуть позже позвонила Женя (еще одна знакомая из Сети – вообще сюрприз для меня – видимо, Светка ей сказала) и тоже поздравила. Правда, она думала, что я в Москве, а когда узнала, что в Находке, удивилась и сказала, что тогда поговорим по возвращении.
Около десяти практически одновременно обменялись сообщениями с Леной. Я послал свое утреннее «здравствуй», а получил поздравление. Она пришла через час – вся такая празднично и очень сексуально одетая – с порога принявшись за работу, то есть за обговоренную стирку. Правда, подождала, пока я помоюсь, чтобы затем замочить в ванной белье и нырнуть ко мне в постельку.
Временно насытившись друг другом, разделили обязанности: Лена стала стирать, я пошел в магазин. После не торопясь обедали. Полежать и отдохнуть после обеда не удалось, потому что оказалось, что ей надо уйти – сначала на работу, потом домой. Договорились встретиться предварительно в районе шести и пойти ужинать в китайскую кухню. Я же после ее ухода не выдержал, лег отдохнуть и, естественно, уснул. Двухчасовой тихий час в послеобеденное время пришелся очень кстати: чувствовал себя бодреньким и готовым к продолжению празднования.
Володя прислал сообщение с поздравлением около шести вечера, как раз перед тем, как пришла Лена. Переоделась, накрасилась, вызвали такси и поехали в ресторан «Пекин». Там нас проводили за столик на двоих, Лена долго и тщательно выбирала блюда, несколько раз просмотрев меню. Я полностью положился на нее, потому что она не в первый раз здесь и знает, что тут лучше, к тому же она хотела, чтобы я попробовал именно китайскую кухню. Взяли бутылку «Хванчкары», официантка заставила весь стол блюдами (ждали не очень долго), и мы принялись за еду. Все было вкусно, никаких претензий предъявить не могу. Ближе к девяти магнитофонная музыка сменилась «живой». Мы потанцевали немного, сначала медленные танцы, потом быстрые, во время которых я по большей части наблюдал за Леной. Танцует она здорово, ничего не скажешь! Кроме того, в ее танце столько сексуальности, что спокойно смотреть на нее невозможно, так что не удивляюсь в том, что на вечеринках она становится звездой.
Правда, мне показалось, что в ее движениях сквозила некоторая зажатость, будто она не полностью расслабилась и отдалась танцу, в чем потом Лена сама же призналась. Ей так хотелось показать мне все, на что способна, что так и не смогла раскрыться полностью, продемонстрировать весь свой танцевальный арсенал, да я и сам чувствовал, что она может еще лучше. Лена мотивировала какую-то скованность недостаточным количеством алкоголя, во что я охотно верю. К сожалению, мы были ограничены во времени, а полностью расслабиться, все время посматривая на часы, невозможно.
В общем и целом вечер удался, правда, с одним допущением. Все было здорово, прекрасно, замечательно, но чем больше проходило времени в ресторане, тем меньше оставалось для нас двоих. Если бы я чувствовал, что насытился Леной, я бы так не сокрушался. Если бы не было временных рамок, все воспринималось бы по-другому. А так… а так получалось, что и в ресторане надо бы побывать, и вдвоем побыть хотелось, скажем так, менее целомудренно, чем на людях, а стрелки на часах все бежали и бежали…
Пока раздумывали, как добираться домой, стоя на автобусной остановке, потому что Лене захотелось проветриться, а автобуса как раз все не было и не было, пока я сбегал разменять деньги на такси, подошел автобус. Мы доехали до дома, но времени, кроме как переодеться и бежать к себе, у Лены не было. На этом праздник и закончился.
Да, чуть не забыл: перед уходом в ресторан звонила мама, поздравляла и спрашивала насчет того, какое решение я приму насчет Миши. Я ответил, что выжидаю два дня, плотно общаясь с сыном, а потом будет видно: есть ли такая необходимость мне приезжать лично, или ситуацию можно выправить другими способами. И еще: пока сидели в ресторане, пришла sms от Гали (знакомой по чату) с поздравлениями. Вот уж от кого я мог бы ожидать этого меньше всего.
Когда вечером с Леной вышли из автобуса, чуть ли не одновременно обоих посетила одна и та же мысль: как же паршиво, что мы не можем остаться сегодня вместе – на всю ночь, до утра. Как жаль…
Позвонил сейчас Мишке – у него пока без изменений. В субботу, говорит, у них там никого из нужных преподавателей нет, а в воскресенье – выходной, значит, все откладывается до понедельника. Мне почему-то казалось (наверное, от излишней самоуверенности или глупости), что уж сын-то меня поздравит, но даже слова от него не услышал. Я уж не говорю про дочь, которая, наверное, и не вспомнила о папином празднике. Ладно, чего там заострять внимание на этом… судя по всему – что заслужил, то и пожинаю.
Целый день было настроение, в корне отличное от того, какое бывает двадцать девятого января, а вот сейчас накатило. Навалилось все разом: одиночество, грусть, тоска, холод. Одно слово: паршиво мне стало. К тому же еще терзает мысль, что завтра, скорее всего, с Леной не увидимся, что отнюдь не прибавляет оптимизма, которого и так-то в моей жизни очень мало.
30 января
Ночь… Полчетвертого… Странная штука – жизнь… Очень своевременное наблюдение для такого периода суток, тем более, что оно отличается непередаваемой «новизной». Не могу снова заснуть. А странная она потому, что от кого-то ждешь одного, а не дожидаешься, и наоборот: получаешь это от другого. Вот дети так и не поздравили папу… Зато поздравила младшая дочь Насти, а час назад прислал sms Макс с работы – этим и разбудил меня. Я позвонил ему, немого поболтали. Говорит, что двое суток не переставая в Москве шел снег и завалил все, да еще с сильным ветром, да еще похолодало. Я спросил у него по поводу размеров тринадцатой зарплаты (мы с ним устроились примерно в одинаковое время на работу, поэтому и получить должны так же) и оказалось, что ее размер очень даже приличный в этот раз – чуть меньше двойной зарплаты.
Около полуночи послал сообщение Насте, чтобы она от моего имени поблагодарила дочь, и договорились пообщаться сегодня в Сети тем более, что наверняка времени в отсутствие Лены будет навалом. Мое солнышко, думаю, спит сейчас и, может быть, видит сны… а вдруг про меня?
(Витя вообще додумался позвонить около пяти утра, а Ирина, еще одна знакомая по Сети, прислала поздравление уже утром).
Как назло сломалась молния на пуховике – не застегивается. Вроде бы мелочь, а неприятно. Провозился с ее починкой, кое-как сделал, но все равно надо будет заменить.
Ездил в центр, заходил в Сеть. Был в гостевой нашего чата – там еще увидел поздравления от некоторых. Заходил ненадолго в сам чат. Перекинулись парой слов с некоторыми знакомыми, а что особенно приятно: увидел там Наташу (Бэшку). Мы с ней знакомы с самого начала моего пребывания и находимся все время в хороших отношениях. Кстати, с Леной она тоже дружна, и про нас многое знает. Поговорили немного, заочно передали приветы Лене и от Лены. Зашел на почту, ответил на письма от Ани и Майи (родственница в Израиле, которая приезжала летом в Москву со своим парнем и проживала вместе со мной в квартире родителей, пока те отдыхали в деревне).
Все остальное время в Сети было посвящено Насте. Сначала достаточно долго проговорили с ее младшей дочерью, моей подружкой. Потом уже с самой Настей. Скорее всего, это был наш последний разговор. Мы расстались…
Я сказал, что Лена – моя единственная любовь, что я весь в ней, а значит – в наших отношениях с Настей ничего не может быть. У нее в этот день была плохая связь с интернетом, поэтому говорить было трудно, а потом у меня кончилось время, отведенное в интернет-салоне. Я позвонил Насте и сказал, что мы договорим, когда вернусь домой и позвоню ей. Она согласилась, но когда вернулся и дважды набирал номер, трубку не сняла. Прислала сообщение, чтобы не мучил ее и больше не звонил, что все мои вещи, оставленные у нее, передаст с Витей, когда созвонится с ним.
Вот и все. Период жизни, связанный с Настей, остался позади. Очень жаль – она хороший человек, и рвать с ней не хотелось бы, но если встал выбор: она или Лена – у меня вариантов не возникло. Ради любимой я готов пожертвовать чуть ли не всем на свете, а Настя – это большая жертва. Действительно, большая.
Значит, впереди ждет возвращение домой. Та еще перспективка светит, но что поделать… такова жизнь. Если можно было бы в ней устроить все так, как хотелось… только живем мы не в сказке, а в реальном мире, где каждый день и шаг – это жестокость, хотим мы этого или нет.
По пути домой купил тортик, который Лена хотела мне подарить на день рожденья, но у нее, наверное, не хватило времени на это. Я не виню ее ни в коем случае: уже то, что она со мной – самый лучший подарок, какой только может предложить женщина своему любимому человеку.
31 января
Сквозь сон почувствовал прикосновение губ. Лена забежала до работы, видимо, ей что-то надо было (я спросонья не понял, что именно) и разбудила меня поцелуем. Правда, я так и остался в невменяемом состоянии, даже не заметив, как она ушла. Помню только, что кинула на прощанье, что придет в обед.
Вечером звонил Мишке (он был у бабушки). Сын сказал, что все выходные прозанимался, а в понедельник пойдет пробовать сдавать хвосты.
Лена пришла в начале двенадцатого и сразу огорошила меня двумя сообщениями. Во-первых, у нее вскочила вавка на губе, а значит целоваться в губы нельзя (болезненно), во-вторых, у нее начались месячные, что расстроило меня намного больше. Она приготовила обед, попила чай, полежали немного, поговорили, вызвали такси, и она уехала, сказав, что вечером появится. Я осмелился, наконец-таки, спросить ее, поедет ли провожать меня в аэропорт? Узнав, что пятое – суббота, без раздумий согласилась.
Попросил ее залезть ко мне на почту и скачать оттуда программу для работы с сайтом, которую во второй раз прислал Миша. Кроме того, узнать по поводу заказанного CD-RW. Запланировали на среду поработать у нее после шести вечера, когда все разойдутся после официального окончания рабочего дня. Она принесет из дома системный блок, чтобы я в него установил дисковод. Надо будет еще немного переделать ее сайт. Заодно открою свою «аську» и посмотрю: не пришло ли туда чего-нибудь.
Лена сказала, что постарается вечером с работы уйти пораньше (вроде большой нагрузки сейчас нет), но прислала сообщение, что задерживается.
1 февраля
Несмотря на кажущуюся задержку, Лена приехала вчера чуть позже половины шестого. Покушала, завалились в постель и проговорили все оставшееся время. Темы для разговора были разные. В частности, снова и снова возвращаемся хоть к какой-то возможности нашего туманного будущего, только теперь обсуждаем этот вопрос достаточно спокойно, без особой нервотрепки. Лена рассказала кое-что о своей работе (кстати, принесла мне новый отчет для подчистки и помещения его на сайт, чем я ночью и занимался – переделывал его, естественно, поскольку поместить в интернет без возможности выхода туда не могу). После проводил ее до дома и вернулся. Совсем ночью, перед сном, позвонил Мише. Выслушал от него информацию по поводу учебы и положения дел с ней – он сдал один хвост, к чему-то там еще подготовился, чтобы досдавать дальше.
Гнетущее состояние из-за близости любимой и невозможности секса из-за ее месячных. Пришлось рвущиеся желания удовлетворять самому, как это ни прискорбно.
Почти все свободное время занимаюсь переделкой второй части Сети, корректировкой и приведением ее в читабельный вид, особенно диалогов. Мысленно возвращаюсь год назад, когда все это писалось, но смотрю как бы со стороны, потому что чувства, которые были тогда, сейчас, естественно, недоступны. Очень много мыслей по поводу произошедшего год назад. Наверное, если бы я даже не стал исправлять, просто необходимо было еще раз перечитать прошлогоднее, чтобы подумать и понять: что же все-таки изменилось за год в наших отношениях?
Изменилось многое. Я вижу, насколько прозорлива была Лена все это время, насколько предугадывала возможное развитие событий. Год назад я представлял из себя влюбленного по уши мужика, ничего вокруг не видящего, который замкнулся на своих чувствах и не хотел реально взглянуть на положение вещей. Почти все, что говорила мне Лена, сбывается с катастрофической точностью, будто она видела будущее не как возможную вариацию, а как единственный путь, который нам предначертан. Сколько же сил она потратила на то, чтобы предупредить меня, образумить, заставить трезво взглянуть на ситуацию, а не витать в облаках. Все те ужасные трудности, с которыми мы столкнулись – все это было предугадано ей с очень большой степенью точности. Дело тут даже не в том, что мы ссорились, мирились, расходились и сходились, бросались друг навстречу другу и отгораживались стеной холода – это все промежуточные этапы, не в них суть, хотя они сильно влияли на обстановку в тот момент, когда происходили. Главное не в этом, а в той линии поведения, которая будто бы была предрешена свыше. Нить между нами ослабевала, натягивалась, звенела, но не рвалась. Путь же наш был неизменен, колея была предначертана, и свернуть с нее можно было только одним – полным разрывом отношений.
На ранней стадии такой разрыв еще представлялся возможным (недаром Лена делала несколько попыток уйти, предвидя все будущие сложности), но чем больше мы общались, чем дольше продолжались отношения, тем труднее было оторваться друг от друга, тем все более прикипали к любимому человеку душой; а потом, после того, как реально увиделись, к духовной добавилась и физическая близость, в которой оказалось, что у нас нет никаких претензий, что мы чуть ли не полностью подходим, устраиваем партнера и в общении, и в постели.
Я перечитываю страницы и понимаю, насколько же по-детски выглядел тогда, насколько был оторван от реального мира и витал в облаках. Наверное, все влюбленные далеки от реальности и весь мир представляют только в виде себя и любимого человека, забывая, что существует много всего вокруг, откидывая это в сторону, потому что не хотят думать о сложностях, о трудности проживания в мире, где кроме них существуют другие люди, где от проблем не уйти, как бы этого не хотелось и как бы не мечталось об этом. Теперь, по прошествии времени, я, как это ни печально, вынужден согласиться с Леной в том, что сказочная страна, придуманная мной для нас обоих, не существует. Нет, она имеет право на существование, но где-то там – в мечтах… а мы живем в том мире, где место сказок – на книжной полке. Теперь я знаю это. Скрипя сердце, вынужден принять эту истину, как бы внутри себя не сопротивлялся необходимости поверить в невозможность зазеркалья.
Несмотря на это, напишу сейчас любимое Ленино слово, которое она так часто употребляет в разговоре со мной – «но»…
Но… В одной вещи я не соглашусь с любимой, как бы она не пыталась меня уверить в том, что и в этом она права. Я не соглашусь, что нам ничего не светит. Пусть даже призрачная надежда на то, что мы сможем когда-нибудь быть вместе настолько нелепа и зыбка, что кажется чем-то нереальным, из области мистики, фантастики или сказки, пусть Лена считает, что на свете нет места чудесам – я не верю в это. Чудесам, может, и нет, а вот случайность иногда вполне может перерасти в закономерность или решить казалось бы невыполнимое и невозможное. К счастью, мы не можем заглянуть в будущее и увидеть, как там оно все произошло. А раз не можем, значит в наших руках создать это будущее, пусть даже на первый взгляд это и видится фантасмагоричным.
Не может так быть, чтобы человеку всю жизнь не везло. Когда-нибудь полоса невезения должна прерваться. Мне повезло, очень повезло в том, что я встретил на своем пути такую женщину. К сожалению, пока нет возможности быть с ней вместе всегда, но это – только на данный момент. Что и как будет завтра, послезавтра, через неделю, месяц, год мы не в силах узнать, следовательно, надежда жива. Кроме чуда существует еще такая вещь, как желание – неуемное желание выполнить невозможное. Борьба желаемого с невозможным – вот то, что у нас было все это время, и к чему мы пришли на сегодняшний день. Я не знаю, насколько у меня хватит сил и терпения, но пока я вижу хоть малейший шанс, пусть даже эфемерный, того, что мы сможем победить обстоятельства, которые, как назло, ну все против нас, кроме нашей любви и желания быть вместе – я не сдамся.
Вот такая еще мысль пришла в голову в свете прочитанного. Я только сейчас понял, насколько любовь в Сети отличается от реальной. Можно сколько угодно любить там, но перевести чувства в жизнь чрезвычайно трудно. Просто удивительно, как у меня это получилось. Получилось не остыть за такое долгое время, имея подпитку чувствам только из виртуального общения и трех встреч. Мне кажется, что это очень сложно сделать. И не то что бы я хвастаюсь своей исключительностью, скорее удивляюсь: как сумел пронести любовь через такие преграды? И не просто пронести, а еще и заставить Лену поверить в реальность моего отношения к ней, не дать ей уйти, не дать разрушить то, что есть между нами, все время держать в напряжении, в готовности отдаться целиком, посвятить себя без остатка любимой. Ладно бы это была игра… так ведь нет! Да и разве можно сыграть настолько естественно, чтобы в течение такого длительного срока не устать, не совершить ошибки, не почувствовать, что игра надоела? Думаю, что Лена все это видит и чувствует не хуже меня, недаром же и она не остыла, и она любит меня не меньше, а может, и больше, чем раньше.
Раз мы любим и хотим быть вместе – ничего невозможного для нас нет. Как бы тяжело это ни было и насколько бы малая вероятность того, что нам когда-нибудь светит быть вместе, ни была.
День сегодня, на мой взгляд, выдался неудачным. Лена пришла в обед, сразу занялась приготовлением пиццы, судьба которой оказалась слегка мрачноватой в том смысле, что сготовиться-то она успела, а вот по-настоящему горячей так и не была съедена. Мы обменялись новостями, выпили небольшую бутылку коньяка, которую Лена принесла, чтобы снять стрессовое состояние после общения со своей главной бухгалтершей. Долго возмущенно жаловалась на нее, смысл же заключался в том, что совершенно никто не ценит ее – Елену Петровну – как работника, делающего достаточно большой объем, а при случае все время хотят свалить на нее все недостатки, убедить ее же саму в некомпетентности, в общем, выставить вперед свое «я» на ее якобы бледненьком фоне, что Лену так и взбесило. Выпив, она пришла немного в норму, тем более я поддержал ее во всем. Искренне поддержал, хотя и не знаю всей ихней ситуации, но уверен в том, что по работе воз на себе Лена тащит огроменный (о чем я ей неоднократно говорил), и пусть я не разбираюсь во всех их бухгалтерских делах, но то, что я видел в результатах ее работы, часть которых попадала ко мне, не позволяет мне думать о ее некомпетентности или халатности.
Короче, перебрались в постель, где продолжили разговор уже на другие темы. А какие разговоры могут обойтись без взаимных ласок, если лежим рядышком, обнявшись? В общем, Лена первой не выдержала и побежала в ванную, а я за ней. Такая страстная любовь у нас была в этот раз, настолько были заведены близостью, вспыхнувшими чувствами и желанием, что я хотел безостановочно перейти к продолжению любви, почти без всякого перерыва, только случился облом – Лене надо было на работу.
Поскольку денег у меня на телефоне почти не оставалось, и все равно надо было пополнять счет, мы договорились, что к окончанию работы я подъеду к ней, перед этим зайду в офис МТС и положу деньги. Вот тут и случился казус – мы не поняли друг друга. Лена посчитала, что договоренность полностью достигнута и не подлежит сомнению, а я просил ее поближе к концу работы прислать мне сообщение о том, что все остается в силе (зная, насколько у них тут переменчивы планы). К тому же мне всегда казалось, что она заканчивает в 18.00, а не в 17.30, как оказалось на самом деле. После ее ухода немного посидел, проголодался, съел половину пиццы, поработал, и меня так потянуло в сон, что не было сил сопротивляться. Я посмотрел на часы – было без чего-то там четыре – подумал, что Лена меня разбудит sms-кой, и спокойненько завалился. Действительно, мне удалось немного вздремнуть, а в начале шестого пришло сообщение от нее: «Ты где?». Я с удивлением ответил, что дома и что жду вестей от нее, а она, оказывается, высматривает меня, постоянно кидая взгляд на открытую дверь кабинета. Короче, разозлилась она на меня не на шутку. Я позвонил ей пару раз, но трубку она не сняла. Послал ей сообщение – ноль эмоций. Наконец, Лена позвонила, сказала, что зарядка телефона у нее почти на нуле, говорить долго не может и едет домой есть пиццу.
Приехала вся на взводе, злая как собака, и обрушила весь негатив на меня. Я долго терпел, в результате она немного оттаяла. Жутко хотелось секса, но в такой обстановке было ясно, что даже думать об этом не представлялось возможности. Пошел провожать ее, но и тут в конце разговора возникла фраза, которая неприятно резанула слух. Я не знаю, как отнеслась к этому Лена, но меня ошарашили ее слова о том, что у нее начались некоторые финансовые трудности, поскольку мой приезд вылился для нее в кругленькую сумму, на что она не рассчитывала. Говорит, что порядка штуки баксов. То, что у меня ушло больше, как-то не принималось во внимание мной же (очень уж неожиданную сумму она назвала). Понятно, что я и потратил больше, ведь сюда входит стоимость билетов, но мне казалось, что основные расходы по проживанию я возьму на себя, не считая стоимости жилья и аренды компьютера. Конечно, Лена много тратилась: и на еду, и на постоянные поездки на такси с работы ко мне, от меня на работу или домой, и деньги на сотовый, и купленный мне в подарок пуловер, и ресторан в мой день рожденья… Но я все равно не ожидал, что настолько много. Вот поэтому и чувствую свою вину – мне совсем не хочется, чтобы она разорялась, сильно тратилась на меня, хотя я и понимаю, что такие траты вполне окупаются радостью того, что мы вместе. Окупаются, конечно… но все же, все же… неуютно мне как-то.
Так я и не положил сегодня деньги на телефон, а когда недавно узнавал баланс на счету, оказалось, что там полный ноль, а ведь надо еще Мишке позвонить. Придется это делать с Лениного телефона (она оставила его тут на зарядку), но я верну ей эти деньги – постараюсь завтра положить ей на счет. И вообще, у меня тут идея возникла: естественно, если я даже заикнусь об этом, она и слушать не захочет, чтобы прислать ей из Москвы деньги, но тогда сделаю хитрее – если будет возможность (надо бы дома узнать), буду класть ей деньги на счет, чтобы она не тратилась на телефон. Причем надо будет сразу же положить достаточно крупную сумму. Вот приеду домой, разберусь с деньгами и тут же проверну эту операцию.
К сожалению, завтрашний день не сулит любви. Лена купила себе CD-RW и принесет системный блок на работу. Днем затащит к себе Галю и будет делать с ней уроки, чтобы освободить вечер, а значит днем мы не увидимся. Вечером к шести приеду к ней на работу, установлю дисковод, найду и скачаю с интернета программу «Nero Burning Rom» для возможности записи дисков, разберусь в ее сайтом, закину на сервер то, что мной тут сделано. В общем, работы хватит, поэтому Лена и выделила для нас часа три вечером в ущерб обеденному времени. Жаль, конечно, но я сам насоветовал ей купить дисковод, так что теперь сам же и обязан помочь, от чего я и не отказываюсь.
2 февраля
Полночь… А я только недавно вернулся домой – был у Лены на работе. Но обо всем по порядку.
Утром проснулся, попил кофе и уселся за компьютер (продолжаю целыми днями редактировать вторую часть Сети). Телефон по-прежнему молчит, даже больше того: несколько раз посылал запросы о состоянии счета, и с каждым новым сообщением мой долг становился все больше, пока не достиг почти двух долларов. Почему так получается – понять не могу, ведь ни sms не отправляю, ни звоню никому. Может, вычеты идут за те сообщения, которые слал еще день назад? Но не сразу за все, а по одному? Короче, не разберешься, да и возможности такой нет, поскольку не в Москве. Позвонил Лене на работу с ее сотового. Она сказала, что еще не ходила платить за мой телефон, а в остальном все планы остаются теми же.
Попозже прислала на свой телефон мне сообщение, что счет не пополнила, поскольку у них тут какие-то проблемы со связью с Москвой. После обеда написала мне, чтобы я позвонил по ее телефону в ихнюю справочную службу и узнал, можно ли теперь заплатить или все еще нет? Я обрадовался ее предложению, поскольку сам до такого не додумался (лишнее подтверждение тому, что частенько чувствую Лену умнее меня). В справке ответили, что связь наладилась.
Вышел из дома заранее, минут в пятнадцать шестого. Закон подлости опять проявил себя во всей красе: когда особо спешить никуда не надо, все как-то само собой получается быстро. И до вокзала быстро дошел, и маршрутка сразу же отъехала, причем именно та, что подвезла прямо к МТС, и там деньги быстро приняли, так что в дверь Лениного кабинета заглянул минут на двадцать раньше условленных шести вечера – пришлось немного покантоваться на лестнице, пока все ее тетки не смылись по домам.
Работы предстояло много, так что особо миловаться времени не было, к тому же обстановка не располагала, да и Лена была вся жутко вымотанная (в какой-то момент обратил внимание, что она сидит на стуле с закрытыми глазами и чуть ли не спит). Первым делом подключил новый CD-RW к ее рабочему компьютеру параллельно старому CD-ROM – не работает. Потом старый отключил, но новый не распознается как пишущий – Windows требует драйвер к нему (а на работе у Лены – Windows ME, так что, возможно, в него не встроен соответствующий драйвер). Помыкался немного, потом плюнул и залез в интернет, чтобы скачать программу для записывания дисков. Пока ее нашел, пока нашел к ней русификатор и крэк, пока все это скачал, пока заархивировал, разбив на дискеты…
Посадил Лену копировать файлы на дискеты, а сам полез в ее домашний системный блок. Поставил новый дисковод параллельно – вообще не работает. Отсоединил старый – все определилось и работает нормально. Пока я догадался, в чем там вся фишка, тоже прошло время. В конце концов собрал домашний, но сколько трудов это стоило! Лена принесла из дома крестовую отвертку, которую я просил захватить, но очень уж неудобную, тем более, что пришлось кое-что отвинчивать внутри корпуса, куда залезть было сложно. Сам крест на отвертке был большим, а ответная часть на винтах – маленькая… да еще внутренние саморезы настолько неудобно расположены, что хорошей-то отверткой можно проковыряться долго, а уж такой, какая у нас была – и подавно. Укорять Лену за это было бессмысленно: она ведь – не мужчина, и не разбирается в таких вещах, так что скорее это была моя вина, что не проинструктировал ее более точно по поводу отвертки.
Ладно, с грехом пополам справились с этим делом – теперь надо было переносить программу с компьютера на компьютер с помощью двадцати двух дискет – тот еще геморрой. Времени убили кучу на это, но было бы не жалко, если бы все это помогло. Дело в том, что как только начал устанавливать программу, оказалось, что подобная уже проинсталлирована. Блин, кто бы мог подумать, что на компьютере без пишущего дисковода установлена программа для записи дисков?! Эх, если бы я посмотрел заранее… но ведь ни сном ни духом! Тут я проделал очередную глупость: удалил все, что мы с таким трудом перенесли на дискетах, уверенный, что надобности в этом нет, раз эта программа уже установлена, пусть и более ранней версии. Только стоило мне запустить ее, чтобы начать объяснять принцип работы, как она выдала сообщение, что это – демонстрационная версия, срок действия которой истек, поэтому работать она не будет.
Перспектива светила «веселая»: вновь с помощью дискет переносить с места на место (и черт меня дернул все стереть?! Хотя я и подумать не мог, что установили программу без крэка к ней). Хорошо еще, что Лена не взбесилась, а восприняла спокойно ситуацию (для меня это было даже удивительно). Повезло нам в том, что я попробовал использовать скачанный с интернета крэк, и он подошел к этой версии программы.
Лена села рядом, и я объяснил ей, как записывать и стирать диски, причем программа была нормально не настроена и работала не так, как надо было: пришлось еще лазить по настройкам и исправлять, но, в конце концов, все получилось. Потом установили ей на домашний компьютер то, что я привез для работы с сайтом, но что не было воспринято Windows ME (на домашнем у Лены – Windows ХР Professional). Успел показать только немногое, но интерфейс программы русский, так что, думаю, Лена разберется, в крайнем случае, я ей буду подсказывать уже из Москвы, если понадобится.
Пересел на ее рабочий компьютер, запустил там свою «аську» и получил сообщения человек от семи (меня же долго не было в «аське»). В основном там были поздравления с днем рожденья, от Миши было сообщение со словами «как дела?» и все. Я всем успел ответить. Сам спрятался (перешел в состояние невидимости), поскольку несколько человек были в Сети, а говорить просто не было возможности – и так кучу времени израсходовали, а Лене еще домой надо было. Настя была в Сети, от нее пришла ссылка на какой-то тест, но смотреть его не позволяло время. Повезло мне в том, что в Сети был Витя. Быстро перебросились с ним фразами о том, когда я прилетаю, во сколько и каким рейсом (он обещал встретить). Он сказал, что звонила Настя и просила забрать мои вещи. Я ответил, что знаю об этом и заранее благодарю его за помощь. Еще спросил его по поводу своего сына. Брат ответил, что, благодаря помощи мамы, положение с учебой у Мишки стало получше, он даже что-то там сдал из хвостов.
У Лены была телефонная карточка, и по ней я позвонил домой. Подошла теща, не узнала меня, потом сказала, что ни Миши, ни Насти дома нет. На мой вопрос, отдал ли Миша ей деньги, которые ему передал Саша, теща ответила в своем репертуаре: «Не знаю». Ну о чем еще можно с ней говорить после такого ответа? А ведь теперь придется, потому что после приезда путь лежит домой, как это ни прискорбно. Черт, как же мне не хочется возвращаться в эту клоаку!
…По дороге с работы заглянули в магазин, потом дошли до рынка и взяли такси. Сначала отвезли домой Лену, потом меня. Уже дома обменялись несколькими нежными sms-ками (на работе было как-то не до нежностей), Лена написала, что после ванной пошла спать, а вот я еще сижу и пишу – когда пойду баиньки пока не знаю, к тому же надо попробовать еще раз позвонить Мишке или, если сотовый у него так и отключен, напрямую домой.
Планы на завтра (уже на сегодня) состоят в том, что в обед собираемся пойти наконец-то на рынок – на тот, что мы посещали в самом начале прошлогодней встречи, но не были еще ни разу сейчас. Надо посмотреть там красную икру (хочу отвезти домой килограммчик – родителям, Вите и детям, тем более, что она здесь намного дешевле, чем у нас) и копченого палтуса, а так же конфеты «Птичье молоко» местного разлива, которые намного лучше наших (в отличие от того «Киевского» торта, что покупал на день рожденья – он совсем на «Киевский» не похож, то есть абсолютно другой – много хуже). Я предупредил Лену, чтобы хождение слишком не затянулось, чтобы она не вздумала по приходу домой тут же заняться готовкой обеда, поскольку жутко хочется ее в сугубо интимном плане. Впрочем, думаю, что и она соскучилась не меньше, даже несмотря на то, что желания у нее сейчас ослаблены большой нагрузкой на работе и некстати пришедшими месячными. А ведь осталось нам подобных возможностей очень мало…
Несколько раз из подсознанья трусливо вылезала мысль о том, что не за горами пятое число, а значит, недалек отъезд. Мысль не была настойчива, не заслоняла собой все и не вгоняла в смертную тоску, но прочно засела в сознании. И не в том даже дело, что по большому счету осталось нам быть вместе последние два дня (я не считаю за день пятое, потому что вылет в полвторого). Самое жуткое начнется потом: с момента посадки в самолет и до… наверное, до следующей встречи. Только когда она будет? – кто знает… Лена говорила, что вряд ли будет возможность выбраться летом в Москву, а если такое и случится, то почти стопроцентно одну ее не отпустят – только с дочерью, а то и с обеими. В таком случае это будет не встреча, а нервотрепка для нас обоих: знать, что мы рядом и что нет возможности быть вдвоем.
Впрочем, что загадывать – там будет видно.
Только Боже… какой же ужас нахлынул сейчас от мысли, что еще два дня… только два дня… а потом… потом…
Я не помню точно, когда я сказал это Лене – несколько дней назад, неделю… Мы тогда были на кухне: она что-то делала, я стоял у окна и разговаривал с ней. Вот тогда я признался, что меня посетила мысль о том, какое чувство будет в точности ассоциироваться с пятым февраля. Если быть немногословным, пространно не распинаться, а сконцентрировать все эмоции в одном, то наиболее точным эквивалентом моему тогдашнему состоянию будет слово, которое я и сейчас считаю самым приближенным к реальности.
Слово «горе».
3 февраля
«Мое внутреннее ощущение на этот момент… Наверное, впервые за все время знакомства: мы с тобой – семья». Эту sms я послал Лене только что, вернувшись домой после того, как проводил. И это действительно так. Много различных мыслей приходило в голову за время, что мы вместе, по-разному представлялось себе, но впервые слово «семья» ассоциировалось не как что-то отдаленное в перспективе, а как реально свершившийся факт. Пусть даже представлять в таком виде наши отношения глупо, но внутреннее состояние не всегда прислушивается к окружающему миру.
Возвращаясь домой, снова замерз как собака (не весь, конечно, а руки и лицо). Климат тут совсем не похож на московский, где разница температур между ночью и днем, конечно, есть, но не настолько большая, как тут. Думаю, что здесь это – градусов двадцать. А еще если хочется пи́сать, так сразу кажется, что еще холоднее.
Когда без десяти двенадцать от Лены пришло сообщение, что она готова к выходу в город, я уже ехал на автобусе в ее направлении. Встретились в вестибюле на первом этаже. То есть как встретились: Лена прошла мимо меня к выходу, я же направился вслед за ней спустя секунды – конспирация, блин… Она ждала на углу дома, а я зашел в банк, чтобы поменять доллары. Кассирша сказала, что купюра рваная, поэтому брать ее не будет, а советует обратиться в центральный банк, потому что там берут и такие, но под комиссионные, то есть дешевле (стодолларовая купюра действительно в одном месте была чуть надорвана, но в Москве на это наверняка не обратили бы внимание, поскольку надорванность была всего-то чуть-чуть). Хорошо еще, что банк был по дороге. Там действительно приняли в обмен, но заплатили на восемь процентов меньше, да еще дали рваную десятирублевку, что окончательно вывело меня из равновесия. Поругался с кассиршей, потом злость невольно перекинулась на Лену, а та, конечно, за словом в карман не полезет и искусственно смягчать ничего не будет, поэтому всю дорогу домой и даже дома находились в напряжении.
Купить на рынке палтуса холодного копчения не удалось, поскольку был он там только в одном месте, а когда я попробовал, то мне не понравилось. Красную икру действительно купил два раза по полкило: детям и родителям с Витей. Купили свинины на обед (которую пожарили только вечером), у корейцев взяли те маринованные грибы, которые мне так понравились в первый приезд (у них они называются «вешенки») и кальмаров. На пути к автобусу с рук торговали одноразовыми китайскими часами. Увидев, что они стоят по двадцать рублей, я даже не стал раздумывать – тут же купил.
Приехали домой, Лена стала разделывать мясо, а взаимная пикировка все продолжалась, хоть и не переходила в открытую ссору. Поняв, что так может продолжаться все обеденное время, а ждать, что Лена первой пойдет навстречу, бесполезно, впервые за день приблизился к ней сзади, обнял и поцеловал в шейку. Поласкал, а потом сжал грудки, добрался губами до губ… короче, мир был восстановлен. Мясо убрали в холодильник, поставили вариться рис; сами – в ванную, а после – в постель. Конечно, чувствовал свою вину в том, что оставил любимую без обеда, тем более что она сделала упор на этом, но и я пообещал быть в этом с ней солидарным и не есть до ее прихода (и не ел ведь вообще ничего! – только сок попил). А вот в постели…
Мы немножко поласкались, но я видел, что Лена была какой-то отстраненной, не похожей на себя, будто бы не готовой к любви. Внешне она не сопротивлялась, не отталкивала меня, но и навстречу не шла, никакой активности не проявляла. Это сбило меня с настроя, и я чувствовал, что не стало того неуемного желания, которое вчера пронзало насквозь. Ласкать тело, которое лежит под тобой без движения и никаким образом не отзывается на ласки – это у кого хочешь отобьет охоту продолжать в том же духе. Конечно, можно было просто воспользоваться ей, как женским телом (на манер секса с проституткой), только очень уж большая разница между любимой женщиной и шлюхой. То, что позволительно и необходимо делать с последней, с первой невозможно себе позволить из-за наличия глубоких внутренних чувств – слишком я люблю Лену, чтобы отнестись к ней так.
Лег рядом, гладил, ласкал, говорил… Мне показалось, что ничего у нас не получится сегодня (мы с Леной потом обсудили это, и она сказала, что испытывала подобные же чувства в том, что ничего не будет). Наверное, водоразделом послужил Ленин срыв и слезы, когда случайно обронилась фраза о том, что завтра у нас – последний день. Все посторонние мысли были откинуты в сторону, мы вновь соединились в одно целое, а в таком состоянии занятия любовью между нами неизбежны. Хорошо было обоим…
Уехала на работу Лена рано, потому что там ее ждала Настя. Я немного поработал на компьютере, а в полпятого свалился спать (ночью лег около четырех, а проснулся, когда еще не было десяти – вот и не выспался). Разбудил меня Ленин стук в дверь. Пока я стоя просыпался, она приготовила мясо, и мы сели ужинать. Поговорили, обсудили планы на завтрашний день. А планы у нас таковы: к одиннадцати я подъезжаю к ней на работу, мы идем к Ларисе, забираем телефон и относим в сервисную мастерскую перекачивать с него фотографии. Возвращаем ей телефон, заходим в налоговую инспекцию и едем домой. Вечером у нас будет времени побольше, чем обычно, поскольку с Галей письменные уроки делать будет не надо. Зато надо будет вечером же отвезти компьютер Лене на работу, так что завтра останусь без него. Надо еще не забыть напомнить Лене насчет того, чтобы заранее заказать такси в аэропорт на субботу.
Собрались, пошли вместе до ее дома, почти всю дорогу рассуждая про Василия. Еще говорили о возможности того, что в какой-то момент могу приехать к ней на выходные, когда совпадут сопутствующие обстоятельства: наличие денег, ее женский цикл и мои смены. Если я буду в пятницу после первой смены, то могу вечером же вылететь к ней, прибыть в субботу утром, пробыть всю субботу, воскресенье, а в понедельник днем улететь. Такие сумасшедшие мысли приходят в голову, и что интересно: Лена не опровергла это, не стала категорически возражать, приводить уйму разумных доводов в нелогичности и абсурдности такой поездки, а даже напротив – подключилась к обсуждению, говоря, что та квартира, в которой сейчас живу, может быть снята посуточно, а не обязательно на длительный срок, что является ее, квартиры, неоспоримым преимуществом. В этот раз связь с хозяйкой квартиры Лена не потеряет, как случилось тогда, в мой первый приезд. Раз такие мысли у нее присутствуют, значит уже неплохо. А то…
А то был момент днем, в постели, когда она расплакалась. Глаза были закрыты, по щекам стекали слезы, а она шептала: «Это – все… все…». Не мне, и даже не себе, а куда-то в пространство. И теперь уже я начал утешать ее, гладя по волосам, целуя слезы и губы. Говорил, что это – не все, что ничего не закончено, что мы остаемся, мы есть, что жизнь продолжается, как бы плохо не было в эти последние дни. Гораздо хуже будет потом – после того, как я улечу. Но и это – не конец. Я не ставлю точку и не позволю ей ставить. Все сделаю для того, чтобы не позволить. А если все сейчас стараюсь не говорить об этом, не бередить раны, не поднимать тему будущего, то не потому, что ставлю на этом крест, а потому что не хочу углублять и без того подавленное состояние в оставшиеся нам часы.
Как же мгновенно пролетело время! Сейчас на часах 22:16. Ровно месяц назад в этот день, в это время по-московски я летел в самолете. Какой ужас, что послезавтра в это время я буду в Москве, а Лена останется здесь. Просто ужас – других слов нет…
Вот, собственно, и все на сегодня.
А, черт, совсем позабыл: я же вчера дозвонился-таки домой. Вернее, раньше я два раза попадал на тещу, с которой говорить бесполезно, а когда, около трех ночи, позвонил в последний раз, к телефону подошла Настя. Говорили с ней недолго. Она вроде бы даже удивилась, когда спросила, где я нахожусь, а в ответ услышала, что в Находке. Странно, она должна была знать об этом. Может быть, подумала, что я уже вернулся, но ей не сказали об этом? На вопрос о том, когда вернусь, сообщил ей, что пятого, в субботу. Мишки дома не было, где он, и как у него дела Настя, естественно, не знает.
Подумал сейчас: мир вокруг меня меняется, и вместе с ним неизбежно меняюсь я. Теперь мне трудно представить, как все будет происходить в дальнейшем, как возможно будет пережить то, во что суждено влиться через несколько дней? Чем станет моя жизнь, оторванная от Лены? Каждодневным ожиданием ночи, когда могу увидеть ее в Сети? Только как же быть, если эта треклятая Сеть ни за что не сможет заменить живое и теплое тело? Тело, родное до каждой складочки, расцелованное до каждого сантиметра? Как теперь жить по вечерам, не обменявшись перед сном sms-ками по телефону с любимой женщиной, даже при том, что ее нет со мной в постели, но когда она в двадцати минутах ходьбы от меня? Как просыпаться по утрам, завтракать и…
4 февраля
Закончить вчера не удалось. Только сел смотреть фильм Тарантино «Бешеные псы», как отрубили электричество. Пришлось ложиться спать, хоть совсем не хотелось. Проворочался часа полтора, поигрался с телефоном и заснул.
Утром проснулся до будильника и первым делом побежал смотреть свет – по-прежнему не было. Обменялись сообщениями с Леной, она звонила куда-то насчет света. Выглянул в коридор, спустился на этаж ниже – вчера вечером и сегодня утром все счетчики были неподвижны, а сегодня некоторые крутились. Постучал к соседям. Оказалось, что у них свет не отрубали вообще. В конце концов выяснилось, что электричество пропало в подъезде выборочно, не во всех квартирах, а ремонтника уже вызвали. Он пришел и починил все тогда, когда я уже выходил из дома.
Встретились с Леной напротив банка, пошли к Ларисе на работу, немного посидели там, попили кофе, забрали у нее телефон и пошли в мастерскую. Там достаточно быстро перекачали все фотографии на дискету, мы отнесли сотовый обратно, зашли по дороге в магазин и разбежались. Лена – на работу, а я – домой. Уже простившись, обратил внимание на то, что время совсем мало (около часа дня), и мы могли вполне еще побыть вместе, съездить домой, покушать… Жаль, что не сообразили этого сразу, жаль упущенного времени – очень уж мало его осталось, правда (повторю сейчас то, что отправил только что Лене в sms) – перед смертью не надышишься. Отправил и сразу же пожалел об этом – не надо было этого делать. Хорошо еще, что от нее пришел ответ в духе, мол, не надо раскисать, а подобные мысли нужно гнать прочь.
Странно, но ощущения, что осталось всего ничего, и это должно сильно давить на психику, нет. Даже умом не воспринимаю подобный расклад. Сижу сейчас и думаю: почему так? И действительно – почему? Может, потому что не осознал еще полностью, что это – разлука? Причем, судя по всему, долгая, очень долгая разлука… Может, все дело в том, что духовно мы по-прежнему вместе? Хотя то, что физически будем далеко – просто ужасно. Только теперь уже я для себя говорю ту фразу, которой Лена закончила, подвела итог своего пребывания в Москве, которой начинается так и незаконченная третья часть Сети (и неизвестно, закончится ли она когда-нибудь).
ЭТО – НЕ КОНЕЦ
Купил себе механический карандаш (дома мой совсем сломался, да я и не знаю теперь, жив ли он вообще) и три упаковки стержней к нему. Две отдам Насте, одну заберу себе. Хотел купить калькулятор дочери (увидел тут более-менее приличный и недорогой), но Лена меня отговорила. Сказала, что принесет сегодня с работы подобный и совершенно бесплатно. А еще купил в магазине ананас (тут они почему-то намного дешевле, чем в Москве) – пусть дети порадуются.
Сегодня по дороге обсудили с Леной одну тему. Смысл ее заключатся в том, что у обоих остались только хорошие воспоминания о том месяце, что мы провели вместе, а ведь на самом деле было достаточно всяких недоразумений, размолвок, обид… Но почему-то они не запомнились, а в памяти – только хорошее. Оба, обсудив это, пришли к одному мнению: наверное, дело в том, что мы были рядом, что не стремились усугублять ссорами встречи. Даже когда случалось что-то, достаточно быстро гасили в себе какие-то недовольства, не молчали, не копили в себе обиды, а сразу же проговаривали все, обсуждали и находили общий подход к ситуациям, в которых один из нас непременно должен был уступить, или мы оба уступали. Исходя даже из этого, мне кажется, что у нас есть будущее. Пусть только на данный момент оно из разряда возможных, потенциальных, но то, что мы согласны идти навстречу партнеру, что есть желание сгладить негативные вещи, остаться близкими и родными друг другу – я считаю, что это большой плюс нам и дополнительные штрихи, укрепляющие веру в то, что когда-нибудь мы…
Все. Больше ни слова об этом. Будущее покажет. Будущее само расставит все по своим местам.
То, что я сейчас пишу – это последняя запись на компьютере. Когда придет Лена, все мои записи должны быть перекинуты на дискеты, а компьютер подготовлен к тому, чтобы отвезти ей на работу. Поэтому все остальное будет написано от руки здесь, может, что-то допишу в самолете. В планах: приехать домой, наверное, в ночь с воскресенья на понедельник выйти в Сеть, чтобы поговорить с Леной – впервые после этой встречи. Потом скопирую этот разговор сюда и на этом, видимо, седьмая часть Сети будет закончена.
Льдами стало море…
Радостью забыто
Расплескалось горе,
Усмехаясь сыто.
Сожжены дороги,
Путь назад – заказан.
Счастье – лишь немногим.
Звук последний – сказан.
Имя, что взлетело
Выше крыш намного,
Вдруг обледенело –
Кончилась дорога.
Кончилась внезапно,
Оборвавшись в пропасть.
Нет пути обратно
В глаз твоих огромность,
В небо, что синело
Лишь для нас с тобою
(Губ заиндевелых
Не разжать слезою),
Тел переплетенье,
Слившихся дыханий…
Кончилось везенье,
И легко нас ранить.
* * *
Пишу уже от руки и ночью. День, к сожалению, закончился совсем не радужно. Дело даже не только в том, что сегодня – последний день, а это совсем не прибавляет оптимизма, но еще и потому, что все как-то не так пошло с Леной, а ведь начинался день так прекрасно!
Я удивился, когда получил от нее сообщение, что уже едет домой в автобусе (еще не было четырех). В четыре пришла, сказала, что чувствует себя ужасно, скорее всего кто-то сглазил. Для того, чтобы снять порчу, нужны спички, так что мне пришлось пойти в магазин, пока Лена начал готовить солянку. Что там она химичила со спичками, я так и не понял. Да мне и не надо: если она считает, что нужно сделать именно так – ради Бога, и не мое дело влезать в это с советами или подтруниванием.
Поставили солянку готовиться и улеглись. Будто ангелы спустились с небес и укрыли нас покрывалом из лебединого пуха, сотканного солнечными лучиками. У нас по-разному бывало: и бурно, и страстно, и спокойно, и игриво… через все прошли, все тайны постигли, причем каждый раз казался неповторимым: все время – впервые, заново, непохоже на то, что было раньше. Много придумывали в постели, стараясь не повторяться, чтобы не появилось чувство пресыщения, уставание от повторения. Мне показалось, что настолько нежными мы еще не были друг с другом до этого дня ни разу. Нет, мы не обращались с партнером как с эксклюзивным бокалом из богемского хрусталя, как к древнегреческой амфоре, цена которой на аукционе Сотби превышает не один миллион долларов. Все было гораздо сложнее и вместе с тем много проще: рядом был человек, бесценнее которого нет в мире, касание к которому приносит счастье – это невозможно объяснить словами и рассказать тому, кто не испытывал подобное. Главное, что было в нас сегодня – нежность.
…А потом мы хотели продолжить: сразу же, без перерыва, но пришлось-таки прерваться. Помылись, поужинали, поговорили – все это неспешно, спокойно. Только времени больше ни на что не осталось, кроме как на сборы. Вот это и стало первой неприятностью сегодняшнего вечера – последнего вечера вместе. Вызвали такси, стащили вниз все собранные вещи: монитор, сумку с компьютером и сумку с Лениными принадлежностями. Попытались вывезти как можно больше, чтобы облегчить ей завтрашний день. Я несколько раз просил все время порывающуюся Лену не тащить на себе обе сумки – чуть до ругани не дошло. Мало того, что они тяжелые, так еще и чувствует она себя неважно. Выйдя из такси, будто назло мне схватила обе и потащила к себе на второй этаж.
На пути к рынку зашли в магазин, и как я ни сопротивлялся, Лена на свои деньги купила две коробки конфет «Птичье молоко», чтобы я отвез их домой, а потом затеяла глупейший разговор о том, что у нее не хватит денег на то, чтобы оплатить такси до аэропорта и обратно, если будет проблема с обратным автобусом. Как будто речь могла идти о том, что платить должна она. Это только добавило негатива в настроение.
Окончательно оно испортилось, когда подошла маршрутка, и Лена залезла туда даже не попрощавшись. Я же остался стоять в ожидании своего автобуса как оплеванный. Потом, когда созвонились, оказалось, что я не понял ее, поскольку маршрутка после ее дома идет к вокзалу, а Лена рванулась туда, чтобы занять мне место. Только в тот момент я этого не знал.
Вернулся домой, собрал все вещи, приготовился, чтобы завтра не терять время. Кстати, Лена принесла калькулятор для Насти, как и обещала – вполне неплохой. Посмотрел телевизор и собрался пойти спать. Лена должна придти около девяти, а такси вызвали на половину одиннадцатого, так что, возможно, у нас еще будет время на последнюю любовь – ту, которая не получилась в последний день год назад.
Три часа ночи. Жуткая тишина. В горле стоит комок, который не проглотить. Сижу в туалете, курю одну за одной из последней пачки сигарет, привезенных мной сюда. Ничего не помогает: ни курение, ни вода – комок так и стоит. Последними усилиями враз ослабевшей воли пытаюсь сдержаться. Навалилось то, чего не было в последние дни – ощущение разлуки.
Я знаю: завтра все будет не так. Завтра я, сцепив руки и сжав зубы, загоню чувства внутрь и запру их там. Даже не для себя, а для того, чтобы поддержать Лену. Наверное, так же поведет себя и она. Все остальное будет потом. Оно будет – никуда от этого не деться. Нельзя вырвать сердце из груди и остаться при этом равнодушным, а моя душа останется здесь. Именно здесь – моя жизнь, моя радость. Мой самый родной, самый лучший, самый близкий человек на Земле – Лена – женщина, которую я люблю.
5 февраля
Сижу в аэропорте и пишу…
Лег вчера поздно и еле-еле продрал глаза по будильнику полдевятого. Думал, что все успею сделать за полчаса до прихода Лены, а она появилась через десять минут. Попил кофе, вымыл посуду, вытащил все из холодильника и упаковал. Лена тем временем тоже разбиралась с вещами. Времени до такси оставалось достаточно, поэтому прыгнули в постель. Трудно сказать почему, но ощущения были совсем не вчерашние – и настрой какой-то не тот, и общее состояние было не очень. Может быть, не надо было заниматься любовью? Может, зря мы это затеяли? Я не говорю, что все прошло плохо… но и отнюдь не супер.
Вынес на помойку мусор, оделись и вышли. Нас уже ждало такси в виде микроавтобуса, так что расположились с удобствами. Ехали до аэропорта чуть больше часа, на дорогу я практически не смотрел – только на Лену. Мы уже с ней подумали, что если водитель от нас был бы отгорожен темным стеклом, можно было бы не просто сидеть рядом обнявшись. Где-то посередине поездки Лена заметила, что таксист смотрит на нас в зеркало, и отказалась целоваться, мотивируя тем, что он может случайно оказаться соседом или может произойти еще какой-нибудь казус.
Приехали, зашли на автовокзал, провентилировали вопрос об автобусе, которым Лене надо вернуться, и остановились на рейсе в 13:50. Кассирша сказала, что автобус будет проходящий, и о наличии в нем свободных мест будет известно только в час. Пошли в здание аэропорта, а тут как обухом по голове объявление по громкой связи о том, что рейс SU-726 Владивосток-Москва задерживается и отлет будет в 19:10. Вот это номер!
Лена оставаться так долго не могла, потому что в шесть у нее назначена встреча с хозяйкой квартиры – сдача имущества и ключей, а надо было еще привести там все в порядок. Придется звонить Вите и предупреждать, что рейс задерживается. Делать нечего – пошли на цокольный этаж, так как на второй лестницы были замурованы в стене. Уже позже я обратил внимание на плакат, в котором администрация аэропорта извинялась за причиненные пассажирам неудобства в связи с реконструкцией и ремонтом здания, из-за чего второй этаж и был закрыт. Сидели на пластмассовых креслах и целовались вволю. Через час поднялись и вышли на улицу. Отсняли последние кадры фотопленки, купили билет на автобус и спустились снова.
Все было хорошо, вернее, более-менее спокойно, но когда подъехал автобус, и открылись двери…
Лена прижалась ко мне. Губы сами нашли друг друга. Поцелуй был долгим-долгим, страстным, нежным, непередаваемо прощальным. Когда мы оторвались, все лицо ее было в слезах. Зашла в автобус, села у окна, и мы смотрели, смотрели, смотрели…
Сейчас – четыре. Сижу, полусонно уткнувшись в блокнот. Прошло два часа после Лениного отъезда, в течение которых мы послали друг другу с десяток sms-ок. Она докладывала чуть ли не каждый свой шаг: вот подъезжает к городу, вот приехала, пересела на городской автобус в сторону квартиры, приехала к ней. Я сидел и думал: ездит, ходит по городу, где еще недавно был я. Сейчас в квартире, где жил. В нашей квартире, в нашей третьей квартире за все время, что мы вместе. Теперь все они – не наши, и эта последняя – тоже.
Прошел все процедуры и нахожусь в зале ожидания. Самолет прилетел в 16:40, а через двадцать минут объявили начало регистрации. Позвонил Вите, предупредил его о задержке (еще раз позвоню уже из самолета, чтобы сказать точно: если вылетим в 19:10, а лету чистого времени 8:20, то в Москву прибудем в 20:30). Позвонил и попрощался с Леной. Она уже была на работе, отвезя туда оставшиеся вещи. В квартиру пришел сын хозяйки, ничего особо не проверял, забрал ключи и все. Мы попрощались, но не простились. Пока говорили о насущном, голос ее был достаточно бодрым и веселым, но как только осталось произнести последние слова, как он сразу изменился. Впрочем, наверное, со стороны я смотрелся не лучше.
Тут какие-то нововведения появились при авиаперевозках: пассажирам запрещено брать с собою кладь больше пяти килограмм, так что, к сожалению, сумку пришлось сдать в багаж. (Кстати, я тут взвесил ее – пятнадцать килограмм, и сам взвесился – сто восемь. Ужас – во я разжирел! Даже если скинуть пару килограмм на одежду, все равно очень много. Когда написал в сообщении об этом Лене, она ответила, что весы врут, а я у нее все равно лучше всех. Так приятно было, черт возьми!).
При проходе через терминал вообще была хохма: мало того, что всех заставляли снимать верхнюю зимнюю одежду (шубы, куртки, дубленки), так еще и обувь! Выдавали одноразовые целлофановые пакеты на ноги – смех и грех. Зато, в отличие от Шереметьево, можно было выйти в сторону выхода к летному полю к воротам, у которых останавливался автобус, подвозящий к самолету, и покурить. Так я и стоял у ворот, когда открылись двери, и люди стали проходить в салон. Я тоже залез, но меня выгнали: оказывается, что этим рейсом к лайнеру отвозили экипаж. Откуда же мне было это знать, если почти ни на ком верхняя одежда не указывала на принадлежность к авиации, а тотального контроля за выходом к автобусу, как в Москве, не было. Пришлось стоять на улице и дожидаться возвращения транспорта, но, остановившись у ворот, водитель двери не открыл. Почти все пассажиры вышли на улицу, а из зала ожидания вывезли девушку в инвалидном кресле, с трудом втащили в салон, и автобус снова уехал. Когда вернулся во второй раз, опять долго стоял, так что я уже начал потихоньку подмерзать. Последняя сигарета, двери открылись, я нагло первым залез в автобус, в который люди набились как в метро в часы пик.
Из самолета поближе к времени взлета позвонил Вите, отправил последнюю sms Лене и непонятно почему подумал, что этот самолет – хороший (в смысле рейса, экипажа, обслуживания) – и не ошибся. Во время выруливания вылезли экраны, по которым показывалась информация о Боинге и его безопасности (правда, потом они убрались, но хоть в этом работали). Экипаж трудился быстро и слаженно, даже обед был какой-то особенно вкусный и более обильный, чем в предшествующие полеты. Правда, на истину в этом претендовать не могу – вполне возможно, что это является моим сугубо субъективным взглядом.
Сегодня в самолете – аншлаг, а обратил внимание я на свою соседку справа.
(Практически, полпути позади, и надо бы сходить покурить во второй раз, после чего можно продолжить).
…Продолжаю. Соседка – девушка лет двадцати (а может, и не двадцати – я плохо разбираюсь в женском возрасте) как только заняла место, тут же одела наушники, включила музыку, откинулась на спинку и закрыла глаза. Высокая для женщины (примерно метр восемьдесят ростом). Сидеть ей было не очень удобно из-за длинных ног, а вот на лицо была не очень симпатична. Что привлекло внимание к ней, так это то, что она отказалась почти полностью от услуг, предоставляемых «Аэрофлотом». Салфетки для протирания рук не взяла, сок или воду тоже, от обеда отказалась. У нее с собой была большая плитка шоколада и поллитровая бутылка кока-колы. Даже не стала прикрываться выданным одеялом и использовать прилагающуюся подушку, а достала свое пальто и укуталась в него (надо сказать, что в салоне нет духоты, и скорее прохладно, чем жарко).
Решился провести эксперимент.
Конечно, сейчас мне сделать это несколько проще, учитывая, во-первых, возраст, который играет не последнюю роль, во-вторых, опыт скоро уже двухлетнего пребывания в Сети. Я говорю о попытке в какой-то мере преодоления комплекса неполноценности по отношению к женщинам. Вообще-то, по жизни я не сильно подвержен каким-то комплексам, но, как и у каждого человека, они существуют в тех или иных ипостасях, в больших или малых количествах. Так вот: моя заморочка – женщины. Тут необходимо уточнить вот что: я не имею ввиду общение с ними в принципе, а как раз стадию личного знакомства, причем один на один. Могу сколь угодно свободно чувствовать и вести себя с ними на работе, в связи с какими-то делами, в больших и шумных компаниях, но как только дело доходит до личностных отношений, тут у меня будто наложено табу и перешагнуть, пересилить себя не могу.
Долгое, очень долгое время я вообще был лишен такого рода личных контактов. Скорее всего потому, что внутренне не особо нуждался в этом (как это ни странно может прозвучать), да еще сюда примешивался страх. Когда начинаю размышлять по поводу того, откуда все это пошло, то прихожу к мысли, что эти страхи связаны с юношеством, когда неуверенность часто подменялась бравадой и хвастовством, а привязанности к девушкам (будь то сильные или слабые) неизменно заканчивались полным фиаско, причем неоднократно в очень жестоком виде.
Те, кто знают меня сейчас, улыбнутся и не поверят тому, что написано выше, потому что уверены: вокруг меня в последнее время вертится не одна, не две и не три женщины, причем никто за мной никакой закомплексованности и близко не замечает. Значит, я научился умело скрывать свои недостатки, но вся беда в том, что я-то лучше окружающих знаю себя и поэтому больше всех в курсе по данному вопросу.
Короче, суть эксперимента заключалась в том, что я решил обратиться к соседке с предложением поговорить, как-то отвлечься от нудного и долго полета. Уверен, что смог бы найти тему для беседы и не одну, благо запас знаний и эрудированности (без излишней скромности) позволяет мне так думать. Она говорить не захотела и уткнулась в свою книжку. Ну и ладно. На меня это никак не подействовало в смысле добавления неуверенности. Теперь я отношусь к таким мелким «неудачам» философически, то есть много проще: идешь по полю, наступил на коровью лепешку, обтер ногу о траву и топай себе дальше. Неприятно, но не смертельно.
Сходил покурить и попался. Когда садился на место, подошел стюард и сказал, что делает предупреждение, а в случае повторения подобного сдаст меня милиции. Правда, непонятно: где он возьмет ее в самолете? Если только в аэропорту, да и то не думаю, что будет возиться с этим. Он сказал, что предположительно прилетим около девяти, а я сообщал Вите, что полдевятого – придется брату подождать прилета да еще и то время, что буду забирать сумку из багажа…
Сижу полусонный, весь обзевался – спал-то всего пять часов, а сейчас почти два ночи. Впрочем, пора переходить на московское время – семь вечера. Значит лететь осталось около двух часов.
6 февраля
Жуткий какой-то день, весь полон суеты и неразберихи, с самого начала держит в напряжении. Но начну со вчерашнего вечера…
Самолет приземлился в начале десятого, я сразу отправил sms Лене и позвонил Вите. Тот только подъехал, потому что не ориентировался на время прилета, которое я сказал ему примерно, а узнал об этом в интернете. Довольно долго прождал получение сумки в багажном отделении, вышел на улицу, перезвонил брату. Он подъехал, я сел в машину, и покатили. По дороге рассказывал о поездке, получил сообщение от Насти, в котором она поздравляла с прилетом (ответил спасибо), поговорил долго с мамой и подъехал к дому. Вызвал Мишу, чтобы тот помог перенести вещи, так как Витя не хотел подниматься ко мне домой. Оказалось, что вещей много – брат в этот день заезжал к Насте и забрал у нее все, что я оставил перед отъездом.
Зашел домой, поцеловались с Настей, и стал разбирать вещи. Пока то да се, времени прошло много. Поговорил с Мишкой про его учебу, после чего он смылся в соседний подъезд разговаривать с подружкой. Я же залез в интернет, заглянул на почту, ответил на письма, установил себе Яхо, чтобы можно было общаться с Леной. Хотел пойти спать, но на единственной кровати лежала Татьяна и дрыхла. Я пошевелил ее, но дело кончилось тем, что она мне вынесла в коридор пуфик от дивана и подушку. Я не стал устраивать разборки ночью, постелил себе на кухне на полу – так и улегся.
Спал плохо, ворочался – очень уж неудобно было лежать, да и места совсем мало. Проспал так часов шесть, проснулся в восемь, поставил кофе и полез в Сеть. Увидел в чате Вику, но ответил на ее желание поговорить, что не сейчас. Впрочем, она и не настаивала, понимая, что мне сейчас не до этого. Зато вот Юлька нагло влезла в «аську» с намерением серьезно поговорить. Перешли в Яхо, она включила микрофон, а я все никак не мог найти свой. Сначала говорила она, а я ей в ответ лишь писал, потом нашел-таки микрофон, и разговор стал нормально-двухсторонним. Она очень волновалась за меня, много расспрашивала о том, как все было, лишний раз подчеркнула, что отношение ко мне совсем не такое, как к Лене, на что я ответил, что и у меня к ней и к Лене отношение разное – оба рассмеялись, беседа стала менее напряженной и более откровенной.
Утром позвонил Ане, говорили с ней больше часа, обмениваясь взаимными новостями и проблемами. Потом разбудил Мишу, и поехали к маме. По дороге положил деньги на телефон. Хотел положить и Лене, но в той точке, где я клал, такой услуги не было. По дороге к родителям зашли в фотоателье и сдали обе пленки на проявку и печатание. Там сказали, что у них мало заказов, поэтому могут сделать быстро. Взяли у меня номер сотового и сказали, что пришлют сообщение о готовности – вот это сервис!
У родителей весь разговор крутился вокруг Миши и его ахового положения в техникуме. Да уж, запустил он все капитально, и теперь исправить все будет неимоверно тяжело. Первым же делом отправил сына к приятелю перепечатывать тридцать листов одного из заданий, которые он должен сдавать. Завтра придется идти в техникум и разговаривать там с преподавателями, возможно даже заплатить кое-кому за то, чтобы покрыть Мишино разгильдяйство. У родителей же пришло сообщение, что фотографии готовы. Когда пошли домой, забрали их – прошло всего-то около часа.
7 февраля
Ночью, вернее уже утром, впервые после приезда поговорил с Леной в Сети и лишний раз убедился в убогости такого способа общения по сравнению с тем, что было в течение последнего месяца. Конечно, в данной ситуации хорошо, что есть хотя бы такая возможность общения, хоть что-то. Только это «что-то» настолько не похоже на реальность, что невольно угнетает.
Первый после возвращения разговор в Yahoo Messenger.
beauty (02:27:43): Здравствуй, Петр
forestwolf (04:34:10): солнышко мое, здравствуй
beauty (04:34:23): Здравствуй)
forestwolf (04:35:40): честно - в растерянности...не знаю, что сказать...как ты?
beauty (04:36:30): как-как..ни как) грущу.
forestwolf (04:36:56): Лена...расскажи...что делала вчера?
beauty (04:37:44): вчера значит: встала утром, дома ночевали только дети.. как раз в эти выходные супруг уезжал маму свою проведать.
forestwolf (04:37:55): блин....гадство(((
beauty (04:38:56): ну. Сварила курицу. Потом то мясо, что у нас оставалось на лопаточке той. Рис. Потом полы стала мыть. Все тело ломило. Ерундово
forestwolf (04:39:20): что с тобой было?
beauty (04:39:54): потом уроки с Галей… не знаю. Наверно как воздушная игрушка, когда воздух спустили) подпитки не было.. для тонуса..
forestwolf (04:40:27): угу...а еще чего?
beauty (04:40:32): потом с Олей диспут – разговор затеяли про ВОВ. У нее конференция сегодня.
forestwolf (04:41:05): по поводу чего говорили?
beauty (04:41:09): ей хотелось ощутить себя внутри знаний о войне. Новое поколение совсем на этом не воспитывается, так как мы(
forestwolf (04:41:35): да...это точно..
beauty (04:41:44): им теперь тяжело проникнуться. Нам было проще.. помнишь сколько фильмов, воспоминаний очевидцев. Вся наша жизнь была этим проникнута.
forestwolf (04:42:44): вот именно...знаешь..я тут смотрел учебник школьный – там про ВОВ листов 10 было...про всю войну...вот так их учат((
beauty (04:43:26): ну да. Никакого патриотизма. Потом супруг приехал. Я его громко так «Петром» назвала ..случайно.
forestwolf (04:43:34): оппа
beauty (04:45:04): замяли. Не стал ничего выяснять. Промолчал. Потом ездили на работу вечером. Оле нужно было в интернет. Ну и все. Сон. Подъем. Утренняя варка супа, сегодня – горохового. А как ты день провел? Так в какую смену работаешь на этой неделе?
forestwolf (04:45:44): гороховый - это хорошо))… пришла пора мне рассказывать, да?
beauty (04:45:53): ну да) очередь наступила
forestwolf (04:46:17): хорошо Лена...честно говорить? Как есть?
beauty (04:46:53): если б я знала, что «гороховый – это хорошо»!!! Если б я только знала...я б тебе только его и готовила бы) говори как есть)
forestwolf (04:47:07): Солнышко мое..не печалься...еще сготовишь)
beauty (04:47:50): ловлю на слове – попробуй только его отправить на медленную смерть в холодильник!!! (суп))))
forestwolf (04:48:06): ремарка такая...как только появился сейчас, тут же со мной заговорила в мессе моя доча чатовская...привет тебе большой от нее
beauty (04:48:17): взаимно)
forestwolf (04:48:23): да что ты...ни за что!!
beauty (04:48:47): знаем-знаем.. (ворчу)...КАК вы все поедаете(
forestwolf (04:48:56): ворчушка моя)) взаимно не получится...я сказал ей, что ушел к тебе...мы не говорим уже с ней
beauty (04:49:15): ну и ладно). Тогда мысленно – взаимно)
forestwolf (04:49:53): а Вы, женщина, готовите как на полк солдат (пожаловался)...я стал на пузырь похож - вот как растолстел(((
beauty (04:50:21): это не из-за меня. Я повторяла неоднократно и сейчас утверждаю – это тортики Ваши. ...с газировкой. Сладкой..
forestwolf (04:50:34): вредная...
forestwolf (04:50:52): передал ей привет)
beauty (04:50:57): нееее.... я покладистая..
forestwolf (04:51:05): ну ладно...теперь о главном
beauty (04:51:09): было б только на что меня покласть))
forestwolf (04:51:35): ты...ты не покладистая...ты самая лучшая у меня!!
beauty (04:51:44): угу)
forestwolf (04:52:29): какая гадость!!! Какая гадость этот ваш интернет...по сравнению с реальной жизнью((
beauty (04:52:46): верно.
forestwolf (04:52:59): Лена - почему не обедаешь?
beauty (04:53:07): пойду)
forestwolf (04:53:21): письмо от меня видела?
beauty (04:53:36): да) А ты ответ от меня? Видел? Почему ж так долго самолет летел? Странно
forestwolf (04:53:57): я не заходил еще на почту - сразу к тебе)) смс получала?
beauty (04:54:07): смс получала)
forestwolf (04:54:30): вот и я не понимаю, почему он так долго летел... ты сейчас пойдешь? На обед?
beauty (04:54:48): нет
forestwolf (04:54:55): когда?
beauty (04:55:03): когда получится)
forestwolf (04:55:29): так.....и будешь голодной и злой любимой...да?
beauty (04:55:56): )) Петр, мне нужно 5 минут. Хочу комп отнести на четвертый этаж, пока они там. Ок?
forestwolf (04:56:07): давай, не надорвись там...целую
beauty (04:56:19): целую. Приду – стукну
beauty (05:02:54): ну все. Осталось вещи в час отвезти домой. Пока там не будет никого) рассказывай. Где ты? Как ты? Во сколько на работу? Что ел?
forestwolf (05:04:40): спасибо за письмо..(курил, пока тебя не было) рассказывать сначала все?
beauty (05:05:18): да)
forestwolf (05:05:41): слушаюсь, моя госпожа) итак.....
beauty (05:05:55): вся во внимании
forestwolf (05:06:44): самолет еще бежал по взлетной полосе, а я уже включил телефон и отправил тебе смс. Позвонил Вите...он схитрил – узнал о времени прибытия по инету, так что подъехал вовремя, а не заранее
beauty (05:07:04): схитрил) дальновиден просто)
forestwolf (05:07:13): точно
forestwolf (05:10:06): пока дождался багажа...не так быстро это было, как когда мы твой получали… поехали домой...по дороге рассказывал Витьке, как провел месяц, звонил маме...получил от нее разговор минут на 15...больше о Мише… приехал...вызвал сына вниз, чтобы он помог вещи перенести (Витя в этот день заезжал к Насте и забрал мои вещи оттуда). Настя бросилась в объятия, когда зашел
beauty (05:10:17): )
forestwolf (05:11:14): больше никто из комнаты не вышел...даже не поздоровались. Пока разобрал вещи, пока то да се...потом долго беседовал с Мишкой по поводу его дел
beauty (05:11:21): как он? В каком состоянии дела?
forestwolf (05:13:24): дела паршивы...это еще мягко сказано...но он-то как обычно говорит, что все нормально, все под контролем...но по порядку..спать хотелось жутко...почти сутки, как не спал...а ложиться было некуда - на кровати спала Татьяна, а с ней рядом лечь я могу только под страхом смертной казни
beauty (05:13:45): (
forestwolf (05:15:24): попытался растолкать ее, сказать, что хочу спать – бестолку ...она даже не обратила внимания на меня, поэтому и сидел долго...и в инет залез...и смс тебе послал… когда все же растолкал, она вынесла в коридор пуфик от дивана, подушку, одеяло и закрыла дверь в комнату. Лег спать на полу на кухне...не раздеваясь вообще
beauty (05:15:45): ясно( пуфик – это что?
forestwolf (05:16:04): пуфик – это типа матраса
beauty (05:16:09): а.
forestwolf (05:16:51): спал плохо...места было мало, лежать неудобно...кухонька ведь у нас очень маленькая, тут и примоститься негде...
beauty (05:17:18): /
forestwolf (05:20:43): проснулся через 5 часов… весь невыспанный и разбитый напрочь. Поставил кофе...залез в инет...тебе посылать ничего не стал...ты же дома...не хотел, чтобы телефон твой звенел, когда муж рядом. Закачал Яхо на комп...открыл его...сразу Юлька заговорила (одиночная), включила микрофон – очень хотела поговорить...пока я нашел свой...короче, поговорили с полчаса.. она и про себя рассказала...и про свои дела с Васей...но немного...смысл в том, что так и не рассталась с ним
forestwolf (05:24:17): а про нас...она не верит, что у нас что-либо получиться может...переживает, что мы такую кашу заварили, а теперь расхлебываем. Позвонил Аньке...с ней говорили около часа..у нее как всегда много личных проблем...и об этом поговорили тоже. Звонила Светка...та, что из Медведково. Потом разбудил Мишу, и мы поехали к родителям. По дороге положил деньги на телефон и сдал пленки в проявку
beauty (05:24:28): хорошо
forestwolf (05:25:43): там сказали, что заказов мало, могут сделать быстро...оставил там номер сотового, они обещали прислать смс о готовности. Прислали, кстати, через час уже, когда мы у родителей были
forestwolf (05:26:01): теперь об Мише. То, что рассказала мама
beauty (05:26:58): что она рассказала?
forestwolf (05:28:03): там у него полный завал...по нескольким предметам вообще ничего не сдано...только когда я позвонил, он стал немного шевелиться, да и мама ему очень много помогала по мере возможностей, но сейчас сдала его из своих рук в мои и отошла в сторону – устала с ним бороться...он же вместо благодарности бабушке только огрызался, как будто ему зло делают, а не помогают
beauty (05:28:42): о-хо-хо.(
forestwolf (05:29:00): сегодня утром надо ехать к нему в техникум, говорить с преподавателями, умолять о том, чтобы приняли у него работу, давать взятки...
beauty (05:29:19): мда.
forestwolf (05:32:04): короче, еще и на бабки попал...но не факт еще, что это поможет...если он сам не захочет, все труды мамины и мои бесполезны. Вчера проконтролировал его...он съездил в два места, кое-что взял для экзаменов, сегодня пойдет учиться, а я пойду к его классной (та, которая мамина знакомая) и с ней пойду по учителям...не знаю, что из этого выйдет. Факт в том, что мне придется уйти раньше положенных полдесятого
beauty (05:32:22): что-то да выйдет. Они на тебя спустят пары. Готовься. Потом, может, когда поостынут – то пожалеют вас и дадут шанс.
forestwolf (05:32:30): в общем, куда ни глянь - полная жопа((
beauty (05:32:45): кошмарно все.
forestwolf (05:34:25): знаешь, солнышко...ни Татьяна, ни теща мне ни слова еще не сказали...ну это ладно – я и сам не шибко расположен говорить с ними...но все их действия....начинаю потихоньку закипать...смогу ли сдержаться и не взорваться – не знаю...любому терпению и чувствам есть предел
beauty (05:35:02): Петр. Конечно, у тебя есть все права там жить, и пусть они это проглотят.
forestwolf (05:35:48): пока держусь...а там...трудно сказать, на сколько меня хватит. Они проглотят...никуда не денутся...только такие условия мне создадут, что я сам сбегу
beauty (05:36:11): и еще. Устрой себя поудобнее. Это я так хочу. Плевать. Не хочет она по иному – пусть сама спит на кухне… коза драная.
forestwolf (05:36:30): это ты так хочешь? Или это в смысле я так хочу?
beauty (05:36:55): я хочу, чтоб ты там был в уюте. А на нее покакать мне.
forestwolf (05:37:38): какой тут может быть уют, Лена....какой вообще может быть уют...не с тобой если..
beauty (05:37:55): да, уж. Блин(
forestwolf (05:38:19): ладно...разберемся теперь о фотках – забрал их уже) почти все получились хорошо
beauty (05:38:41): о! Ясно)
forestwolf (05:39:20): уже отсканировал их, но сканировал по 4 – надо еще порезать по одной и тогда могу потихоньку посылать их тебе
beauty (05:39:53): да! Я с утра рассматривала те, что с Ларискиного фотоаппарата... на дискете.. тоскую я(
forestwolf (05:39:58): как бы мне хотелось, чтобы можно было сесть рядышком, обнять тебя и смотреть их вместе..
beauty (05:40:19): ..теперь печалюсь (читай реву)
forestwolf (05:40:44): Лена...держись, родная..мы прорвемся – верь мне
beauty (05:40:49): угу. Лариска с утра звонила.. поддержать.
forestwolf (05:41:02): молодец она!
beauty (05:41:45): да уж. Мечтает, видать, меня пристроить в столицу, чтоб потом ночевать, когда станет на старость путешествовать) знаю я ее дальновидную заботу) .. Лариски той..
forestwolf (05:42:10): а я просмотрел фотки неоднократно...там есть одна, где я сам себе очень понравился (где ты меня в бургерной снимала)
beauty (05:42:35): ) значит в нашей бургерной - получилось?) великолепно)
forestwolf (05:42:47): Лен...мы ведь приютим ее под старость, если в гости приедет, правда?)))
beauty (05:43:04): приютим-приютим.. куда ж без нее.
forestwolf (05:43:09): )
forestwolf (05:43:36): а ты… ты, солнышко, как обычно, лучше всего смотришься на нескромных фотках))
beauty (05:44:04): ну вот. А остальные 30 штук я опять, видать, запортила отсутствием фотогеничности)
forestwolf (05:45:55): есть не очень удачные фотки, не спорю...только каждая – это такая память...сразу вспоминается момент, когда снимали и все сопутствующее этому… каюсь...детям показал наши фотки (не все, конечно) и по ним рассказал о поездке
beauty (05:46:12): хорошо.
forestwolf (05:47:12): ты куда-то собиралась в час? Отвозить вещи? Так ЧЕВО?)))
beauty (05:47:24): еще не час)
forestwolf (05:47:34): ага
beauty (05:48:10): закажу такси. И повезу чудо-печку и прочее) чтоб не объясняться) откуда я с таким переездом)
forestwolf (05:48:40): блин...что-то я разболтался в одиночку...а ты как-то не очень...ну понятно
beauty (05:49:27): да ну?) а с чего мы начали-то? Сегодняшний разговор)
forestwolf (05:49:48): с чего? С того, что я буду болтать?))
beauty (05:50:05): с отчета о моем прожитии предыдущего дня)
forestwolf (05:50:13): помню
beauty (05:50:38): так что все новости ты уже выслушал) Плохо без тебя, Петр. Трудно привыкнуть.
forestwolf (05:51:10): блин...почему-то все время получается, что новостей у меня бывает больше, чем у тебя...или ты не все рассказываешь...не подробно.. плохо, Лена
beauty (05:51:54): ок) обещаю подробненько) только нет у меня такого дара рассказчика, как у тебя)
forestwolf (05:52:43): ну...для меня-то ты можешь постараться, солнышко! Мне ведь о тебе все-все интересно знать – самые мельчайшие подробности
beauty (05:52:47): я так и не поняла. Ты на работу во вторую смену? И как это в моем времени?
forestwolf (05:53:50): да, во вторую...это значит, что в принципе вся ночь у меня свободна для общения с тобой...только иногда еще и спать надо, правда ведь?
beauty (05:54:26): правда. И спать, и есть. Как продукты доехали? Не попортились?)
forestwolf (05:55:06): мне думается, что мы так построим дела...я буду приходить с работы и ложиться спать...а под утро просыпаться и к тебе под сладенький бочок...да и у тебя тогда с утра будет время поработать
beauty (05:56:05): ага) я тебя люблю, Петр.
forestwolf (05:56:20): продукты доехали...правда, одна банка с икрой треснула, и растеклось все по целлофановому пакету, в который она была завернута – ничего не испачкала
beauty (05:56:37): вот же блин
forestwolf (05:56:50): люблю тебя
beauty (05:58:00): докладываю: телефон зарядила сама. На работе. Сейчас заплачу за него и перед своим сном буду закидывать смс-ками
forestwolf (05:58:03): доклад принят) пися пока молчит...но еще пару дней и взвоет о тебе...а так и будет – я знаю
beauty (05:58:53): да. Моя уже...ну... я ж натура нетерпеливая и активная))) надо – не надо.. главное – быстродействие))
forestwolf (05:59:49): ты моя прелесть) сижу и улыбаюсь
beauty (06:00:44): так. У меня уже час, это – 13, у тебя значит – 4 утра.... а ты уже на ногах( вернее – на табуретке. Ох, я тебя брошу сейчас.(.. тут одного((((( когда уеду.
forestwolf (06:01:55): не 4, а 6. Что поделать, если надо ехать...но ты ведь вернешься, правда?
beauty (06:02:31): вернусь, но не раньше, чем через час.
forestwolf (06:02:58): значит, я буду ждать. Я всегда тебя буду ждать, любимая
forestwolf (06:03:21): ой...что это я написал?
beauty (06:03:35): о-хо-хо.... ждать – не значит жить(.... печалюсь.
forestwolf (06:03:55): вот!!!!! И я об этом...глупость написал(((
beauty (06:04:26): Петр. Мне пора(
forestwolf (06:04:56): ну... (оправдываясь)...я имел ввиду – с работы тебя ждать – во!
forestwolf (06:05:05): иди, Лена
beauty (06:09:59): ушла. Вернусь. Целую.. нежненько-пренежненько
forestwolf (06:15:33): как у автобуса в аэропорту...я не забуду тот поцелуй. У автобуса, который увез тебя....
forestwolf (08:13:15): Лена, ну где же ты?
forestwolf (08:14:50): хорошо, что позвонила и предупредила. А то сижу как дурак 2 часа и жду тебя, а времени дальше сидеть не осталось. Жаль, что больше не поговорим сегодня. Жаль...
forestwolf (08:15:06): Целую, солнышко
Все заканчивается вот этим письмом, которое написал на компьютере и сохранил, поскольку в этот момент послать его не мог, а отправил на день позже.
«Здравствуй, Лена.
Полдня сегодня мотался по Мишкиным делам, только что приехал домой. На самом деле все у него не просто плохо, а катастрофически плохо. Сейчас даже трудно сказать, после моих разговоров с его преподавателями, реально ли ему за несколько оставшихся дней досдать все хвосты. Тут кроме всего прочего будет много зависеть от него самого: насколько он будет настырен в желании достать учителей до печенки, чтобы хоть как-то исправить положение.
Все плохо с ним, Лена. Под очень большой угрозой продолжение его образования. Если же вылетит, сама понимаешь, чем это грозит.
Леночка, пока внезапно вспомнил: раз ты отдала компьютер, как там все вышло? Пришлось ли тебе доплачивать за ремонт, а если пришлось, то много ли?
Мишка, паршивец, напортачил что-то с Windows, теперь комп тормозит по-черному, работает еще хуже, чем твой, все время выдает какие-то ошибки, некоторые программы работают, некоторые даже загружаться не хотят. Надо бы поковыряться, попробовать исправить или на крайняк переставить систему заново, но не хочется этим заниматься среди недели, да и времени нет на это. К тому же, раз собрался покупать новый большой винт, нет смысла что-то делать с этим.
Сегодня довольно много мотался по городу (доехать до техникума надо тремя троллейбусами, две пересадки делать… короче, хлопотное это занятие), только дело совсем не в этом. По дороге стало плохо. По-настоящему плохо. Сейчас немного отпустило, но не до конца – видимо, теперь суждено долго находиться в таком состоянии. Проезжая по улицам, знакомым с детства, глядя на них из окна, я понимал, что ничего этого мне не надо. Будто впервые в жизни попал в места, которые видел во сне: они и знакомы, и чужды одновременно.
Мне не нужны эти улицы. Мне не нужен этот город, дом (тот или этот), машины, троллейбусы, метро… Не нужны знакомые и друзья, надоедливые звонки по телефону, шумная толкотня на тротуарах. Мне ничего не нужно, понимаешь? Этот город… он знакомый и незнакомый одновременно, он родной с детства и совсем чужой, будто приоткрываются дальние уголки памяти, где детские воспоминания так кристально чисты, где нет места своим и чужим, хорошим и плохим, нужным и нет – он просто есть: тот город детства, в котором я родился и вырос, которым всю жизнь гордился, в который был беззаветно влюблен. Мне больше не нужен он. Мне ничего не надо в мире. Он пуст и никчемен. Постель холодна и одинока.
Все не то и все не так без тебя. Я люблю тебя. Я тебя очень люблю. Прости за банальность, но я жить без тебя не могу.
Боже…как же все внезапно навалилось… хоть кричи, хоть вой. Леночка, солнышко мое – я хочу к тебе. Плевать мне на все и на всех, не хочу жить без тебя. Пусть провалится в преисподнюю эта Москва со всеми ее достоинствами, если нам не суждено быть вместе тут. Я на все согласен и все приму, но с одним условием: чтобы ты всегда была рядом. Знаю, родная, тебе сейчас не легче, и я, как мужчина, как сильный пол, должен был бы поддержать тебя, а я… а я что-то расклеился совсем. Ты простишь мне эту слабость, Лена? Поверь: я очень сильный, когда ты со мной. Только сейчас ты далеко, и это настолько дерьмово…
Мне не хватает тебя во всем. Твоих глаз, рук, губ. Твоих слов, ласк, нежности. Твоего тела, любимого до безумия. Я даже мысленно не представляю, как теперь жить. Ждать целый год до новой встречи? Это можно с ума сойти…
Лена.
Я хочу к тебе. Не сегодня. Не завтра. Это нереально. Увязать бы все дела, закончить со всем и тогда… тогда я буду свободен.
Ты знаешь: все зависит от тебя. Я – весь твой. Околдованный и привороженный.
Я люблю тебя, Лена.
Петр.»
Есть мысль попробовать хотя бы приблизительно посчитать, какое количество часов мы за этот месяц провели вместе – этакая своего рода статистика. Единственное, что на это потребуется определенное время, но я все равно буду перечитывать то, что написал, – вот заодно и посчитаю.
Посчитал, конечно, примерно – получилось 147 часов.
147 часов счастья.
04.01-07.02.2005 Москва-Находка-Москва
* * *
Это - Сеть часть VII - история любви
© Copyright: Розин Марк, 2005
Свидетельство о публикации №205042100213
Свидетельство о публикации №205042100213
Рецензии