За любовь и свободу!

За любовь и свободу!

“Сентябрь – праздник, который всегда с тобой”
Б. Гребенщиков

- Так ты мне расскажешь что-нибудь определенное? Откуда появился этот странный тост? И что значит - свободная любовь? Или будешь ходить вокруг или около? – молодая девушка беззаботно несла всякий вздор, но неожиданно заинтересовалась предметом, о котором я толковал. Ей показалось, что в этой истории должна быть интрига. – Давай присядем на этот пень и выпьем пива. А то оно будет теплым.  – В природе стоял душный вечер августа, дыша зноем раскаленного песка и одновременно влагой широкой медлительной реки. Прекрасными во всех отношениях оказались несколько глотков холодного пива, купленного здесь неподалеку в местном магазинчике. Этот крохотный магазинчик отличался приемлемыми ценами. А главное, в нем всегда можно было купить холодное пиво. Мне не могла не нравиться столь юная и прелестная особа, а тем более тема нашей беседы была так наивно прекрасна, что меня посетило вдохновение, и я превратился в рассказчика, что случалось со мной крайне редко.
- Я не сказал, за свободную любовь. Я сказал – за любовь и свободу! - Я присел рядом под кронами широкого дуба и стал рассказывать.

- Это случилось в самом конце лета или, может быть, в самом начале осени. В этом году осень начиналась раньше обычного. Хотя листья были желтыми только лишь на березах и липах, в воздухе пахло прохладой. Дул холодный ветер, который нес по небу кучевые облака, почерненные внизу и разделенные между собой ярко-синими кусками неба. В этом эпизоде, может быть, не было ничего необычного или удивительного. Обычные романтические приключения, которые случаются с каждым. Всего два дня осени смогли вместить в себя ощущения какой-то несбывшейся мечты, какой-то недосказанности, как это порой бывает. Как будто мечта показалась где-то совсем близко, так рядом, а я - как всегда не поверил, не захотел лучше разглядеть. Какая она, мечта? Непонятно. И все было, как обычно. Обычный вечер, обычные девушки, обычные разговоры и танцы. Много осенней музыки – много раз подряд. – Я сделал передышку и выпил залпом пол банки. Пиво ударило в голову и придало вдохновения.

- Вечером того дня мы тронулись с приятелем на берег Волги и успешно доехали до конечной остановки минут за сорок. Дальше пришлось идти пешком, и мы двигались по шоссе, которое должно было вывести нас к намеченной цели. Конечной точкой этой поездки стали два небольших домика на обычной базе в пяти минутах ходьбы от Волги. В тот вечер было прохладно, и купаться мы не собирались. Перекусив, мы вышли прогуляться и только тогда обнаружили, как безлюдны узкие аллеи между серых деревянных домиков, в которых, не смотря на жуткие неудобства, в жаркие дни в большом количестве ночевали отдыхающие. Сейчас нас это мало беспокоило. Мы шли навстречу приключениям – быть может, и новым знакомствам с прекрасной половиной человечества.
- Другими словами, пошли на съем? – вставила доселе немая собеседница, выдвигая вперед загорелые ноги в красных шортах.
- Упаси нас боже! – Воскликнул я. Женщины – всего лишь маяк на нашем извилистом пути. Приключения на этой дороге – что может быть романтичнее? И не перебивай меня, - возмутился я.
 - Ну ладно, продолжай, - девушка закусила верхнюю губу и состроила гримасу.
- Так вот. Когда мы слегка перекусили, пропустив предварительно по рюмке, мы обнаружили полное отсутствие сигарет. Да, каюсь, я плохо подготовился, а мой друг – еще хуже. Он не взял в дорогу ничего, кроме денег (хотя это само по себе очень не плохо), а все магазины уже были закрыты. И это не было удивительным, потому что мы приехали, когда на улице уже стемнело. – Я неторопливо достал сигарету и закурил.
- Мы вышли на улицу, и пошли по круговой аллее, выходящей на берег. Надо сказать, что аллея была слабо освещена и безлюдна. Мы посмеялись в душе сами над собой. И вдруг на нашем пути оказались замечательные создания. Их было трое. Они были одеты, как и подобает быть одетым девушкам в это время дня. Короткие теплые куртки  выгодно подчеркивали стройность их фигур. Но больше ничем особо примечательным они не выделялись. Они были не высокими и не маленькими, ни худыми и не толстыми. На их лицах не выражалось ни агрессии, ни излишнего любопытства или высокомерия. Мы попросили сигарет, и они живо откликнулись и предложили тут же на лавочках их раскурить, что было для нас очень мило, хотя и неожиданно. Над маленьким деревянным столом, врытым в землю, висел небольшой тусклый фонарь и лиц девушек я не мог рассмотреть. Они были очень рады знакомству с нами, как будто долгое время находились взаперти.
После нескольких фраз мы быстро познакомились, хотя имен я сразу не запомнил. Как-то вылетело из головы. А сейчас уже не помню. Мне кажется, ту девушку, что понравилась больше моему другу, звали Инна. Она была в темном спортивном костюме с продольной белой полосой на брюках и куртке. Держалась она прямо и открыто смотрела в глаза. У нее была короткая стрижка, из-за чего она была очень похожа на подростка. Только еле уловимое женское очарование, проявляющееся в ее движениях и манере держаться, выдавали в ней женщину.
Другая девушка понравилась больше мне. Как мне кажется, ее должны были звать каким-то задумчивым именем, например Анюта. Как жалко, что я этого не помню! У нее были большие голубые с зеленоватым оттенком глаза, которые смотрели грустно и поверх собеседника. Я замечал по себе, что иногда очень трудно смотреть человеку прямо в глаза, хотя бы потому, что глаз двое, а сфокусировать взгляд можно лишь в одну точку. И при пристальном взгляде на собеседника трудно сосредоточиться на предмете, о котором говоришь. Когда она смотрела на тебя, казалось, что она видит меня внутри. При этом взгляд ее оживал, и в них играли солнечные зайчики, которые весело суетились в игре друг с другом. Третья девушка, скажем Оксана, была немного не в себе, и отвечала как-то невпопад. Как я узнал позже, она сильно перебрала днем, и ее разморило на солнцепеке. А подруги не смогли вовремя уложить ее спать. Она постоянно хохотала и пошатывалась, отчего мне становилось немного страшно за нее.
Да, через десять минут мы пошли купаться! То, что это предложение поступило от девушек, сразу покорило наши неподкупные сердца. На улице было холодно. Кроме того, дул сильный пронизывающий насквозь ветер, который гнал на берег высокие волны. Для меня осталось загадкой, что заставило их решиться на такую холодную ванну. Мы купались в метрах пятидесяти друг от друга, потому что они купались голышом в стороне от нас, чтобы не намочить одежду. Я с некоторой нерешительностью вступил в воду и решил сразу поплыть, чтобы быстрей согреться. Волга хранила еще в себе остатки накопленного за лето тепла. Вода была не слишком холодная. Мой друг плавал очень хорошо и уплыл далеко вперед. Я вышел через пять минут. Я посмотрел в сторону, откуда исходили крики, но в темноте ничего нельзя было разглядеть. Я быстро оделся на мокрое тело, и мне сразу стало теплей. Я неторопливо закурил в ожидании остальных, испытывая приятные ощущения от покалывания тысячи иголочек во всем теле. Через десять минут девушки вышли из укрытия темноты, и я удивился произошедшей в них перемене. Они были свежими и веселыми. Мокрые волосы делали их более домашними. Непосредственность придавала им определенный шарм. Они начали предлагать наперебой различные варианты продолжения вечера. Как я узнал позднее, Инне и Анюте (как я теперь их буду называть) так и не удалось уговорить подругу идти спать, хотя та пошатывалась всю дорогу. И Оксана большую часть вечера провела с нами, иногда вставляя что-нибудь невпопад и пытаясь любыми способами проявить свое присутствие.
Мы отправились к нам продолжить вечер.  У нас ничего не было из продуктов быстрого приготовления, кроме хлеба, двух банок консервов и наполовину полной бутылки водки. Очень хотелось быстрее согреться, пока холод не проник глубоко внутрь организма. И мы согрелись, быстро опорожнив остатки бутылки из граненых стаканов. Мне не очень нравится, когда молодые леди пьют водку, но сегодня и сейчас мне это импонировало. Тотчас заиграла музыка “Осенний джаз”. На кассете, которую поставили девушки в кассетный магнитофон, оказался концерт Анжелики Варум, который назывался по имени этой песни, если я ничего не путаю. Там были в основном медленные лирические композиции, которые трогали за душу. Про художника, который рисует дом, про старый двор, про осень и дожди и все в том же духе. На весь вечер и Волга и лес вокруг олицетворялись и с художником, и старым двориком, и осенью. Казалось, действительный и вымышленный миры вдруг стали соприкасаться и где-то пересекаться, отчего на душе становилось то грустно, то светло. Девушки постепенно разговорились. В полотенцах, намотанных на голову, они были похожи на восточных красавиц. Мой друг достал еще одну бутылку водки, про которую он неожиданно вспомнил. И тогда Инна с Анютой стали наперебой рассказывать о своей жизни.
Насколько я понял, они жаловались нам о том, как плохо им живется. Ей богу, я понимал их. У них отняли свободу, которая вернулась к ним в этот вечер, и они наслаждались ею. Я верил им, а это так же приятно, как говорить правду, что мужья у них – настоящие деспоты, и не позволяют им самостоятельно шагу шагнуть. То есть у них (мужей) все под контролем. Меня удивило, конечно, почему же сегодня они остались без такового, но они это сумели объяснить их занятостью на сегодняшний вечер. А завтра они вернутся, чтобы забрать их в город. Сегодня как раз последний день отдыха, и поэтому им весь день было грустно и одиноко до тех пор, конечно, пока не появились мы.
Меня и моего друга очень поразил тост, который произнесла Анюта. Он был настолько длинным и сумбурным, что привести его в первоначальном варианте я теперь не смогу, а смогу только по запомнившимся мне отрывкам. Тем более было неожиданным то, что она произносила его с банкой из-под кильки в томатном соусе, куда была налита водка. В тот раз ей не хватило стакана, но зато каким был тост!
Моя  скучающая спутница тотчас повернулась на пне в мою сторону и открыла рот, как будто стараясь записать его в своей памяти.
- Мальчики! Я бы хотела выпить за Вас. Я уже говорила, какие Вы замечательные. Скромность и достоинство – вот самые необходимые качества настоящего мужчины. – Она задумалась, зачем-то посмотрела в свою банку и продолжила. – Но я хотела сказать не об этом. Я подумала, что наша встреча не просто случайность. В этом есть знак! Мы встретились для того, чтобы я могла высказать все, что мне давно хочется сказать. Мы совсем не знакомы, и в этом - огромное преимущество. Я могу высказать сейчас все свои мысли, которые меня волнуют. Вечер еще длинный. – Анюта разволновалась, и во время своей сумбурной речи часто переминалась с ноги на ногу. Но затем она вскочила на свой стул и попросила, чтобы все встали.
- Я хотела бы сказать, что вся наша жизнь – как алый цветок шиповника. Он столь же прекрасен, как и колюч. Вот он расцветает – это, значит, в жизни человека появилась любовь. Любовь питает его всю жизнь. И даже, когда лепестки увядают, любовь все равно продолжает жить, потому что человек долго помнит о ней, помнит о том  - какая она была раньше. – Какая то грусть прозвучала в ее последних словах, и мне показалось, что она глубоко несчастна в свои двадцать пять, а может двадцать шесть лет.
- Я предлагаю выпить за любовь, не вечную, а памятную любовь, которая есть и хранится в душе каждого, и всякий о ней знает. Я лишь хотела напомнить Вам об этом. И еще о свободе. Без свободы нет настоящей любви, которую будет беречь человек. Такая любовь недолговечна. Итак, за колючий и алый веток, символ любви и свободы – подытожила она, утаив от присутствующих, для чего нужны шипы у цветка, и обвела всех присутствующих теплым дружественным взглядом.
- За любовь и свободу, - поддержал я, соображая, что алый цветок тут совершенно не при чем.
- Браво! - закричал мой друг, - хлопаясь своим стаканом со всеми.
- Молодец, Анютка! - Закричала третья девушка, выходя из своей глубокой задумчивости, хорошо сказала.
- Я, как все присутствующие, действительно был тронут до глубины души, тем более что после выпитого наши сердца были открыты и в едином порыве стремились к чему-то большему и лучшему. Анюта раскраснелась. В заколке на ее затылке я только сейчас заметил цветок шиповника, который очень подходил к ее светлым волосам. В тот момент видимо я окончательно влюбился в автора замысловатого тоста и хотел что-то сказать ей, но она как-то сразу стали грустной после неожиданного эмоционального всплеска. По тайному соглашению мы стали танцевать. Она сложила голову мне на плечо, и я чувствовал, что ей сейчас хорошо. Быть может, в том не было моей заслуги, но все равно было приятно. Вторая пара кружилась где-то рядом, но не мешала нам. Я пытался несколько раз поцеловать Анюту, но она отстранялась или поднимала свою тонкие длинные пальцы, чтобы сжать мои губы. И как будто я чувствовал, что она хочет сказать: «Не спеши. Смотри как все прекрасно. И без поцелуев. Надо только остановить эту ночь. Эту песню. Это мгновение…»
Я знал, что это не возможно. Кассета с осенним джазом шла по третьему кругу. Песни, удивительно подходящие нашему настроению, какое бывает, когда надолго прощаешься с чем-то, лились из открытой в ночь двери маленького деревянного домика и неслись по аллее навстречу случайным путникам, если бы таковые там оказались глубокой ночью. Воспользовавшись возникшей паузой, я решил сходить за водой для чая и позвал с собой Анюту. Та почему-то отказалась. Меня это очень удивило и расстроило, но я не растерялся и попросил составить мне компанию свободную Оксану. Она почти не танцевала. Она расположилась на улице и дышала свежим воздухом. Она согласилась. В принципе идти было недалеко, и непонятно зачем мне понадобилась компания. Воспользовавшись темнотой кухни, я сделал несколько неуверенных попыток соблазнить длинноногую красавицу, но потерпел неудачу. Она то хихикала, то вновь становилась серьезной, так что я пожалел позже, что затеял это. Когда я ступил за порог дискотеки, мой друг кружил в медленном танце сразу с двумя девушками. Он был высок ростом и широкоплеч, и они обе пристроились у него на могучих бицепсах. Я почувствовал некоторую ревность, но отцепить Анюту даже не пытался. Они оторвались от него сам, как только закончилась очередная песня.
- И когда веселье как-то спало, мой друг решил сходить за водкой. С моей точки зрения это было вполне своевременным действием. Но все равно, мы просчитались. Чтобы не ходить второй раз к охраннику, он взял сразу две подозрительные “чебурашки” в бутылках темно-зеленого цвета. Водка была теплой, и невозможно было определить ее качество. Но дело было не в водке, как оказалось потом, а в закуске. Точнее сказать, в ее полном отсутствии.
- Водка сама по себе вещь очень калорийная, - повторял мой друг, открывая зубами белую полиэтиленовую пробку.
- Чувство голода после выпитого сильно притупилось, тем более что еды взять было все равно негде. Краем глаза я замечал, что девушки пьют мало, больше налегая на чай с лимоном. Надо было бы притормозить, к сожалению, мы с другом поняли это слишком поздно. Вообще у нас было принято напиваться, и в этом заключалась та самая знакомая многим проблема. На какое-то время я потерял контроль над окружающей действительностью. Мне показалось, что это продолжалось недолго. Мы шли по аллее мимо серых домиков. Я плелся сзади и спрашивал, куда мы направляемся.
- Мы отводили девчонок, потому что они нас попросили об этом. Еще они хотели взять новых кассет, но не нашли вроде. Как только они уложат спать Оксану, они сразу вернутся, - устало отвечал он.
- Сомневаюсь, - отвечал я, плетясь сзади друга, чувствуя сильную слабость и тошноту.
- Последнее, что мне запомнилось в тот вечер - это полная луна. Она светила очень ярко и позволяла нам пробираться по узкой тропинке через множество закоулков. Когда я зашел в свою комнату, в которой было не меньше четырех железных кроватей с провисшей панцирной сеткой, я отметил, что в ней было очень светло от лунного света. Он был таким синим, и мне показалось это очень странным.

- Так значит, ты позорно уснул, алкоголик, - обнаружила себя моя спутница. Она уже потеряла всякий интерес к моему рассказу. Действительно, ничего необычного. Напились и уснули. Дай мне еще пива! – растянула она последнее слово.
- Да, то, что происходит или происходило с тобой, всегда кажется наиболее значимым. Но ведь ты сама просила, – возмутился я, - события, о которых я рассказывал, казались мне романтическими приключениями.
- Продолжай, - сказала девушка.
 
- На следующий день была солнечная погода. Мы шли с другом по берегу Волги, предварительно побывав в магазине и захватив бутылку шампанского, и наслаждались прекрасным видом на Волгу. По ярко-синему небу летели кучевые облака, почерненные внизу. Дул прохладный ветер. На желтом пляже, залитом солнечным светом, никого не было. Только где-то вдалеке виднелись одинокие фигуры местных обывателей.
- Так приходили вчера девчонки, или нет? - спросил я у друга, располагаясь на качелях. С утра у меня появилось какое-то чувство вино перед нашими таинственными незнакомками. И не только потому, что я проснулся с запахом перегара во рту и тяжестью в голове. И не только потому, что вечер так неожиданно закончился.
- Я заснул, - неохотно отвечал друг, опрокидывая пенящейся напиток себе в рот.
- Я так и понял, - отозвался я.
- Давай сходим к ним в гости, - предложил он, а может быть, я после недолгих разговоров о сегодняшней погоде.
- Мы с трудом отыскали тот домик, куда ходили вчера вечером их провожать, о чем я помнил очень смутно. Девушки отнеслись к нам прохладно и даже с какой-то обидой. Хотя, несомненно – это были они. Оксану мы не обнаружили. Сказали, что она уже уехала одна. Мы очень извинялись. Но это не помогло. Девчонки спешно собирались и постоянно просили нас пересесть то туда, то сюда. Вокруг нас бегала мелкая собачонка и все нюхала наши ноги. Мы посидели некоторое время, допили шампанское, от которого они отказались и отправились к себе.
Голос в магнитофоне пел:
“Научи меня жить
Научи меня что-нибудь делать…”
- Это пел Романов. Магнитофон стоял в дверях комнаты и громко орал на всю улицу. Настроение после шампанского и прогулки у нас заметно улучшилось. Мой друг снова сходил в магазин, откуда вернулся с кучей разных продуктов и литровой бутылкой водки. В этот день мы много пили. Мы слушали музыку. А слушать хорошую музыку с водкой намного приятнее. Особенно мне запомнилась эта песня о бесполезности существования кого-то в мире, которую мы прослушали по моей просьбе несколько раз:
“А тот, кто ищет как сон, а тот, кто дышит от имени тела
Это только тень на горячем песке, у ленивой реки”
- Прекрасно сказано, - вставлял я реплики время от времени, зная, что мой друг целиком согласен. Вина за вчерашнее отошла на второй план,  а потом и на третий. Туда же отправились все домашние проблемы, обычно волнующие меня. Только в самой глубине сердца отзывалась мысль, что проблемы вернутся завтра. Да, мы обиделись на них, за то, что не напоили нас чаем. За холодность. Это могло быть только потому, что они обиделись раньше, вчера.  – Так я рассуждал. - Но только на что. Видимо за то, что мы пьяные свиньи! Я чувствовал, что мой друг озабочен этим же, но виду не подавал.
- Да брось ты, повторял он. Мало что ли баб на свете? Все одинаковы, - неизменно повторял он в разных вариациях, а я не спорил.
- Мы выпили почти полбутылки, как увидели эту собачонку, которая незаметно подбежала и сразу набросилась на останки курицы, которые упали с деревянного стола. Я даже не заметил их приближения. Девушки были снова такими, как вчера, даже выглядели более отдохнувшими. Честно сказать, я не ожидал такого поворота. Мысленно я с ними попрощался.
- Здравствуйте мальчики, - дружелюбно произнесла Инна, присаживаясь на лавку возле моего друга. Анюта осталась стоять. Мы вежливо поздоровались, предложив по рюмочке.
- Мы пришли попрощаться, - сказала Анюта многозначительно. Инна между тем все-таки выпила рюмку, закусив карамелькой.
- Почему я не попросил у Анюты телефона тогда, а, может, попросил, но она не протянула тот заветный лоскуток бумажки, нередко меняющей многое в жизни людей. Почему, например, мне бы не дать свой телефон? Мне кажется сейчас это очень странным, но тогда мне это не пришло в голову.
- Приезжайте еще, - сказал я как можно мягче. Потом добавил что-то про то, что они нам очень понравились, и мы их не забудем. Странно, что я сейчас совсем не помню их лица. И если бы встретил сейчас – не узнал бы.
- И все. На этом все закончилось. Провожать их мы не пошли. Остались сидеть и говорить о постороннем. Удивительно, как меняется настроение. Сегодня оно было романтичным не меньше вчерашнего, но удивительно бесчувственным. Как будто вчера, а не сегодня закончилось лето. Быть может, так оно и было. Я только представил, что завтра уезжать и нам, закончился праздник. Хотя в душе он остался с нами надолго.
- Нормально, вы не только алкаши, но и бесчувственные уроды! – Поставила точку мой неблагодарный слушатель. Только мужланы могут так поступить. Настоящие джентльмены, - не договорила она. Ее возмущение было столь искренним, что меня даже озадачило. Я почувствовал укоры совести, как тогда…
- Согласен. – Ответил я. Странная штука - совесть. Иногда просыпаюсь лунной ночью, и мне вспоминается вся эта история. Я плохой рассказчик. Вот мой друг смог бы описать все это более ярко и красочно.
- Да ладно уж, не переживай ты так, расслабься – сказала девушка, наблюдая мое смущение. – Пойдем, искупаемся, а то я вся липкая! – прошипела она, как только пошли титры.
Мы поднялись и направились в сторону пляжа. Уже было не так жарко и хотелось окунуть горячее лицо и тело в прохладную воду. Да, воспоминания – тяжкая вещь. Хотя случай – только и всего. Интересно, что некоторые события хорошо сохраняются в памяти, несмотря на давность лет. Сентябрь. Уже скоро.
Я так и не рассказал тогда до конца юной леди свой рассказ. К сожалению, я узнал некоторые подробности того вечера совсем недавно, через двадцать лет, во время очередной пирушки. То ли у истории вышел срок исковой давности, то ли у моего друга неожиданно обострилась память, только в тот раз он сообщил буквально следующее:
- Они вернулись, как и обещали. Сразу после того, как уложили Оксану. Я услышал легкий стук в дверь. Потом мы втроем пытались разбудить тебя, но после нескольких безуспешных попыток растолкать твое тяжелое тело, я оставил это занятие. Анюта обиделась и ушла обратно. Я уговорил Инну остаться. Мы лежали в одной кровати с панцирной сеткой неопределенное время. Помню, что было тесно, и я все пытался раздеть ее. Мне это удалось, после чего я уснул.
Дальнейших подробностей он сообщить не смог. Непонятно, почему он скрыл это раньше. Каков был мотив его поступка? И сколько еще тайн хранит эта история? Какие еще сюрпризы может преподнести в жизни его величество случай?