Где твоё начало. ч. 1, гл. 3

Глава третья
Вот что произошло.
В тот вечер Владимир и Нина встретились несколько ранее обычного. Как всегда, они очень обрадовались друг другу, словно не виделись целую вечность.
— Знаешь, зачем я так рано позвал тебя? — спросил он, прикоснувшись нежно к ее руке, и, не дожидаясь, пояснил: — Мне хочется пойти с тобой в театр!
— В театр? — удивилась она. — А почему так неожиданно? Что же ты раньше не предупре-дил? Я бы хоть оделась как следует!
— Билеты как–то неожиданно на работе предложили! Я уже в городе везде, вроде бы, успел по-бывать, а вот про театры как–то забыл, хотя давно туда собирался. А ты одета всегда хорошо! — Он оглядел ее светлозелёное платье с глубоким вырезом на груди. — Честное слово!
— Да? Ну, спасибо!
— Театр в наше время демократичен, принимает зрителей в любом виде, так что я даже галстук не надел, — показывая шею, он расправил выступающий из джемпера воротник рубашки. — Не рес-торан ведь!
— Ну, уж если надумаешь в ресторан идти, то, надеюсь, предупредишь заранее.
— Предупреждаю! В субботу у нашего сотрудника день рождения. Приглашает. Правда, я ещё не дал согласия.
— Почему?
— Во–первых, с тобой еще не посоветовался. Во–вторых, терпеть не могу эти заведения! Давай пойдем быстрее, не то опоздаем, — за руку увлек он ее за собой к подошедшему троллейбусу.
— А в каком ресторане?
— Да я толком не спросил. Все одинаковы!
— Я бы не сказала!
— "... Давит музыка на ухо,\ Слова не скажешь — только брюхо \ Жратвою можно начи-нять,\ И водкой мерзкой запивать"... Вот что такое ресторан.
— Выдумаешь!
— Не я автор! Что ж, сходим — проверим.
Пришедших в театр на представление гастролирующей труппы оказалось совсем немного. Вхо-ды на балкон и бельэтаж даже не открывали, всех пригласили в партер независимо от купленных билетов. Зрители уселись в передних рядах и некоторое время ждали в необычной, почти благоговей-ной тишине. Казалось, сейчас объявят об отмене спектакля по причине малого сбора. Но точно в на-меченный для начала час бесшумно и легко поднялся тяжёлый парчовый занавес и открылась небро-ско заставленная декорациями сцена. Появились артисты, и по мере того, как разворачивалось дейст-вие, пропало опасение что, найдя более чем наполовину пустой зрительный зал, они потеряют вдох-новение; во всяком случае, роли исполнялись на достаточно высоком профессиональном уровне.
Владимир время от времени поглядывал на сидящую слева Нину. Она с интересом смотрела постановку — не зря, значит, пригласил её сюда.
На сцене — жизнь купеческой семьи прошлого века. Один из сынов купца, взрослея, становит-ся хищником большим, чем вконец отравленный алкоголем и заплывший жиром бородач–родитель. С жестокостью и цинизмом, усиленными беспощадным подавлением добродетели в самом себе, он сметает всё на своем пути к обогащению — вконец разложившегося отца, кровных братьев, любовь. Какая жестокая жизнь была в капиталистическом прошлом, ушедшем давно и навсегда! Борьба, не знающая законов. Успех, размах, сила... Но подспудно и всё более неотвратимо назревает катастрофа личности, её самоуничтожение...
Стоя, зрители долго и воодушевлёно аплодировали, энергичным признанием компенсируя свою малочисленность.
Очень хорошо прошёл тот вечер.
— Проводи меня немножко дальше, — попросила Нина, когда они подошли к обычному месту их расставания.
Она рассказала, что в прошлый раз почти у самого подъезда её остановил пьяный хулиган и стал приставать; полчаса пришлось проторчать с ним, пока удалось обмануть, пообещав встречу, и только таким образом избавиться от наглеца.
Возле подъезда хулигана не оказалось. Теперь можно было прощаться, но место для этого мало подходило — освещённое голое пространство у нового дома. А ведь они весь вечер находились рядом и ни разу не поцеловались! Они зашли в подъезд, но тут кто–то прошел и очень смутил Нину, даже испугал.
— Может, ко мне зайдём? — вдруг предложила она. — Только дай слово, что сразу уйдёшь!
— Конечно, если ты хочешь! — согласился он, заинтригованный. — Ты что, одна живешь?
— Да! — как–то не очень уверенно ответила Нина.
Они поднялись на третий этаж. Нина тихо и несколько торопливо шла впереди, Владимир лег-ко и бесшумно перешагивал ступеньки следом. Щёлкнул замок и, как заговорщики, они вошли в ко-ридор квартиры. Ещё не прикрыв до конца дверь, чтоб чуть было светло, обнялись, переведя дыха-ние.
Вдруг вспыхнул свет и Владимир увидел, что перед ними стоит незнакомый мужчина. Увидел он только глаза, широко открытые, ужасающе удивленные, и вздрогнул от неожиданности. Нина от-прянула и застыла в страхе.
...Андрей Команцев дней десять как покинул дом, перебравшись в очередной раз после ссоры с женой к родителям. Уходя, он поклялся, как это уже и раньше бывало, никогда больше не возвра-щаться. "Пусть поживет без мужа! Скоро узнает, что это значит!" — самонадеянно рассуждал он в горячке решительных действий.
Команцев сгрёб и бросил в чемодан свою одежду, хлопнул дверью так, что выглянули соседи и пришлось извиняться. С наполовину пустым и легким чемоданом он прошёл немного, чтоб успоко-иться, затем остановил такси и уехал к матери.
— Ах ты, господи! — тяжело вздохнула мать, без слов поняв в чём дело.
Находясь в родном доме, Команцев наслаждался заботливым уходом и не без удовольствия вы-слушивал, как мать, вечно занятая домашними делами, болезненная женщина, бранила непутевую невестку, у которой всё еще ветер в голове и никакого уважения к мужу. Второй год замужем, а деть-ми и не думает обзаводиться! И хозяйка никудышняя. Одно что красивая, но для счастья, для семьи этого ой как мало! Не повезло сыну, теперь маяться будет и неизвестно чем всё это кончится.
Шло время, накипевшее зло проходило и возникло беспокойство — почему Нина знать о себе не даёт? Могла бы и позвонить, как бывало после прошлых ссор, сделать первый шаг... Не хочет? Тем хуже для неё! Может навсегда лишиться мужа. "Женщин вон сколько кругом — только позови!" — глядя на себя в зеркало, выпятил он грудь. Впрочем, в последнее время он стал не очень в том уве-рен, особенно после того, как неудачно подкатил, запуская пробный шар, к сотруднице Лине, извест-ной своей уступчивостью для мужчин, что, кстати, и стало некогда препятствием к их женитьбе, и был недвусмысленно отвергнут. Занята, видать, очередного любовника завела, дрянь. Вообще все женщины дряни — в голове у них только любовники и романы.
Команцев проклинал жену и женщин, но вопреки тому в нем нарастало беспокойство; он вдруг почувствовал, что во всех происшедших передрягах может лишиться Нины. Что, если она решила, что он ушёл и в самом деле навсегда и оставил её свободной? Среди хамовитых мужчин, ловеласов... Слова матери даже стали раздражать его.
Огорчённый тем, что уступает первым, Андрей тотчас отправился к Нине, не удосужившись даже придумать приличное оправдание для матери; в тот момент он просто забыл о ней.
Нины дома не было. У Команцева возник целый ворох подозрений. Он тщательно обшарил все углы в поисках следов пребывания здесь представителей мужского пола, заглянул даже в мусорное ведро. Опрометчиво поступил, оставив надолго в квартире молодую женщину одну!
Не найдя ничего подозрительного, он несколько успокоился и стал гадать, где бы это Нина могла быть в столь позднее время. Потом он решил приготовить к её приходу сюрприз: она приходит домой, ничего не подозревая, а в квартире... он! Вот если бы ещё подарок какой был, но в спешке не додумался, завтра сообразит. А что, если она совсем не придёт, живет у кого–то другого? От такой мысли он чуть не спятил и потому побыстрее отогнал её прочь. Придёт, конечно! Включит свет, а дома — он. И они помирятся.
Свет Команцеву пришлось включать самому. Его Нина, на ночь глядя, пришла домой с мужчи-ной!
Первым порывом обманутого мужа было желание вышвырнуть вон негодяя, спустить его по лестнице, чтоб костей не собрал. Потом разобраться с неверной женой. Правда, он сообразил, что выполнять первое намерение вряд ли стоит — перед ним плотный и решительный малый. Тогда он хотел крикнуть — громко и грозно, обличительно–уничтожающе, сокрушительно–потрясающе, но горло перехватило и слова куда–то исчезли, удалось выдавить только стон и какое–то хлюпанье.
Не сразу, но Владимир понял, что перед ним не откуда;то взявшийся вчерашний хулиган, а пе-репуганный хозяин квартиры, который имеет какое–то право на Нину. Какое? Кто он? Брат? Жених?
Нина оцепенела от страха. Сейчас мужчины начнут драться, разразится скандал, выбегут сосе-ди, нагрянет милиция... Но Андрей не собирался драться. Он обмяк, ухватил в объятия жену и взмо-лился слезливо:
— Нинуся, милая! Что же это, а?
Тогда Владимир, решив, что и ему пора действовать, схватил Команцева, круглого, скользкого, за шиворот и попытался оторвать от Нины. Но муж скулил и держался крепко, и получилось так, что он поволок их обоих и едва не повалил на пол.
— Вова, не надо! — заговорила тихо и умоляюще Нина, и дрогнувшим голосом добавила: — Это мой муж.
Владимир отпустил их, крайне удивленный. Нина бледна и дрожит, волосы её всклочены, взгляд дикий. Не до шуток. Она обманывала его! Что–то внутри у него оборвалось как–будто, край-нее возбуждение несколько улеглось. Дрожащими руками он поправил на себе джемпер. Он плохо соображал и ещё не знал, что делать дальше.
— Да, муж, — подтвердила Нина упавшим голосом, не глядя на Владимира.
— Нинуся! — держался за жену Команцев, и она не отвергала его.
— Тогда… извините! — нервно пожал плечами Владимир.
И вышел, все ещё потрясённый происшедшим.
;
Андрей просил, плакал, обещал, клялся в вечной любви, все простив. Он в прямом смысле сло-ва ползал перед женой на коленях. Таким Нина его никогда ещё не видела и даже не представляла. Заискивающий взгляд, жалкий вид... Он неприятен ей, особенно сейчас, когда все утихло. За то, что ушёл и пришёл, когда вздумалось, появился в столь неудачный момент, может даже, устроил засаду. Но в какой–то миг ей стало искренне жаль страдающего из–за неё человека; она уже почти раскаива-лась в том, что заставила так мучиться любящего её мужа. Вот не знала, что он так к ней привязан! А о Владимире теперь можно забыть — после такого позора и скандала они не встретятся больше нико-гда.
— Ну, хватит! — произнесла она тоном, означающим примирение, и даже потрогала его слип-шиеся волосы. Почувствовав себя во власти положения, она сама несколько успокоилась, хотя в го-лове творился сплошной сумбур.
Андрей все ещё говорил, что он все ей прощает, ибо сам виноват тоже. В происшедшем вина их обоих, они сделают соответствующие выводы и будут жить вместе без ссор. Так поступают все ра-зумные и великодушные люди.
Наконец он угомонился, а потом спал, прижав её к стенке и обхватив руками, как будто боялся вновь потерять. Он дергался во сне; лишь это одно сейчас напоминало о пережитом.
Нина лежала с закрытыми глазами тихо, но не спала. В наступившей тишине ночи она обду-мывала по порядку происшедшее. Как так всё получилось? Виновата ли она в чём? Что думает о ней Владимир? Как быть дальше? Владимир, конечно, презирает её. Такая мысль казалась тягостной, особенно тем, что ей, наверное, никогда уже не придётся перед ним оправдаться — вряд ли они встретятся. Да, навряд ли!
Ей стало жарко, душно и она попыталась осторожно освободиться от тесных объятий мужа, но сделать это ей не удалось. Уж лучше не шевелиться, чтоб нечаянно не разбудить его и не переносить повторно бурные ласки и душевные излияния.
"Неужели Вова не поймёт, что я не обманывала его? — сокрушенно думала Нина, догадываясь, что мужчины более склонны оценивать действия, а не чувства. — Просто не представлялось случая рассказать ему всё. Я же... люблю его!"
"Он больше никогда, никогда не придет ко мне! — Нина готова была заплакать, твердя это ужасное слово. — Никогда!"
;
В эту ночь не спал и Владимир, хотя и старался не переживать, оценивая происшедшее с ним событие как курьезное. Подумать только, как просто и легко обманывала его эта легкомысленная женщина! Он даже ничего не подозревал. Лопух — иначе себя сейчас и не назовёшь.
В глубине души он, однако, понимал, что такая оценка — чрезмерное упрощение; достаточно вспомнить её глаза, слова, порывы. Артистка? Впрочем, сейчас незачем заниматься догадками и раз-бирательством неясных душевных движений. Ведь с ней прекращены какие–либо отношения. Всё остается в прошлом, рано или поздно уходящим навсегда, и легкая грусть прощания даже чем–то приятна.
В темноте нудно звенел комар, направляясь прямо к уху. Сдержанный шлепок всякий раз при-ходился мимо, и кровосос упрямо барражировал где–то в стороне, выжидая и готовясь к повторному заходу. Сопел Юрий, слегка похрапывал Слава — не очень слышно, но раздражающе неприятно. Разве уснешь в такой обстановке?
Владимир уже в который раз переворачивался с боку на бок. Рыхлая подушка сбилась в усколь-зающий комок, простыня и матрац перекосились и свесились к полу.
Она сейчас искупает вину перед мужем. А он один, и сон, как назло, не идёт. Как он сразу не распознал её? Глупец и простачок!