Eine kleine nacht musik* рассказ

Александр БАСОВ

EINE KLEINE NACHT MUSIK* («Ах ты, сукин сын, камаринский мужик!»  нем.)

- А Я ПРО ЧТО? - отхлебнул из чашки остывший чай и, сунув в рот сигарету, полез за зажигалкой. - ВОТ ТЫ, НАПРИМЕР, СУНЬСЯ, НЕ ЗНАЮ - В САМОЕ ПЕКЛО, И - НИЧЕГО. КАК С ГУСЯ. ПОТОМУ ЧТО, НЕ МАГНИТ. А Я МАГНИТ. ОТ НАМЕРЕНИЙ НЕ ЗАВИСИТ: СЯДУ ДОМА, ЗАПЕРШИСЬ, ДАЖЕ СВЕТ НЕ ЗАЖГУ, И ВСЕ РАВНО ВЛЯПАЮСЬ В КАКУЮ-НИБУДЬ ИСТОРИЮ. ДРЯННУЮ. ФА-ТУМ! КОНСЕНСУС?
Багров в ответ только вяло кивнул. Глаза у него были красные, кроличьи. Он подпер голову ладонью.
Угол стола, разделявший его с собеседником, был оккупирован трупом коньячной бутылки и несколькими тарелками, в которых остатки пищи соседствовали с окурками.
Прикуривая, Волхонский зацепил взглядом циферблат наручных часов и заявил:
- ЦИГЕЛЬ-ЦИГЕЛЬ! Я ПОБЕГ.
- ДА ОСТАВАЙСЯ ТЫ. РАСКЛАДУШКА ЕСТЬ, - без энтузиазма прогундел Багров и опустил веки. Локоть его соскользнул со стола.
- НЕ-Е-Е, - протянул Волхонский, вставая и втыкая только что зажженную сигарету в тарелку. - НОЧЕВАТЬ НАДО ДОМА. КОНСЕНСУС?
Багров захрапел.

Волхонский выскочил из подъезда и побежал к метро, подпрыгивая и пританцовывая на ходу.
В подземном  переходе  ворковал  джаз.  Клоунской внешности девушка в одиночестве отплясывала танго.
Завидев Волхонского,  она  решительно  подхватила  его  под руку. Он фортепьянно улыбнулся и обнял ее за талию.
Вдвоем у них выходило совсем не дурно. Они прошли круг.
Брякнула тарелка.  Музыка умолкла.  Тромбонист вытер пот со лба.
Волхонский поцеловал партнерше руку и ринулся в метро.
- БЕЛЫЙ ТАНЕЦ! - взвизгнула девушка и, уцепив его за рукав, вернула на место.
Вновь взвыл кларнет, заклацал хайхэт. Поплыл фокстрот. Волхонский придал лицу такое томное выражение, что девушка прыснула. Вспомнились даже кое-какие обрывки текста и, вертя-крутя партнершу, как юлу, Волхонский горячим шепотом напевал ей в ухо:
- КОГДА УТРО РАССЫПАЕТ ЗОЛОТО,
  КОГДА   ВЕТЕР  НАПЕВАЕТ  МОЛОДО...            
 
Все еще приплясывая, он спорхнул со ступенек и ударил ладонью в стеклянную дверь метрополитена.
Дверь равнодушно звякнула.
По ту сторону стекла синела фигура, увенчанная гербом.
Волхонский улыбнулся и жестами попросил открыть: правая рука на груди, голова на бок, пальцы левой семенят как тараканьи ножки.
Милиционер сложил руки андреевским флагом  в знак того, что движение остановлено, и постучал по циферблату часов.
Волхонский оскалился и несколько раз ударил себя костяшками пальцев по голове, выразив этим низкую оценку интеллекту оппонента.

Поднимаясь, он чуть не наступил на грязного бородача, храпевшего прямо на ступеньках.
Бородач открыл один глаз, вытянул руку и произнес с неподражаемым акцентом:
- ГИВ МИ ВАН ДОЛЛАР, ПЛИЗ!
- ИСЧЕЗНИ, - буркнул Платон и перешагнул через деда.

На улице он притулился на бортик перехода и закурил.
Мельтешившая неподалеку  бабуля  с авоськами приблизилась и вкрадчиво спросила!
- ПИВА НЕ ЖЕЛАЕТЕ, МОЛДОЙЧЕК?
- ПОЧЕМ? - оживился Волхонский.
- СОРОК. ХОЛОДНОЕ.
- ПЕЙ САМА.
Потом он встал и, пыхтя безо всякого удовольствия сигаретой, побрел поперек проезжей части.
На противоположной стороне джазисты укладывали свои причиндалы в багажник драного "Москвича". Хлопнула дверца. Машина тронулась, и Волхонский увидел девушку с клоунским носом. Она стояла на бровке и махала отъезжающим ладошкой.
Волхонский отвернулся, сплюнул и резюмировал:
- ДОТАНЦЕВАЛСЯ!

Вдавив кнопку  звонка, Волхонский  полу-стоял, полу-висел у дверей багровской квартиры. Звонок верещал. Волхонский дал ему передышку...
- ПОМЕР ТЫ, ЧТО ЛИ?
... и принялся колотить в дверь кулаком.

Девушка напевала себе под нос и кружилась, кружилась по переходу, хотя оркестра уже не было.
- НЕ НАПЛЯСАЛАСЬ ЕЩЕ? - осек ее Волконский.
Она перестала танцевать и смотрела на него по-детски виноватым взглядом - вот-вот заплачет.
 - На МЕТРО ИЗ-ЗА ТЕБЯ, ДУРЫ, ОПОЗДАЛ. И ЭТОТ... СПИТ, КАК УТЮГ.
Девушка посерьезнела и спросила:
- А СКОЛЬКО СЕЙЧАС ВРЕМЕНИ?
- ПЯТЬ МИНУТ ТРЕТЬЕГО, - буркнул он и побрел в ответвление перехода, бесконечную гулкую трубу, разделенную вдоль уродливой колоннадой.
Девушка повесила голову, клоунский нос ее хлюпнул.
- ПИВА НЕ ЖЕЛАЕТЕ? - проворковала заученно бабуля с авоськами.
Девушка бросилась вдогонку, бабуля, почуяв, что клиент клюет, поковыляла за ней.
Волхонский шел слева от колоннады, девушка справа, она обогнала его и, выскочив из-за столба, неожиданно, как ведьма в "Макбете", выпалила радостно!
- ХОЧЕШЬ ПИВА?
Волхонский собрался, было нагрубить, но передумал:
- Я ПУСТОЙ.
Это обрадовало девушку еще больше. Она сунула подоспевшей бабке несколько купюр и взяла две бутылки.
- ХОЛОДНЕНЬКОЕ, - напевала карга, удаляясь по жерлу перехода.
Волхонский ловко откупорил бутылки одну о другую.
Прихлебывая, они побрели вслед за бабкой, то по разные стороны колонн, то невольно переходя на слалом.
- А ТЕБЯ-ТО ЧЕГО С СОБОЙ НЕ ВЗЯЛИ?
- КТО?
- НУ, ЭТИ. ДРУЗЬЯ ТВОИ. ЛАБУХИ.
Девушка пожала плечами:
- НЕ ДРУЗЬЯ, - и исчезла за колонной.
А, появившись вновь, сказала:
- Я ЧАС НАЗАД ТОЛЬКО С НИМИ ПОЗНАКОМИЛАСЬ.
Потом подумала и добавила:
- Я ВЫПИЛА. А КОГДА ВЫПЬЮ, Я СО ВСЕМИ СРАЗУ ЗНАКОМЛЮСЬ.
Волхонский хотел хмыкнуть, но странный нарастающий шум отвлек, его. Он только успел схватить девушку за плечи и отступить в сторону.
Трое мальчишек на скейтах пронеслись мимо колоннады. Она была для них сущей находкой, они отталкивались от колонн руками, описывали круги, восьмерки... И как они грохотали!

Волхонский шагал по безлюдью перекрестка, мимо прорулило такси.
Он остановился, шмыгнул носом и повернул назад...

... скатился по лестнице в переход. Девушка сидела у стены на порожнем бутылочном ящике.
- ТЫ ТАК И СОБИРАЕШЬСЯ ЗДЕСЬ КУКАНИТЬ? - со ступенек крикнул Волхонский.
Девушка кивнула.
- ЖИВЕШЬ-ТО ГДЕ?
- ДАЛЕКО, - сказала она недружелюбно и почему-то обхватила лицо ладонями.
Волхонский приблизился, но не намного, поэтому продолжал кричать:
- ЧЕГО ТЫ ЗДЕСЬ ВООБЩЕ ДЕЛАЕШЬ? А? ДОБРЫЕ ЛЮДИ НОЧЬЮ ПО ТВЕРСКОЙ НЕ ХОДЯТ.
Девушка не шелохнулась. Тогда он подошел и даже присел на корточки:
- КАК ТЕБЯ ЗОВУТ-ТО?
- НАСТЯ, - выдохнула девушка. Оказывается, она чуть не плакала.
- А МЕНЯ ПЛАТОН, - Волхонский взял ее за руку и заговорил как можно доброжелательнее:
-  СЛУШАЙ, НАСТЬ, ЕСТЬ У ТЕБЯ ДЕНЬГИ? НУ, РУБЛЕЙ ПЯТЬСОТ?
Она кивнула и,  вытащив, не глядя из кармана  горсть купюр, сунула их Платону.
- НУ ВОТ, - затараторил Волконский, заметно повеселев, - ПЛАН ТАКОЙ! БЕРЕМ МОТОР, ЗАВОЗИМ ТЕБЯ ДОМОЙ, А НА ОСТАТКИ - МЕНЯ. ПРОСТО Я СЕГОДНЯ ПУСТОЙ, ПОНИМАЕШЬ? А НА ДНЯХ УВИДИМСЯ, Я ВЕРНУ. КОНСЕНСУС?
Она покачала головой.
- Я НЕ ПОЕДУ. Я ЖДУ.
Платон задумался и ударил себя по уху веером купюр. Потом заговорил тоном лечащего врача:
- ТАК. ТЫ ЖДЕШЬ. А ТОТ, КОГО ТЫ ЖДЕШЬ, ЗНАЕТ, ЧТО ТЫ ЕГО ЖДЕШЬ?
Девушка кивнула.
- А ЗНАЕТ, ГДЕ ТЫ ЕГО ЖДЕШЬ?
Девушка кивнула.
- А ЗНАЕТ, ГДЕ ТЫ ЕГО ЖДЕШЬ?
Девушка кивнула.
- А КОГДА ОН ДОЛЖЕН ПРИДТИ?
Девушка пожала плечами.
- НА КАКОЕ ВРЕМЯ ВЫ ДОГОВОРИЛИСЬ?
Она пожала плечами.
Платон вскочил и сделал несколько шагов туда-сюда по переходу.
- ВЕСЕЛАЯ КАРУСЕЛЬ. В ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА ПОСЛЕ ВОЙНЫ. И ТЫ ЕГО БУДЕШЬ ЖДАТЬ ЗДЕСЬ, ЗНАЧИТ, - Волхонский остановился.
Она кивнула.
Он забегал туда-сюда еще быстрее, но вдруг резко остановился, осененный спасительной идеей:
- ТАК. А ДОМА. ДОМА ЗНАЮТ, ГДЕ ТЫ?
Она опять пожала плечами.
- МОЖЕТ, ПОЗВОНИШЬ ДОМОЙ? - Волхонский двинулся к девушке, добро улыбаясь. Так, с ласковыми словами и пистолетом за спиной подходят к дикому зверю.
- НУ,  МОЛ,  ЖИВА, ЗДОРОВА,  МАШИНОЙ НЕ ПЕРЕЕХАЛО. У ТЕБЯ СЕЙЧАС ДОМА КТО-НИБУДЬ ЕСТЬ?
Она кивнула.
- НУ ВОТ! КТО?
- МУЖ.
Платону хватило сообразительности остановиться.
- А ЖДЕШЬ ТЫ КОГО?
- ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА.
- ЯСНО, - Волконский убежал в другой конец перехода и крикнул, - УЖ ГЕРМАН БЛИЗИТСЯ, А ПОЛНОЧИ ВСЕ НЕТ!
Девушка тоже встала. Оба кругами бродили по переходу.
- Я ПОНИМАЮ, МУЖ, ОН, КОНЕЧНО, ОБЪЕЛСЯ ГРУШ, И ВООБЩЕ - ГОВНО ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ... НО МОЖЕТ, ВСЕ-ТАКИ ЗВЯКНЕШЬ, СКАЖЕШЬ, ЧТО ЖИВА. ВОЛНУЕТСЯ ВЕДЬ, НАВЕРНОЕ...
 
Девушка вспыхнула и заголосила:
- ОН НЕ ВОЛНУЕТСЯ. ОН НЕ УМЕЕТ. ОН ТОЛЬКО БЕСИТСЯ, БЕСИТСЯ, БЕСИТСЯ...
Она даже топнула ногой.
- НУ, ЯСНО, ЯСНО. СУПРУГ, УРОД, СУНДУК, КОМОД, - подъелдыкнул Болконский, ощутив вдруг некоторую мужскую солидарность с неведомым мужем:
- ТЫ ХОТЬ СКАЗАЛА ЕМУ, КУДА УШЛА?
- Я СКАЗАЛА, ЧТО Я УХОЖУ. СОВСЕМ.
Слоняясь кругами по переходу, они неотвратимо сближались.
- НУ А ЭТОТ ТВОЙ ГОВНЮК? РОМЕО ТВОЙ. ЧЕГО ОН НЕ ИДЕТ?
- МОЛЧИ! ТЫ ЕГО НЕ ЗНАЕШЬ И НЕ СМЕЕШЬ. ОН НЕ ГОВНЮК. ОН САМЫЙ, САМЫЙ...
- ВСЕ - ГОВНЮКИ! - с удовольствием перебил Платон.
- САМ ТЫ ГОВНЮК.
- И Я, - поддакнул он, вдруг подобрев. - ЗАДУБЕЕШЬ ТУТ С ТОБОЙ.
- ЕЗЖАЙ ДОМОЙ... - сказала она.
- РАД БЫ. ДА НЕ МОГУ. ВОСПИТАНИЕ, МАТЬ ЕГО ЗА НОГУ. ВОТ СДАМ ТЕБЯ С РУК НА РУКИ САМОМУ-САМОМУ И ...
- МНЕ ХОЛОДНО, - сказала она совсем по-детски и спрятала пальцы в рукава.
- КОНСЕНСУС. СЕЙЧАС БЫ КЕРОСИНУ.
- ЧЕГО?
- НУ, ВЫПИТЬ, В СМЫСЛЕ. ГОРЮЧЕГО.
Она уставилась на него лукавыми глазами.
Наконец, до Платона дошло, что в руке у него - деньги, веер купюр. Он улыбнулся и шлепнул им девушку по носу:
- БОГАТЕНЬКИЙ БУРАТИНО.

- ЗА СБЫЧУ МЕЧТ! - Платон опрокинул горлышко бутылки себе в рот.
Они стояли в телефонной будке и топтались от холода. Девушка взяла бутылку и сделала неслабый глоток.
- КИСЕЯ,  ЭФИР... - бормотнул Платон. - А ПЬЕШЬ КАК ЛОШАДЬ.
- ЧТО?
- НИЧЕГО. ДА ГДЕ ЖЕ ТВОЙ РОМЕО ГРЕБАНЫЙ? В РО-ЩУ ЛЕГКОЮ СТО-ПОЮ ТЫ ПРИДИ, ДРУГ МОЙ... - пропел Платон и, кривляясь, выглянул в окно. - НЕ ВИДАТЬ. ОН ВООБЩЕ ПРИДЕТ?
- ПРИДЕТ, - скорее спросила, чем ответила она.
- БЕЛЫЕ НОЧИ.
- ЧТО?
- СОЧИНЕНИЕ ФЕДОР МИХАЛЫЧА ДОСТОЕВСКОГО, ЧТОБ ЕМУ НИ ТИРАЖА, НИ ОБЛОЖКИ...
Не успел Волхонский закончить тираду, как чья-то рука с силой рванула на себя дверь будки.
Человек в черном пальто, выше Платона на голову и старше лет на пять с узкими стальными глазами процедил:
- С ТОБОЙ Я ПОТОМ РАЗБЕРУСЬ, - и вышвырнул девушку на улицу.
Сразу же после этого Платон почувствовал запах крови, голова стала тяжелой и горячей. Он съехал на пол будки, хлюпая разбитым носом.
Человек между тем залепил Насте оглушительную пощечину и крикнул что-то; но разобрать сквозь шум в голове Платон сумел только:
 - ...****Ь...
...и из ее ответа:
- ...НЕ ПОЕДУ...
...потом еще две пощечины и его гортанное:
- ...ПРИПОЛЗЕШЬ, СУКА...
... и ее:
- НЕ СМЕЙ...
...и его:
- ... ВООБЩЕ УРОЮ!
Сперва Платон решил, что "вообще урою" относится к Насте, и даже сделал попытку приподняться, чтоб вступиться за даму...
Но человек бросил Настю и шагнул к телефонной будке. Он собирался урыть Платона.
Помешала Настя, она сперва повисла мешком на черном пальто, потом заслонила собой дверь и сказала очень трезво:
- УБИРАЙСЯ ОТСЮДА. НЕМЕДЛЕННО.
Это Платон расслышал. Еще он расслышал, как ее голова ударилась о стекло. Человек, немного попыхтев, попытался достать Платона сбоку и выбил левой ногой нижнее окошко с одной стороны, а правой с другой. Волхонского осыпало стеклом.
Настя начала кричать, не со страху, а нарочно, понимая, что женский крик есть оружие, последнее и разрушительнейшее.
Крик сломал человека. Он вернулся в ожидавшее его такси, хлопнул дверцей, и машина укатила, изрыгая выхлопом проклятья.

Настя провела пальцами по быстро багровевшему глазу Волхонского. Он дернулся всем телом и запричитал:
- ГОСПОДИ! ГОСПОДИ! ЗА ЧТО Ж ТЫ МЕНЯ ТАК НЕ ЛЮБИШЬ? ЧТО Ж Я В ГОВНО КАКОЕ-НИБУДЬ ВСЕГДА... НА ХЕР ВЫ МНЕ СДАЛИСЬ?! ДА ЗАСУНЬТЕ ВЫ СЕБЕ СВОИ СТРАСТИ-МОРДАСТИ В ЖОПУ!
- БОЛЬНО? - спросила Настя виновато.
- ДА ПОШЛА БЫ ТЫ! ГОСПОДИ, Я-ТО ЗА ЧТО?
- ТЫ МОЖЕШЬ ВСТАТЬ? - она обхватила его за плечо.
Он вырвался и поднялся сам:
- КОНЬЯК-ТО ГДЕ? КОКНУЛИ?
Она вынула из кармана бутылку. Волхонский не смог скрыть своей радости. Он хлебнул и спросил:
- ЧТО ЭТО ЗА ЛУПЕНЬ? МУЖ ТВОЙ?
Она кивнула.
- ГОВНЮК.
Она сморщила лоб:
- ОН ТАКИМ НЕ БЫЛ...
- БЫЛ. ГОВНЮКАМИ РОЖДАЮТСЯ. И ДЕТИ ЕГО БУДУТ ГОВНЮКАМИ.
- У НАС НЕТ ДЕТЕЙ, - сказала Настя, думая о чем-то своем.
- А ГДЕ РОМЕО, А? ГДЕ ТВОЙ РАСПРЕКРАСНЫЙ? - Платон легко впал в бешенство и ухватил Настю за шиворот. - КАКОГО ХРЕНА Я ЗА НЕГО ПО МОРДЕ ПОЛУЧАЮ?
Она молчала.
- ОН ЖЕ РЯДОМ ГДЕ-ТО ЖИВЕТ, ТАК? ЖЕНАТ, СЕМЬЯ?
Она покачала головой.
- ПОШЛИ К НЕМУ!
Она закрыла глаза, и что есть мочи завертела головой.
- ПОШЛИ, Я СКАЗАЛ!
 
  Они свернули в арку, и Настя вдруг остановилась, привалилась к стене.
- НУ, - прорычал Платон. - ГДЕ?
- НИГДЕ.
- ТО ЕСТЬ?
- ТО ЕСТЬ, НЕТ НИКОГО.
Платон, видимо, вследствие удара соображал туго:
- ВООБЩЕ НИКОГО НЕТ. ПРИДУМАЛА Я ВСЕ. ВЫПИЛА И ПСИХАНУЛА.
- ЗАЧЕМ?
- НУ НЕ МОГЛА ЖЕ Я ДОМА СКАЗАТЬ: "ТЫ МЕНЯ ДОСТАЛ, УХОЖУ В НОЧЬ!" СКАЗАЛА, ЧТО УХОЖУ К ЛЮБОВНИКУ, ВСТРЕЧАЕМСЯ В ПЕРЕХОДЕ. СКАЗАЛА, ЛЮБЛЮ, МОЛ, И  - МОРЕ ПО КОЛЕНО. ОН ВЗБЕСИЛСЯ, ОСКОРБЛЕН, ПРИЕХАЛ МОРДУ БИТЬ... А ИНАЧЕ ХОДИЛ БЫ ЗА МНОЙ, ВЯЗАЛСЯ - ЧТО, ДА КАК, ДА ПОЧЕМУ? А ТАК НИКАКИХ "ПОЧЕМУ" - ШЛЮХА!
- И Я УДАЧНО ПОДВЕРНУЛСЯ... - сказал Платон, но на лице его баранье выражение уже сменилось змеиным.
- И ТЫ... - поддакнула Настя почти радостно.
- МОЖЕТ, ВСЕ-ТАКИ ВЕРНЕМСЯ К ПЕРЕХОДУ. МОЖЕТ, ОН ПРИШЕЛ?
Настя в каком-то забытьи покачала головой.
- ПОЧЕМУ?
- ПОТОМУ ЧТО НИКТО НИКОГДА НЕ ПРИХОДИТ.
И она заплакала.
- ВОТ И ВРЕШЬ ТЫ ВСЕ, - спокойно сказал Платон, - НИЧЕГО ТЫ НЕ ПРИДУМАЛА. ПРОСТО, РОМЕО ТВОЙ ОКАЗАЛСЯ ЗАСРАНЕЦ, И ДЕВАТЬСЯ ТЕБЕ УЖЕ НЕКУДА...
Настя вдруг пулей выскочила из арки.

Едва она выскочила на проезжую часть, как перед ней притормозила сияющая красная машина. Передняя дверца открылась, и показалось тоже сияющее, но только желтое лицо с рисками вместо глаз и улыбкой от уха до уха.
- НА КВАРТИРА. НА ВЕСЬ НОЧЬ, - произнес желтенький и закачал головой как болванчик. В глубине салона в такт ему закачались еще две улыбающихся желтых головы.
Настя вытерла сопли и попыталась сообразить, где она находится.
Тогда желтое лицо полезло в карман за листком бумаги и, полагая, что замешательство дамы вызвано фонетическими ошибками, повторило уже по шпаргалке!
- НА КВАРТИРУ. НА ВСЮ НОЧЬ.
И болванчики вновь слаженно закивали.
Тут подлетел Платон. Он отшвырнул Настю от машины и собрался уже пожертвовать вторым глазом, но, распознав сахарные улыбки, сам улыбнулся и даже, казалось, немного пожелтел.
- НА КВАРТИРУ. НА ВСЮ НОЧЬ, - вежливо подтвердили свои намерения болванчики.
Платон закачал вместе с ними головой и приложил руку к груди:
- СОРРИ ВЕРИ МАЧ. ЗЕ ГЕЛЗ  АР БИЗИ. ДУЙТЕ ОТСЮДА ВО ВСЕ ЦИЛИНДРЫ. А ТО МНЕ ЗА ПИРЛ-ХАРБОР ОБИДНО.
Болванчик-толмач взглянул в бумажку и, ничем не омрачив желтой улыбки, пролепетал:
- ОЧЕНЬ ЖАЛЬ. ИЗВИНИТЕ ЗА БЕСПОКОЙСТВО.
 
Пока Платон разбирался с желтенькими, из-за угла вылетели и буквально набросились на Настю две оторвы в коротких юбках и шубейках. Они мерзли, то и дело терли колено о колено, лодыжки у них были синие, ляжки красные. Прав был мудрец: мороз и стриптиз - две вещи несовместные.
- ЧЕГО ОНИ ХОТЯТ-ТО? А? ЧЕГО? - глотая сопли, спрашивала Настю та, что повыше, темненькая. При этом она толкала ее плечом, будто они сто лет знакомы.
- НА КВАРТИРУ. НА ВСЮ НОЧЬ.
- УЙ! - пискнула темненькая и рванула к машине.
Платон как раз хотел захлопнуть дверцу, когда она подоспела и, сунув голову в салон, выставила на обозрение плохо утепленную попку.
Вторая девица тем временем жаловалась Насте:
- СУКИ, БЛЯ... ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ ПРОПЕНДРЯЧИЛИСЬ И - ХРЕН! ТАКСИСТ, СУКА! ПЯТЬ ШТУК СТЫНДИЛ, ГНИДА!
На подошедшего Платона она даже не покосилась. Темноволосая вынула голову из салона и крикнула:
- НАТАХА! КАТИМ!
Натаха оживилась, чмокнула Настю в щеку и рванула к машине.
Усаживаясь, обе помахали на прощанье ручками Платону и Насте.
Тем тоже пришлось помахать. Издали походило на расставание добрых приятелей.

Платон тащил Настю за руку по улице. Настя вырывалась и рычала:
- ПУСТИ. КУДА ТЫ МЕНЯ...? ОТСТАНЬ!
- ТЫ ЧЕГО ВЫТВОРЯЕШЬ, А? - скрипел зубами Платон.
- ТЕБЕ-ТО ЧТО?!
- СЕЙЧАС ОТВЕЗЛИ БЫ ТЕБЯ НА ХАТУ И ОТТРАХАЛИ ПОТОЧНЫМ МЕТОДОМ, ВОТ ЧТО!
- ТЕБЕ-ТО ЧТО? - Настя вырывала руку, сопротивлялась. - ТЫ ВООБЩЕ КТО? ПУСТИ!
Она исхитрилась и укусила его за руку. Он взвыл и разжал пальцы. Подумал и дал ей пощечину. Настя села на землю и разрыдалась.
Платон опустился рядом на корточки. Погладил ее по голове.
- НУ,  ХОЧЕШЬ,  ПОЙДЕМ К НЕМУ?  ДА  НЕ  БУДУ  Я  ЕГО  БИТЬ, ГОСПОДИ! НУ, ВДРУГ ОН ЗАБОЛЕЛ, НЕ СМОГ ИЛИ ЧТО ЕЩЕ... Настя покачала головой:
- ОН МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ.
Платон выпрямился.
- НЕ ЛЮБИТ. ВСЕ ПЛАЧУТ. ИХ НЕ ЛЮБЯТ. СТРАНА ПЛАЧУЩИХ. ПЛАЧУТ, ПОТОМУ ЧТО ДРУГ ДРУГА НЕ ЛЮБЯТ. А МЕНЯ ТОЖЕ НИКТО НЕ ЛЮБИТ. ДА! НО Я НЕ ПЛАЧУ, - лукавая искра проскочила у него в глазах, он наклонился к Насте. - А ЗНАЕШЬ ПОЧЕМУ? ПОТОМУ ЧТО, ЕСЛИ Я ЗАПЛАЧУ, БУДЕТ ПОТОП. НУ, ВСТАВАЙ, ЗАМЕРЗНЕШЬ.

Настя давила на кнопку звонка, а Платон колотил в дверь багровской квартиры попеременно - то ногами, то руками.
Кончилось это тем, что отворилась соседняя дверь и высунулась старушечья голова в платочке.
 - ЭТО ЧТО ЖЕ ЗА ХУЛИГАНСТВО, А?
Платон сразу решил отступать и вызвал лифт.
- А? - шипела голова, заставляя вспоминать расправу Каа над бандерлогами.-  А? Я ВАС СПРАШИВАЮ! ЭТО УЖЕ ВСЕ ПРЕДЕЛЫ ПРЕВЗОШЛО. А? ДУМАЕТЕ, НЕТ УПРАВЫ, А?
Тут на счастье подкатил лифт, Платон втолкнул Настю и юркнул следом.
Но старуха еще успела послать в стремительно сужающийся проем меж дверцами последнее:
- РАСПОЯСАЛИСЬ, А?
 
На первом этаже Платон бросил Насте:
- ПОЙДУ, ГЛЯНУ. ЗДЕСЬ РАНЬШЕ ПОД ЛИФТОМ БАНКЕТКА СТОЯЛА. ДЛЯ КОНСЬЕРЖКИ.
Он поджег  скрученный в трубку  газетный  лист  и начал спускаться. Потянул носом и констатировал:
- ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЯ.
Повернулся, наступил, судя по звуку, на  картонный  ящик, уперся во что-то, пошарил рукой...
В круг света, отбрасываемый газетным факелом   вплыла триллерная физиономия бородача из перехода. Старик  разлепил глаза и рявкнул:
- ГИВ МИ ВАН ДОЛЛАР!
- СГИНЬ, НЕЧИСТЬ, - сказал Платон и задул пламя.
 
В конце концов, они устроились на лестнице этажом ниже багровской квартиры. Платон оперся спиной на сетку лифта, Настя положила голову ему на колени.
- МОЖНО Я ТЕБЕ НЕМНОЖКО ПРАВДУ СКАЖУ? - шепнула она.
- ЛУЧШЕ НЕМНОШКО ПРАВДА, ЧЕМ МНОШКО КРИВДА, - сказал он неизвестно с каким акцентом.
- ОН НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ПРИДТИ. ОН СКАЗАЛ, БЕЗУМИЕ,  И ЧТО ЭТО ЧТО НЕ ПРИДЕТ. А Я СКАЗАЛА, БУДУ ЖДАТЬ, ВСЕ РАВНО... Я ДУМАЛА...
- ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? Я ДОМОЙ НЕ ПОЙДУ...
- НИЧЕГО ОСОБЕННОГО. ЧТО ВСЕГДА, - он зевнул.  -  СЕЙЧАС БАГРОВ ПРОСНЕТСЯ, ПОЙДЕМ К НЕМУ ЗАВТРАКАТЬ. БУДЕМ ПИТЬ КОФЕ И ЕСТЬ ЧТО-НИБУДЬ...
- ЯИЧНИЦУ, - подсказала Настя.
- ЯИЧНИЦУ. А ТЫ ПРИМЕШЬ ВАННУЮ. ПОТОМ ЛЯЖЕШЬ ПОСПАТЬ.  А  ПОТОМ БУДЕТ ВИДНО.
- СКОРО ОН ПРОСНЕТСЯ?
- СКОРО.
- ТЫ ДОБРЫЙ.
- ТЫ МЕНЯ ПЛОХО ЗНАЕШЬ.
- БУДЬ МОЕЙ МАМОЙ.
- ЧЕГО НЕ БАБУШКОЙ ТОГДА?
- ТЫ ЗДОРОВО ТАНЦУЕШЬ. А КТО ТЫ ВООБЩЕ?
- РАЗДОЛБАЙ.
- ЭТО НЕ ПРОФЕССИЯ.
- ЭТО СУДЬБА.
- СПОЙ МНЕ ПЕСНЮ. МОЖЕТ, Я ЗАСНУ.
- КАКУЮ?
- ЛЮБУЮ.
 
Багров семенил вниз по ступенькам, ощупывая неудачно выбритую физиономию, и вдруг осекся, притормозил, узрев на ступеньках скрюченную фигуру.
Он толкнул Платежа в плечо:
- ТЫ ЧЕГО ЗДЕСЬ? А ФИНГАЛ ОТКУДА? ДРЯННАЯ ИСТОРИЯ?
Платон очумело поглядел по сторонам. Насти не было.
Он вскочил и кубарем скатился по лестнице...

В переходе наяривал джаз.
Спешили по своим делам прохожие...
На миг ему показалось, что ее шевелюра мелькнула за колонной ....
Потом его толкнули, развернули, подвинули, и он растворился в толпе.