Деда Паша

Деда Паша позавчера умер.

Я не совсем понимаю, что это значит. Как так – его больше нет? Как так? Был и нет. Совсем нет. Мы не часто виделись в последнее время, потому что он жил в России, а я вот уже почти шесть лет как из России уехала. Но я всегда могла позвонить.
«Дедушка, привет, это я.»

Мой дедушка. Теперь я боюсь, что я всё забуду. Теперь, когда больше никогда не смогу его увидеть. Поэтому я напишу. Напишу что-нибудь про моего дедушку.

Мой дедушка был классный. Он не был таким классическим дедушкой, про кторых пишут в книжках. Он был другой, но он был классный. У меня был замечательный дед.
Я поняла это достаточно поздно, потому что, когда я была ребёнком мы не много с ним общались. По настоящему я познакомилась со своим дедом только после переезда в Германию.

Из детства у меня осталось только одно воспоминание – когда мы (я и мой брат) иногда ночевали у баушки с дедушкой, тогда мой дед рассказывал нам перед сном сказку про семерых козлят. Мне запомнилось то место в сказке, когда коза объясняла своим детям, кого они могут впускать в дом, а кого нет. Пароль был :  «Ваша мама пришла, молочка принесла. Бежит молоко по вымячку, из вымячка по копытечку, из копытечка во сыру землю». Дедушка всегда долго тянул «у», таким высоким забавным голосом. «Во сыруууууууу землю».
А ещё он пел песню. «Спят медведи и слоны. Дяди спят и тёти. Все вокруг спать должны, но не на работе».

Больше  конкретных воспоминаний из детсва, связанных с моим дедушкой, у меня не осталось.

После переезда в Германию, когда я приезжала в гости в свой город – иногда на несколько недель, иногда на несколько месяцев – я жила у деда. Вот тогда-то я и познакомилась с ним по-настоящему.

Мой дед любил ходить в баню. Он размачивал веник, ворчал, что «мытьё в ванной – это не мытьё». И долго собирал свою сумку. Он всегда долго собирался. Даже когда ходил на птичий рынок за червяками для рыбок. С чувством, с толком, с расстановкой. Одевался, причёсывался, собирал сумку. Мог целый час собираться, а мог и два.

Он всегда оставлял записки – кто звонил, кто что передал. А когда куда-нибудь уходил, то всегда писал куда и во сколько ушёл, и когда вернётся. И он всегда готовил мне что-нибудь покушать. Даже когда я настойчиво его просила ничего для меня не готовить. Но когда я посреди ночи возвращалась домой, на холодильнике всегда лежала записка – что-нибудь типа: «в холодильнике, в маленькой кастрюльке – подобие жаркого: там картошка, капуста и морковка. Разогрей в маленькой железной мисочке.» Он часто делал для меня картошку с печёнкой, потому что знал, как я её люблю. У него всегда были сухарики – узенькие и хрустящие –в полиэтиленовом пакете на окне. И он всегда добавлял лавровый лист, когда что-то варил.

Он ходил на встречи ветеранов и очень этим гордился – он с гордостью показывал мне фотки, рассказывал про своих друзей – кто из них кем был в молодости и всякие сплетни.  Один раз я приехала забрать его с такого ветеранского вечера и он с гордостью показывал меня всем и рассказывал, какая я молодец, что приезжаю, что я живу в Германии и что так быстро выучила немецкий и теперь вот учусь. Тогда я обрадывалась, что мой дедушка мной гордится.

Моего деда знали все мои друзья. Потому что мы часто ночевали у него всей толпой. Все так его и называли: «деда Паша» или говорили: «пойдём к деду» - и все сразу знали, о ком речь.  А когда мне кто-то звонил, дед выспрашивал всё – кто такой и что надо. Мой  самый лучший в мире секретарь.

Когда он брал трубку он всегда вместо «алло» говорил «Квартира!» - потому что у него был почти такой же телефон как у бани номер 4, и люди иногда не туда попадали. Он был немного глуховат, поэтому говорил громко: «квартира». Некоторые из моих знакомых с непривычки пугались и клали трубку.

У моего деда были шикарные волосы – густые и кудрявые, и белые-белые. Он всегда ходил стричься «к Наташеньке» - потмому что только она понимала, что ему нужно «почти как полубокс, но не так коротко».

А ещё он ездил в санаторий, где всегда участвовал в конкурсе танцев. Особенно он любил танцевать танго. Потом он показывал мне кружки, которые он выиграл и жаловался на партнёрш, которые за ним не успевали. «Такая молодая, лет 45, а танцевать не может».

К нему постоянно приходили какие-то бабульки. Он рассказывал, что некоторые из них бегают за ним ещё со времён их молодости. Когда я увидела фотографии моего дедушки в молодости, я перестала удивляться – такой шикарный молодой человек. Он был настолько наглым в отношении с ними – они делали ему ремонт, убирали квартиру, приносили пирожки, варенья и соленья. Но всё добровольно. А мой дед сидел как падишах и наслаждался этим вниманием.

Он рассказывал мне истории, как они дрались с «заречными пацанами» - он тогда был маленький, лет семь ему было, и вот они шли «на бой» - парни повзрослее с дубинами, залитыми свинцом, с цепями. А он и другие «сопляки» выбегали на коньках на замёрзшую речку и дразнили «заречных» - те выбегали на лёд, а лёд проваливался, потому что не выдерживал взрослых парней.

А ещё он рассказывал, как они жили в бараке, и какой раньше был страшный мост через «теперешний» проспект Победы – где с двух сторон на человека нападали грабители.

А когда-то мы с ним разговорились про всякую  любовь-морковь, и он,  рассказывая про свою юность, немножко увлёкся, потом смутился и сказал «ну ты понимаешь, в наше время мы тоже любили и обняться там, и поцеловаться, тут главное – осторожность».

А как-то раз он обнаружил в ванной мой станок для бритья. И провёл со мной серъёзный разговор по поводу бритья ног – что всё это ерунда, что тогда ноги покроются щетиной. Как-то я смогла его убедить, что брить подмышки – лучше, чем их не брить. На том и согласились. На подмышках. И дед терпел присутствие моего станка на стиральной машине. Но мой папа когда-то додумался сказать, что я, всё-таки, брею и ноги тоже. И тогда мой дед, совершенно разъярённый, разбудил меня рано утром. Я как сейчас помню – он стоял надо мной, размахивая этим станком и я спросони ничего не могла понять. А потом услышала «Ты что, ноги бреешь??????» У меня был забавный и класный дед.

Он всегда собирал все заметки в газетах – про себя, про меня и про моего дядю (больше ни о ком газеты не писали). Подчёркивал всё и обводил ручкой. И вообще – он всегда подчёркивал то, что находил важным. Поэтому я любила читать газеты у деда – он часто выбирал какие-то статьи и оставлял их специально для меня – естественно, подчеркнув всё самое важное.

Мой дед любил давать советы и поучения. Он всё время всё знал лучше всех. Поэтому я не любила делать, например, уборку у него в квартире в его присутствии, и всё время отправляла его погулять.

Он всё время находил всем занятие – например, когда ко мне приходил кто-нибудь из моих друзей, он сразу же придумывал, что можно куда перенести из тяжёлых вещей, или «О, ты высокий молодой человек, вкрути-ка лампочку в коридоре».
Все мои друзья любили моего деда.


Когда мы фотографировались, он всегда следил, чтобы всё выглядело красиво – он всегда надевал нарядную рубашку и ругал меня, если на заднем плане ваза стоит не симметрично другой вазе или фотография на стене оказалась частично прикрыта ёлочной веткой.

Он пользовался тем, что он глуховат и никогда не слышал то, что не хотел слышать. А потом хитро улыбался и говорил: «Когда это ты мне это говорила? Я не слышал».

Я очень рада, что я тесно общалась с моим дедой Пашей в таком в более-менее взрослом возрасте. Потому что у меня был замечательный дед.

Мой деда Паша.