Чёрный человек

Старенький лифт раскачивался, дребезжал, и казалось, вот-вот обрушится к чертям и само допотопное - точнее домандатное - строение, приютившее русскую редакцию. Наконец зловещее устройство остановилось, издав звонкий "кляцк", и из его жерла выпал Бертик.

       1.Бертик

На самом деле его звали не так. Сорок лет назад в далёкой Москве папа-музыковед (специалист по Шуману) и мама-филолог (шотландский диалект английского языка, исследователь Бёрнса) единодушно наименовали сына Робертом. Но потом как-то само собой повелось: "Бертик" да "Бертик"... Сперва он сердился на этакое снисходительное усекновение, а потом привык. Позже, уже живя в Израиле, даже стал подписывать так некоторые статьи.
К журналистике Бертик пришёл как-то нечаянно. Так уж вышло, что ни на что другое он не оказался годен. Будучи натурой непоседливой, успел поучиться в шести разных вузах, однако не только не получил диплома, но даже не продвинулся ни в одном из них дальше второго курса. Кем только не побывал Бертик за годы студенчества: и филологом, и физиком твёрдого тела, и народным хозяйством занимался один семестр, и японский язык изучал. И даже пытался поступать на режиссёрский факультет ГИТИСа, но его туда не приняли.
С таким багажом разносторонних, беспорядочных и не очень глубоких знаний путь ему был только один - и Роберт оказался на журфаке. До диплома опять же не дотянул, зато продержался дольше, чем где либо: почти четыре семестра. Так он стал журналистом.
Перо его было лёгким. Подобно большинству своих коллег, он знал по чуть-чуть обо всём и ничего толком. Со стороны это напоминало эрудированность. Не хватало только усидчивости.
Прекратив наконец учиться и чудом не угодив в армию, Бертик принялся "искать себя". Он болтался по каким-то романтическим северным стройкам, ездил в партии с бородатыми геологами, боролся за выживание где-то в тайге, пел под гитару у костра. Потом вдруг "всплыл" в Ленинграде, где, не имея прописки, работал в многотиражке. Почти год без особой пользы провёл в Риге. Здесь у него был бешеный роман с одной известной актрисой.
В конце революционных восьмидесятых умудрился напечатать несколько довольно острых статей в "Комсомольской правде". Его заметили, им заинтересовались. Появилась возможность сделать карьеру, но... опять помешал этот проклятый зуд записного бродяги, ловко прикинувшийся на сей раз зовом крови; пробуждённым, так сказать, еврейским самосознанием. И Бертик очутился в Стране Предков...

* * *

- Этот паскудный лифт когда-нибудь таки хлобыстнётся, - проворчал он, выходя из ветхого здания.
- Пак! - пикнула сигнализация и его машина подмигнула фарами. Своим автомобилем Бертик тайно гордился. Пусть ссуда, пусть долги... зато "Хонда"!
- Ты моя прелесть... - обратился он к ней. - Ну что, как поедем? Через город? Нет, не стоит. По трассе быстрее.
И, продолжая тихонько бормотать себе под нос, он слился с вечерним потоком машин.

* * *

В Израиле несколько лет ушло на самопознание и борьбу с антисемитизмом. То есть, с антисемитизмом внутри самого себя. Если в Союзе Бертик гордился своим еврейством и втайне чуть снисходительно относился к чужим, то здесь он неожиданно возненавидел своих. Да так, что несколько знакомых разорвали с ним всяческие отношения, заклеймив его черносотенцем и погромщиком.
На этой волне Бертик успел сочинить ряд обличительных статей, принесших ему имидж "борца за правду". Вынужденный скрывать, что его просто-напросто бесят соплеменники, он обратил весь свой гнев на характерные язвы общества. Его снова заметили; каждую неделю он публиковал новый правдоборческий опус; парочку раз выступил по местному телевидению. Однажды его даже узнали на  улице. Дальше этого дело снова не пошло.
Зарабатывал он слезливые гроши. Русские газеты платили не только мало, но и неохотно. Постоянной работы не было; чтобы хоть как-то прокормить себя и свою машину, пришлось заняться переводами субтитров для кабельного телевидения. Иврит он знал уже неплохо.
Когда приходил очередной гонорар, закупалась икра, водка, собиралась компания, в которой Бертик слыл остряком и озорником. Если же гонорар не приходил, то кто-нибудь другой из компании покупал водку и икру, ужин мягко перетекал в завтрак, мудрые беседы чередовались с шутками и жизнь казалась лёгкой и бесконечной.
Так прошло ещё годика три-четыре и как-то незаметно завершился четвёртый десяток Бертиковой жизни. И вот, в тот день, когда ему стукнули эти самые сакраментальные сорок ("мне сорок лет, нет бухты кораблю..."), он внезапно и резко остановился. Словно кто-то включил в комнате яркий свет - и выяснилось, что Золушка давно превратилась в тыкву, одалиски оказались проститутками, рыцари алкашами, дивный нектар - водкой "Голд", а сам герой... Бертик увидел в зеркале стареющего мужчину со складками в уголках рта. Ни жены, ни детей, ни приличной работы. Один. Есть, конечно, папа с мамой - так и те в Москве. Перспектива? Да никакой. Жизнь, быть может, ещё и не прошла, но уже явно перевалила за середину. А к чему она вообще была?
Последней соломиной  - той, что ломает верблюду спину - стала смерть товарища,  журналиста Саши Левина, писавшего юморески под псевдонимом Лев Иерусалимский. Толстенький забавный балагур Сашка вышел как-то днём из редакции, внезапно упал и тихонько умер. Не объяснив, не благословив, не прокляв. Вообще не сделав ничего эффектного. Врач объявил диагноз: тромб сосуда. Окончательно доконало Бертика то, что Иерусалимский был на семь лет моложе его самого.
Так Бертик стал задумываться о смерти.


2.Чёрный

На спуске на шоссе Аялон его грубо подрезал странный автомобиль. Бертик догнал его, чтоб рассмотреть получше. Это оказался "Мерседес" примерно семидесятого года выпуска, с прямоугольными вертикальными фарами. На такой машине мог ездить Луи де Фюнес, или молодой Ален Делон в каком-нибудь старом фильме (вспомнился 75-й год, кинотеатр "Ударник", отлов "детей до шестнадцати" и позорное изгнание из зала.) Бертик сглотнул слюну: он любил машины и давно мечтал поездить на подобном  "антиквариате". Обогнав сей раритет, он заметил, что машина вовсе не музейная. То есть, не прилизанная, а напротив, бывалая. Цвет - невнятно-серый. Облезлый. На фоне лёгких современных силуэтов она смотрелась громоздким анахронизмом. Будто живой слон в магазине сувениров. И при всём том была в ней некая величественная элегантность. В дополнение - "Мерседес" был "одноглазый": левая фара его не светила. Зияла мёртвой чернотой.
"И на кой жё чёрт я его обогнал? Судя по тому, какой там горе-водитель, его спокойнее иметь впереди, а не сзади. Ну ничего, сейчас я уйду на "пятёрку".
Бертик свернул на трассу номер пять, одноглазый  последовал за ним.
"Вот дьявол! Ладно, плевать. Мне скоро на "четвёрку" налево..."
Однако и на шоссе номер четыре "Мерседес" тоже выехал следом за Бертиком.

- Да что за чёрт! Никак от него не оторваться, - бормотал Бертик, глядя в зеркало заднего вида на непривычно-непарный луч.
Когда "Мерс" свернул за ним в Кфар-Сабу, Роберт ещё счёл это совпадением. Мало ли в жителей Кфар-Сабе! Он сделал хитрую петлю вокруг торгового центра, "экономя" светофор, и преследователь отстал. Однако уже на улице Таясим одинокий глаз нагнал его снова, следом за ним повернул на улицу Арлозоров, и вот тут Бертик почувствовал в животе колючий холодок.
А когда "Глаз" свернул следом за ним на Ротшильда, а с Ротшильда на Бен-Гурион, Роберт подумал с присущим ему иногда мрачноватым юмором:
"Так может быть, это м о й  ч ё р н ы й  ч е л о в е к? Ему подошёл бы такой антураж. Что, если это - действительно он? И это значит, что уже  в с ё?"

"Хонда" остановилась. Одноглазый припарковался откровенно рядом с ней, и тут уже Бертик, обычно сдержанный, сорвался.
- Что тебе от меня нужно? - довольно резко бросил он на иврите.
- Успокойтесь, Роберт, - прозвучал ответ на чистейшем русском языке, и из "Мерседеса" вышел человек.
Маленького роста, щупленький, на вид лет шестидесяти. Совершенно лысый, похож на нахохленную птицу. Очки, сползшие на кончик носа, держатся на двух шнурочках, завязанных на затылке узелком. Что-то неуловимо чиновничье во всём его облике. А взгляд - пронзительный, умный.
- Успокойтесь, Роберт, - повторил пришелец бесцветным голосом. - Вам пора начинать ко мне привыкать.
- Кто вы такой? - спросил Бертик по-русски. - Откуда вы меня знаете?
- Кто я такой, вы уже прекрасно догадались.
- Я?! Когда? Что за чепуха?
- Да как же... вот только что, - и незнакомец вдруг запел противным тенорком: - "Мне-е день и-и но-очь... По-ко-я не да-ё-от..." Помните, кто не даёт покоя? - неожиданно подмигнул певец.
- Но это, простите, бред! - бухнул Бертик, а тенор продолжил петь:
- "За мно-ю... всю-ду... Как тень он го-онится..." Эх, музыку я люблю!
- Как вас зовут, уважаемый?
- Меня? Да что вы такое говорите, Роберт! Меня не зовут. Наоборот, мечтают, чтоб я не пришёл никогда. А я прихожу.
- Откуда вы меня знаете? Что вам надо?
- Я послан к вам.
- Я вам, извините, не верю.
- А вы в глаза мне посмотрите. Поверите.

Бертик заглянул в водянистые глаза и почему-то почувствовал себя бабочкой на булавке. Вдоль позвоночника мурашкой пробежал страх и неожиданно для себя он понял, что пришелец не врёт.

- Что, уже  п о р а? - тихо и мужественно, но и не без позёрства, спросил он.
Посланец бездны рассмеялся.
- Ну что вы... Живите пока. Но я буду с вами.
- Так когда?! - уже задорнее спросил Бертик.
- Роберт, вы задаёте слишком много вопросов, - ответил "чёрный" очень серьёзно. - Я не имею права... Нет, правда, не могу!
- А почему вы во всём белом? Что за несоответствие?
Нечистый удивлённо оглядел себя. Одет он был - действительно - в мятые белые брюки (правильнее даже сказать "штаны"), белую ветхую футболку и сероватые от старости парусиновые туфли. Он опять рассмеялся.
- Ах-ха-ха! Люблю работать с интеллигенцией. Уж повеселят - так повеселят. Роберт, Роберт, ну что вы всё цепляетесь к мелочам! Я вот - так даже и сам не заметил, что на мне надето. Ну что вам, мил человек, нужно для комплекта? Копыта? Чёрный плащ? Жокейский картузик? Это же всё неважно...
- А в каком смысле "работать"? - зацепился Бертик за оброненное слово. - С кем вы ещё вот так вот "работали"?
Улыбка резко спала с лица и водянистый глаз сверкнул.
- Ну, например, с Александром Левиным.
Роберт похолодел.
- Что мне теперь делать? - проговорил он тихо.
- Да ничего. Живите как жили. Я буду рядом.
- Сколько у меня есть времени? Когда? Завтра? Через неделю?
- Ну вот, опять... Не могу я разглашать, у меня же инструкция, - "чёрный" полез в карман и достал отпечатанные на принтере листочки. - Ежели не верите...
- Ну хоть намекнуть-то можете?!
- Ну скажем... с Левиным я около года работал.
- О-ко-ло... года...
- Всё, хватит! Я и так сказал вам уже больше, чем нужно. Идите спать, Роберт. Идите спать!

3.На интеллигентной дистанции

Утром Бертика разбудил телефон; он не сразу узнал тусклый голос вчерашнего знакомого.
- Роберт, вы, конечно, простите мне некоторую назойливость... но у вас сегодня встреча назначена, вы не забыли?
Бертик вскинулся.
- Забыл! Ах ты ж... А откуда вы-то знаете? И мой номер...
- Роберт, я вижу, вы ещё не проснулись.
- Ну конечно, ведь вы же... Чёрт, совсем вылетело из головы.

Когда он спустился на улицу, лукавый ждал его на скамейке около дома.
- Слушайте, а вам-то что за дело, пойду я на встречу, или нет?
Бертик был сегодня настроен агрессивно.
- Ну как же, Роберт... - протянул собеседник. - Вы ж мне теперь не чужой. Я с вами работаю. Иногда и помочь могу.
- Понятно... Слушай, мужик, давай на "ты", что ли?
- Мне нельзя, я при исполнении, - молвил тот как бы с сожалением. - А вы не стесняйтесь, тыкайте.
Минуту помолчали, а потом посланец тьмы поторопил:
- Вам пора. Езжайте и не думайте обо мне. Живите как всегда, а я буду рядом.

* * *

И Бертик стал жить "как всегда". Он ходил на встречи, сидел на редакционных сборищах, писал статьи. Встречался с приятелями. Один раз даже ездил к непотребным женщинам.
"Чёрный" вёл себя деликатно, не лез, не раздражал. В гости не набивался, от приглашения на "рюмку кофе" вежливо отказывался. Выходя из дома, Бертик обычно встречал его сидящим на скамеечке, в той же белой футболке и брюках-штанах. Вежливо здоровались, и отправлялись по своим делам.
Одноглазый "Мерс" сопровождал его ("слепую" фару "чёрный" так и не заменил, возможно в этом был своеобразный демонический шик), но на рожон не лез и к заднему бамперу не прилипал.
Соблюдал  и н т е л л и г е н т н у ю  д и с т а н ц и ю.
Думать о жизни и смерти Бертик себе настрого запретил; просто блокировал ту часть мозга, что отвечает за мысли о вечном, поэтому в целом вполне приспособился к новым условиям. Одно только его томило...

* * *

...Её звали Елена, она была на десять лет моложе и на пять сантиметров выше. Они познакомились много лет назад, ещё на курсах иврита, и с тех пор старательно мучили и изводили друг друга. То сходились, то расходились. То заводили другие романы, то возвращались. Лена успела даже несколько лет побыть замужем и развестись.
Они были такие разные.
Лена имела стабильную работу в хай-теке. Бертик перебивался случайными заработками в газетах, переводил плохие боевики. Редактировал рекламный листок города Ор-Акива.
Лена была стройная, с копной смоляных волос. Бертик начинал лысеть.
Она  -  спокойная, рассудительная, пунктуальная. Он - романтик и разгильдяй.
Она мечтала о детях. Он мечтал о деньгах и славе. Всерьёз рассчитывал написать гениальный роман, притом уровня "Фаустуса" или "Мастера".
И вопреки всему необъяснимая, однако непреодолимая сила влекла их друг к другу. Неудержимо. В последний раз они расстались, казалось, уже навсегда. Но вот опять... опять...
Пронеслось воспоминание... И откуда это назойливое чувство, что ты что-то упустил в жизни? Чертовщина какая...

* * *

В один из вечеров справляли день рожденья Марка Аврелия. Не того самого, конечно, а журналиста, писавшего под этим псевдонимом; в быту его звали Марик Аврутин-Кац. Когда он представлялся, он говорил "Аврутин-Кац через чёрточку".
Банкет происходил в Петах-Тикве, цитадели первых сионистов. Ресторан назывался "Русский дух".

В толпе поздравляющих выделялся некий двухметровый хлыщ; Бертик, будучи сам среднего роста, покосился на него не без раздражения... и вдруг... что это за знакомый силуэт рядом с ним? Что?! Лена?!
- Старик, я тут не при чём, - суетливо прохрипел под ухом Марк Аврелий, из-за тембра голоса иногда ещё называемый в народе "Высоцкий" . - Я сам не знал! Ну ты что, мне не веришь? Неужели я бы тебя не предупредил!
- Ребята, познакомьтесь, - любезно сказала Лена. - Это Арсений.
- Арс... ух ты! Кхе-кхе... Очень приятно! - Бертик отвесил забавный поклон. - Очень... Нет, поверьте, просто очень рад!
"Ох и напьюсь же я сегодня", - подумал он про себя. - "Как последний некошерный свин!"...

...Он вышел из ресторана три часа спустя. В голове тихонько гудел невидимый трансформатор. Было свежо, вечерний воздух приятно холодил горевшее лицо.
- Роберт!
- А?... Ах, это ты... ик! Чертяка. Гы-гы!
- Роберт, вы пьяны, - укоризненно заметил нечистый.
- У-тю-тю-лечки, какие мы заботливые, лапа ты моя... Демон ты мой врубелевский. - Бертик полез обниматься.
-  Тихо, тихо. Пожалуйста, без рук, - брезгливо отшатнулся "чёрный человек".
- А твоё какое пёсье дело, пьян я, или нет? - вдруг осерчал Бертик. - Какого беса достоевского тебе надо?
- Я вам за руль садиться не дам, - тихо и твёрдо проговорил собеседник.
- Чего?!... Думаешь, убьюсь? Так ведь ты же и есть - моя погибель! Раньше, позже... какая разница! Тебе же меньше работы.
- Всё должно быть своевременно. Раньше - нельзя! Я за вас отвечаю. Дайте ключ, я вас сам отвезу.
- Клю-уч?! От моей "Хонды"? Во!! - Бертик показал "чёрному" кукиш. - Ты водишь  хреново!
- Тогда поедем на моей, - не сдавался тот.
- На тво-ей? - Бертик попытался повернуться, но потерял равновесие и пьяно ухватился за плечо своего спутника.
- Вот именно! Идёмте, - он легонько подтолкнул Бертика и тот как-то сам собой очутился на мягчайшем кожаном диване "Мерседеса".

В пути Бертика развезло. Он принялся куражиться и задирать своего "куратора".
- Ну что, Мефисто? Ик! Души моей хочешь? Ну на! Бери мою душу бессмертную, сволочь! Молчишь, нечестивец? Лю-ци-ферушка... Гы-гы... Ик! Чё-ор-ный во-о- ра-а-ан, что ты вьё-ошь... Ся!! Над ма-а-е... Ю! Га! Ла! Вой... Ик!
- Вы бы, Роберт, лучше Шуберта спели. "Ворон", знаете? Смысл примерно тот же, а музыка лучше.
- Ах ты ж мой развитый! Чёрт... с тонким вкусом. Образованный, мля! Да ты кто вообще такой? Мелкий бес... Тень. Ведь ты же тень! Тень, знай своё место! Что молчишь, душегуб? Не хочешь правду слушать?
- Успокойтесь, Роберт. Я не реагирую на оскорбления, это профессиональное. К тому же, мы приехали. Шли бы вы домой... - мягко сказал "чёрный".
А когда Бертик скрылся в подъезде, он ещё некоторое время смотрел вслед удалявшейся спине, а потом чуть слышно добавил:
- ...И позже нельзя.

4.Как растягивается время

...Дома Бертик долго не мог заснуть, всё ворочался с бока на бок и пыхтел. Потом как-то мутно задремал, и ему немедленно приснилось, будто он уже умер. Он подскочил в холодном ужасе и зажёг свет. Руки на месте. Ноги на месте. Пульс сто сорок. Ф-ф-фу... Пронесло. Бертик почувствовал себя маленьким-маленьким мальчиком, и ему болезненно захотелось прижаться к маме.
"Всё... К чёрту! Немедленно беру отпуск - и к родителям в Москву!", подумал он и отключился.
В следущий раз он проснулся уже утром, от телефонного звонка. В трубке звучал голос Лены, но звучал он как-то очень неестественно. Звеняще. Страшно.
- Лена? Это ты?! Что случилось? У тебя такой голос...
- Беда... приезжай ко мне. Ты мне нужен. Ты можешь сейчас приехать?
- Конечно, Леночка, я приеду... Но что произошло?!
- Я не могу сейчас. Если можешь, приезжай.
- Господи... да что же...
- Я жду тебя. Скорее.

"Чёрт побери... Лена... Лена! Ах я дурак... Ведь это женщина, которую я искал всю жизнь! Почему же я, ублюдок, понял это только сейчас? У неё что-то случилось, она ждёт меня! Быстрее!"
Он скатился вниз по лестнице, и тут же вспомнил, что машина осталась в "Русском духе".
На скамеечке сидел его вечный спутник и курил.
- Отвези меня к Лене! Быстро! - почти приказал Бертик.
- Роберт, Роберт, успокойтесь, - "чёрный", казалось, совсем не удивился. - Я всё знаю. Но поверьте, вам ни в коем случае нельзя никуда ехать.
- Не хочешь меня отвезти? Тогда дай мне ключи, я сам справлюсь с твоей телегой.
- Роберт, не буяньте, - цыкнул "куратор" уже строже.
- Ключи!!! - вдруг дико взвопил Бертик, хватая нечистого за грудки и приподнимая его в воздухе и тряся. - Сатанинское отродье! Задушу скотину!!
"Чёрный" потянулся к карману.
- Ну смотрите... - просипел он придушенно. - Я вас предупредил...

* * *

Старенький "Мерседес" скрипел и визжал покрышками. Роберт гнал и гнал, не разбирая.
"Надо же, всю жизнь мечтал поводить "антиквариат", а теперь все мысли совершенно о другом. Быстрее, быстрее..."
Дорога петляла. Откуда возник перед ним этот очень грязный и очень железный грузовик, он не понял. Бертик даванул на тормоз, но педаль предательски ушла в пол.
Ржавая туша стремительно надвигалась. Он ещё попытался повернуть руль, но тот его не послушался.
"А вот теперь, видимо, - ВСЁ! Финал!"
Надо же, какие долгие, оказывается, эти последние секунды! Говорят ведь, что время растягивается. Успеваешь всё вспомнить, обо всём напоследок подумать. Картинки увидеть...
Вот ему пять лет, зима, снег, и папа ведёт его за руку - большой и сильный, с ним ничто не страшно! Вот ему десять, Новый Год, он с родителями наряжает ёлку и мама с папой нежно пикируются между собой. А вот - филфак, и девушка с рыжими кудряшками... Поцелуи в институтском лифте...
...Какой это писатель утверждал, что руль в подобных случаях врезается в рёбра и очень смешно их крошит?...
А вот ещё картинка - огни вечерней Риги. Свинцовая Даугава. Или ещё - величавая и вечная тайга...
И Лена... Чёрт, я не успел...
Последнюю мысль Бертик уже не додумал, потому что внезапно что-то щёлкнуло и затем сразу стало темно.

5.Сон и явь

Он очнулся с тяжёлой головой.
"Неужели я выжил? Надо же! Да нет, это уже, вероятно... Ха! Да где я, чтоб меня черти унесли? Моя спальня? Ничего не понимаю..."
Жёлтая муть медленно оседала хлопьями и мизансцена постепенно становилась чётче.
"Сон?! Это всё был сон? Мне это только приснилось? Чёрный человек, одноглазый "Мерседес", и авария..."

Бертик ощупал себя.
"Невероятно! Остановись, мгновенье! Так ничего не было? Ну конечно, не было! Ты же материалист! Вольтерьянец! Реалист! И ты поверил во всю эту чушь... Книжек умных начитался! М-мистик... Ф-ф-фу-у ты ч-чёр-р-рт..."
. Сквозь жалюзи пробивалось мартовское солнце, жизнь искрилась и была необыкновенно хороша. Но несмотря на всё облегчение и на всю радость вновь обретённого бытия, Бертик чувствовал: что-то ему мешает.
"Лена... Значит, и Лена тоже приснилась?"
И вдруг он абсолютно ясно понял, что надо делать - и рука сама нащупала телефон.
- Леночка. Это я.
- .......
- Алло, Лена, ты здесь?
- Да, я слушаю.
- У тебя всё в порядке?
- Да... Всё в порядке, а что?
- Да так, ничего, сон приснился... Ерунда. Представляешь, мне приснилось, будто ко мне пришёл мой Чёрный Человек - за мной!
- Ты звонишь, чтобы рассказать мне сон?
- Нет. Я звоню сказать... Ах, дьявол! Лена, я звоню сказать что я тебя ужасно люблю!
- ........
- И... мне кажется, я не могу без тебя!
- Я тоже, - почти неслышно призналась невидимая Лена в трубке. - Наверное, я тоже без тебя не могу.
- П-правда? - Бертик буквально захлебнулся от неожиданно нахлынувшего счастья.
- Угу... - тихо молвил голос в аппарате.
- Леночка... чёрт!.. Я так соскучился... можно мне приехать прямо сейчас?

* * *

Бертик чувствовал сумасшедший подъём. Душа его пела что-то очень полётное. Ничего не потеряно! Никаких чёрных человеков нет, а жизнь ещё только начинается. Новая! Радостная! И в этой новой жизни рядом с ним будет Лена - а это значит, что у них всё получится!
Верная "Хонда" ждала у подъезда - последнее подтверждение того, что сон остался просто сном. В кармане зажужжал телефон.
- Алло, старик, - прохрипел в трубке Марк Аврелий. - Ты помнишь, что сегодня мой юбилей?
- Конечно, Маркуша, конечно! Обязательно буду, да! Обязательно. Буду!
- Какой-то ты сам не свой... Возбуждённый... Слышь, так ты один будешь?
- Нет, - ликовал Бертик. - Вдвоём.
- Никак чувиху завёл?
- Старик! Я с Ленкой помирился! - восторженно выпалил влюблённый.

"Пак!" - открылись дверцы. Бертик вскочил за руль и полетел.
Состояние подъёма не проходило. Он ехал, опьянённый своим настроением, и потому не заметил старомодный автомобиль, который мягко отделился от тротуара...

...И, соблюдая интеллигентную дистанцию, последовал за ним.


--------------------------------
2005