Подслушанный разговор

Голос Татьяны Михайловны показался мне каким-то странным. Но поначалу я не придал этому значения. За стеной шел весьма любопытный разговор. Я лег поудобнее, заложил руки за голову и весь превратился в слух.

На кухне наша классная руководительница разговаривала с моей мамой. И говорили они обо мне. Сначала я аж напрягся весь – за мной имелся малюсенький грешок, но, вслушавшись в их беседу, я с облегчением выдохнул. «Петя такой способный мальчик! Я порой даже удивляюсь! Что у него ни спроси – на все есть логичный ответ. А как он стихи читает! Заслушаться можно! И физруки в нем души не чают, говорят: «Перспективный футболист». А еще, а еще…» - восторженно тараторила учительница.

Слушая эту тираду, я невольно заулыбался. Конечно, учительница явно преувеличивала мои заслуги, но разве это так уж важно? Главное, что на маму все эти дифирамбы в мою честь произвели должное впечатление… Ну, я так думаю… Я надеюсь, что это так.

Между тем разговор продолжался. Приложив ухо к прохладной стене, я хорошо слышал, как мама наливает чай, как звенит ложечкой, размешивая сахар. Сладко потянувшись в кровати, я подумал: «Эх, а и в самом деле, неплохо бы сейчас чайку горячего да бутербродик с колбаской!» Однако желание услышать, что там Татьяна Михайловна еще хорошего про меня расскажет, пересилило капризы желудка. «В конце концов, потом бутерброд покажется во сто крат вкуснее», - решил я.  Но как я ни старался, мысли о еде все настойчивее вгрызались в мою голову, а живот все отчаяннее урчал, требуя подкрепления. «У меня есть сила воли», - попытался убедить я себя и в подтверждение снова приник ухом к стене… Но услышал лишь все то же звяканье ложечки (да сколько же можно размешивать сахар!). Тут же вспомнился наш несладкий чай из школьной столовой… И тут меня осенило: я же вчера на завтраке в школе не съел булочку с маком, решив съесть ее потом! Я тихо, стараясь не скрипеть, слез с кровати и на цыпочках подкрался к письменному столу, под которым стоял школьный рюкзак. Осторожно, медленно-медленно я расстегнул молнию. Запустил руку в чрево рюкзака, пальцы нащупали драгоценную булочку. Немного подзасохла, ну да ничего. Так же на цыпочках пробрался обратно к кровати и юркнул под одеяло.

Откусив порядочный кусок булки, я снова прилип ухом к стене. По ту сторону женщины увлеченно обсуждали моду. Мое же чавканье мешало мне расслышать весь разговор, но по обрывкам фраз я и так понял: женщины увлеченно обсуждают новинки женской моды. Ну-у, это мне не интересно. И я с удовольствием впился зубами в остатки булочки.

Я уже почти покончил со вчерашним пирожком, когда до меня вдруг долетел голос Татьяны Михайловны: «Все это очень интересно, но лучше вернемся к нашему мальчику» –«Вернемся», – согласился мамин голос. «Во-от… Не, он вне всякого сомнения замечательный мальчик. И все-таки… все-таки есть одно “но”». Мурашки облепили мою спину. Сейчас я и представить не мог слова страшнее, чем это «НО». «Но, но, но, но, но…» - очередью выстрелов стучало у меня в голове.  Я сидел с набитым ртом и боялся пошевелиться. Я даже жевать перестал и замер в ожидании: что скрывается за этим страшным «но»? Мамин голос прозвучал настолько неожиданно, что я чуть не подавился: «И что это за «но»?» - «Я и сама вначале не могла поверить в то, что это правда»,- неуверенно заговорила учительница. «Да говорите вы прямо уже: в чем дело-то?» - не выдержала мама. «В общем… он разбил в учительской окно», - выдохнула Татьяна Михайловна. «Надо же, - как-то подозрительно равнодушно произнесла мама, будто речь совсем не обо мне шла. – Вот уж подумать не могла, что он на такое способен». – «Да-да, и тем не менее, как видите, оказался способен».

Меня обдало холодным потом. Не потому, что я испугался. Нет, я был возмущен! Да что уж там – я был вне себя от злости! Спешно натянув спортивные штаны, я выскочил из комнаты и закричал: «Не правда, Татьяна Михайловна! Я не злодей! Я не хотел в учительской! Я не хотел окно! Я, может, вообще в Пашку целился!..» Я осекся. На меня недоуменно смотрели мама и… тетя Зоя. И тут я понял, что взболтнул лишнее, а говорили-то они и не обо мне. Зато мама теперь все знает. Я почувствовал, как мои уши краснеют. Потом запылали щеки. Я с трудом, шумно сглотнул, встретившись с пристальным, изучающим взглядом мамы, не предвещавшим ничего хорошего. В поисках хотя бы махонькой помощи, я посмотрел на мамину подругу. Но та медленно и удивленно переводила взгляд с меня на маму и обратно. А потом вдруг громко расхохоталась.

Зато мама не смеялась. Посмотрела на меня очень многозначительно и строго произнесла: «Так, я жду твоих объяснений».
(с) Анна ХАРИТОНОВА.
Февраль, 2005 г.