Мы обязательно встретимся...

Я не любил притворяться кошкой, но иногда приходилось. Вообще я часто вел кошачий образ жизни. Меня называли бродягой. Да я и был бродягой. У меня не было дома. Носил я что попало – в основном то, что отдавали сердобольные люди или же то, что находил на помойках. Днем я, как кот, где-то спал, скрываясь от всеобщего внимания в заброшенных домах, подвалах, различных развалинах. А ночью выбирался на поиски еды. Чаще всего воровал яблоки в соседних дворах.

А еще по ночам я любил просто гулять, любуясь спящим городом. Иногда  рабочие, пришедшие в ночную смену, замечали меня, подзывали к себе и интересовались, не хочу ли я подзаработать. Конечно же, я всегда отвечал утвердительно. Платили очень мало, но на буханку хлеба и бутылку минералки хватало. 

Вот так и жил. Бездомному животному подобно.

Родителей своих я не помнил. Говорили только, что они якобы  от меня отказались. Но я этому не верю: мало ли, что люди болтают.

Грамоту я знал совсем плохо, но читать немного умел. Меня этому один мальчик научил. Познакомился я с ним, когда в очередной раз яблоки таскал. А парень меня засек и строго так, совсем по-взрослому вопросил:

- Зачем воруешь? 

Ох, и растерялся же я тогда! Только и смог промямлить: 

- Ну… это… Очень кушать хочется.

Мальчик улыбнулся, насмешливо сощурил глаза и стал сыпать словами-вопросами:

- Так чего ж не попросил?! Разве ж это преступление – попросить еды? Или ты боишься?

Я слегка обиделся и тихо пробубнил:

- Ничего я не боюсь. Сам ты боишься…

Потом он привел меня в дом.  Там его мама меня накормила, и даже кое-какой еды с собой собрала. Сначала мне жутко стыдно стало, а потом вроде ничего, понял: люди, видать, добрые,  с чистым сердцем. Да и есть ужасно хотелось, так что совесть терзала меня недолго.

А с Федей (так звали этого мальчика) мы  быстро подружились. Я в то время в старых развалинах жил.  Там было уютно,  светло и не дуло из щелей (не то что на чердаках).

Обычно Федор сразу после школы прибегал ко мне. Поделившись последними школьными новостями, он извлекал из рюкзачка тетради, учебники и брался за домашние задания (к тому времени я достаточно хорошо оборудовал свое жилье, соорудил даже что-то вроде письменного стола). А я учился вместе с ним.

Еще мы с Федей любили  бродить по городу и играть в великих путешественников. Да что мы только не выдумывали!

В общем, с момента нашего знакомства моя жизнь круто изменилась – она наполнилась радостью, интересными событиями. Смыслом.

Но вот однажды Федя прибежал ко мне, а лицо его было мокрым от слез.

- Я должен уехать. Навсегда. Так сказала мама, - давясь слезами, вымолвил он.

Я молчал. Я не спрашивал его, куда он уезжает, зачем. Просто молчал.

- Ну скажи же хоть что-нибудь! – не выдержал Федор. – Ну что ты молчишь?!.. Ты обиделся? Не надо, я уверен, что мы обязательно встретимся снова… Когда-нибудь… Но это произойдет, обещаю!

- Конечно, встретимся, - только и смог выдавить я, с трудом проглотив застрявший в горле комок. Но потом, собравшись, все-таки улыбнулся.

За девять месяцев дружбы мы так привязались друг к другу, что мысль о разлуке казалась невыносимой. Тяжелые мысли терзали мою душу, рвали сердце, так что хотелось выть: я снова останусь один.  Ничего не мог с собой поделать, хотя прекрасно понимал: я веду себя, как последний эгоист, упиваясь жалостью к себе. В конце концов, не век же Феде со мной играться – у него своя жизнь есть. В которой нет меня.

И я заставил себя смирится с потерей друга.

Оставалось два дня до отъезда Феди. С того самого печального дня он ходил чернее тучи, погруженный в себя и почти ни с кем не разговаривал. Незадолго до отъезда он снова пришел в убежище. Лицо его светилось радостью.

- Я сегодня говорил с родителями. Они… Они разрешили мне взять тебя с собой! Ты слышишь?! Ты поедешь с нами!..

Он взглянул на меня и осекся.

- Ты… ты ведь поедешь с нами, правда?

- Понимаешь, Федь… - начал было я, но остановился. У мальчика на глазах навернулись слезы, губы задрожали.

- Ты же поедешь, да? Да? - сквозь сдерживаемые рыдания проговорил мальчик.

* * *
…Я не поехал с ними. Иногда здорово об этом жалею. А иногда мне кажется, что я правильно сделал. Не знаю.

Я уже стар. Нашлись добрые люди, пристроили  в Дом престарелых. Тут неплохо. Во всяком случае, есть с кем поболтать – таких как я тут много. За окном зима. Небо сыплет крупными белыми-белыми хлопьями. Прошло много лет. Слишком много, но где-то в самом дальнем уголке моего сердца до сих пор теплится тайная мечта: вот откроется дверь и войдет мой старый друг Федя.  Может, вон тот мужчина на автобусной остановке и есть Федя? А может, этот нераспечатанный новогодний подарок, что лежит у меня на коленях, от него? Вот сейчас я открою его, а там – письмо, в котором лишь одна фраза: «Мы обязательно с тобой встретимся. Обещаю!».

А завтра – мы снова маленькие, и на вопрос: «Поедешь со мной?», я отвечу: «Да».