Дневник А. Смерти

Господа, грядет Конец Света. Господа, мы стали чаще умирать. Нет, Вы не думайте я смерти не боюсь. Я не боюсь, что буду отвечать, ведь все мы люди, – а значит все мы грешники. Сходить быть может в церковь? А может, я рановато думаю о смерти. Я паникую? Нет, мой пульс спокоен. Сердце стучит…пока без перебоя.
                Часть 1
                Пролог.
                Легенда зеркальной планеты.
На далекой планете, в чужой солнечной системе Бог создал странных существ, без имени, рода и чувств. Лишь проверяя свои силы, Бог дал им жизнь. Дал им воздух, дал им силу, дал им понятия и заповеди. Существа с удовольствием принял дары щедрого покровителя, и начали свое существование. Сначала они жили маленькой кучкой, убивали лишь столько, сколько им было нужно для пропитания. Потом появились охотники, которым нравилось убивать, но их было мало. Кучка росла, жизнь не стояла на месте. Потом она поделилась на разные группы, потом на сословия, на расы, имена, на хромых и целых. И никому почему-то не хотелось больше жить вместе со всеми, делить что-либо друг с другом, жить ради кого-то.  Все вдруг возомнили себя уникальными, а Бог…у каждого сословия он был свой. Жизнь снова росла. Кучки пожирали друг руга, разорвали священные заповеди поставили на них вечное клеймо: «Недействительны» «Несовременны». Начались войны на почве непонимания друг друга. Удар за ударом терпела их планета. Катаклизмы, ужасные несчастные случаи. Смерть, кругом смерть. Существа из последних сил бросались друг на друга. Погибали мелкие существа, слабых уже не осталось, они забились по уголкам и ждали, когда их найдут и навсегда покалечат. Жизнь пошла на убыль. Бог, потеряв контроль, впал в глубокое горе, из которого родились Чума и Холера. Они дожрали остатки существ. И на планете снова осталась лишь маленькая кучка испуганных, только что родившихся маленьких человечков.
Но речь далее пойдет не о них, а может, косвенно, мы их и коснемся. Все события, описанные ниже, являются порождением лишь моего больного сознания, которое, переработав нашу жизнь, вылило свои эмоции и показала вам ваш же покалеченный мир в новом лице, с новой стороны. Начало дневника здесь и сейчас:

                Часть 1.
                Удары о тупики.
«Дневник А. Смерти» - Это нечто о жизни того, чего нет, но оно всегда наблюдает за нами и видит, возможно, немного менее расплывчато. Современная философия серых тонов. Надеюсь вы поймете каждую мою мысль, как бы фантастична она не выглядела.
15 марта 20…года
8:15 утра
Я проснулся от сильного удара собственного сердца. В воздухе запахло холодной потерей. Кто-то снова ждет меня. Запищал факс, медленно выплевывая белый лист бумаги. Люцифер послал мне из канцелярии очередной список смертников. Что сегодня? 9:02 утра, мальчик не там перешел дорогу. Не люблю детей. Умирают часто, вхожу к ним в последнюю минуту, а они даже не осознают кто я. Неблагодарная и непризнанная работа. Что потом? 10:13, неудачная операция на сердце. Этот старик давно нарывается на встречу. Пока хватит. Нужно собираться. В шкафу на верхней полке аккуратно сложенная черная мантия. С вечера наточенная алмазным порошком коса. Черные брюки, черная рубашка – форма есть форма. Все так безразлично надоело. Открыл дальнюю стену шкафа. Люцифер объявил всем Архангелам Смерти держать двери лифта в ад на кодовом замке. Какой же код? Что-то банальное…вспомнил! «Смерть». Лифт напоминает клетку с решетками под орнамент. Хорошо, что все гении попадают в ад. Есть, кому декорировать эти злачные места. Лифт, слегка подпрыгнув, поехал вниз. Внизу как всегда полно существ занимающихся тем, что написано у них на роду. Черти таскают полена для ночного костра из душ. Вервольфы переводят бледные души в цепях с одного конца преисподние в другой. Вампиры все что-то считают и докладывают. Они тут считаются самыми умными, но им все равно не разрешается выходить наверх. Вампиры – это высший ранг подземной нечисти. Но сколько важности в их повелительных жестах, смотреть смешно.  Кто-то толкнул меня в плечо.
-   Ляморт, - позвал меня знакомый голос, который из-под тяжелого дыхания казался еще грубее обычного.
-   Энчи, мой любимый вервольф, - я обрадовался, не часто встретишь творение Люцифера с мозгами смертного.
Энчи держал в руках огромную цепь, на конце которой был «пристегнут» бледный худощавый старик. У него уже не было сил на то, чтобы идти и Энчи просто волок его за собой. Вервольф, блеснув красными глазами, слегка помялся, как бы оправдываясь за такое издевательство над этим смертным:
-   Слишком много детей, от слишком большого числа женщин. Старичок при жизни повеселился, - Энчи пожал плечами. – А ты нам сегодня кого приведешь?
Вервольфы такие странные существа. Прямохождение, строение скелета как у человекообразного, а вот шерсть, морда, уши, огромная грудь, хвост, лапы – это что-то волчье. Как же говорят на земле? Оборотень.
-   Наклевывается отличная чистая душа, - я посмотрел в свой список, - мальчишка еще не грешник, вот-вот начнет свое триумфальное шефство по земным неспокойным дорогам. Как только скошу его душонку, так сразу к тебе. Ты у ворот меня жди, только цепи слишком тяжелые не бери. И еще…нужен кот. Спросишь в канцелярии под номером 3458, прошлый год. Не спрашивай зачем.
-   Отлично! - Он оскалил волчью морду в страшноватой улыбке. – Не надоело наверху? 
-   Там бывает очень красиво…- я вдруг вспомнил всё, что называется у людей природой, которую видел за свои сотни лет. – Когда тихо и никто не мешает волочением своих жалкеньких телец с мостовой до порога.
-   А правда у нас говорят, - Энчи дернул цепь, чтобы его узник не расслаблялся, – будто бы смертные думают, что нас не существует?
-   Правда, - почти шепотом сказал я. – Все они знают, что когда-нибудь умрут, при этом большинство смертных не верят в существование души…и меня. 
-   Тупые вы, - прорычал Энчи на ухо своему старику. – Эх, пошел я Ляморт. Время поджимает. Последнее время слишком много смертей. Ты кстати сегодня к Судьбе в канцелярию загляни. Там говорят скандал.
-   Завтра и загляну, - я сделал ему жест рукой и вервольф поволок свой живой крест дальше, чтобы позже отдать на растерзание бессовестным (в прямом смысле) чертям.
Я прошел еще несколько залов, где грешники искупали свои грехи различными пытками. Здесь всегда стоял жуткий топот, а по кончикам пальцев то и дело пробегало ощущение ничтожного крика, который большинство здесь не могли даже произнести вслух. Мне очень нравился зал для пьяниц. Пространство, разделенное на тысячи оконцев, в каждом из которых кипела жизнь. Здесь воссоздавалась индивидуальная обстановка для каждого из грешников. Его город, квартира, друзья, семья, домашние животные. Вот только все не так просто. Все в этом мире были в постоянном пьяном раздражение. Друзья не разговаривали. Жена пила, не готовила, и все время на что-то злилась. Дети воровали, кололись, бывало, пьяные читали морали о загубленном детстве. И только грешник не мог выпить ни капли.  Все терпел и мучался…вот так наказываются те, кто прожили жизнь, издеваясь над окружающими. Теперь у них вечность чтобы это понять. Приятно слушать их плач по ночам. За боль их избитый жен, за слезы их измученных страхом детей – теперь они будут плакать пока не ослепнут и не признают всем своим существом каждую свою ошибку.
Наконец-то лифт наверх, на автостраду. Я надел на голову капюшон, слегка закрывающий глаза и ступил ногами на асфальт. Машины проезжают сквозь меня, люди меня не видят – ничего не меняется. Я тут часто бываю. Пьяные водители, глупые старушки, неудачники – многих я здесь повидал. Сколько там? 8:55. Так, а где мальчишка? А вон он бежит. Решил дорогу сократить? Молодец, мне тоже нужна работа. Удар. Качественно. 8:57. Водитель уехал, а ведь окажи он ребенку первую помощь, мальчишка бы выжил. 9:02. Хиленькая душонка малыша встает на ноги, впервые глядя на мир без оков смертного тела. Мой выход.
-   Привет Саша, - я положил руку ему на плечо.
-   Кто вы? – это самый распространенный вопрос после смерти.
-   Я пришел чтобы забрать тебя, - есть некоторые плюсы в том, что дети не знают лик Смерти: не надо долго разжевывать, куда мы пойдем, зачем и т.д. – Пойдем…помнишь своего кота Васю, который умер в прошлом году. Я отведу тебя к нему. Вы снова сможете играть.
-   А как же мама? – Мальчик не хотя взял меня за руку.
-   Мама? – хорошие эмоции, мысли о близких: признаки хорошей души. – Мама не сможет пойти с нами. Мама остается здесь, у неё работа.
-   А я? – Мальчик потупил глаза, мама всегда работала, даже на праздники, а когда не работала, то спала или смотрела телевизор.
-   А ты…- я подвел его вплотную к открытому лифту, - ты пойдешь со мной. Вася по тебе очень скучает. Мама не разрешила тебе завести нового котенка. Помнишь? Она сказала, что от него слишком много проблем. А ты так скучал и плакал по Васе. А теперь я разрешу тебе снова увидеть твоего котика. Он снова будет убаюкивать тебя мурлыканьем и смотреть мультики, когда мама на работе. Так ты пойдешь со мной?
- Да! – Мальчик шагнул в кабинку лифта и я, махнув косой, обрубил невидимую молодую упругую нить сковывающую его тело с его душой.
Опять преисподняя, будь она проклята! Энчи стоял у дверей лифта с маленькими цепями в руках. Двухметровый, волосатый, волкочеловек: вот картина, которую обычно рисует смертный при встрече с вервольфом.  Мальчик испуганно спрятался за мою мантию. Но Энчи был профессионалом. Он, улыбнувшись, протянул ему большого серого перса. Мальчик, радостно захлопав в ладоши, схватил кота и прижал к самому сердцу. Я быстро достал из мантии маленькую пробирку и подставил к щеке малыша. В стеклянный сосуд медленно скатилась блестящая слеза. Слезы чистой души имеют очень большую силу, их не так-то просто достать в аду. Я спрятал пробирку во внутренний карман мантии и кивнул Энчи. Тот быстрым движением защелкнул замок на шее мальчика и присев перед ним на колени прорычал:
- Нам очень далеко идти. Будет очень страшно, но ты не бойся.
- Его зовут Энчи, - прошептал я малышу на ухо, - он тебя защитит. Не отходи далеко от него и никого не бойся. Каких бы монстров ты тут не увидел, помни: они не злые, они просто живут далеко от людей, и люди насочиняли про них сказок. Но вам пора идти. Прощай Саша…
- Прощай, - он обнял Энчи за плечи, от чего бедный вервольф даже слегка покраснел. – А можно Вася пойдет с нами?
- Нужно! – Энчи взял мальчика, с котом на коленях, на руки и они растворились в темноте ада.
Итак, что-то я слегка затянул прощание. А Энчи хорош. Я клянусь, что почувствовал, как от него тянет зыбким состраданием. Ну, да ладно. 9:21. Нужно идти до больницы. А больница эта находится во Франции. В городке Сент-Этьен. Я плохо разбираюсь в географии. Благо лифты здесь оснащены картой, иначе я бы и в трех соснах заблудился. А что делать? Я Архангел Смерти высшего ранга и замену мне найти невозможно. Смерть – эта такая штука, которая никогда не бывает, не нужна или невозможна. А последнее время люди умирают слишком часто. Я бы спросил Судьбу, от чего это происходит, да вот одна поправочка…она глухонемая. Говорят, она сотворена так Богом, чтобы никто не мог остановить её работу, ослушаться её и тем более попытаться переубедить. Я изучал это в свое время в гимназии. Больница, мой этаж господа. Итак, белые коридоры, белые врачи, белые листы с подчерком болезней, белые простони, белые рубашки на больных – все это напоминало психическую атаку жизнью. На этом фоне я казался каким-то пятном. Здесь пахло частой болью и страхом. Иногда мне кажется, что здесь все медленнее, чем в реальном мире. Будто кто-то бесконечно жмет на пульте стоп, а потом, секунду подумав, снова включает время вперед. Кажется, сейчас оборвется чья-то жизнь. В груди что-то горько содрогнулось. Грустно, просто грустно. 10:13. Из палаты №24, волоча за собой «штатив» с капельницей, вышел худощавый бледный старик. Он сам удивился тому, что встал, но, увидев меня, склонил голову в молчаливом понимании. По кончикам моих пальцев отдалось его смирение.
                Листы разорваны на мелкие кусочки
                текст обрывается письмом нового автора,
                который очевидно недоволен
                уничтоженными записями.
                Нового автора мы называли Стеклянным.
Ко мне на чай, с косой и спецэффектами,
Пришла сама старуха смерть.
Мы посидели с ней меж ветками
Каких-то деревцов в тоннели старых дней
Она шепнула мне, что я её любимец
Что издеваюсь над собой, и смерти не боюсь
Что уж давно мой ангел – глупенький ленивец
Меня оставил, что от тоски я зря томлюсь.
                Далее текст восстановлен старым автором.
                Идет продолжение дианолога старика
                с главным героем.
- Ты ждал меня? - прошептал я, слегка приподняв косу от земли.
- Давно…- старик с грустью оглянулся в сторону своей палаты, где метались врачи, и аккуратной полосой по прибору шла шкала его пульса. – Я достаточно пожил, достаточно любил, старался быть праведником…мне пора предстать перед божьим судом. Давай…ударь меня своей косой и все закончится…
Я сделал замах и тогда старик зажмурился в ожидании боли от удара. Коса просвистела у его спины, обрезая худощавую сухую нить его жизни. Теперь душа была уже не чем не связанна со своим телом. Можно было отправляться. 10:15, две минуты прошло. Старик открыл глаза и непонимающе посмотрел на меня. Тогда я махнул в воздухе рукавом и в стене образовался открытый лифт.
- Туда? – Старик был удивлен, он думал о процедуре по-другому, хотя никогда её себе и не представлял.
- Анри, вас ждет ваша жена, - я пропустил его вперед и, зайдя следом, закрыл за собой дверь.
Я чувствовал, как в голове старика маялся вопрос: «Почему вниз?» и «Почему именно сегодня?». Нужно было его как-то успокоить, в конце концов, я ведь профессионал и не хочу чтобы он впал в истерику и перебаламутил внизу всех чертей. А черти самые главные зеваки и сплетники во всем аду. Мелкие бесята, но голосок у них…
- Пришло время Анри, - я шептал очень тихо, это был некоторый успокаивающий гипноз. – Каждому свой век и ваш вышел. Но подумайте, теперь вы не будете обузой для детей. Они продадут вашу каморку и смогут купить себе более богатые апартаменты. А ваша жена? Она часто спрашивала о вас…
- Правда? – старик обрадовался тому, что о нем все это время помнили.
- Конечно же. Она ждет вас, Анри. Вы снова будете вместе!   
Двери лифта медленно открылись. На пороге стоял здоровенный вервольф. Рыжая шерсть играла бликами тысячи местных костров. Старик, испугавшись, сделал шаг назад. Воображение у него было намного скуднее, чем у ребенка и, опираясь лишь на разум и смертный опыт, он почувствовал ложную опасность. Сначала они боятся смерти, а потом стоя рядом с ней, боятся умереть от лап монстра. Типичная смертная логика.
- Успокойтесь Анри, - я подтолкнул его, - это ваш провожающий. Он наденет на вас цепи, не бойтесь…это такая традиция здесь. На случай побега. Вы ведь совсем не знаете здешних мест и при побеге можете случайно попасть на алтарь искупления чужих грехов. Все вопросы к Северу, он теперь твой главный попутчик.
- Ляморт, сколько у тебя еще на сегодня смертей, - оскалился Север, надевая оковы на немощного старика. 
- Всего одна и та поздно ночью, - я сверился со списком, - в 1:07 «встреча» с молоденькой девушкой на ночном мосту.
- Зайдешь в канцелярию судьбы?
- Нет, сегодня не хочу.
- Смертей становится все больше.
- Но ад бесконечен.
- Их души все чернее, их грехи все ужаснее. А мы все это разгребаем. Где справедливость?! Почему Бог создал смертных, когда они не могут быть безгрешны? Но он все равно дал им жизнь, а нам только существование? Почему так, Ляморт?
- Каждый несет свой крест, Север. А ответ на все свои вопросы мы найдем только завтра.
- Почему завтра?
- Потому что оно никогда не наступит…
12 июня 17…года
12:34 по полудню
Изучение классом основных сводов библии,
для понимания юных Архангелов без эмоционального
логического существования Смерти в мире.
Я читал эти строки, стараясь вникнуть и понять каждое слово. Слоги напоминали мне кирпичную стену, так они были непоколебимы и их невозможно было опровергнуть. Они были «смертельно» прекрасны. Я знал, как молодой Архангел, я был должен выучить их наизусть. Стараться сохранить их в памяти как свои собственные приятнейшие мысли.
«Бог – это высший разум, существовавший много веков назад. Именно Бог создал Человека, как творение обязанное не грешить, но неспособное на это. Бог создал заповеди, чтобы по ним люди могли осознавать и исправлять свои ошибки. Бог создал библию, четко разделив в ней понятия «добра» и «зла». Бог создал землю, на которой Человек должен был обитать. Бог создал Гелию – душу земли, чтобы она могла усмирять забывшего свое место в цепи Человека. Бог создал душу и Человеку, чтобы тот мог чувствовать и ощущать. Бог создал Любовь – как самый великий дар и самое чудовищное наказание для души. Бог создал зверей, чтобы человеку было с кем себя сравнить. Бог создал воду, чтобы она питала материальную жизнь. Бог создал Иисуса Христа – как надежду и свет для старательных. И Люцифера – как наказание и тьму для не постигших. Бог создал мир, чтобы он был бесконечным и всем в нем было место. И, наконец, закончив работу, он оглянулся и понял, что ни одно его творение не может быть идеальным. И постаравшись закрыть на это глаза, он вдруг услышал от умнейшего из своих творений вопрос, повергший его в ужас. Человек, прочитав молитву, прошептал: «В Чем смысл жизни?». И тогда от неисчерпаемого горя Бога родилась Смерть, созданная исправлять ошибки и для скудных смертных умов являться страхом и концом их несовершенных жизней. После этого Бог навсегда исчез во вселенной. Возможно, он повторил где-то попытку сотворения мира. И теперь идеальная Земля радует глаза нашего Бога…»
15 марта 20…года
11:05 по полудню
Канцелярия Демонов Самоубийства. Здесь было душно, и я позволил себе снять капюшон. На входной двери надпись: «Я покажу вам единственно верный выход». «Единственно верный выход»? Хм. Да, каждый зарабатывает свой кусок хлеба. Я слышал, что у Демонов Самоубийства даже своя собственная религия. В гимназии их учат в основном давлению на психологию и, у знающего свое дело Демона, редко случаются промашки. У меня здесь есть свой агент. Отличный парнишка. Какие здесь длинные коридоры.  Наконец, я нашел его кабинет и, тихонько постучавшись, вошел внутрь.
- Дияволик – окликнул я своего друга.
Маленький человечек всего в полтора метра ростом сидел на своем любимом кожаном кресле, и, сложив по-турецки босые ноги, пересматривая документы. Его коротенькая синяя шерстка, покрывавшая все тело, была «завернута» в разноцветную свободную футболку и широкие джинсы с карманами. Всего три пальца на руке были непропорционально длинными и невероятно подвижными, отчего казалось, были предназначены для карабканья по деревьям или еще по чему-то. Чаще всего при работе это существо все время находилось в движении. Кувыркалось на месте, вставало вниз головой, ходило на руках. Короче вело себя как обычный среднестатистический чертенок высшей категории. Но сейчас Дияволик был абсолютно спокоен.  Маленькие черные рожки на лохматой голове свидетельствовали о принадлежности к категории Демонов. Этих существ можно было отличить друг от друга только тому, кто долго общался с ними лично. Внешне они чаще всего были абсолютно идентичны. Итак, я подошел ближе к его письменному столу.
- Дияволик, я сегодня иду на мост в Петербурге. Там девушка, как раз по твоей части.
- Самоубийца, - он, оживившись, вскарабкался на стол, – как её зовут?
- Пелагея Кравцова – прочел я в памяти. – Пелагея…интересное имя.
- Пелагея  это греческое имя, - Дияволик, прогнув назад спину, покопался в своем письменном столе и извлек оттуда какую-то бумагу. – Означает, кстати, - морская. Так…Пелагея Кравцова. Несчастная любовь. Парень бросил её ради другой. Типичный случай. Недавно совсем по ней, был в канцелярии у Богини Любви…сварливая старуха и её отпрыски, знаешь Ляморт я оцениваю их только как работодателей – на большее они не годятся. Так вот, когда я к ней заходил, она сказала мне, что я вполне могу забрать эту девочку себе, у неё уже нет перспективы на воскрешение.
- Да, Любовь капризная женщина. Но, Архангел Смерти не способны к эмоциям, нас учат логики.
- А нас учат психологии, душеологии, восприятию. А иногда все-таки интересно было бы, понять, что такое эта любовь и почему от неё так часто умирают. Ляморт, ты же читаешь человеческие эмоции, каково это…любить? – глаза Дияволика заблестели, но, увы, напрасно.
Но кроме простого любопытства здесь было что-то еще. Что-то личное, совсем внутреннее. Будто ему хотелось сравнить мое мнение со своим. Я чувствовал внутри него перекресток, где он точно знал, что свернет в неправильном направление, но ему все еще необходимо для этого собрать несколько подтверждений.
                Старый автор на этот раз сам уступает
                строки своему товарищу, автору-поэту.
                Стеклянный вписывает в текст отрывки
                из стихотворения И.Бродского «Натюрморт».
Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.
Это январь. Зима.
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма,
тогда я заговорю.
Кровь моя холодна.
Холод её лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.
Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.
                Перо передано старому автору
                для дальнейшего изложения событий.
- Любовь…я не знаю. После смерти люди обычно испытывают жалость к своим близким, которые остаются одни. Может…может это и есть любовь?
- Все только на теории, - улыбнулся Дияволик, - Ляморт, все наши эмоции – это лишь одна большая теория, которую нам привили в гимназиях. Ты не задумывался над этим?
- Может и так. Но ничего изменить, увы, нельзя. Так что бери ручку и выписывай мне справку о том, что я могу взять эту девчонку в ад.
Дияволик перекувыркнулся назад и, подпрыгнув, приземлился на пол, за своим креслом. У правой стены стоял высокий шкафчик со множеством выдвижных отделений. Быстро передвигая своими гибкими синими пальцами, Дияволик извлек из одного из отделений красную папочку с выбитыми символами «Пелагея Кравцова». Пролистнув несколько страниц, Демон нахмурил брови.
- Не хочу тебя расстраивать Ляморт, но тебе придется сходить в канцелярию Тоски за письменным разрешением на смерть. Понимаешь, девчонка еще молоденькая. Я недавно только одалживал у Тоски одного из Криков, чтобы девчонка поскулила и помучилась. Но дел было много, и я забыл зайти и спросить - дошла ли эта самая Пелагея до нужного состояния. Но так, как день и час её смерти уже назначен Люцифером, думаю, подпись ты быстро получишь. Короче номер Крика, которого я брал 838/54. Тебе только справочку взять, а девчонка уже готовая будет. Я прямо сейчас к ней и пойду. Ну, нашепчу ей пару аргументов, опомниться не успеешь как уже её «утопленическая» душа с тобой по аду пройдется.
Дияволик виновато протянул мне папку. Я положил её на ладонь, по кончикам пальцев побежала её судьба. Счастливое детство, школа, университет, так вот оно, удар, боль, а вот и Крик…тоска. Девочка наш клиент. Я открыл папку на последней странице. Текст написан не через эмоции, прочесть прикосновением невозможно. Очевидно табель нового образца.
«В случае смерти – душа Пелагеи Кравцовой должна быть передана в чистилище, для переработки».
- Слушай, Дияволик! – Демон, перескочив в два прыжка через стол, встал рядом со мной, но, позже поняв слишком большую разницу в росте, снова присел на стол. – А у неё душа-то на заказ. Иисус, очевидно, готовил её стать какой-нибудь Личностью. У неё разрешение на повторное вселение в тело без физ. недостатков. Разумеется после искупления грехов своего нынешнего тела. Черт! Теперь бумажек кучу оформлять. Суицид – это проклятие души, тебе ли не знать. Теперь нужно будет идти к Люциферу спрашивать совета. Черт! Вот что называется, не было несчастья.
- Эти правила душат работников!
- Одна смерть, а столько возни…
15 марта 20…года
12:34 по полудню
Я перенесся к воротам, ведущим в канцелярию Тоски. Это был огромный старинный замок из серого камня и дерева. Что называется -держат марку. На огромных дубовых воротах таблица: «Смертным вход воспрещен, под страхом гнева Тоски». Ого! Да, такой кары, пожалуй, и врагу не пожелаешь. Хотя какие у Смерти враги? Я прошел по серым улочкам большого сада к самому входу в замок. Кругом на цепи сидели Крики. Крики – существа похожие на больших белых волков. Тоска держит их как собак. Разрывая душу человека, они вгрызаются ядовитыми зубами в самое сердце смертного. Через несколько дней без лечения, яд полностью овладевает сердцем. Оно ожесточается, грубее, – если речь идет о сильном человеке. И вырывается, кричит и с ужасной силой болит у более слабого и чистого. Крики знают запах смерти и поэтому при виде меня склоняют мохнатые морды к самой земле. Они чуют вкус ада, который я принес на своей мантии. Огромные двери в замок открылись сами собой. На пороге на коленях, пристегнутый цепями к столбу стоял молодой парень. Я слегка отшатнулся в сторону, но тут бешеный рев бегущих на меня Криков разрушил мои мысли, не успевшие толком сформироваться.
- Что? – я успел лишь заикнуться, как меня окружили враждебно рычащие Крики.
Впереди, по огромной бело-гранитной лестнице, в длинном закрытом платье спускалась красивая женщина. Я почувствовал, как от неё веет эмоциональном холодом. Это была Тоска. Она любила принимать в гости созданий высшей категории. Крики разошлись по сторонам, пропуская вперед свою богиню. Она элегантно подола мне руку.
- Тоска, - представилась она своим слегка скрипящим голосом.
- Ляморт, Архангел Смерти высшего ранга.
Она медленно подняла руку и столь же медленно и в тоже время незаметно стянула с моей головы капюшон. Её глаза, обведенные черными врожденными татуировками в виде паутины, слегка повеселели.
- Так это правда, - с легким удивлением сказала она. – Все Архангелы смерти очень похожи на смертных. У тебя нет рогов, шерсти, клыков…зато волосы, глаза, скулы – ты даже слишком похож на человека.
- В этом мы похожи, - она улыбалась мне и её ледяная рука то и дело пробегала по моей щеке.
- Ляморт? Какое у тебя необычное имя, - она вдруг отстранилась и медленно «поплыла» в сторону одного из Криков. – Это кажется французский. La mort. То есть Смерть.
- Да, но давайте уже перейдем к делу. – Я достал из-под мантии папку и протянул её Тоске, но она лишь посмотрела на имя, выбитое на оглавление.
- Пелагея Кравцова, - она поморщилась, пытаясь вспомнить. – Ах, да! Молоденькая девочка. Первая любовь. Боль от разочарования. Тоска от разлуки…
- Мне нужна ваша подпись на разрешении об её суициде. Её Демон Самоубийства недавно брал у вас одно из ваших Криков. Номер 838/54.
- Эти синие ошибки природы не дают мне развернуться. – Тоска топнула ногой и, от этого все Крики враз вздрогнули. -  Они сами ничего не делают. Только справочки собирают по измерениям. А всю грязную работу делаю я и мои Крики. Ляморт, такие создания как вы считаются рыцарями этого света, так почему так несправедливо. Все лавры достаются этим бездельникам.   Ведь мучаю смертных, делаю больно, не разрешаю ни спать, ни есть их тоскующим сердцам именно я. А они приходят на готовенькое и только говорят что-то вроде: «Ничего не будет по-прежнему», или «Он предал тебя» или  «Ты не сможешь жить без него». Они называют это «решающими аргументами». Ха! Если бы Люцифер дал бы мне такие полномочия, я бы тоже могла бы это делать.
Тоска элегантно поставила на бумагах свою подпись и снова провела ладонью по моей щеке. Затем, резко отойдя в сторону, посмотрела на смертного сидящего, на коленях возле двери. Сделав хлопок, она улыбнулась своей холодной страшной улыбкой. Один из Криков сорвавшись с места, бросился на смертного и схватил его зубами за горло. Смертный, задыхаясь, упал на лопатки и зарыдал. За что такая жестокость? Что вообще здесь делает этот смертный? В любом случае я не вижу причины такого равнодушного насилия. Да какого там равнодушного? Я чувствовал, как Тоска в душе отчетливо понимает, что делает и ей это доставляет удовольствие. Нужно быстро это прекратить. Я сделал несколько шагов вперед и ударил Крик обратной стороной своей косы. Он отскочил в сторону. Я нагнулся к смертному. Тот встал на колени и, наклонив лоб к самой земле, закрыл голову руками.
- Почему? За что она так со мной? – шептал он, в беспамятстве. – Ведь я любил её, любил по настоящему, а она меня бросила. Бросила…как изношенную вещь.
Я слышал, как он рыдал. По кончикам пальцев бежала тупая боль. Боль от потери, боль от тоски. Крик, запрыгнул к нему на плечи и громко завыл. Я услышал хохот Тоски.
- Забыла тебе представить одного из своих рабов. Убивается по собственному желанию. Несчастный влюбленный, таких много в моем замке. – Она как-то подозрительно посмотрела на меня. – А ты, Ляморт, даже слишком похож на смертного…
15 марта 20…года
13:53 дня
- Привет Ляморт, чего такой опущенный?
маленькая пещерка на краю ада была мне очень знакома. Энчи поставил чай. Единственный плюс здешнего пребывания – не нужно было долго ждать, когда что-то нагреется. Здесь было темно, окон не было, из освещения только свечи, воткнутые в серые каменные стены. Матрас в углу для сна, стол, три стула, плита на углях, и дверь в соседнее помещение. За ней был склад: гробы, цепи, приспособления для плавки стали и ковки железа. Энчи отер морду платком, слегка взъерошив шерсть на макушке. Я вдруг опомнился от разглядывания здешней атмосферы и присел на стул.
- Нас держат как скот, - прошептал сквозь зубы вервольф, глядя на свою «конуру». – Главное чтобы мы работали, как какие-то верблюды. Почему Иисус твердя о гуманизме думает только об этих смертных? Они не понимают ничего. Они все время стремятся только к продолжению рода, как саранча. При этом многие даже отдают свое потомство и забывают. Представляешь у них там, на земле есть такие вещи, которые губят жизнь, но они все равно, зная это, пользуются ими. А мы здесь каждый день, год за годом, век за веком, разгребаем их души и грехи. Зачем? Многие из нас достойны лучшей жизни, достойны жить…
                Страница утеряна, просто выброшена
                Стеклянным. Он пишет дальнейший текст сам.
Ведут быка на растерзанье людям
Он агрессивен и не знает ласки
Он на жестокости натаскан
И за вольером, наверно, думает о блюде
О том, что после боя станет его ложем
И шкуру бычью уничтожив
Тореадора провозгласят героем
А он погибнет за свою неволю.
                Стеклянный уходит за сцену.
                Диалог продолжает старый автор.
- Что-то ты сегодня не в настроение Энчи, - Я отхлебнул немного горького чая. – Не все люди так уж плохи. Помни, что в них есть души. Они способны на сострадание, способны мечтать. Ты хоть раз в жизни читал земные стихи. Нет, конечно. Мы сорная нация, нам разрешено лишь подбирать объедки со смертного стола. Но, поверь мне, они прекрасны, они словно написаны эмоциями. Никто во всем аду не умеет так.
- Да, Ляморт, – Энчи слегка кивнул, - может ты и прав. «Бог создал Человека, как творение обязанное не грешить, но неспособное на это». Ведь так кажется, пишут в ваших учебниках?
- А ты читал пособия Архангелов Смерти? Я удивлен. Зачем?
- Мне просто хотелось понять…
- Что понять?
- Почему именно вы созданы забирать жизнь у венца творения нашего Бога...
- У смертных есть поговорка: «Рожденный ползать, летать не может», но недавно я услышал что «Рожденный летать должен летать». 
- Да, смертные действительно странные, Ляморт.
15 марта 20…года
15:03 дня
Время идет слишком медленно, как мне кажется. Я вышел на землю и, сбросив в своей маленькой квартирке мантию Архангела, прошел на улицу, с упоением вдыхая свежий воздух. Мимо меня проехал молодой подросток на своем синеньком, обклеенном наклейками велосипеде. Я проводил его взглядом, отчего он, слегка поежившись, скорчил мне рожу. Хм…странные эти смертные. Мне часто выдается свободное время на земле, и я могу немного прогуляться по своим любимым местам. Я шел по улице, наслаждаясь недоверчивыми взглядами прохожих. Они сами не понимали, отчего им было не по себе от моего взгляда. Глупые…они и не догадываются, что сейчас на них смотрит сама Смерть. В моей голове слегка отдавали биения их пульсов. Я впрыгнул в трамвай и вжался в дальний угол у окна. Интересно, какое на ощупь стекло? Прикасаясь к нему, я ощущаю миллионы отпечатков пальцев смертных, но не само стекло. За ним то и дело свистели автомобили, а ведь утром один такой лихач уже решил жизни мальчика. Мне вспомнились слова Энчи. «Представляешь у них там, на земле, есть такие вещи, которые губят жизнь, но они все равно, зная это, пользуются ими». Да…они все равно пользуются ими.
- Простите, - послышался за моей спиной чей-то нерешительный голос. – У меня такое ощущение, что мы где-то встречались.
Я обернулся. Молодая девушка с, пожалуй, слишком сухим и замученным лицом. Она поправила свои круглые очки и потупила взгляд. На ней была белая блузка с каким-то нелепым серым галстуком и серая юбка ниже колен. От неё веяло нерешительностью и вечным покорством. Я слегка отодвинулся назад. Какая бы не была толпа, никто не имеет права вторгаться в мое личное пространство.
- Ах, да… - обрадовалась она. – Вы меня не помните? Я заведующая той библиотеки, в которую вы ходите.
- Я как раз еду туда, у вас чудесные книги. Они прекрасны. В них переданы такие эмоции, о которых я, увы, могу только прочитать.
- А вам нравится читать? – мой слишком угрюмый и жесткий взгляд,  вперемешку с открытой, мягкой интонацией моего голоса сбивали её с толку.
- Да… - прошептал я. – Это самый большой дар людей. Писать, читать и чувствовать. Вам очень повезло.
Я чувствовал, как зашел слишком далеко, и нужно было заканчивать этот разговор. Пользуясь тем, что она отвернулась к контролеру, проверяющему проездные, я быстро растворил вокруг себя пространство, перенеся не смертное тело в узкий переулок позади библиотеки. Наверное, повернувшись, она испугалась. Решила, что ей померещилось... но мне нужно в библиотеку. Войдя в читальный зал, я почувствовал здесь спокойствие и интеллект. Отлично, здесь действительно можно отдохнуть.
- Простите, - я отвлек одну из местных смотрящих женщин от переписывания какой-то карточки. – Мне нужна…какая ваша любимая книга?
- Моя любимая? – усмехнулась она.
- Да, да…самая лучшая. И мне очень нужна такая книга.
- О любви?
Я задумался на минутку. Да, пожалуй, о любви было бы неплохо. Теория смертного чувства в воспроизводстве на фоне реального мира. Книга о любви. Да! Это мне подойдет. Женщина подняла свое крупное тело со стула и попятилась в подсобный подвал, где хранились маловостребованные книги. Через секунду она вложила мне в ладони (сам я дотрагиваться до плоти живого человека не хотел) потрепанную книгу в серой обложке с орнаментом здания похожего на две близко стоящие коробки.
- Спасибо вам, милая женщина, - прошептал я, как мне казалось, вполне по смертному.
Она ласково улыбнулась мне, но я уже повернулся к ней спиной и попятился к ряду высоких столов для чтения. «Собор Парижской Богоматери». Интересно. Следующий час я, не отрываясь, глотал слова. Прекрасно. Как прекрасно у смертных, получается, придумывать и описывать несуществующие события. Показывать персонажей, выворачивать наизнанку их душу. Любовь…но где она здесь? Та, которую испытывает Квазимодо или это лишь тоска, желание быть прекраснее хотя бы на фоне Эсмеральды? Эсмеральда и Феб? Если Феб любил её, почему не защитил. Или это лишь извечное болезненное стремление смертных к совокуплению и продолжению рода? Эсмеральда, если она любила Феба, то почему её убили за это? Ведь смертные везде твердят, что любовь прекрасна, – значит это не любовь? Клод Фроло? Если он любил Эсмеральду, за что хотел убить? Я не понимаю, потому что не чувствую. Теория здесь бессильна…
- Здравствуйте, - опять эта девушка.
- Здравствуйте, - надеюсь, мне не придется перед ней объясняться.
- Вот мы снова встретились. – Она застенчиво развела руками. – Может это судьба?
- Вряд ли Судьба станет заниматься отдельно нашим случаем, у неё слишком много дел. Скорее всего, это один из её Случаев напортачил. Если хотите, я зайду и спрошу у неё…
- Вам когда-нибудь говорили, что вы очень странный человек?
- Со мной вообще мало кто разговаривает.
Она бросила взгляд на книгу у меня в руках. Нагнувшись, она перевернула её вверх обложкой. Затем, вернув её в исходное положение, слегка поправила волосы, лишь чтобы уклониться от моего прямого взгляда.
- «Собор Парижской Богоматери»? – она улыбнулась. -  Это прекрасная книга. Когда-то по нему был поставлен мюзикл. Хотите почитать его стихи? У меня есть…но если не хотите…
- Я был бы счастлив…
Девушка в легкую припрыжку побежала к подсобному помещению. Через секунду она положила на мой столик не слишком толстенькую книжку в мягком переплете. Я поблагодарил её и она, сославшись на то, что ей нужно работать в соседнем зале, поспешила удалиться. Я раскрыл страницы и углубился в ворох рифм. Мюзикл подразумевает собой музыку, жаль, что через текст её нельзя передать. Мне очень понравилась «Веllе» - особенно строчки:
«И  после  смерти  мне  не  обрести  покой
Я  душу  дьяволу  продам  за  ночь  с  тобой». 
«Дьявол», как они называют нашего Люцифера, не покупает человеческие души. Это заблуждение. Зачем, у нас в аду их и так без счета. И как это людям удается придумывать и «вешать» на нас, честных служителей ада, все новые преступления? Чудесные стихи о любви, прекрасные эмоции – они всегда разбавляют их какими-то горестями и страхами. Странно…у них ведь есть понятие счастья, чаще бы прибегали к нему, было бы меньше отрицательного на земле. А мы…нас нельзя отнести, по библии, либо к «злу» либо к «добру». Нас просто нельзя пропускать через эмоции, из этого не выходит готовый, правильный продукт. 
Прошло пол часа, и она подошла ко мне снова. Уже чуть осмелев, присела на рядом стоящий стул.
- Вам нравится? – девушка  лучезарно улыбалась.
- Да, это прекрасно. Чудесные стихи. Особенно последняя песня Квазимодо. Очень насыщена страданием. Тоска постаралась, нужно отдать ей должное.
Я опустил глаза в книгу чтобы зачитать ей понравившуюся мне цитату. Смерть Квазимодо здесь описана гораздо насыщеннее, чем у Виктора Гюго. Больше страсти. Герой сам приносит себя мне в жертву. Горечь, грусть, она заставляет смертных плакать и сопереживать. Но вернемся к отрывку:
«Пусть  мою  растерзают  плоть
Стаи  ночных  химер
Ты  мне  счастья  не  дал,  Господь
Дай  утешенье  мне
Дай  душе  моей  улететь
В  те  неведомые  края
Где  для  грешника  будет  петь
Эсмеральда  любовь  моя».
- Да, - согласилась она. – Эти строчки прекрасны. Но я совсем забыла о приличии. Давайте уже представимся друг другу. Меня зовут Таня.
- Приятно познакомится, а я…
Я вдруг задумался. Сказать ей свое настоящее имя? Не испугается ли? Оно не похоже на смертное имя. Черт! Опять тупик, зачем я вообще с ней разговариваю, зачем?
- В чем дело? - она немного смутилась. – Вы стесняетесь своего имени?
- Да…- я стесняюсь своего имени. Хм
- Не стесняйтесь, - она снова открыто улыбнулась мне, странная девушка, неужели её влечет к несмертному существу. – Я обещаю не смеяться, каким бы оно не было. Честно. Ну, скажите мне?
- Меня зовут Ляморт, - я чувствовал её смущение при виде моего спокойного и абсолютно равнодушного поведения, в сочетании со слегка приглушенной интонацией моего голоса. – В переводе с французского это означает – Смерть.
- Смерть? Ваши родители назвали вас так?
- Родители…у меня нет родителей.
- Простите, - она от чего-то потупила взгляд.
- За что? Там откуда я родом, никто не знает своих родителей.
- Неужели существует такая страна?
- Она очень далеко, когда-нибудь я приглашу вас туда.
- Я была бы рада…
- Нет…врятли.
Она непонимающе посмотрела на меня. Я почувствовал в ней какой-то интерес и в тоже время страх, перед еще большим углублением в мои слова. Она решила быстро сменить тему.
- Какой Ваш любимый писатель? – она снова открыто улыбнулась, стараясь спрятать свое негодование глубоко внутрь себя.
- Мне понравился…Маяковский.
- Маяковский? – она удивилась, – он был очень грубым человеком. Его стихи…они чаще всего политические, в них нет той красоты, которую демонстрирует, например Тютчев или тот же заезженный Пушкин.
- Но он мне этим и нравится…он прямолинеен, немного жесток, но в тоже время в его стихах много скрытого смысла. Мне очень нравится письмо Лилее Брик, то есть стихотворение «Лиличка!»:
Я на секунду задумался. От неё шло дрожащее предвкушение того, что я по её мнению должен был сказать. Это предвкушение эмоций, которым страдают смертные, было просто уникальным. Они не знают: чего хотят, что будет, почему так ждут…и в тоже время ждут. Странно и не логично…эмоционально.
                Стеклянный вновь берет в руки перо,
                на этот раз лишь чтобы представить отрывок
               из выше указанного стихотворения Маяковского.
«Если быка трудом уморят –
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон –
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем…»
                Возвращение к исходному подчерку.
Она вдруг словно перенеслась куда-то. Что-то сладкое, зыбкое полетело по воздуху. Я вдохнул этот странный вкус. Напоминает запах с крыльев ангелов. По своей работе я иногда прихожу в рай. Там много света и точно такой же запах. Вязкое счастье, оно запеленало глаза Тани, и она сейчас не видела меня. Странно…все так странно в этом мире. Невозможность применения теории – это самое уникальное здесь. Ты вдыхаешь чужие чувства и думаешь…думаешь и все.
- Простите, я замечталась, - она тряхнула головой.
- Так вы мечтали. Это, наверное, очень здорово…уметь мечтать. А о чем вы мечтали?
- Мне тоже нравится это стихотворение…о любви. Не все приводят его в пример когда речь заходит о любимых стихах.
- Правда? Вам понравилось?
- Да очень? Вы всегда такой странный?
- Вы в моих глазах не намного нормальнее. «В стране, где все сложены как ты - меня бы закидали камнями» говорила Эсмеральда горбуну.
- Значит, в вашей стране меня закидают камнями?
- Смотря, как вы проживете жизнь, до того как попадете туда.
- А там это важно?
- Это самое важное. Извините меня, но мне пора идти.
- Мне очень хотелось бы с вами встретиться…еще раз…но не здесь.
- У меня очень нестабильный график на работе…думаю у нас не получиться.
- А как насчет выходных?
- У меня не было выходного вот уже несколько сотен лет.
- У вас, наверное, строгий начальник.
- У меня строгие принципы…и если я устрою себе выходной, начнется некий хаос.
- Значит вы очень незаменимый работник.
- Вы не представляете насколько.
15 марта 20…года
15:21 дня
Я снова появился в аду. Здесь дышится вроде бы легче, а вроде бы на земле лучше. Противоречие? Просто заблуждение. Я создан жить в аду, я здесь и засохну. Атмосфера, словно каждый день входишь в самое усталое, замученное собственным существованием место во всей вселенной. Грубая хватка вервольфа сжала мое плечо.
- Ляморт, - слава аду, это был всего лишь Энчи.
- Энчи, что-то случилось? Ты чего с пустыми руками?
- Меня просили тебя разыскать. Люцифер…он хочет тебя видеть.
- Сам Люцифер? Что ж, спрошу у него про бессмертную душу своей ночной клиентки. Только возьму её личное дело и…
- Ляморт…я надеюсь ты не напортачил и…Люцифер редко вызывает к себе рабов лично.
- Рабов? Ты низко себя ставишь.
- В «Библии служителям ада» ясно написано: «Все существа рожденные жить в аду, лишь рабы Великого Люцифера – Князя тьмы».
- Я знаю «Библию служителей ада» наизусть, но раб это как-то…слишком униженное звание. Я – Архангел Смерти. Я создан Богом.
- Но я-то создан Люцифером.
- Знаешь, сегодня весь день меня преследуют тупики.
15 марта 20…года
15:45 дня
Обитель Люцифера. Кругом красный камень и огонь. Здесь было жарко. Десятый круг ада, здесь кричат и стонут люди совершившие худший грех на земле. Предательство – что еще так бесчеловечно может ранить душу. Когда любишь и ценишь человека, а в ответ, когда он перестает получать от тебя что-либо он вытирает об тебя ноги. «Не твори добра – не получишь зла» - ужасный закон жизни смертных. В нем нет логики, он решен принципов, решен благодарности, а здесь решен прощения. Люцифер в самом конце этого огромного зала. Вообще по смертным меркам этот круг бесконечен, но для обитателей ада, здесь была выложена короткая дорога из человеческих черепов. Пахло сырым мясом. Грешники обречены, есть друг друга, грызть друг другу кости. Умирать и снова возрождаться для продолжения мук. Самое отвратительное место во всем аду и как Люцифер терпит здешние…здешнюю атмосферу? Это ужасно! Люцифер, как всегда, сидел на своем высоком троне из красного камня, возвышающийся на небольшом холме из серых черепов. Банально-ужасная атмосфера, вот моё мнение. Я шел как можно медленнее, пытаясь понять его намерения. Люцифер – высшее существо, Князь ада, повелитель тьмы, его невозможно было предугадать. Нет, я слишком ничтожен для этого. Перед самым троном я почтительно встал на одно колено, левую руку за спину, правую согнул перед грудью, и опустился в смеренном поклоне:
- Ляморт, - голос Люцифера был непередаваемо спокоен и вдумчив. – Я пригласил тебя сюда, чтобы дать тебе задание.
- Задание?
- Да! Я думаю, ты достоин его. Ты умен, и отлично разбираешься в смертной психологии. Все твои сегодняшние задания я переложил на плечи Трэнджера – твоего брата, Архангела. Он завершит твою сегодняшнюю работу, а ты можешь отдыхать…сегодня. А завтра я хочу чтобы ты занялся делом смертного-самоубийцы. Его дело я пошлю тебе по факсу.
- Но это ведь не простой самоубийца, раз Вы, Ваше Величие, лично даете мне это задание?
- Верно. Он Камикадзе. Послезавтра, на машине въедет в вокзал и там взорвет на себе самодельное взрывное устройство. Ты будешь сопровождать его в течение его пути до вокзала и в момент смерти заберешь его сюда…на нем много грехов. Я буду рассматривать его лично. Сегодня - отдых, завтра – сбор подписей, послезавтра – основная работа.
- Я свободен, Ваше Величие?
- Еще кое-что…перед тем как пойти на суицид, они пьют сильнодействующий наркотик. Разум тупеет и его душа вполне может разглядеть тебя.  Если так случиться, помни одно – ты служитель ада, ты не должен наставлять его на путь истинный. Тем более своим делом он принесет нам в ад много душ. В том числе чистых. Теперь можешь идти, Ляморт. Теперь можешь идти…
15 марта 20…года
16:01 дня
Я застал её врасплох за кипой каких-то книжек. Она слегка вздрогнула, но, быстро успокоившись, снова расплылась в своей лучезарной улыбке.
- Привет, - нерешительно пролепетала она.
- Здравствуйте Таня. Простите моё невежество, но мой «строгий начальник» освободил меня от работы на весь сегодняшний день и мне хотелось бы с вашего позволения, пригласить вас пообедать со мной.
- Где Вас воспитывали? – она тихонько засмеялась, - в 16 веке? В этом веке я еще не слышала, чтобы мужчины так разговаривали.
- Простите меня, - я сделал элегантный поклон плечами. – Мне не хотелось бы, показаться Вам невоспитанным. Вы объясните мне как себя нужно вести, и я обещаю точно следовать вашим советам и наставлениям.
- Хм, - она снова засмеялась, - Нет, мне нравится то, как вы себя ведете. У Вас манеры Лондонского джентльмена. Вы из Британии – я права?
- Нет, нет. Джентльмены – это поздние рыцари. Я, скорее рыцарь. По крайней мере, меня воспитывали быть принципиально сильным существом.
- Почему вы называете себя…существом. Мы люди.
- Да, да. Извините…конечно же…все мы люди…даже я.
- Вы так говорите, будто не уверены в этом.
- Может и так…я буду ждать вас на улице. Одевайтесь и выходите.
15 марта 20…года
16:15 дня
- А куда мы пойдем? – она искренне стеснялась моего общества, потому шла на расстоянии от моего личного пространства. (Хотя может это и к лучшему).
- А куда бы Вы хотели бы, Таня?
- Я…давайте поедем на «Речной Вокзал». Там очень красиво.
- Я был там…вы правы там красиво и чисто…а вот и трамвай.
Как всегда легкая давка и легкое ощущение неловкости, когда люди касаясь меня, вдруг чувствовали недомогание,  – это всегда преследует меня здесь. Таня стояла далеко от меня. Сжатая несколькими смертными, спешащими на работу во вторую смену, она лишь изредка посматривала в мою сторону. Я чувствовал миллионы жизней вокруг себя, от этого начинала кружиться голова. Я прислонился щекой к стеклу. В ушах трещал старенький мотор этого трамвая. Проклятые люди метались, злость, кругом эта злость. Злость за каждое лишнее дыхание ближнего. Гнев выплескивался в тихих толчках, в пинках в толпе ног, все провоцировали друг друга на конфликт, на выплеск агрессии. Еще немного.
- Что с вами?
Она пробралась через толпу ко мне. Касание ладони моего плеча прошло как жгут, как хлыст по коже. Я отпрыгнул еще дальше в сторону.
- Прошу Вас, давайте выйдем…прошу Вас, Таня.
- Хорошо, мы выходим…я…я помогу вам.
- Нет! Я сам. Спасибо.
Мы вышли из трамвая на остановку раньше, чем планировали. Фонтаны, кругом фонтаны. Их холодные брызги привели меня в чувство. Я смог углубиться в её испуганный взгляд. В воздухе витал такое…такое смертное сострадание. Я столько лет пытался постичь его сущность, но так и не смог. Не смог понять, как люди могут жалеть друг друга. Таня…она так искренне беспокоится за меня, но…ведь она меня совсем не знает.
- Со мной все в порядке, - я пресек очередную попытку её ладони вторгнуться в мое личное пространство.
- Что с Вами случилось там? Может какой-нибудь сумасшедший в толпе, уколол вас каким-нибудь шприцом с инфекцией? Я читала об этом в газете. Может стоит обратиться к врачу?
- Нет, не нужно. Я хочу вам признаться…я патологически боюсь толпы и не могу долго находится в большом скопление смерт…людей.
- Так вот в чем дело, - она улыбнулась, ну вот, теперь она решит, что я сумасшедший, - а я испугалась. Теперь я буду знать, что с вами лучше гулять по одиноким закоулкам.
- Да…пожалуй, там мне будет гораздо лучше. Хм. Простите, если доставил Вам неприятности.
- Знаете, Вы и вправду рыцарь. Вы говорите как герои романа «Евгений Онегин».
- «Евгений Онегин», честно говоря, зная Пушкина, его стихи мне не очень-то нравятся.
- Зная Пушкина? – она лукаво улыбнулась, словно понимая что, подловила меня.
- Ну…я имею ввиду…зная его творчество. Так вот, зная его творчество, я все-таки предпочитаю Бродского. У него более понятные мне стихи.
- Маяковский, Бродский…я вижу, вам нравятся грубые писатели.
                Стеклянный разрывает страницу вставляя
                своим ровным подчерком отрывок из
                стихотворения Иосифа Бродского
                «От окраины к центру».
Слава Богу, чужой. Никого я здесь не обвиняю.
Ничего не узнать, я иду, тороплюсь, обгоняю.
Как легко мне теперь оттого, что ни с кем не расстался,
Слава Богу, что я на земле без отчизны остался.
Не жилец этих мест, не мертвец, а какой-то посредник,
Совершенно один ты кричишь о себе напоследок:
Никого не узнал, обознался, забыл, обманулся,
Слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.
                Порванные страницы оканчиваются
                Дальнейшим изложением текста старым автором.
- Красиво, – она слегка смутившись опустила глаза.
- Оно обо мне. Я вообще-то не живой, но и не мертвый. Я просто не умею умирать и никогда не научусь.
- Мне знакомо это чувство. Когда хочется все бросить и просто уйти…уйти на совсем. А потом ты вроде бы преодолеваешь себя, вроде бы живешь, а чувство, словно тебя стерли. Такое бывает после предательства твоим родным человеком. Когда любовь тебя покидает.
- В моем мире за предательство дается высшая мера наказания. Десятый круг.
Я вспомнил о том, что был там сегодня и устало, опустил глаза. Завтра целый день беготни, а послезавтра прогулка на край земли чтобы сопроводить камикадзе.  В такие секунды я завидую тем, у кого есть шанс на смерть…
15 марта 20…года
19:24 вечера
Я очень долго гулял с Таней по городу и, проводя её до дома, пообещал, как только будет время зайти к ней снова. А сейчас…сейчас Совет теней. Обычная процедура. Каждую неделю, в пятницу все Архангелы смерти работающие (чаще всего по графику) в России собираются здесь. В день через руки одного Архангела может пройти до пятидесяти человек, т.е. по смертному в 48 минут. Это средняя норма, но обычно нас так не нагружают. Небольшая замкнутая пещера из черного камня, факелы в стенах. Посередине круг, начерченный белым порошком, по краям маленькие коврики, на которых сидели Архангелы смерти, держа на коленях сложенную вдвое с помощью черной магии косу с закрытым чахлом лезвием. Я присел во второй ряд и с умиротворением жадно вдохнул царивший здесь безэмоциональный  штиль. Как приятно ощутить его после долгого пребывания на тонущей в безумии земле. 19:29. Вот-вот начало. Все расселись. В аду не существует правил, по которым Архангелам запрещается опаздывать на Совет теней,  так как здесь не существует лени, болезней, семьи, дома или еще каких-либо личных обстоятельств заставляющих прерывать график Совета. Звон колокола, долой капюшоны с глаз:
- Начало положено, братья.
Прозвучал суровый голос Старца Смерти. Он был в белом одеянии и с большим мечом за поясом. Его белая мантия тускнела на фоне здешнего черного камня. Говорит только он, двигается только он…чувствует только он.
- Здравствуйте братья, – он встал на свое почетное место, в середину круга из порошка. - Я собрал вас здесь сегодня чтобы огласить следующие вопросы, требующие решения. Вопрос первый: смертные слишком часто стали умирать, и, как мы не сокращаем рождаемость, их все равно слишком много для нас. Новые кадры прибудут только через два года. Люди не могут умирать и воскресать. Они обязаны попасть в ад, чтобы отчиститься. Я был в канцелярии Судьбы и мы урезали рождаемость еще в несколько раз, но поможет это или нет пока неизвестно. Мы будем ждать результатов.
Многозначительная пауза. Стариц Смерти погладил свою длинную белую бороду и, дождавшись всеобщего затишья в мыслях окружающих, продолжил свою речь.
- Вопрос второй: участились специальные самоубийцы. Они убивают себя и вместе с собой забирают и других. Они, несомненно, играют на нашем поле, но, забирая их в наш мир, мы выходим на конфликт с ангелами. Иисус считает, что их души подлежат уничтожению и развеянью их духовной пыли по космосу. Либо поступила высшая мера наказания. Обрезание нити жизни, но душа остается вечно страдать на земле в полном одиночестве и горе. Тоска готова бросить лучших Криков на него. Но ангелы считают, что террористов нужно наставлять на путь истинный. В раю никогда не будет переполнения, особенно в теперешние времена, а вот ад не может готовить столько рабов Люцифера. Черти итак не отдыхают неделями. Так что я думаю нужно бы ужесточить правила в аду. Ожесточаются наказания за грехи высшей категории, в списке которых: убийство и изнасилование без покаяния и признания вины, предательство без прощения, пассивность жизни, помехи в жизни чужого человека вызвавшие перелом чужой судьбы в худшую сторону, воровство у неимущих. При совершение всех этих грехов при жизни, после смерти неприкаянная душа остается на земле до покаяния, либо до полного высыхания энергия, срок которому несколько веков. Я чувствую, все согласны.
В воздухе витало преклонение и понятие: «Высший прав всегда». Старец снова погладил бороду и поставив ладонь перед грудью пальцами вперед. Это был знакомый жест. Все Архангелы совершили ритуальный поклон, дотронувшись до пола лбом. Стояла тишина. Никто не имел права пошевелиться, пока Стариц не покинет помещение. Звон колокола и все подняли головы. Все это было настолько синхронно, что казалось, будто здесь сидят одни роботы с одной и тоже программой в механической памяти. Затем все начали медленно приходя в себя расходиться в разные стороны. Я продолжал сидеть, отчего-то мне не хотелось двигаться. Но тут  напротив меня, сложив по-турецки ноги, сел Трэнджер. Мы были с ним примерно одного возраста. Я уважал его, за его открытый, не склеенный какими либо рамками ум, за его бесчувственность в логике. Он посмотрел на меня каким-то больным взглядом:
- Ляморт, - его голос показался мне немного сдавленным, - я тут подумал. Черти говорят, что Бог наш Всевышний, вскоре вернется к нам на грешную землю и истребит всех людей, как ошибку своей природы. Я, конечно, не верю сплетням чертей, но знаешь…у смертных есть такое понятие как «Конец Света». Когда все живое вымрет. Ляморт, но ведь если люди погибнут…что мы будем делать?
- Мы обретем свободу.
- Свободу? А что же нам делать с этой свободой? Мы не умеем чувствовать…как смертные. А свобода…это ведь тоже чувство.
- Это не чувство – это….это когда тебе можно делать то, что ты хочешь.
- Но…любой Архангел Смерти – это Смерть. А без Смерти, какой может быть Архангел? Согласись, моя логика бесспорна.
- Может быть и так. А может, мы просто не знаем, что бывает лучше.
- Лучше бывает грешникам. Они совершают самые страшные грехи и думают что так лучше. Но они эгоисты, они не умеют жить ради других, – а ведь по теории в этом и заключается предназначение чувств и смертной души. В том чтобы любить.
- Любить? Ты когда-нибудь любил?
- Ляморт, мы Архангелы, мы разрушаем и исправляем. Мы непригодны к тому, чтобы строить и пожимать плоды.
- Тем не менее, мы ведь тоже никогда не жили ради других.
- А как ты вообще себе представляешь: Жизнь Смерти?
- Тупик…
15 марта 20…года
20:04 вечера
Я постучался в деревянную дверь с неровно выбитой табличкой с номером 23. Послышались шоркающие шаги по паркету и возня рядом с дверью. Глазок потемнел. Дверь открыла она. Удивление, удовольствие, улыбка.
- Здравствуйте Таня, - я поклонился ей, отчего она пришла в какой-то тихий восторг.
- Как Вы узнали, где я живу?
- В этом мире, поверьте мне, нет ничего невозможного.
- Да…теперь я верю, - она закрыла на секунду глаза, но потом, быстро опомнившись, слегка тряхнула головой. – Пройдете?
- Да, пожалуй.
Маленькая квартирка. Тесная. Атмосфера вечного одиночество, сухости и запах шершавой бумаги затасканных книг. Она вроде бы смущалась. Слишком идеальная чистота. Я провел голой ладонью по шкафчику рядом с дверью. Она убирается, когда приходит с работы, просто потому что не знает чем еще себя занять. А потом долгими ночами, когда по её тело пробегает шершавый мороз, она снова и снова перечитывает книги. Её любимая лежит сейчас на столе в гостиной. Да…вот здесь, она была недавно с ней в руках, оставив на запах безвкусно выбранных духов на уголках стен. Отпечатки босых ног по полу, где так редко бывают чужие ступни. Я улыбнулся, наверное (если говорить на языке смертных) это забавно.
Я снял обувь и последовал за ней по узким коридорам, в гостиную. На столике действительно лежала серенькая книжонка. Я нарочно сел близ неё, на кресло у самого окна и, не глядя, коснулся её обложки голой ладонью.
«Евгений Онегин»? Ну и ну. Наверное, она действительно другая смертная. Хотя пока не понял, в чем смысл этого самого «другая». 
- Будете чай?
- Нет, я не пью чай. Спасибо Татьяна.
- Может кофе? Или вы вообще ничего не пьете?
- Да…я действительно ничего не пью. Это традиция моей страны. Здесь мы не пьем и не едим. Все это может повредить. Мы можем отравить свое тело, а жить только там и только по средствам души крайне сложно. Мы все-таки высшее сословие.
- У вас…там…тоже все люди делятся на ранги...сословия. Знаете, я никогда не понимала, почему у кого деньги тот и прав?
- Деньги не имеют значения. Они служат лишь средством, но не смыслом.
- Вы такой умный. Приятно поговорить с грамотным человеком.
- Умный…нет мне просто не мешают думать эмоции. Понимаете…люди слишком опираются на чувства, на желания. Им тяжело порой бывает молчать или просто слушать.
- Вот вы опять говорите «люди», словно вы не человек. Неужели вы вычеркнули себя из списка людей?
- Нет, я просто…просто не отсюда.
- А у вас людей называют иначе?
- У нас нет людей…есть души и есть понятие смертных, живущих далеко…у меня много друзей, не разу не видевших здешний мир.
- Но кто же тогда вы?
- Я…
Громкий стук в дверь прервал наш разговор. Она ушла открывать. В комнате запахло страхом. Она боялась, что кто-нибудь из её родных увидит нас вместе. Еще один смертный? Она впустила его в дом. Это был мужчина, её старший брат. Вкус их душ был схож по воспитанию. Он был пьян. Очень пьян и от этого её страх и смущение усиливались, ударяясь об грани нервов эти чувства блокировали чистый разум. Высокая небритая фигура ввалилась в комнату и села на диван напротив меня. Она вбежала и, нервно озираясь, встретилась сова с моим спокойным, холодным взглядом и от этого слегка успокоилась. Брат замахал руками:
- Иди постели мне постель, а я пока поговорю с этим твоим…
- Ляморт, познакомься это мой брат – Михаил.
- Ляморт? Что это еще за имя? Ты часом не нацист?
- Нет. Нацизм – это светлая сторона патриотизма. А патриотизм это слишком человечное понятие.
- Да ты, псих? Тоже работаешь в библиотеке? Судя по твоим словам, ты какой-нибудь ботаник. Кем ты работаешь?
- Я…
- Таня…чего стоишь. Сказал же, иди мне постель приготовь.
Таня, бросив на меня последний взгляд, и  тут же убежала. Кажется, она боялась, что брат меня не «одобрит». Странно.
- Я работаю с умершими.
- Патологоанатом?
- Да…именно.
- Мерзкая профессия. А чего у тебя имя такое? Не местный? Ляморт?
- Да…я из другого мира?
- Небось, не пьешь?
- Пьянство, это грех третьего порядка.
- Праведничек? Как мило. Да, я раньше тоже не пил. Да вот…видать судьба такая.
- Пути Судьбы нам неподвластны. Но она никогда не делает что-то просто так.
- А ты мне нравишься…Ляморт. Хочешь, расскажу тебе свою историю?
- Да…мне было бы интересно.
- Ну, слушай.
Полюбил я … тому назад девочку. Ей было лет 20, не больше. Такая чистая, добрая. В деревне, в глухомани жила. Я её сюда привез. Вместе жили. Прикипел к ней, всей душой полюбил. Согревал ей ладони, ничего не заставлял делать. Кто её обижал, готов был разорвать. Она здесь училище закончила. Красавица стала. Плечи, наконец, выпрямила, девочка моя. Думаю, вот свадебку сыграем. Семья, детишки. Я на заводе неплохо получаю. Купил колечко. Прихожу к ней, а она мне говорит: «Не подходим мы друг другу, Мишка. Не похожи мы слишком. Грубый, говорит, ты. Неотесанный. Страшно от тебя людей иметь. Нет у меня с тобой будущего. Я у себя в училище с парнем познакомилась. Мы с ним ровесники. А ты…я тебе благодарна, но завтра вещи в чумадан и ухожу».  Ну, я вспылил. Накричал на неё, прогнал. Сукой назвал. Ну, я ж не со зла. Я ж люблю её, а она…Я ж её из грязи вытащил. Почему она так…жестоко? Вот с тех пор и пью. Выпьешь, мир искажается и вроде как легче. Ну, что ты мне скажешь…хм…Ляморт?
- Скажу, что предательство грех первого порядка. Мой друг говорит; Богиня Любви - сварливая старуха, я оцениваю её только как работодателя – на большее она не годится.
- Да…у вас с этими убийствами и самоубийцами на почве любви покойничков наверно много. Работка это хреновая. Вроде есть человек, живет, дышит, а тут бац и как затмение. Пошел и умер. И не важно как, а любовь. Она наверно при нем остается, и он еще и на том свете мается: «Где же его любимая»?
- Не знаю, с послеумершими я дела не имею.
- Да, это точно. Хороший ты парень Ляморт…нравишься мне.
- Спасибо.
- Только вот тебе мой вопрос…как ты к моей сестре относишься?
- Она хороший человек.
- Когда мужчина так говорит о женщине он либо голубой, либо слабоумный. Я хочу тебя спросить о твоих намерениях.
- У меня нет никаких намерений. Просто в этой стране у меня совсем не с кем просто поговорить.
- А…так вот в чем дело.
- В чем? – я слегка не понял его радости.
- Что ж ты сразу не сказал, что ты импотент.
- Импотент? Что это значит?
- Парень, ты с какой планеты? Тебя девушки вообще интересуют?
- Нет. Мне безразлично.
- Ты что голубой?
- Голубой? Я патологоанатом. Я не понимаю…голубой?
Он непонимающе прищурился, вглядываясь в мое лицо. Я почувствовал недоверие и, от этого мои каналы открылись. Энергию Смерти вынесло на него сильным потоком. Сначала он похолодел, затем заморгал глазами, т.к. ему в глаза посмотрел сам ад. Ему казалось, что он где-то далеко, и сам Люцифер на своем троне завет его к себе. Он упал с кресла, разорвав связь потока энергии со своей душой. Отдышавшись, Миша посмотрел на меня жестким и в тоже время испуганным взглядом.
- Кто ты, черт побери?
- «Не жилец этих мест
Не мертвец, а какой-то посредник
Совершенно один…»
- Черт! – он помотал головой, - чертовщина какая-то. Ты случаем ни какой-нибудь там…демон…или как там это называется?
- Демоны? Нет, они живут в аду. Я гораздо выше их.
- Ты, что же это? – он заикался, захлебываясь в страхе от своих догадок. - Сам Сатана?
- Нет. Люцифер слишком Велик, чтобы посещать смертных лично. Успокойся. Я никому не хочу причинить вреда. Мне лишь хочется с кем-нибудь говорить. И мой тебе совет…бросай пить. Нельзя мешать жизни человека, это может сломать чужую судьбу. А это грех девятого круга.
- Черт! – он отбросил в сторону пачку сигарет из своего кармана. – Танька! Иди сюда, живо.
Бледная фигурка прибежала в комнату. Я встал с кресла. По рамкам приличия нельзя сидеть, когда женщина входит в помещение. Это норма верного воспитания. Она испуганно посмотрела на брата, лежащего на полу. В голове у нее побежали странные догадки. Таня ждала.
- Кто он такой? – Миша поднялся с пола и начал кричать, показывая на меня пальцем. – Этот придурок возомнил себя Дьяволом? Ты что встречаешься с сумасшедшим?
- Миша, пожалуйста, успокойся. Ляморт вовсе не Дьявол…он немного странный…ты просто пьян.
-    Да я пьян. Но я, по крайней мере, в своем уме.
- Ляморт, прошу вас, - Таня заплакала, что-то очень больно ударило по груди, словно кто-то изнутри пытался вырваться, - сделайте что-нибудь.
Я слегка замешкался. Что? Я выставил ладонь вперед, слегка коснувшись издалека кармического треугольника в центре лба Миши, и прошептал: «Успокойся». Простейшее давление на психику. Его может сделать даже самый низший чертенок. Миша упал на пол и уснул.
- Он проснется утром, - я повернулся к шокированной фигуре Тани. – Накройте его одеялом и ни о чем не волнуйтесь. А сейчас…спешу откланяться.
Я поклонился и вышел в коридор. Пользуясь тем, что она не пошла за мной, быстро развеяв пространство, оказался на улице пере её домом. Что ж, смертные действительно странные создания. Бог сделал их слишком сложными для логического восприятия. Но…как это все-таки прекрасно.

Конец 1 части...