Еще раз о Елизавете Петровне

               
   Знаю. Вы скажите, что все Америки давно открыты, и не стоит тратить время, когда  именитые историки уже писали  на эту тему. И фильмы сняты о ней… И все – таки говорить о ней и о ее времени хочется. Тем более, что  недавно я открыла ее для себя с совершенно другой стороны…

   Слово. Слеза. Молитва. Грани одной любви. Любви царицы. Женщины, с вольной душой,  натуры широкой, так что в ее сердце хватало места для дружбы и  с деревенскими девушками и статс-дамами, красавцами гвардейцами и кабинет - министрами.
         Это она, Елизавета Петровна, дочь Петра Великого, будущая русская царица, ссыльная опальная цесаревна, первая русская женщина – поэтесса.
         Усилиями современных кинематографистов пред нами предстал ее  образ,  совсем неидеальный в моральном плане. Действительно, они, цари, многое могли себе позволить.
Тем более, что время работало на них.
         Для русской женщины слишком тяжел был гнет Домостроя. Петровские реформы были встречены женской половиной общества особенно  радостно. Перед ними жизнь открылась с другой, неизвестной для них, стороны. Из рабыни, запертой в тереме, женщина превратилась в „богиню”. Недавний ее повелитель теперь должен был быть галантным, учтивым кавалером, восхищаться женской красотой, петь гимны ее обаянию.
        А восхищаться было чем. Все современники Елизаветы Петровны сходились во мнении, что Цесаревна была прекрасна: удивительный цвет  лица, пламенные глаза, совершенные линии губ, белейшая шея, стройный стан. Если к этому добавить высокий рост, умение танцевать, ездить верхом, быть приятным собеседником, то становится ясно, почему у нее от поклонников не было отбоя.  И хотя Елизавета Петровна любила драгоценные камни, имела 15000 платьев (факт довольно известный), была человеком верующим, ездила на богомолье, соблюдала посты…
       Любовь стала главным содержанием, смыслом светской жизни, а отношения между мужчиной и женщиной, их чувства начали проникать и в литературу. И здесь Елизавета Петровна не осталась в стороне. Она стала первой женщиной на Руси,  заговорившей  стихами  о своей любви.
      Ухажеры с их приторной любовью скоро надоели Цесаревне. Как пишет историк Стромилов Н.С., „разгул тогдашнего двора, с влюбившимся в нее 13-летним племянником-Императором, хотя и были по душе Цесаревне, но  томительное в своих видах преследование его любимца, князя И. А. Долгорукого, спешившего породниться с Петром II охладили будущую нашу Царь – Девицу, и она стала искать развлечений в безмятежной тиши подмосковных сел.” Вот и выбрала она Александрову Слободу, одну из вотчин ее матери. Наезжала  Елизавета отдохнуть сюда от суетной светской жизни. Разве знала она, что придется ей провести  здесь после смерти  Императрицы Екатерины I, нелегкие годы вольной неволи – опалы, ссылки, назначенной ей царицей Анной.
     Вроде грех было ей жаловаться: прекрасный терем в Александровой Слободе, свита, статс-дамы, фрейлины, карлики и карлицы, шуты и шутихи, наконец,  красавцы – гвардейцы. Но угроза, что с ней будет: отдадут в монастырь, лишат жизни - постоянно висела над ее головой.
     Тот же Стромилов Н. С. в книге, посвященной пребыванию Цесаревны в Александровой Слободе, подробно описывает быт тогдашней ее жизни. С одной стороны, молодые люди, души в ней нечающие: А.Б.Бутурлин – «раб ея сердца», В.И.Чулков – «будущий счастливец ея времени», А.Я Шубин – «жертва злополучной доли», а с другой -дворовые девушки с их песнями, играми и хороводами. Было еще одно занятие. По примеру тогдашней моды в Европе, устраивала она себе потеху – псовую охоту.  Страсть как любила Елизавета Петровна в мужском платье носиться по полям и прилежащим лесам за зайцами и волками. Держала даже для этих целей «Охотный двор с немалой псарней»
    Вот и стала Александрова Слобода пристанищем ее свободы, вольным Эверестом ее любви, а может быть, тяжкой Голгофой, на которую она несла свой Крест всю свою жизнь. Сейчас мы можем только догадываться об этом…
    Был в ее свите молодой красавец - Алексей Яковлевич Шубин, хранитель ее казны и, как оказалось, и сердца. Влюбилась в него Цесаревна, как простая девчонка. Хотела даже тайно повенчаться. Донесли. Разгневанная царица Анна приказала  схватить тайно молодого любовника и услать  на Камчатку. Долго страдала Елизавета Петровна, плакала, молилась, хотела даже постричься в монахини…
    Мало что осталось от этого времени в Александровой слободе, но музейные работники могут  рассказать вам, где стоял терем Цесаревны, а где конюшня. Не сохранился и монастырь, стены которого штурмовал юный Петр, но осталось название места, где он учил своих «потешных» маршировать – Немецкие горы…А поля и леса! Здесь она охотилась, вместе со своим возлюбленным вольной птицей скакала по проселочным дорогам…  Здесь она любила, как  любит обыкновенная женщина, глубоко и страстно. Здесь и страдала, как страдает любая из нас, потеряв своего возлюбленного. А оттого, что была Цесаревной, ее страдания были в пять, в десять раз больше: неволя лишь усугубляла чувство одиночества. Да и поплакаться ей, бедной, скорее всего,  было некому: боялась нового предательства…
  Чтобы отвлечься от грустных мыслей, не раз,  думается мне, приказывала оседлать коня, чтобы вспомнить места, где была счастлива со своим любимым. Останавливалась у родника напоить лошадь и напиться самой. Вот ему, роднику, и доверила свою тоску – печаль. Как из родника льется чистым ручьем вода, так из души Цесаревны лились слова признания человеку, которого не было рядом. Слышал их только он, лесной родник, и уносил  непоседа -  ветер. И все-таки они дошли до нас. Ее стихи, полные любви и печали. Вот лишь один  маленький отрывочек из стихотворения « К роднику»
    …Я не въ своей мочи огнь утушить.
    Сердцемъ я болею. Да чемъ пособить?
    Что всегда разлучно
     И безъ тебя скучно!
     Легче бъ тя не знати,
     Нежель такъ страдати
                Всегда по тебе !...
     Так любовь и страдания родили глубокие и искренние стихи. Немного известно о Елизавете Петровне – поэтессе. Менее десятка стихов. В истории русской словесности начала века   в разделе «Лирика» ей  посвящено  всего несколько строк.
        Чем же закончилась любовная драма? Когда Цесаревна стала царицей, одним из первых ее приказов было  разыскать  любимого  Василия.  Были посланы люди в далекий край. К этому времени его уже успели насильно женить на камчадалке, да и время сделало свое дело. Но он был доставлен к царице, награжден ею по – царски и доживал свой век в Работках.   Сейчас это Нижегородская область. Может быть, и по сей день там живут его потомки.
        Трагическая история любви, сделавшая царицу поэтессой… Первой … женщиной -  поэтессой на Руси.
       О первой русской поэтессе тоже хочется говорить  стихами. Вы скажете, что это сентиментально. Может быть.

В АЛЕКСАНДРОВОЙ СЛОБОДЕ

 Снова зори над Русью встают.
Полыхали они при Петре.
Соловьи те же песни поют,
Славя жизнь и любовь на Земле.

Над полями все тот же туман.
Как и прежде роса хороша!
Так же манит любовный дурман,
А от боли немеет душа.

Утром рано пройдусь по  полям.
Триста лет не такой уж и срок.
Чтоб забыла родная земля
Кто любить и ходить по ней мог…

Пряча страх в монастырских стенах,
Не жалея ни времени, сил,
Юный царь на Немецких горах
Здесь в атаку  „ потешных ” водил.

Разве мог государь это знать:
Цесаревне в опале здесь жить,
По полям вольной птицей скакать,
И мечтать, и страдать и любить.

Что же тут суждено было ей?
Сан монашки? А может быть яд?
День и ночь неусыпно за ней
Слуги Анны -  царицы следят.

Красотой, гордой статью слыла.
И сражала мужчин наповал.
Нет, монашкой она не была,
А вот Шубин судьбой ее стал.

Хоть и беден, красив, словно, князь.
Дань любви, отдавая сполна,
Полюбила, людей не таясь,
Позабыла, кто он, кто она.

Донесли. Разлучили, смеясь.
На край света его увезли.
Сколько лет дожидалась, молясь,
Не забыла их страстной любви.

Может здесь, в чистоту родника
Цесаревна роняла слезу.
И молитвою стали слова,
Что доверила только стиху.

Эти строки читаю я вновь.
Эти чувства на все времена.
Поэтессу родила любовь.
На Руси стала первой она…


Дышит древностью наша земля.
Цесаревна…князья…и цари…
Но все так же примята трава
И все те же поют соловьи!