Ионосферная-4

(начало: http://www.proza.ru/2005/03/03-113)

* * *
- …Письмо я ему уже послал - убедительное, надеюсь, - Мишин голос в трубке звучал очень тихо, но отчётливо. – Как письмо подойдёт – недели через две – буду ему звонить. А ты давай, звони-ка в Магадан, в институт, вашему Леруну – проси у него стажировку на нашем ВЦ.
- Да, конечно! - кричал Игорь: в техздании уже никого не было. - Только не сейчас, я думаю, а тоже надо к письму подгадать, - чтобы, значит, одновременно с двух сторон его, дремучего…
- Можно!.. – хохотнул Миша. - Нажимай на то, что материалы всё равно надо когда-нибудь обсчитывать. А кто это будет делать? Не самому же Дремучеву ехать, на ВЦ сидеть… А материалы ты пока готовь: они нужны в оцифрованном виде.
- Да, знаю! Но объём очень большой… Попробую девочек подключить.
- Ну, твои проблемы… Пока всё. Держи меня в курсе, – и Миша повесил трубку.

Отлично! Командировка, задуманная Игорем, начинала приобретать реальные очертания. Как он ловко использовал Мишу - достойный ученик! Мише нужны экспериментальные материалы? Конечно! И ради них он пустит в ход всё своё влияние и обаяние, и убедит кого угодно в чём угодно. А самому Игорю сейчас лучше не высовываться: Дремучев не должен догадаться, что инициатива с командировкой исходит от него. Игорь как бы подчинится служебной необходимости – с неохотой, но подчинится… «Браво! Ай, да я! – думал Игорь, впервые чувствуя вкус удачно организованной интриги. – Только бы не сорвалось!..»

…В мечтах он видел, как прилетит в Хабаровск, сразу отправится на переговорный пункт, войдёт в кабину-автомат, наберёт код Чегдомына, затем номер, который запомнился навсегда. Переждав длинные гудки и предупреждение «Связь по радио!», официальным тоном попросит пригласить такую-то, и услышит, наконец, тот самый голос, который не забыть: «Это ты?! Боже мой!..»
 
Они познакомились случайно: в гостиничном коридоре он обратил внимание на эффектную женщину, которая немного, почти незаметно, прихрамывала. Она была вечной командировочной птицей, летавшей по городам и весям с торговыми ревизиями, легко и налегке, не возя с собой ничего, кроме дипломата. Была она замужем, имела детей, но влюбилась в него сразу и обдала его такой нежностью, таким желанием сделать для него всё-всё, что у Игоря перехватывало дыхание. «Ты - моя студенческая любовь, - говорила она. – Он был такой же!.. Тогда не получилось… А теперь полюблю!» И отдавалась ему с таким неуёмным, неизбывным желанием, будто это происходило с нею впервые.
…Когда в номере он первый раз поцеловал её – долгим, нежным поцелуем, - она сразу же, на выдохе, призналась: «Люблю тебя!», и он понял, что это правда. «Муж уверен, - говорила она тут же, как бы стремясь опередить его возможные вопросы, и пугая своей откровенностью, - что я не смогу ему изменить. И знаешь, почему? У меня был перелом шейки бедра, была операция, и я не могу… не могу развести ноги. И действительно, мужчин из-за этого я боялась, и никогда ещё… И сразу тебе скажу, милый… чтобы ты не пытался напрасно…» И глядя смеющимися глазами, как у него вытягивается лицо, прижавшись щекой, прошептала: «Меня нужно брать сзади, понимаешь?» …Счастливый, получивший сразу и согласие, и «инструкцию», он долго, благодарно целовал её лицо, шею, а потом повернул, подвёл к гостинничному креслу и взял её сзади, стоя, а затем, почти сразу же – ещё раз, уже в кровати, и через какое-то время – ещё… И всякий раз это был восторг, всплеск, взрыв! Она всхлипывала в подушку, стонала, вскрикивала «Хорошо-о-о как!», уверяла, что ничего подобного у неё не было, и он в этом не сомневался. Потому, что и у него не было тоже. Ведь то, что было – было совсем другим…

* * *
Женский персонал станции был довольно многочислен и включал весь, так сказать, спектр женского полу – от молодых незамужних девиц до многодетных мамаш, и даже бабушек. В основном это были лаборантки, работа которых заключалась в так называемой камеральной обработке материалов – «камералке» - делу кропотливому и нудному. Но была и одна научная сотрудница, магнитолог – некрасивая, одинокая дама, со своими «тараканами». Отличалась она тем, что писала сама себе записки с напоминанием сделать то-то и то-то – и оставляла их в разных местах. Миша, когда приезжал, шутил с ней, называл «невестушкой», а за глаза смеялся и говорил, что ссылаться на её статьи могут только «белые мыши». Мелкими, суетливыми движениями она и сама напоминала несколько увеличенную, только не белую, а серую мышь, но была упорна, настойчива, и добилась такого положения на станции, что Дремучев её не трогал и не беспокоил; считалось, что она занимается своим делом – следит за вариациями магнитного поля, а остальное её не касается. Игорю, глядя на неё, трудно было представить, что за ней могут ухаживать мужчины, но история утверждала, что – было…

Ему же по началу нравилась Света – молодая высокая лаборантка, но его неуверенные, а потом и более настойчивые знаки внимания неизменно встречались с вежливым, улыбчивым равнодушием. Улыбка сбивала с толку - он воспринимал её, как поощрение и продолжал на что-то надеяться, но... Светлана была сторонницей здорового, размеренного образа жизни: лыжные прогулки, здоровый сон и никаких парней или гуляний - что для молодой симпатичной девушки, живущей без родителей, выглядело как-то странно. «Она молода, одинока, - пытался Игорь рассуждать «логически». - Я тоже не стар, к тому же умён и чертовски красив, – за иронией он прятал досаду. - Так какого чёрта?!..» Ну, была бы Светка, допустим, аспиранткой, писала бы диссертацию, была бы втиснута в какие-то жёсткие сроки, когда времени в обрез – тогда бы ещё можно было понять… Но ведь ничего подобного! Кроме школы она нигде не училась, и самая «головокружительная» карьера, которая ей светила, это - от лаборанта до старшего лаборанта.
Для Игоря, человека теоретического, это было загадкой. Нужно сказать, что сообразно своим, чисто книжным «правилам» Игорь ко всяческой «любовной суете» относился несколько свысока, как к делу приятному, но второстепенному. Но сейчас всё было как-то «не так», не по «правилам»… В конце концов Игорь закомплексовал и «поползновения» свои свёл к нулю, однако его представления о собственном мужском обаянии успели сильно пошатнуться.
 
…Потом появился Витя – красивый, разбитной юноша, только окончивший школу, которого устроил на станцию - чтобы не болтался без толку – его отец, капитан первого ранга. Служил он на располагавшемся неподалёку космическом пункте слежения «Бизон» - объекте сугубо засекреченном, руководству которого Дремучев оказывал всяческое уважение, рассчитывая, естественно, на взаимность (как потом оказалось – напрасно). Витю посадили в радиомастерскую, в группу Кашина, и дали в руки паяльник, но по натуре он больше был склонен к хохмам, анекдотам и приколам, чем к пайке радиосхем, и сам служил предметом постоянных шуток. Чувствовал он себя прожжённым ловеласом и сразу «подвалил» к Светке, как к сверстнице, хотя был на несколько лет её младше. Его смех, шутки и даже щекотки возымели на Светлану Петровну своё действие: они стали дружны – Витя даже бывал у неё дома...

Витины заигрывания и щекотания на глазах всего коллектива продолжались долго - не один месяц, и всем мужикам станции было страшно любопытно, «распечатана» уже Светлана Петровна, или ещё нет. Как-то на тёплой весенней площадке у гаража сошедшиеся в перерыве на перекур мужики взялись за Витю всерьёз:
- Ну, ты скажи нам, Витя… только честно! - приступал к нему Кашин. – Как вот ты… в смысле Светланы Петровны…
- А что Светлана Петровна? – уходил «в подполье» Витя. – Светлана Петровна как Светлана Петровна…
- Да, но ты-то у ней кто? …Так сказать, солист – или статист?! – не унимался Кашин.
Врать Витя не стал, но говорить правду ему тоже не хотелось.
- Да ну её, эту Светлану Петровну, - отвечал он грубо, скрывая смущение от своей любовной неудачей. – Ну её на …!
- Светлану Петровну? На …? – притворно удивлялся Коля-электрик. – …Ну, естественно, на …, а куда же ещё?
- Да, нет… - ещё более смущался Витя, - я имел в виду… ещё дальше…
- А вот дальше – не получится! – ржали мужики. – Это уж при всём желании!

Так выяснилось, что Светлана Петровна всё ещё неприступна, как скала.
* * *
…Через много лет, когда на территории станции уже будет возвышаться здание института, изрядно постаревший Игорь на своей автомашине будет проезжать мимо, не удержится, заедет туда и встретит Светлану. Они с интересом рассмотрят друг друга и поговорят. Будет она всё такой-же стройной, совершенно, в отличие от других, не располневшей и улыбчивой, только при близком взгляде лицо её окажется покрытым сеткой морщин. Она окажется работающей на той же должности и живущей всё там же, в той же квартире, в одиночестве – ни мужа, ни детей. «Ну, что же, - будет размышлять Игорь, выруливая обратно на трассу, - она прожила жизнь так, как хотела – жизнь здоровую, размеренную, спокойную. Но, боже мой! неужели ей никогда не хотелось чего-нибудь иного?!..»

* * *
 С вышеупомянутым секретным «Бизоном» у Дремучева получился однажды большой конфуз.
Он был знаком со всем его комсоставом, который проживал в том же посёлке, что и ионосферщики, и оказывал им всякое содействие: помогал радиодеталями со своего склада, а то и родственников на работу устаивал. Те тоже, если могли – выручали: запчастями, там, или своими радиодеталями. Более того: о советских космических запусках на Ионосферной узнавали от «бизонцев» заранее, и включали на повышенный режим зондирующие станции АИС, чтобы проследить, как влияет работа таких могучих ракетных двигателей на состояние ионосферы. Если в результате этих наблюдений появлялись научные статьи, то в них, конечно, о предварительно полученной информации авторы не упоминали, представляя всё как постфактум. Дремучев же считал, что на «Бизоне» ему обязаны и ни в чём не откажут.

И вот прибыла однажды на станцию весьма представительная комиссия в составе известного всей стране профессора Капицы – автора «Очевидного-невероятного», и сопровождавших его лиц, в числе которых был, кажется, один академик. Дремучев, конечно, расстарался: показывал им всё и развлекал, как мог – уж принимать-то начальство он умел. Были тут, конечно, и выезды на полевые стационары, с рыбной ловлей и ухой.
В конце Степан Борисович решил блеснуть своими широкими связями и устроить гостям экскурсию на Космический пункт слежения, которым все приехавшие, услышав о нём, заинтересовались. Созвонившись с дежурным офицером, который был хорошо знаком, Дремучев посадил гостей в машину и повёз их на сверхсекретный «Бизон».
Дежурный подполковник, увидев лицо Капицы «из телевизора», узнав, что с ними ещё есть академик-директор института – прямо обалдел, и сказал, что для таких уважаемых и замечательных гостей экскурсию устроить, конечно, можно, только нужно всё же спроситься у главного начальника. «Думаю, таким людям – не откажет!» Включив громкую связь, дежурный после недолгих переговоров вышел на начальника штаба округа.
«Товарищ генерал! – представившись, начал докладывать он радостным тоном. – Тут вот к нам приехали такие уважаемые, известные люди!.. Сам профессор Капица! – «Очевидное-невероятное» - знаете? И ещё академики… из Дальневосточного научного центра. Просят товарищи посмотреть наш вычислительный цент… Разрешите, товарищ генерал?»
В динамиках какое-то время царила тишина, а затем голосом, не предвещавшим ничего хорошего, генерал спросил: «А откуда эти товарищи знают, что здесь находится секретный вычислительный центр?!» Лица у присутствующих вытянулись. Все вдруг сразу почувствовали всю нелепость, праздность и даже преступность своего желания проникнуть на секретный объект, и осуждающе поглядели на Дремучева, как на главного шпиона-информатора. Тот в тихом ужасе только развёл руками – он ведь хотел, как лучше…
«Кто разгласил Военную Тайну??!» - загремел репродуктор, и у дежурного подпоковника язык прилип к гортани – дело пахло керосином. Не в силах выдавить ни звука, с перекошенным лицом он махнул рукой в сторону выхода, и все спешно покинули помещение.
 
...Как там дальше объяснялся дежурный с генералом – неизвестно, но для Дремучева закончилось всё относительно благополучно - без последствий. А ведь мог бы и в поле зрения КГБ попасть, затаскали бы на допросы! Но Дремучев был настоящий везунчик…

(Продолжение http://proza.ru/2006/07/01-74)