Ночная кикимора

Посвящается моей любимой жене.

НОЧНАЯ КИКИМОРА.

Лёжа в кровати по ночам, когда меня мучают кошмары, я с «благодарностью» вспоминаю своих родителей.
Это началось довольно давно, и если вы меня попросите описать первый случай который я мог бы припомнить, то я с уверенностью расскажу про ту страшную ночь, которая стала началом целой цепи жутких событий и которая чуть не довела(или довела?) меня до сумасшествия.
Мне было 14 лет и жизнь, казалось, только начиналась – крутилась в круговороте постоянных встреч с такими же раздолбаями, как и я сам. Мы слушали тяжёлый рок, носили длинные хаера, пили пиво, лениво посещали школу, которой, конца края не видно было, забивали на всех и на всё, а для придания себе большей самоуверенности, ходили на дзюдо. Короче мы жили и ничто, повторяю, ничто не могло заставить свернуть нас с накатанного пути. Но это только казалось. Казалось.
После девятого класса мой друг поступил в техникум, и мы стали меньше общаться – я остался в школе, и к радости моих родителей, нанявших мне кучу репетиторов, я пошёл в гору – то, что люди учили за 10 лет, мне надо было выучить за год, и я это сделал. Точные науки стали моим коньком, и в любой момент дня или ночи я мог сыпать формулами, теоремами, решать неравенства, вычислять интегралы и решать дифференциальные уравнения с такой же лёгкостью, с какой я раньше получал за то же двойки и тройки. А тем временем у моего друга дела шли с такой же скоростью вниз, как у меня вверх. Мы начали неумолимо отдаляться друг от друга, дзюдо было заброшено, постоянные попойки и гулянки ушли в прошлое. Захандрив, он ударился в религию, кажется вступил в хари-кришну, и как идиот постоянно бубнил что-то про святость, дух, отца, сына и прочую святую галиматью. Его срочно надо было спасать. Метод был выбран. Когда к нему в очередной раз пришли смиренные овцы господни, я пришёл к нему пьяный как свинья, в майке с кровавой надписью «Obituary» - что по-нашему означает «список мёртвых», учинил дебош, выкрикивая грязные ругательства, поразгонял нахрен всех овец. Они больше не появлялись. Никогда:) Чем я, и мой опомнившийся друг был весьма доволен.
Но всё было не так просто, как хотелось. Религиозные бредни не оставляли его, и он, осознав глубокую ошибку, переметнулся на другую сторону. В лагерь сатаны. Там было всё как надо – ребята были страшными пофигистами, не верили на самом деле ни в бога ни в чёрта, а сатанизмом прикрывались, чтоб нагонять побольше страху на окрестных жителей. Копали на кладбищах могилы. Вернее раскапывали. А выкопанное добро – черепа – переправляли через каких-то смутных личностей странных национальностей неизвестно куда. В результате почти все обзавелись новенькими электрогитарами плюс толстой папкой с делом у участкового. Я смотрел на всё это с сомнением, и недоверием, хотя ребята мне были явно симпатичны. Именно такой я себе и представлял себе тогда жизнь. От скуки они сжигали кресты, но не на кладбищах, а на проводах между домов. Это было любимым развлечением – обмотать крест бинтами, облить бензином и ночью с крыши запустить его под крики бабок на лавке. Он горел минут двадцать. За это время вызывали и пожарных, и милицию, и всех кого можно. Бабкам казалось, что наступил судный день! Да, вот такими мы и были раздолбаями.
Потом это превратилось в постоянные драки и перестрелки с лысыми – бегунами, которые терпеть не могли нас, волосатых. Я в них не участвовал, хотя ребята пару раз и оказывали мне помощь, когда на меня сильно наезжали. Когда убили первого из сатанистов, они решились на изощрённую месть – переламали отцу убийцы ноги, а мать, недавно похороненную на кладбище, откопали и приставили к дверям его квартиры. В результате бедный парень сошёл с ума. Он открыл дверь, и на него подгнившим, распухшим лицом смотрела его родная мамуля. Это было страшно, ужасно и захватывающе одновременно. Сатанистов начинали бояться. Все. Они превратились в альтернативную силу. В чью-то надежду, а в чью-то погибель.
Я почти не касался дел моего друга, углубившись с головой подготовкой к поступлению в институт. Я не порицал его, за подобный образ жизни, но и не одобрял его подвиги. Я чувствовал, чем всё это закончится. Но не хотел верить в это. Я знал, и ничего не предпринимал, я просто погрузился в вакуум наук и отстранился от внешнего мира. Всё свелось к одной цели – поступлению в ВУЗ.
Теперь, пожалуй, стоит вернуться на 12-13 лет назад к 1983 году, когда я уже начал воспринимать окружающий мир, и перестал постоянно мочиться в штаны. Мне было три года, я болел астмой, и врачи часто говорили моей матери, что я не дотяну до следующей недели. Но я чудесными стараниями мамы продолжал жить, был капризным и нервным ребёнком, так как со мной много возились. Моя сестра, ужасно ревнуя, постоянно пыталась меня пристукнуть в тёмном уголке – хотя была старше всего на полтора года. Чтобы хоть как-то сдержать мои капризы, особенно перед сном, мать начала меня запугивать. Всякой разной хренью. Чтоб я не выбрыкивался и лежал спал спокойно.
Запугиванья помогали, и я засыпал как убитый. Мать шептала злым голосом мне на ухо – что если я сейчас же не лягу спать, то за мной придут собаки. Их постоянно бегало до чёрта на улицах – огромных облезлых шавок, и по ночам они дружно любили повыть на луну. Мать говорила, что сегодня днём я плохо её слушался и собаки очень голодные. Стоит только ей открыть дверь и… Я боялся этого до одури. Меня преследовала постоянная мысль – спастись от собак. Я начинал превращаться в робота, лишь бы не пустили собак в дом. Безприкословно подчинялся во всём. И даже когда ложился спать говорил сам себе – собаки – и засыпал страшным, полным кошмаров сном. Но никто не понимал, что на этом стоило остановиться.
Мне было уже три года, а я до сих пор не помогал по хозяйству. Мать считала, что это ненормально. Ребёнок должен с ранних лет помогать родителям – таков был советский метод педагогического воспитания. А то вырастет не человек, а обезьяна. Если не верите – посмотрите – так и писали в старых советских учебниках по детской психологии, физиологии и педагогическому воспитанию.
Моя мама наверное всерьёз и через чур боялась, что я превращусь в небольшого шимпанзешку, так и не успев вернуть свой долг «родине». Поэтому с трёх лет я умею чистить картошку и варить борщ. А так же готовить торты, штопать, стирать, убирать, клеить обои, мыть стёкла… Как и всякому нормальному ребёнку, в три года мне совершенно не хотелось заниматься подобной билебердой. И я сопротивлялся, как мог. В ответ моя мать рассказала мне про вентиляцию, которую, если я не буду слушаться, она пустит в дом, приоткрыв одно из вентиляционных отверстий. В то же время, по телевизору показывали какой-то сволочной мультфильм, в котором ярким персонажем была представлена болотная кикимора – ужасное чёрное липкое создание, которое жрало проходящих мимо путников, предварительно утопив их в болоте. Моя мать поспешила поделиться со мной соображениями по поводу того, что именно такая хрень и живёт у нас в вентиляционных трубах и подвывает оттуда. Звук я явно слышал. Особенно в туалете, где сквозило сильнее всего. И поэтому свято верил в чёртову вентиляцию. Так что в детстве психика у меня конкретно повредилась, что и говорить, если атеистическое познание мира началось для меня в 7 лет когда мне торжественно объявили, что Деда Мороза нет. Я был просто шокирован. Деда Мороза нет! Рассказали мне про это однокашники, которые считали, что я не от мира сего, и мне пришлось чрезвычайно трудно согласовать это со старым пошатнувшимся мировоззрением – ещё бы – я жил в мире сказок, троллей, гномов, русалок, домовых, болотных кикимор, вентиляций и воющих собак.
До родителей дошла их ошибка, когда однажды вернувшись навеселе под новый год, отец на мой вопрос из-за дверей (они всегда учили меня спрашивать «кто там», и только убедившись, что это они, открывать), ответил – дед мороз. Я с криками радости открыл двери – наконец-то дед мороз добрался и до меня! Я уже представлял, что увижу сани, оленей и гору подарков, когда вместо этого я увидел злое лицо отца…
В 8 лет я посмотрел фильм «Проклятье долины змей» - кажется так он назывался, и к прочим ужасам мне добавился ещё и страх перед инопланетянами. (Тебя заберут инопланетяне).
К 10 годам я понимал, что ничего сверхъестественного не существует, но страх – вещь уникальная, и если днём я смеялся над ужасами, то вечером они окружали меня плотной пеленой – самые разнообразные, самые заковыристые, гипертрофированные и вывернутые наизнанку. Короче полный кердык…
Но вернёмся к описанию моей юности. Моего друга убили, сразу после того как я поступил в институт. Это для меня было настоящим горем. До сих пор вспоминаю, что даже год спустя на поминках, я с горя рыдал и пил вино, конечно напился, начал буянить, горестное настроение сменилось безбашенной весёлостью, я раздавал пинки движущимся по дорогам троллейбусам, завалился в гости к одному из друзей, а так как он не хотел открывать дверь, увидев странную, пьяную делегацию, помог ему в этом, шутя сняв дверь с петель плечом. Гуляли мы до ночи. И я ощутил, что во мне плавно произошла перемена. Под влиянием чрезмерных доз алкоголя и нервных стрессов мой мозг решил, наверное, работать на пределе возможностей – я стал гиперчувствителен ко всему во время сна.
Мой друг был первой тому весточкой. Он являлся ко мне среди ночи во снах и выгнившими руками тянулся, чтобы обнять меня и потащить к себе в могилу. Я перестал жить и, казалось, впал в кому. Меня преследовала навязчивая идея выкопать его труп. Я не хотел смириться с тем, что он умер, однажды ночью я взял лопату и побрёл на кладбище. Но воспалённое воображение подсунуло мне самые страшные образы, которые только можно представить и, струсив, я вернулся домой. После этого Он больше не появлялся. Ну, может всего пару раз…
В институте я жил в общежитии и постоянно боялся спускаться в душевую в подвале – там было влажно и полутемно, а по причине отсутствия горячей воды там никогда никого не было. Однажды я стоял с намыленной головой под холодным душем и тут сквозь закрытые веки я почувствовал, что пропал свет. Тысячи боршинов, мерзких тварей и склизких чудовищ полезли на меня из захламлённых углов душевой. Секунду или две я держался, а потом, голый, держа в одной руке одежду, а второй прикрывая почему-то зад, а не перед, пронёсся мимо не менее испуганной уборщицы, которая и выключила свет в целях экономии:)
Потом начались безобидные похождения – приступы лунатизма. Первый такой приступ помню, когда я проснулся на улице. Сидя возле подвала, я курил сигарету – я никогда не курил сигарет. Звук проехавшего мимо автомобиля разбудил меня, и я, закашлявшись, долго и с недоумением оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить как я сюда попал. Не решив ничего определённого, я пошёл спать, а на следующий день понял – я стал лунатиком.
Однажды, во время очередного приступа лунатизма, я прицепился к сестре идущей в туалет – держа в руках подушку, я просил обвязать её платком с надписью «Ленинград» и изображением Петропавловской крепости. Она подумала, что у меня бред и высокая температура, разбудила мать, и они вместе пытались всунуть мне под мышку градусник. Я же отвечал, что уже поздно и их всё равно расстреляли. Примерно такое мне и рассказали на следующий день, причём я сам совершенно ничего не помнил. Никто серьёзно не воспринял это, и, посмеявшись, все забыли, про забавный случай.
Случай перестал быть забавным, когда однажды вечером, мать наклонилась поцеловать меня спящего, а я услышал шорох и почувствовал, что ко мне приближается нечто страшное. Может кикимора, а может и уродливый тролль. Не просыпаясь, на абсолютном автопилоте мой мозг начал анализ ситуации, понял угрозу для жизни, и заставил повиноваться моё тело – красивым апперкотом я отправил склонившуюся надо мной маму в нокдаун. Немного очухавшись, она пошла будить отца и они вместе, разбудив меня, пытались объяснить, что я сволочь, и что родную маму бить нельзя. А я абсолютно ничего не понимал, смотрел на них злым разбуженным взглядом… Вот тогда-то и задумались впервые над моим странным поведением. К психиатру меня решили не отправлять – на 100 процентов меня положили бы в клинику, и на мне на всю жизнь остался бы штамп псих, а надо было учиться. И я учился. Случаи постепенно участились, мне рассказывали про них со смехом, иногда с ужасом…
Я закончил с красным дипломом институт, устроился на работу, женился…
Сегодня 2 часа ночи и я лежу в постели, написав эти короткие заметки, для кого – и сам не знаю. Наверное в своё оправдание, которого никогда не получу. Я обнимаю лежащую рядом мёртвую жену, и глажу её посиневшую шею. Она, наверняка так и не успела понять, зачем я начал её душить.
Я подхожу к коляске и качаю своего всхлипывающего сына. Сына, - говорю я ему, - никогда не бойся воющих на луну собак.

Написано 27 августа 2003 года.
Ковшарь А.С.