Охота

Девочка была прелестной. Она была очень хороша.
Она была просто – хороша.
Джек прищурился, расслабленно наблюдая за ее легкой походкой. За скользящими шажками. За невинными розовыми кроссовками, на белой подошве. Когда девочка прошла мимо, он выплюнул окурок сигареты, тут же вставил в зубы новую, и направился вслед за ней.

Джек старался не выделяться. Он всегда этого хотел и жаждал. Ему было спокойно, если никто не обращал внимания, не доставал с глупыми вопросами, и украдкой

(но явно! ЯВНО!!!!!.....)

не смотрели на изувеченную правую глазницу. Вот и сейчас, он как можно сильнее нагнул голову, оставив маленький зазор между козырьком бейсболки и дорогой. В этом зазоре девочка отлично смотрелась, показывая свои белые гольфы и загорелые ножки. А еще были розовые кроссовки. Они почему-то сильно заботили Джека, и он никак не мог выбросить их из своей головы.
Но выбросить ой как надо было! Ведь Джек был на охоте. Чертовой, гребаной, долбанной, но навеки любимой и долгожданной охоте.
Охота – работа.
Работа – охота.
Примитивные стишки сами складывались и лезли наружу. Джек шел и бормотал, не отрывая взгляда от молоденьких ножек.

Сегодня утром он понял, что день охоты настал. Джек страстно ждал этого дня уже семь лет, но не решался действовать без…
- клац! - 
И только тогда он понимал, что – ОХОТА.
- клац! –
где-то в мозгу, и все покрывалось пеленой.
Первая… Джек помнил свою первую. Их было немного, всего четыре, но первую Джек помнил четко и ясно. Эта память… Это как будто впервые пощупать девичью грудь (четырнадцать лет), или запустить руку между ног своей пьяненькой подружки, чувствуя, как по пальцам текут сладкие, тягучие струйки. Это как первый секс… Это действо…
Действо – убийство.
Убийство – действо.
Джек шел и бормотал.

Сегодня он даже не попрощался – просто взял и ушел. Жена никогда не спрашивала, где иногда бывает ее муженек. А Джек и не говорил. О чем? Как он слоняется по улицам, в надежде услышать внутри своего черепа заветное…

- клаааац!! –

Джек содрогнулся, и прошептал:
«Второй «клац»
Похоть. Второй «клац» в неизвестной формуле всегда равнялся похоти. И сейчас она переполняла Джека. И ее нужно было выплеснуть. Черт, это нужно было сделать!
Джек сжал зубы так, что раздался негромкий хруст.
Так. Все. Эта маленькая шлюшка идет не туда, куда следовало бы. Приближался район, где жил Джек, а это был не лучший из вариантов. Следовало действовать прямо сейчас.
Джек оглянулся по сторонам, и это заняло у него гораздо больше времени, чем у обычного человека, из-за выбитого глаза.
Сама судьба была благосклонной, убрав случайных свидетелей.
Джек увидел впереди мусорные баки, и криво ухмыльнулся. Ну надо же – он знал это место. Два высотных дома создавали прекрасный тупик, к тому же с глухими стенами. В два прыжка догнав девочку, Джек схватил ее, зажав рот, и быстро заскочил в тупик. Девочка отчаянно брыкалась, стараясь попасть туда, где были сейчас все мысли Джека.
Или почти все, так как он догадывался, как обезопасить себя.
- Прекрати, сука, а то убью! – прошипел Джек, вполсилы ударив девочку в бок. Та пискнула, и перестала сопротивляться.
- Смотри, у меня есть нож. Сейчас я тебя отпущу, и если ты закричишь, то пеняй на себя. Поняла? Кивни, если поняла?
Русоволосый затылок послушно дернулся вперед.
- Отлично. Смотри – я предупреждал, - Джек медленно отжал свою ладонь ото рта девочки. – Ты умеешь трахаться, шлюшка?
Джек расстегнул ширинку, и обошел девочку.

Его член…
О, бог ты мой!
Джек сглотнул сухую слюну, чувствуя, как по спине молнией проскочили мурашки.
Широко открыв глаза, на своего папочку смотрела девочка Кэт. Маленькая прелестная дочурка. В купленных на прошлой неделе розовых кроссовках.
«Ты псих, парнишка Джек. Ты старый сорокалетний псих. Пока не поздно возвращай былое. Пока не поздно!!»

Мальчик-Джек любил мороженное. Ярко-красное, фруктовое. Тайком от матери он откусывал большой кусок, и медленно катал его во рту, чувствуя леденящий холод и, одновременно с ним, чудеснейший вкус.
Мальчик-Джек любил карусели. Где-то внизу живота сильно-сильно ныло, когда кабинка с ревом проваливалась вниз, а рот непроизвольно растягивался в Улыбке Счастья.
Мальчик-Джек отчаянно защищал свою сестру от  обколотых придурков, а потом ему накладывали пять швов, и он слышал слова о том, что «глаза не вернуть».
Мальчик-Джек плакал, плакал и давился слезами, когда милашка Керри рассмеялась на его предложение сходить вместе в кино. И мальчик-Джек смеялся, когда она, пьяная (не без помощи) стонала под ним, прося не останавливаться.
Мальчик-Джек искренне, еще по-детски, радовался, что стал парнем-Джеком.
Парень-Джек выл от восторга, и Улыбка Счастья не слезала с его лица, когда его жена Сара родила дочку.
Парень-Джек не спал ночами, меняя подгузники и болтая бутылочки с питанием. А Улыбка Счастья становилась все шире и шире, охватывая душу и сердце.

Но сейчас было слишком поздно.
Да и не хотелось ничего менять.

Маленькая шлюшка.
«И сука», - добавил Джек про себя.
А потом…

( - клаааац! –

Ну – клаааац!- же!!!!)

Прошло уже три месяца, как в семье Рекдоб пропала дочь. Прошло уже два месяца, с тех пор, как Джек Рекдоб развелся со своей женой, уложив ее в частную психушку. Прошел один месяц после скромной свадьбы, на которой присутствовало четыре человека.
Прошла лишь минута после секса, и Лиза Тер еще ощущала в себе горячее семя ее мужчины. Джек лежал рядом, шумно вздыхая. Как и все, эта повелась на мужчину Джека, а не на вшивую, никому не нужную внешность.
- Лиз, давай заведем ребеночка?
Лиз вздрогнула.
- Ты… ты хочешь этого? – в ее голосе сквозило неприкрытое счастье.
- Да.
- О, Джек, мы так мало знаем друг друга… Ты почти ничего о себе не рассказывал… И все равно… Я хочу этого… Хочу тебя… Я люблю тебя!
- Я тоже тебя люблю! – прошептал Джек, и окунулся в объятья Лиз. Ничего, с этой сучкой можно потерпеть еще лет пять-шесть. Лишь бы было…
Была…      
Охота.